Сокровище волхвов. Часть 3 Любава. Глава 6

Дарья Щедрина
(Приехав на родину предков Мэй знакомится со своими родичами, узнает о том, как и когда род волхвов обрел свой великий Дар, и получает новое имя - Любава).

Глава 6, в которой царевна начинает учиться.

Тетушки Сбыслава и Милята встретили племянницу с распростертыми объятиями. Давненько они дожидались свою новую ученицу, да все некогда той было, детские игры отвлекали, мешали сосредоточится на обучении. Но, видать, дождались, пришло время серьезному обучению без лени и отговорок, без «передыхов» и «перекусов». Душой и телом, всем своим существом царевна Любава была готова к постижению древнего мастерства целительства.

Тётушки нарядили племянницу в простое платье из серой шерсти без привычных узоров и орнаментов и повели по широкой тропе, что пролегла в высоких сугробах от дома к лесу. Куда они меня ведут? Удивлялась Любава, спеша за Милятой и Сбыславой. А те шли торопливым шагом, искристый снег поскрипывал, похрустывал под ногами.

Вскоре миновали укрытый снегом малинник, свернули вдоль оврага и вышли на большую поляну. На которой стоял длинный серый одноэтажный дом под двускатной крышей. Дом был унылый, без всяких украшений, без резных наличников на узких окошках, без красивого крылечка. Снег лежал на крыше, точно белая меховая шапка. Мирно дымили печные трубы, вплетая в ароматы лесной морозной свежести тонкий запах горящих поленьев. И веяло от него человеческими страданиями и слабой, отчаянной надеждой. Это и была больница, в которой опытные знахарки лечили хворых и болезных, что со всей страны приезжали к ним за помощью.

Скрипнув массивной дверью, окутанные морозной дымкой, вошли в сени. Сбросив меховые шубы на руки помощнице в таком же скромном наряде, что и хозяйки, прошли в соседнюю комнату. Там уже ждали, сидя на лавках вдоль стены, несколько человек.

- Пойдем, Любавушка, - Милята провела племянницу в крохотную комнатку за стеной в которой кроме двух стульев и стола ничего больше не было. – Вот здесь и будешь смотреть больных людей.
- Я буду смотреть? – Испугалась Любава. Да разве ж она может сравнится с опытными целительницами? А ну как не справится или перепутает что-нибудь? – Нет, тетушка, лучше вы!
- Не бойся, поможем!  - уверила ее Сбыслава, вводя в комнату молодую женщину, замотанную в пуховый платок.

Глаза страдалицы горели лихорадочным огнем, сухой, лающий кашель сотрясал худую, сутулую фигурку приступами, после которых она никак не могла отдышаться. Женщину усадили на стул.

- Ну, деточка, попробуй определить, где у нее болезнь сидит! – скомандовала Милята, по-доброму улыбнувшись.
Любава неуверенно подошла к больной, потерла озябшие на улице руки друг о друга, подышала на них, согревая, и вытянула над головой женщины. Медленно водила она руками вдоль головы, шеи, точно гладила ласковыми движениями, но не касалась кожи. Любава вслушивалась в ощущения, появляющиеся в кончиках пальцев, в ладонях и вела руки вниз, вдоль груди и спины, обводила плечи и руки. Ей пришлось нагнуться и присесть на корточки, чтобы провести руками вдоль ног страдалицы до самого пола, укрытого пестрыми ткаными половичками. Когда же осмотр был закончен, царевна поднялась и кивнула головой тетушкам.

- Ну, душа моя, что ты почувствовала? – в круглых голубых глазах Миляты горело любопытство и нетерпение.
- Вот здесь, где горло, очень тепло, даже горячо. И свечение красное с желтым, - произнесла Любава, указывая, где почувствовала тепло.
- Она еще и цвета видит! – переглянулись сестры, удовлетворенно кивнув.
- Хорошо, девочка, - похвалила Милята.  -Теперь давай следующего посмотрим.

Сбыслава вывела кашляющую женщину в соседнюю комнату и привела тощенького, бледного, с огромными серыми глазами на вытянутом лице мальчишку лет 14-ти. Тот смущенно шмыгал носом и немного испуганно хлопал ресницами.
Повторив в точности всю процедуру осмотра, Любава сказала:

- Вот здесь со спины, чуть ниже рёбер по обе стороны от позвоночника холод и слабое голубое свечение.
- Угу, - кивнула головой тётушка – толстушка. – А что здесь находится, знаешь? Что за орган дает холод и голубое свечение?
- Нет, не знаю, - честно призналась Любава, сразу почувствовав себя глупой и ни на что не годной.

Но стоило ли стыдится своего незнания, если пришел как раз учиться, набираться знаний?
Следующим оказался здоровущий толстый дядька. Глядя на его румяную физиономию с пухлыми губами, да солидный живот, горой выпирающий вперед, трудно было заподозрить, что это дородное тело терзает какая-то болезнь. Но руки юной ученицы говорили другое.

- Вот здесь, в животе, под ребром справа просто горит огнем и оранжевым вперемешку с багровым светится, - ответила Любава на безмолвный вопрос тёти.
- Молодец, девочка, хвалю. Место болезни определяешь точно. А вот что внутри в этом месте находится, не знаешь.
- Не знаю, тетушка, негде мне было этому научиться.

Милята обернулась к старшей сестре.
- Ну что, сестричка, придется ее в ледник отвести.
- Придется. Куда ж без этого? – согласилась Сбыслава. А у Любавы от их непонятных слов, да странных переглядываний холодок пробежал по спине. Какой еще ледник? Зима на дворе. И без всякого ледника холодно! Но тётушки ничего не стали объяснять, а занялись больным.
- Ну, милый человек, - подошла к толстяку Милята, отодвинув в сторону племянницу, - видать, поесть очень любишь?!
- Люблю, ох, люблю! – виновато улыбнулся дородный дяденька. – А кто ж не любит?
- Жирное, да жареное очень уважаешь? – продолжала расспрашивать знахарка, водя руками вокруг выдающегося живота.
- Уважаю. Скрывать не буду, - честно признался толстяк.
- А зря! Тебе бы постную рыбку отварную или на пару, да в небольшом количестве. А так довел себя до греха.
- Болит у меня тут, частенько болит…Что, совсем плохо? – испуганно уставился дядька на Миляту, а та сокрушенно качала головой.
- Плохо, совсем плохо…
- Что ж мне делать?
- Лечиться! – Она похлопала толстяка по плечу, успокаивая и утешая, - вот сейчас прямо и будем лечить. Иди, милый, в соседнюю комнату, разденься, да ляг на кровать. А я сейчас подойду.
- Любава, принеси из сеней таз и кувшин с водой, - скомандовала она и отправилась следом за толстяком в соседнюю комнату.

Любава бегом бросилась в сени разыскивать необходимое. Как же тётушка лечить его будет? И зачем нужен таз и кувшин? Горячий интерес к происходящему бился, трепыхался в исполненной любопытством и предвкушением необычного душе девушки. Отыскав пустой таз и наполнив водой из ведра глиняный кувшин, Любава вернулась в комнату, где уже удобно разлегся на кровати толстяк. Стянув рубаху, он возлежал на белых простынях, как гора, выставив миру свой огромный живот. Руки его тревожно теребили то край простыни, то поглаживали живот, то касались побледневшего в ожидании чего-то непонятного и опасного лица.

Милята не спеша поставила возле кровати стул и уселась на него.
- Таз мне под ноги поставь, - не глядя на племянницу, произнесла она, - а кувшин держи наготове. Полотенце потом на столе возьмешь.

Любава, прижав к груди тяжелый кувшин, замерла за спиной тётушки, наблюдая за ее руками. А руки Миляты, белые, полные, с мягкими пухлыми пальцами, точно свежевыпеченные булочки, снова скользили над огромным животом страдальца. В неторопливости, плавности движений рук знахарки была какая-то магия, они завораживали, заставляли затаить дыхание. Целительница мягко коснулась кожи больного и тот сразу расслабился, успокоился, почувствовав их добрую силу. Глаза его закрылись, а к щекам снова вернулся румянец.

Продолжая поглаживать, руки начали немного надавливать на поверхность живота под правым ребром. И тут глаза Любавы полезли на лоб от удивления: ладони тётушки начали медленно погружаться внутрь живота сквозь кожу… Ни капли крови не выступило на поверхности. Гримаса боли не исказила лицо врачуемого. А пальцы незаметно все глубже и глубже погружались туда, где находился источник болезни, как погружается рука кухарки в пышную опару.

Больной, казалось, спал, даже тихо посапывал, безмятежно смежив веки. Врачевательница привстала со стула, продолжая погружать руки все глубже и глубже. Спустя минуту ладони уже были полностью внутри. И глазам девушки предстала странная, невероятная картина: Милята, сосредоточенно нахмурив светлые бровки, копошилась руками в животе толстяка, а он ничего не чувствовал. Губы ее безмолвно шевелились, точно помогали пальцам выполнять свою ювелирную работу. По выражению лица тёти Любава поняла, что не все у той получается, как задумывалось. И легкая тень недовольства и разочарования скользнула по ее лицу. Любава даже немного испугалась.

Но опасения были напрасны. Прошло еще немного времени, и знахарка стала так же медленно извлекать руки обратно. Сначала появились из недр неповрежденного живота запястья, совершенно чистые и даже сухие, потом ладони… Вытащив обе руки, тётушка бросила что-то в таз и это что-то громко звякнуло о край таза. Толстяк удивленно открыл глаза и уставился на целительницу. Живот его был по-прежнему огромен и девственно чист.

Кивнув Любаве головой, опытная знахарка дала сигнал полить из кувшина ей на руки. Хотя руки по-прежнему были чистыми, без всяких следов крови. А вот то, что лежало на дне таза, оказалось камнем желто-коричневого цвета, размером с голубиное яйцо, покрытого отвратительной зеленой слизью. Любава поморщилась, глядя, как струя прозрачной воды смывает эту слизь с камня.

- Ну, вот и все, милый человек! – произнесла Милята улыбаясь и вытирая руки полотенцем. А юная ученица заметила у нее на лбу испарину – след большого напряжения и трудной работы. – Полежи тут пару часиков, а потом домой. До завтрашнего утра ничего не есть. А завтра и до конца своих дней забыть про жирное и жареное. Понял меня?
- Понял, понял, матушка Милята! – расцвел в счастливой улыбке толстяк и стал осторожно трогать свой живот, тщетно пытаясь найти следы манипуляций целительницы. – Как это ты так, а? Ничего не болит…Совсем ничего.
- Ну, вот и славно!
- Волшебница, истинная волшебница! – шептал дядька в изумлении.

Милята поднялась со стула и, поманив за собой царевну, пошла из комнаты. А та бормотала восторженно:

- Вот это да! Невероятно! Это же просто невозможно!
- Возможно, возможно, - уверила ее тётя, забирая из рук кувшин, - когда-нибудь и ты так сможешь.
- Я? – не поверила Любава целительнице. – Да я никогда в жизни так не смогу!
- Сможешь, деточка. Лет десять потренируешься и сможешь.

Продолжение: http://www.proza.ru/2018/03/01/1782