Канцеляризм. Луковое море. НеОн Пушкин

Эрика Маркон
У моря во’лны с ароматом шлейфовой долгоиграющей луковой ноты, в них смотрится буратино в зеленом отребье. Обвешался цепью старшого-собрата, стоит как желтушное солнце, как ме’да регата. И от восхода до заката ушастый нянь, весьма обученный по хозяйским меркам, все норовит в эту цепку-то когти заправить свои необрезанные и вовремя не узретые. И ходит вокруг да около своего благоверного. Пошел по правой руке - след оставил, только вопит не хозяин, а это созданье. Пошел по левой - сорвался на странные звуки почти человеческие. Надо же дело какое чудное. Расплылись врата поднебесья, а там что-то странное и лохматое в меру вниз сходит и места себе не находит. И льнет к рукам любимого Мальвина дивная с хвостом дельфина, а в охапке впридачу, как водится в мире бренном, ушастый тот нянь. Вот же дрянь. Вокруг ни зги, дорог не видно, пляжно’й пустырь, пустой завидно, но нет, бредут из ниоткуда чудаковатые дива - ребята с головой верблюда, один так вовсе как слона. И вдруг рисуется вигвам, на двух опорах косолапых, и не войти в тот дивный храм, не посмотреть очами брата. И вдруг мерещится дымок, кальянных о’бразов картина, и веет луковый приход - шизофрения шепчет дивно о красном шаре в пустыре на дне желтеющих полей. И целых 30 мужиков, на вид ниче так, православных, из моря луковых ворот выходят в ряд, их видно сразу. А с ними братец голубой, простите, русский мой - морской. Там раскаленная корона пред людом пала на осла. Весьма случайно, вне законов, она слетела вдруг с вождя. И снова небеса раскрылись махровым светом пелерин, и весь народ на пустыре увидел снова странный дым. Там сквозь зеленую страну и ту морскую, что со шлейфом, какой-то черный Маг, согнувшись, тянул Атла’нтовый хребет. Ан нет - пойду еще курну. Толи в вигваме, а толи на дво’ре так ноет какая-то баба в приходе. Но у нее вот се’рый нянь, весьма забавный, только воет. Но служит преданно и с толком. А там в углу ведро с горбатой, кружит и вальсом в мокрых латах... иль тоже жижа от прихода. Наверно во’да. И снова осёл тот Апчхи, ан нет уж, так вроде другой, двоится уж что ли, так хватит наверно мне дыма.
Но этот помер над песком иль то сидит так весьма очень криво. И тааак что-то тянет знакомо и веет тем луковым ветром. (Наверно расплата по прошлым делам,за то, что пила и курила Парлам...) Я снова там, где вид на море, что кроет луковой волною. В бокале солнца желтизна, на вкус нормально, но сладка. Как прежде вижу Буратино в отребье зе’леном сидит. А с ним ушастый нянь - картинно. Весьма обученный он был и снова странным тем звучаньем по-человечески заныл.