В одном драмтеатре жил-был мамонтёнок. Такой плюшевый, большой, с хоботом и чёрной пуговкой-пупком на пузике. Его красный рот всегда улыбался и, по сути, жизнь у него должна была быть весёлой, но… Жил мамонтёнок в туалете на стиральной машинке в углу за дверью. И хоть и сидел он на этой стиральной машинке, сам был такой чумазый и замусоленный, что артисты всё время порывались его выбросить на мусорку. Одно спасало, что в перерывах между утомительными репетициями кто-нибудь из них так уставал, что с удовольствием расслаблялся на диване, вместо подушки подложив под голову мягкого плюшевого грязнулю. Из-за этого мамонтёнок сделался ещё и плоским. Вид у него был весьма плачевный. Большая голова с хоботом, как у наказанного свешивались вниз, а весёлые глазки прикрывались грязными потрепанными ушами. Даже пушистый хохолок на макушке свалялся некрасивым комком.
- Автобус ждёт. Убери это чучело за дверь, - зевая, просил уборщицу выспавшийся артист, и она небрежно относила несчастного мамонтёнка в его угол за ухо.
Так длилось, пока однажды в театре не появился новый бутафор. Это была женщина Ирина. Она сказочно расписывала декорации, делала необыкновенные царские короны, украшала волшебные гребешки и мечи-кладенцы, превращала обыкновенных деревянных оленей в волшебных с золотыми рогами и копытами. И ещё очень много чудесного делала в своей бутафорке Ирина. Работы было непочатый край!
Часто забегая в туалет менять воду в баночках для промывки кисточек от красок, мыть руки и кисточки, Ирина ласково трепала мамонтёнка за грязный хохолок и шептала ему:
- Бедненький! Сунули тебя в угол – и вся твоя жизнь. Тебя бы помыть и нарядный бантик привязать на шейку.
И она безо всякой брезгливости с жалостью убирала мамонтёнку с глаз уши, взбивала слежавшийся синтепон в пузике и усаживала его так, чтобы не свисала на грудку голова. Повеселевший мамонтёнок, казалось, с надеждой провожал её взглядом. Однажды Ирина предложила уборщице, взяв грязнульку на руки:
- Давайте его постираем, а то жалко на него смотреть. Сидит в этом углу, как наказанный.
Но уборщица покосилась на мамонтёнка и сказала:
- Эта игрушка директрисы, она ею и пусть занимается. Машинку лишний раз крутить она не разрешает. Экономит на всём.
После этого Ирина больше ни к кому не подходила, а мамонтёнка жалела пуще прежнего. Так проходили дни.
Как-то Ирина привела с собой на работу внучку Фотинку. Малышке было всего два года, и она всюду лезла, мешая артистам на репетициях. Чтобы её хоть чем-то занять, ей сунули мамонтёнка. Но она всё равно всем мешала. Пришлось Ирине отпрашиваться с работы.
В бутафорную зашла директриса.
- А что это за новая артистка у нас появилась? – сразу засюсюкалась она с малышкой.
Фотинка молча захлопала на неё синими глазами в чёрных ресницах, перебирая пальчиками хохолок мамонтёнка.
- А тебе нравится этот слон? – загадочно спросила директриса, присев перед ней на корточки.
Фотинка глянула на большую игрушку и сразу же закивала тётке в ответ.
- Тогда забирай его себе. Я тебе его дарю! – торжественно произнесла директриса, довольная тем, что, наконец-то, хоть таким образом избавила театр от надоевшего хлама.
А Фотинка тут же крепко вцепилась в мамонтёнка и заулыбалась во весь рот. И ещё один человек радовался этому неожиданному подарку – бабушка Фотинки бутафор Ирина. С согласия внучки мамонтёнка запихали в большой целлофановый пакет и привезли домой.
Дома из него вытряхнули весь синтепон, а остальное тщательно выстирали душистым мылом в ванной и повесили сушиться на балкон на свежем воздухе. Отстиранная шубка мамонтёнка оказалась не ржавого цвета, а нежно-дымчатой с голубоватым отливом. Ножки были розовые, а уши и животик белыми-белыми! Беленьким нежным пушком засверкал и хохолок на макушке.
Когда мамонтёнок высох и его набили синтепоном, у него радостно задрался хобот, стали пухленькими в ямочках щёчки и весело заблестели глазки и пуговка на белоснежном толстеньком пузике. Он весь так сиял и улыбался чистым красным ротиком, что казалось, сейчас начнёт прыгать и радостно кричать:
- Ура! Ура! У меня новая жизнь! Да здравствует новая чистая жизнь!
И его уши теперь не свисали на глаза, а мило оттопыривались в стороны над пухлыми щёчками. Ирина привязала ему нарядный синий бант и посадила на диван возле красивой подушки с кисточками. Теперь мамонтёнок жил в чистоте и уюте. Его берегли, а Фотинке разрешали с ним играть только на диване или на чистом ковре.
И вот так любому из нас можно сделать свою жизнь радостной и чистой. Стоит только захотеть!
(г.Тула 2007)
(рис.Сёстры Рудик)