— Если в мире всё бессмысленно, — сказала Алиса,
— что мешает выдумать какой-нибудь смысл?
Льюис Кэрролл
На уютной террасе, за длинным, почти бесконечным столом сидел Шляпник, грустно разглядывая сад за деревянными диагональными решётками. На столе стояли приборы для еды, чайные сервизы, валялись обломки чашек, огрызки яблок, отъедки торта, ползали виноградные улитки с лихо закрученными усами, лежал на боку старый, пузатый чайник. Из его носика периодически вылетали чёрные тучки или выползала и растекалась по столу какая-то зелёная, болотная жижа. Рядом со Шляпником лежала огромная шляпа странной трапецеидальной формы. Из верха шляпы шёл то ли лёгкий дымок, то ли парок, по тулье валялись огромные валуны, и росли могучие ели; на полях разогревал пары; древний, чёрный с позолотой паровоз с десятком вагонов. Шляпа произвела бы сногсшибательный эффект, но не здесь, не в этом мире.
Пузатый чайник качнулся, из него донеслось недовольное бормотание.
— Что-то Соня совсем покой потеряла, который день с собой спорит… или не с собой? — обратился Шляпник к Мартовскому Зайцу, который пытался рассмотреть в зеркале своё изображение. Глаза его то разъезжались в разные стороны, то сходились на носу. То левый соскальзывал вниз, когда правый взлетал вверх, то оба глаза убегали на кончики ушей, тогда Заяц становился похожим на виноградную улитку. Всё это его страшно заводило, и он подпрыгивал, пофыркивал, порыкивал как ушастый «Запорожец», которого пообещали превратить в «Мерседес».
— Что-то творится с нашей Страной, — продолжил Шляпник, — прогресс явно ей не на пользу.
— Сартр ку, пу шен то фу, — согласился Заяц, пытаясь сфокусировать внимание на старом друге.
— Вот и ты пургу понёс, а был неплохим собеседником.
— Да ладно, — заяц прикрыл один глаз лапой в белой перчатке и стал серьёзным, — дело не в прогрессе, дело в нас. Миры меняются, а мы пытаемся удержать то, чего уже давно нет. Мы считаем, что можем быть счастливы только в связке с прошлым, со своими воспоминаниями или в будущем, когда кончатся наши беды. Ждём, а завтра не наступает и прошлое не возвращается. Вчера было вчера, а завтра наступает опять сегодня. И я жду завтра, потому что сегодня положено ждать завтра, а завтра наступает сегодня. Сегодня – сегодня, и завтра – сегодня, вчера тоже было сегодня, но стало вчера, чтобы пришло завтра, а пришло…
Глаз выскочил из-под лапы и умчался на затылок, заяц озадачено замолчал.
За пределами террасы, в загоне, возбуждённо кричали фламинго – они пытались играть с ёжиками в крокет, но что-то шло не так, и птицы возмущённо кричали. Что там происходило, было не видно, потому что решётка была заплетена разноцветными ипомеями. Колокольчики равнодушно взирали в обе стороны террасы, перелистывая острыми листочками страницы соцсетей в своих гаджетах и ведя оживлённую переписку.
— А помнишь бабочку? Раньше она рассказывала нам про удивительные миры, которые посещала. Пила с нами нектар. А теперь? Не вытаскивает свой хоботок из смартфона, общается с каким-то старым Бражником, выдающим себя за Махаона, — продолжал грустно Шляпных дел мастер, не обращая внимания на бред, который нёс друг.
«Шок! Сенсация! Вся правда!» — развернул Мартовский Заяц свежую газету, вылетевшую из чайника Сони. – «Шляпник ворует детей в угоду своей похоти!», «Сколько можно это терпеть?», «Доколе?»
— Друг мой, о чём они? – удивлённо скосив глаза, спросил ушастый, — у меня выкупили эксклюзивное право на бред? Где чек?
— Это всё чёртов прогресс, — поморщился герой первых полос всех газет Страны Чудес, — если раньше человек ориентировался на лучших представителей общества и вольно или невольно пытался подражать им, то сейчас все мыслят опираясь только на светлый или тёмный образ себя любимого. Пользуясь системой фильтров собственного разума. Пьяному кажется, что все вокруг качаются, шлюхам кажется, что все вокруг продажны, педофилам кажется, что они единственные честно любят, а остальные — латентны и тайно страдают, ворам кажется, что все вокруг воруют и…
— Вор должен сидеть в горшке! — неожиданно хриплым басом рявкнула Соня.
— Вы оба не правы, — материализовался на краю стола кот, — я знаю пароль, я вижу ананас, я верю, что еноты придут спасать нас! Я знаю бобров, я вижу бабуин, нельзя с амфетамином мешать кокаин!.. Сегодня я притворился мертвым перед своим четырёхлетним племяхой, он поплакал 3 секунды, потом схватил мой айфон и убежал.
— Вот ещё одна жертва прогресса! — вздохнул мастер, — Кот, прекращай вещать статусами из Контакта или вали отсюда.
Чеширец обиженно улыбнулся и стал исчезать, через минуту над столом висел только хвост и то, что было под ним.
— Так значит говоришь, не надо ждать завтра, а брать и начинать сегодня? –
Шляпник повернулся к Мартовскому Зайцу.
За столом никого не было. Шляпник взял зеркало и, расправляя пальцем усы, посмотрелся в него. В зеркале отражался Заяц.
— Значит решился? — спросило отражение, — Утренним поездом на 18:47, ровно в полдень?
— Да, и именно сегодня, даже если оно наступит вчера, — подмигнул ему Шляпник, — не забывай поливать Соню, иногда переворачивай её с боку на бок.
— А ну-ка подвинься! – сказал он Зайцу, входя в зеркало и направляясь в сторону своей шляпы, — мне ещё к поезду опоздать надо.
За пару часов до захода солнца наш путешественник уже подходил к полям шляпы.
— Доброе утро! – поприветствовал Шляпника кролик в униформе проводника Чудесных Железных Дорог.
— Рановато. Чуть было не проспешили, — недовольно скосил он глаза на пассажира, компостируя билет передними резцами…
— Благодарю, любезный, — кивнул мастер проводнику, — ещё немного и было бы рано. Не могли бы Вы принести мне в купе чаю с двумя ложечками коньяка?
«Давно надо было решиться, ведь с того дня как Алиса вернулась в свой мир, наш мир медленно и неотвратимо стал разрушаться», — размышлял Шляпник, прихлёбывая ароматный чай из фарфоровой чашечки, — «Нужно встретиться с ней и решить всё. Возвращать прошлое или ждать будущее? И какое оно это будущее?»
В темноте соседней полки что-то зашевелилось.
— Я не знаю, что несёт нам будущее, поэтому живу улыбаясь настоящему, — донесся оттуда вкрадчивый голос, — Невозмутим… Холоднокровен… Диагноз правильный — цинизм… Когда и где приобретённый? Уже не помню… Помнит жизнь!
— Брысь! Жертва ВКонтакта, — рявкнул путешественник, швыряя шляпу в Чеширского Кота.
Состав вздрогнул. Раздался длинный, тоскливый гудок.
— Поехали, — вздохнул Шляпник.
Поезд взлетел и, плавно огибая гору, направился по спирали к дымящемуся, изрыгающему пламя и лаву жерлу вулкана, находящемуся на вершине.
За большим столом светлой гостиной сидела рыжеволосая девочка лет пяти и ела кашу. Напротив неё сидела не менее рыжеволосая женщина и вязала.
— Мама, а почему дедушка называет меня Ли;са или лисенок? Я же Лиза, — спросила девочка, отложив ложку и опасно раскачиваясь на двух ножках стула.
— Ну ты же знаешь, дедушка любит придумывать всем свои имена, — ответила мать.
— А почему… а почему… — раскачивалась Лиза все сильнее, — А почему он тебя научил так вязать?
— Нет, вязать он меня не учил, он меня научил создавать миры и вплетать в них радость. А вязать меня научила мама, — женщина поправила тонкую паутинку миров, спадавшую с её колен на плитку полов и растекающуюся по гостиной.
— А ты меня научишь вязать?
— Конечно, с радостью.
Лиса крутнулась на одной ножке, заставляя стул вращаться.
— А почему дед с нами не живёт? — снова спросила девочка, разглядывая на паутинке кролика, отправляющего поезд взмахом жёлтого флажка.
— Может быть он так привык? Там его воспоминания, его работа, его друзья. Помнишь этого смешного Мартовского Зайца, который все путает, но на все имеет своё мнение? А Соня? Она тоже создаёт свои миры, только во сне. А Чеширский кот? Кто будет искать его постоянно теряющееся тело? Нет, он не может переехать к нам, без него там все станет другим, — женщина наклонилась над вязанием и двумя пальцами вытащила из него огнедышащего дракона, пытающегося сжечь всё вокруг, включая себя самого. Она осторожно опустила его в огнеупорную коробку с дырочками для дыхания и отставила в сторону.
— Мам, а почему ты его в коробку?
— А мы найдём ему подружку и отпустим их весной к нам в сад, они совьют гнездо и будут петь песни все лето. Они станут соловьями.
— Мам, а когда мы поедем к деду? Летом?
Алиса в первый раз промолчала.
А что она могла ответить? Дед сидел на своей террасе и ждал, когда вернётся то, что он так любил, не замечая никого.
Пролетев сквозь жерло вулкана, паровоз выехал к тихой станции. Окутав весь перрон клубами дыма и пара, он остановился. Торопливый кролик выскочил из вагона и усердно протёр поручни. На перрон вышел Шляпник. В неизменно странном цилиндре, в длинном коричневом сюртуке, с бантом на шее и саквояжем в руке — он выглядел весьма архаично даже рядом с древним паровозом. Он огляделся и прошёл к скамейке, стоявшей под станционными часами. Время тянулось долго…
— Тянулся, — мысленно поправил он себя и улыбнулся, — Время это он, старый мудрый старик, расставляющий всё по своим местам.
По плитам перрона застучали каблучки. В паровозном тумане показался слабый силуэт.
— Она! — сердце ухнуло куда-то вниз, к пяткам.
Шляпник вскочил и бросился навстречу.
— Привет, ты всё-таки выбрался, — проговорила Алиса, обнимая странника, — я знала, что ты сможешь.
— Когда извержение вулкана могло остановить меня?
— Но я всё-таки переживала.
Они сели на скамью.
— Я очень скучал. Всё стало другим, без тебя Страна Чудес превращается в Страну Воспоминаний о Счастье, и это грустно.
— Ты решил переехать к нам?
— А как же мой мир? Мои Чудеса? Мои шляпы? Мои друзья? Я не хочу менять тот мир, в котором был счастлив.
Алиса молчала.
— Что же делать? — тихо спросил он.
— Если не хочешь менять дорогой тебе мир, измени себя в этом мире…
На уютной террасе, за длинным, почти бесконечным столом сидел Шляпник, он что-то шил на своей старой швейной машинке. Блуждающая улыбка на его лице говорила о том, что работа ему нравилась. Из пузатого чайника доносилось умиротворённое посапывание, из его носика вырывались белоснежные облачка спиралевидных галактик и, сверкая мириадами звезд, уносились куда-то вдаль. Колокольчики, побросав гаджеты, следили то за галактиками, то за шитьём, пытаясь что-нибудь понять.
— Грядут большие изменения? Значит не зря съездил? Не будет ли от этого плохо? — выглянул из зеркала Мартовский Заяц.
«Изменения — это не «хорошо» и не «плохо». Это просто означает «что-то иное», — процитировал классика довольный Шляпник.
Он закончил шить и рассматривал результат.
— Кепка?! — хором удивились цветы
— Это и есть твоё новое? — выпал заяц из зеркала.
«— Все, с понедельника начинаю новую жизнь!
— Что, бросаешь пить, курить и материться?
— Нет! Меняю ник, почтовый ящик и номер аськи…» — повис в воздухе Чеширский Кот
— Привет, котяра! Именно в таком порядке, — засмеялся новый человек, надев кепку и повернув козырек вбок. Засунул за ухо карандаш, и, улыбнувшись, прицепил на грудь большой красный значок.
— Ну что, чаю? Соня, сыру? – мастер сел за стол, — а может…
За спиной скрипнула нарисованная когда-то давно Мартовским Зайцем на кирпичной стене белая дверь. Все оглянулись. Дверь открылась и на террасу выбежала маленькая рыжеволосая девочка. Она бесцеремонно влезла на колени бывшему Шляпнику.
— А… Ли;са! — засмеялся он.
— Дед, а почему?.. — она осмотрелась, прислушалась…
В саду заливались огнедышащие соловьи; в огороженном загоне, согреваясь в лучах вечернего солнца, разгуливали фламинго; ёжики развесили свои колючие спецовки сушится и загорали; Мартовский Заяц задумчиво грыз фарфоровую чашку; Соня, блаженно вытянувшись, нюхала сыр; Чеширский Кот расплылся в такой улыбке, что все прочие были вычеркнуты из каталога улыбок…
— А расскажи мне свои стишки, дед, — усевшись поудобнее, откусила кусок изумлённой улитки девочка.
— Ну, слушай, лисёнок:
Сертом бурлыкает ховрон,
Чепу;шит бырлохост,
И перегулит в челотон
Клюгавый лупохвост…