О, театр! Это грифельная доска, на которой пишут мелом и каждую минуту стирают губкой написанное. Таков был способ работы Шекспира и Мольера. Альфонс Доде. // Сочинение пригодных для постановки пьес не предоставляет человеческому таланту слишком большого простора. Бернард Шоу. // Драматические работы редко приносят мне радость. Для романов у меня нет достаточных знаний. Ханс Андерсен. // Замечено, что из хорошей прозы при известном умении можно сделать приличную пьесу. А вот в обратном порядке, из хорошей пьесы – приличную прозу, ещё никому не удавалось. Некоторые из рассказов послужили Чехову материалом для создания одноактных пьес. // Пьесы? Но я напишу их вам сколько угодно. Кроме романов «Жизнь», «Сильна как смерть», «Наше сердце» и других, из которых каждый содержит в зародыше пьесу, я напечатал более двухсот рассказов, представляющих почти в каждом случае сюжет для пьесы или с трагическим, или с комическим оттенком. Ги Мопассан. // Нет, испытавши эпический род (то есть «Война и мир»), трудно и не стоит браться за драматический. Лев Толстой. // Всякий человек может написать пьесу, которую можно поставить. Антон Чехов. // Много ли насчитается театральных пьес, с развязкой, построенной не на перехваченном письме или разговоре, подслушанном из-за портьеры? Выдумка современной драматургии не пошла дальше замены письма телеграммой, а портьеры – чем-нибудь вроде дверей уборной. Это довольно убого, да и вся писательская работа в театре представляется мне чем-то утомительно однообразным, вроде кружения белки в колесе. Эдмон Гонкур. // Пьеса и без того вещь достаточно эфемерная, потому что она должна быть оформлена согласно сегодняшней моде, а моды меняются, так что пьеса быстро теряет одну из своих привлекательных черт – злободневность. Написав пьесу и выправив текст, переписанный на машинке, я уже не мог заставить себя всерьёз ею интересоваться. Пьеса, написанная в прозе, устаревает почти так же быстро, как газета. Требования, предъявляемые к драматургу и к журналисту, во многом сходны. Это – зоркость, умение найти эффектную опорную точку и живость стиля. Помимо этого, драматургу нужно ещё некое специфическое качество. Никто ещё, кажется, не сумел определить, в чём оно состоит. Выучиться ему нельзя. Оно может наличествовать и без образованности и без культуры. Это – способность создавать текст, который доходит до зрительного зала, и строить сюжет, так сказать, стереоскопически, чтобы он развёртывался на глазах у зрителей. Здесь нет ничего общего с литературным талантом, как явствует из того, что попытки даже самых видных романистов писать для театра обычно кончались полной неудачей. Подобно умению подбирать по слуху, эта способность не свидетельствует о высоком духовном уровне. Но если человек её лишён, то, как ни глубоки его идеи, как ни оригинальна тема, как ни тонко обрисованы характеры, пьесы он не напишет. Сомерсет Моэм. // Слушай, но это же другая профессия. Виктор Астафьев. // Бывают лишь редчайшие случаи, когда романист одинаково успешен как сценарист. Каждый должен заниматься своим делом. // Драматург вынужден учитывать то обстоятельство, что средний умственный уровень публики намного ниже, чем у самых умных зрителей, взятых в отдельности, и этим, на мой взгляд, обусловлено, что пьеса в прозе не может быть первоклассным произведением искусства. Неоднократно отмечалось, что в плане интеллектуальном драматургия на тридцать лет отстаёт от жизни, и умные люди, ссылаясь на её оскудение, почти перестали ходить в театр. Мне представляется, что когда умные люди требуют от пьесы глубоких мыслей, они проявляют меньше ума, чем можно было бы ожидать. В наше время среди драматургов есть только два выдающихся мыслителя – Ибсен и Шоу. Сомерсет Моэм. // Глупость, сопровождаемая музыкой, танцами, обставленная блестящими декорациями, – всё же глупость, но ничего большего. Антуан Ривароль. // Хороший актёр может, как мне представляется, прекрасно сыграть самые глупые вещи и тем усилить их вредное влияние. Лев Толстой.