...Мы пили тогда хорошую,чистую, славную самогонку, привезённую мной с Кубани, в кабинете у моего друга, Николая, профессионального журналиста, сотрудника одной из столичных ведомственных газет. Он в тот день был выпускающим номера, дежурным в секретариате. День был воскресный и редакция была пустая. Кажется, мы отмечали мой приезд с Кубани и нашу встречу. Самогонка ««лилась рекой», хорошо было нам, легко, весело и беспечно… Как раз тогда начиналась перестройка, в воздухе пахнуло чем-то необъяснимо свободным и обнадёживающим... «Эх, так бы и жить всегда», – мелькнуло у меня в голове…
В самый разгар нашего веселья, откуда ни возьмись, на пороге появился заместитель начальника отдела, в котором работал Николай, мужчина уже в летах, но очень стройный и представительный, и самое главное, добродушный и приветливый. Он без слов присоединился к нам. Самогонки нам, конечно, уже не хватало, и мы бегали за пивом в ближайшую пивную. Там познакомились с каким-то очень важного вида чиновником, задумчиво стоящим у стойки с папкой под мышкой, приехавшим из Санкт-Петербурга, очень похожим на нынешнего председателя партии «Справедливая Россия». Пригласили и его и продолжали застолье уже вчетвером. «Чиновник» давал нам свои визитки, говорил, что он руководитель какого-то крупного благотворительного фонда, что у него скоро будет большое повышение по службе, его переводят из Санкт-Петербурга в Москву.
… Но вот пришло время подписывать номер, кончилось наше застолье. Николай сходил в секретариат, подписал газету. Так же неожиданно исчез, как и появился, замначальника отдела, засобирался на улицу и наш «чиновник». Проводили его, закрыли за ним дверь, поднялись в кабинет, стали собираться сами. Вдруг снизу, из подъезда раздался оглушительный звонок. Спустились, открыли дверь. На пороге важно и невозмутимо стоял «чиновник». Но без папки. Сказал, что, вероятно, забыл папку с важными бумагами у нас. Поднялись. Да, действительно,папка мирно лежала на столе. Но выпить было уже нечего. «Чиновник» взял папку и так же важно удалился. В этот раз мы уже не стали провожать его. Может, ещё появится?!..
Наконец, вышли на улицу. Был тёплый московский летний вечер. Солнце клонилось к закату. Всё вокруг было в мягких и ласковых тонах. Как хорошо и уютно было идти через эти старинные московские дворики по направлению к метро. Проходили мимо церкви. «А давай зайдём, Николай», – сказал я. Я тогда уже начал посещать службы. Николай согласился. О вере он ничего не говорил ранее. Но я знал, что в церковь он не ходит.
Мы вошли под огромные своды старинного московского храма. До службы оставалось ещё много времени, и в храме никого не было. Каждый остановился в задумчивости, разглядывая фрески на стенах и иконы... И вдруг, в этой глубокой тишине, я услышал лёгкие всхлипы. Оглянулся. Николай плакал. На его глазах были слезы. Нет, он даже зарыдал. Для меня это было неожиданно. Я сделал вид, что ничего не заметил. Отошёл немного в сторону.
…Что же случилось? Может, он в этот момент вдруг вспомнил своё босоногое детство в далекой кубанской казачьей станице, когда бабушка водила его в церковь? А может, его души неожиданно коснулась благодать Божия? Или он увидел свою душу, обнажённую,оголенную, уязвлённую грехами?.. Не знаю...
Мы вышли из храма и пошли к метро. Остаток пути прошли молча. Каждый думал о своём …