Где же вы родные фермы,
Где ж вы милые коровы?
Не даёте молока нам,
Чтобы были мы здоровы.)))
1995 год. Третья бригада, я тогда работал скотником на МТФ номер три. Было шесть корпусов полные КРС. Я трудился на дойном гурту. Работали мы по сут очно, через сутки на сутки. В Мае выгоняли скот на траву и пасли до глубокой осени пока не ляжет первый снег. Потом скот перегоняли на фермы и размещали в корпусах. В нашем корпусе стояло больше двух сот голов буренок и несколько добротных быков. Давали корма, силос, сенаж, солома, дерть, но коровам все равно не хватало и они быстро худали.С февраля по Май начинался отёл, и мы зорко смотрели за каждой коровой, принимали роды, бывало когда идёт крупный плод, помогали корове растелиться и вытаскивать теленка руками за ножки. Конечно же бывали и потери, особенно в ночное время, когда стальная корова которая не пред вещала отёл, вдруг внезапно телилась и теленок падая в лоток погибал от переохлаждения или захлебывался в навозной жиже. И вот тогда то начальству пришла в голову идея дежурить скотникам в корпусах. Вот представьте себе, большие оконные рамы без стекол обиты с улицы полиэтиленовой пленкой. Сам корпус обогревается только телами и дыханием животных, две массивные железные двери изо рваные и по гнутые тракторным телегами с обоих сторон корпуса. У дверей в лотках постоянный лёд, у коров стоящих у таких дверей на спинках иний, сумасшедший сквозняк и холодно. И вот в таких условиях нам было велено коротать зимние ночи.
На проходах у коров висели как гирлянды лампочки, которые то и дело перегорали.
Ходили порой с фонариками, и чего греха таить, иногда приходилось ходить в соседние корпуса и воровать, скручивать и менять у себя перегоревшие. Нашим дояркам нередко приходилось по утрам доить коров в полумраке. Пошёл я как то в соседний корпус за лампочкой, смотрю стоит у стены деревянный тапчан, на нем старая фуфайка в место матраса. Два столба и соломенная крыша вся белая белая от мороза, иний. Сразу вспомнилась песня:
Синий, синий иний,
Лег на провода......
Это не хитрое "логово" устроил себе ныне покойный казак,Меркулов Жора, весельчак, у которого никогда не сходила с лица улыбка , и спал в нем как Эскимос, то и дело просыпаясь для обхода коров. Проверял не телится ли животина.
Мы же с напарником игнорировали такой "указ". Оставались в своей дежурной комнате между двух корпусов которые соединены крытым проходом. У нас были бетонный пол, дощатые с дырами двери, бетонные стены и потолок, из окна шёл тонкий пронизывающий сквозняк. Спали на узких тапчанах на голых матрасах, в фуфайках и ватных штанах, с сырыми сапогами от которых часто мерзли ноги, подушек и одеял не было. Стояла буржуйка, но топить было не чем. Соляр не давали, всю все возможную резину и кусочки древесины давно сожгли. Грелись тяпками сгребая с полов навоз, и рейдами по рядам коров на просмотр отела. Сидим как то с напарником Александром Герасименко, и смотрим друг на друга, в буржуйке воет зимний ветер. Я открываю её, а там угли перегоревшей местной сосны. И мне вдруг пришли на ум строки. Я взял один уголек, встал на тапчан и стал писать следующее:
В этой комнате словно в тюрьме,
Не хватает лишь только решёток,
Вместо нар здесь стоят тапчаны,
Здесь загнешься не выпив пять соток.
Здесь не слышно конвоя шагов,
Лязг железных тюремных запоров,
Слышны стоны голодных коров,
Грустный трепет оконных клеенок.
Между каменных стен ледяных,
Замерзая нечем свою вахту,
Стрегем мы коров доходнЫх,
Вспоминая учебник и парту.
Все работники фермы, доярки, какая-то прибывшая комиссия читали моё "произведение". Заведующий злился, ругал меня, кричал:
- Сотри, удали это все!
Я говорил нет! Правда не умирает....
И пел шутя:
- Эту правду пусть читает молодёжь,
- Эту правду не за душ ешь не убьешь......
Прошли годы, все фермы закрыли, разрушили корпуса, разбили до основания молотами бетонные конструкции охотники за цветным и чёрным металом.
Но долгое время, не смотря на обильные дожди, ветры, снега, на фоне этих руин и развалин, каким-то непонятным образом на нетронутым фрагменте бетонной стены, жила моя "чёрная" правда, написанная когда куском древесного угля от сгоревшей сосны.
Не зря говорят правда не умирает.