И вновь шёл этот замечательный снег хлопьями.
Пара, держа друг другу за руки,
Любовалась собой.
Он в длинном белом пальто,
Она в черном плаще.
Смотрели долго и любимо.
Но вьюга унесла его,
Её и снег в придачу.
Сменяется картина.
Беженцы в глуши и плач ребёнка,
С грустью мать худая
Держит черное дитя, как уголь.
И засохшую губу кусая,
Видят вьюгу.
И их она с собой взяла.
А вот богатый и успешный в галстуке пингвин.
Свои дела он исправляя,
Глаза подняв на вьюгу, с раскрытыми руками в объятия её попал.
И вот совсем другая нам картина.
Старик он чахлый и никому не нужный,
Смеясь над вьюгой,
Повелевал он в тайне ей.
Но и это не остановило вьюгу,
И старика схватила в кучу.
Пара и пингвин, старик и мать с ребёнком,
Но и этого вьюге показалась мало.
Над городом, вертясь веселыми движеньями,
Хватая всех, кто попадется на пути,
Она не уставая, бешено смеялась.
Во вьюге той и плач, и смех, спасение и смерть.
И накидала же она, прекрасная такая,
И врача и больного, и пару и собаку, и старика и мать с ребёнком,
И Вагнера и Ницше и богослова и безбожника.