"Нам не положено,но у нас есть!"-звучит неоднозначно и многообещающе. Это о троллейбусах. Шесть маршрутов и романтично покачивающиеся провода при недостаче населения для открытия сообщения. Разве не повод для гордости?
Троллейбус в тесном городе, где все либо коллеги, либо родственники, либо родственники коллег- это как кухня в коммуналке. Там всегда шумно, накурено и сплетни. Это неотъемлемая часть жизни: билетики на шершавой серой бумаге, необъятная кондукторша с вечерним макияжем, заедающая половина задней двери, надышанные круги и отпечатки пальцев на замороженных окнах и, конечно, крылатое "выдерни шнур,выдачи стекло". Места на колёсах достаются избранным, протряхивает как скатерть после праздника, зато ты возвышен. Салон - это как красная ковровая дорожка. Надела Зоя Петровна новое пальто и каракулевую шапку, зашла в транспорт, а в ее отделе на заводе уже обсудили, что талию ( ну точнее ее отсутствие) она зря подчеркнула, а каракуль - да кто его уже носит!
Троллейбус - участник и свидетель смен эпох, рождений, криминала и свадеб ( наверное от этого фары такие круглые, а рога часто слетают). Соседка моя переезжала на троллейбусе. Да, во двор втиснулся ремонтный троллейбус, из недр его тащили книги, тумбочки, коробки со "стекло", телевизор "рекорд" и стенку в зал. Жаль не наступила эра инстаграма. Весь подъезд опоздал бы на работу, постя.
Пассажиры, как контрольная выборочная партия, могут отразить политические взгляды всего города. Как-то под треньканье и гудение случилось обсуждать смерть. И не больше не меньше, а первого президента России. Зашла пассажирка. Среднестатистическая, неприметная бабуля. В пальто в кошачих затяжках и фиолетовых крендельках из-под шапки. Новость висела в воздухе, бабушка ринулась в эпицентр обсуждения с причитаниями :" Как же так, отец наш умер...пропадем...",- и дальше всей своей горечью утраты облила пассажиров. Ну дело ясное, или хорошо, или ничего. Так и высадили почти молча всю бабулю вместе с крендельками, затяжками и неразделенными политическими взглядами, не дожидаясь остановки. Водитель лично руководил процессом.
На задней площадке по старому укладу собираются шутники, безбилетники и прочие недруги кондуктора. В час-пик там аншлаг. Концентрация весёлых и находчивых в салоне растёт обратно пропорционально расстоянию до кондуктора. Против нее всегда ведутся партизанские бои, холодная война, батлы и другие виды противостояния. Но, видимо, существует какой-то кондукторский тренер, он готовит их как сэнсэй кунг-фу панду. Когда совершенен презрительный прищур и отрешенноснисходительный тон, ученик готов, можно в маршрут. Коварные пассажиры претворяются сабоумными для бесплатного проезда, пенсионерами и поручнями. И всех нужно разоблачить и обилетить.
Один мой приятель любил ездить на троллейбусе, платить не любил. Изобрёл приём. Стоял всегда шумно в салоне, вываливал громко свое чувство юмора на кого попало. Отвлекал одотроллейбусников в тесном тактильном контакте от мыслей о затоптанных замшевых сапогах. А в кармане всегда новенькая крупная купюра. Ну не было с неё сдачи утром у кондукторов. Так и катался бесплатно и проклятым. Но недолго. Долг кондуктора обязывает защищать порядочных граждан от изобретательных зайцев. Копила искренне, с чувством, меняла во всех магазинах. И вот февральским утром месть настигла моего приятеля. Насыпалась во все карманы, повисла на нем тяжёлым грузом. Три килограмма сдачи и единственная во всей новейшей истории улыбка кондуктора-водитель апплодировал стоя.
На остановке “Школа” зашла миловидная круглоглазая девушка, в наивном плаще и с тяжёлой коробкой, на которой красивым японским языком нарисован был музыкальный центр. Поставила возле двери, задумалась о чем-то полезном. На остановке получилось преступление. Ближайший сосед коробки не выдержал факта, что красота японская не его, схватил коробку и выскочил в закрывающиеся двери. Парень никого не удивил, догнали, уронили, позвонили, куда надо-все как положено . А вот девушка странная оказалась. Смеялась долго и заразительно. Когда успокоили, послушали, не, нормальная. Нянечка. Анализы везла из детского сада в поликлинику, в коробке удобно, но тяжело. На следующий день вышла статья в местной газете. Смеялись все, кроме преступника. Пятнадцать суток за коробку с русскими анализами вообще не смешно.
Сейчас в город пришла троллейбусная эволюция.Фары стали квадратными. Теперь-то все пойдёт совсем по-другому.