#4
Амелия была весьма покладистой девочкой, слушала наказы отца Жерома, не задиралась ни с кем из детей, не плакала без повода, однако была капризной, когда не получала сразу того, чего-то очень хотела. Когда она была еще маленькой 5летней девочкой, Адель водила ее с собой в храм, что располагался неподалеку на небольшом пригорке. Ранним утром звучали колокола, собирая под своими сводами местных прихожан. Амелии очень нравилось ходить с матерью на мессы, она внимательно слушала молитвы, запоминая каждое слово и очень любила рассматривать иконы, особенно ее привлекали те, которые были не такие яркие и новые, а в обычной раме, без излишнего лоска, со слегка истёртыми ликами святых. Ее прям магнитом тянуло к ним, а мать никогда не запрещала ей подходить ближе и стоять подолгу, всматриваясь в невидимые взору очертания. Адель знала, что каждая икона находит своего человека так же, как и каждый человек находит свою икону. А раз дочери понадобились именно эти ничем неприметные, значит так тому и быть. И мать стояла подле дочери столько времени, сколько требовалось, не заставляя спешно возвращаться в свои покои. Да и отец Жером не запрещал им приходить позднее обычного, он любил жену и дочь в равной степени и не было ничего главнее этих двух любимых женщин в его жизни и их душевного благополучия. Сам отец Жером не любил храмы, лишь в редких случаях его можно было заметить с семьей на очередной мессе. Но после той злосчастной болезни, что унесла с собой жизнь его любимой жены, он стал ходить в храм чаще. Иногда исповедовался, а иногда просто подолгу молча сидел перед алтарем в немом окружении горящих свечей и на него снисходил благостный покой, душа успокаивалась и беспокойное сердце наполнялось благодарностью и смыслом.
Теперь у отца Жерома отдушиной была очаровательная и способная дочь Амелия, он гордился своей девочкой, благодаря небеса за то, что подарила ему такое сокровище, так напоминающее Адель. Оставаясь наедине в своем рабочем кабинете, в котором он укрывался от посторонних глаз и даже слуги не знали причины его такого порою долгого затворничества, он открывал скрытую дверь, что на первый взгляд казалась обычной стеной.