Снова приветствует меня холодным утром вызывающая одновременно поступь мурашек по коже и легкую дрожь музыка петербургского дождя. Снова чувствую я необъяснимую сладкую тоску, будто хочется вырваться, растворившись в туманной серости бесчисленных капель. Хочется, став одной из таких важных и в своей незначительности бесценных частичек играющей с человеком стихии, взлететь над Северной Пальмирой.
И вот я уже будто лечу над полупустым Невским проспектом, скользким, холодным домом моей вечно блуждающей мысли. Чувствую себя то витиеватым резцом очередного фасада, то целым потоком ледяной воды, что мгновенно устилает гранит тротуаров.
Пролетая над родным городом мечт и желаний, утомившись от созерцания мглистого, тёмного и притягательного его величия, словно одна из множества тысяч так краткосрочно по отдельности и так вечно в едином целом юных капель петербургского ливня (да-да, самого настоящего ливня!), опускаюсь у манящего Исаакиевского…
Как совершенно справедливо однажды заметил один гениальный человек, Петербург – город полусумасшедших. Улыбнувшись сквозь пелену холодного тумана будто застывшему в ожидании Николаю Первому, я окончательно оседаю здесь. И растворяюсь…