«Иисус же, услышав это, сказал им:
Не здоровые имеют нужду во враче, но больные»,
Евангелие от Матфея (9:12)
Divinum opus sedare dolorem –
Успокоение боли – Божественное дело
Терапевт – по-гречески значит – исцеляющий, ухаживающий за больными. Потомок двух врачей Лейб-Гвардии Кирасирского Ея Величества Императрицы Марии Федоровны полка Татьяна Николаевна Иванова обладала этим уникальным даром – спасать больных, ухаживая за ними, была истинным Терапевтом.
Татьяна Иванова родилась 16 сентября 1926 года в Гатчине, где когда-то квартировал блестящий гвардейский полк, в котором служили оба ее деда. Отец, санитарный врач Николай Александрович женился на дочери друга и сослуживца своего отца – доктора Владимира Пиккеля – Надежде, которая заведовала детской лечебницей. Вместе с тестем в 1927 году его высылают в Кемь, за то, что в юности он принадлежал к организации русских скаутов. В 1936 году семья Ивановых перебирается в Архангельск, воссоединившись со своими родными – Пиккелями.
Жизнь маленькой Тани была наполнена болезнями и страданиями. В раннем возрасте она перенесла две тяжелейшие пневмонии, в 14 лет – туберкулезный лимфаденит лимфатических узлов шеи. Дедушка – Владимир Эрнестович Пиккель выхлопотал внучке путевку в детский туберкулезный санаторий «Кляйнлибенталь» - «Маленькая долина любви» под Одессой, куда 14 летняя Таня приехала 10 июня 1941 года. Ей выпало пережить все ужасы начала войны. Во время обстрела ее вместе с подругами засыпало в подвале церкви, переделанной под баню. Их откопали через трое суток. Потом была эвакуация, сначала пешком и две недели поездом в теплушке под бомбежками. Из 52 вагонов их состава до Ростова дошли только 20. К обострившемуся лимфадениту у Тани открылся костный туберкулез. В детском доме на станции Морозовская на тетрадном листочке в клеточку, карандашом, она с двумя подругами написали письмо. На треугольнике был адрес: «Срочно!!! Архангельск, облоно, Гасконскому». Письмо дошло, и инспектор областного отдела народного образования сумел отправить за детьми отца одной из девочек, который привез их в ноябре в Архангельск.
В голодном и холодном 1943 году умерла мама Тани. Ее сестра и тетя Татьяны – Мария-Дагмара Пиккель взяла на себя заботу о шестерых племянниках. Их дом был разрушен при бомбежке. Жили в общежитии медицинских работников - темном бараке на ул. Пролетарской, 19, в одной большой комнате с восемью кроватями. Татьяна из-за болезни не могла ходить, на контрольные в школу ее возили на саночках. Экзамены за 8-10 классы сдавала экстерном, закончила с отличием 4-ю школу и в 1944 году без экзаменов была зачислена в Архангельский мединститут на лечебный факультет. «Как я могла выбрать не медицину, если во время войны крутилась в этой каше, видела умирающих, и не знала, кому помогать, то ли живым, то ли мертвым...», - вспоминала спустя годы Татьяна Иванова.
Окончив с отличием институт, Татьяна Иванова прошла клиническую ординатуру на кафедре факультетской терапии, всю свою жизнь посвятив этой врачебной специальности – самой универсальной и востребованной. И сразу же увлеклась кардиологией, курируя в терапии Архангельской городской больницы пациентов с заболеваниями сердца. Кстати, какой-то определенной даты, например, первого упоминания в медицинской печати термина «кардиология» или официального введения кардиологии как специальности (направления) клиники внутренних болезней, в доступных источниках нет. Известно, что в 1947 году в госпитале Йельского университета в Нью-Хейвене (США) был создан первый кардиологический центр, а в 1949 году был зарегистрирован Тhe American College of Cardiology. Таким образом, Татьяна Николаевна стояла у истоков кардиологии как науки и как медицинской специальности.
Именно в 1949 году создатель кафедры факультетской терапии АГМИ профессор Абрам Исаакович Миркин принес в клинику немецкий трофейный электрокардиограф и дал ей инструкцию на немецком языке. Татьяна Иванова ее перевела и начала осваивать аппарат. Он был размером со стол с двумя ручками, весил 45 кг, работал на щелочных аккумуляторах. Кардиограмму записывали на фотопленку, которую потом нужно было проявить, закрепить, промыть. Начинающему врачу пришлось освоить фотодело. В то время считалось, что при инфаркте миокарда больного нельзя перемещать, тем более перевозить в больницу. Татьяна Николаевна создала на добровольных началах специальную бригаду скорой помощи и с медсестрой Александрой Охаловой выезжала с этим аппаратом на самолете в Нарьян-Мар, Котлас. А чаще - пешком по льду Северной Двины на Кего. «Работать было интересно, – вспоминала она. – Привозят больного с диагнозом пищевое отравление. Рвота, плохой пульс, низкое давление. Съел пирожок с повидлом. Но на отравление не похоже. Снимаю электрокардиограмму, а там инфаркт, такие бывают атипичные формы. И я стала заниматься атипичными инфарктами миокарда...»
В 1952 году с первыми научными разработками по кардиологии Татьяна Иванова приехала на конференцию в Ленинград. Когда она выступала, из-за трибуны ее не было видно, и сидящие в зале спрашивали друг у друга: «Кто это такая умная девочка? Откуда она?» Это был период подвижничества, радостного постижения новых горизонтов кардиологии. В 1-й горбольнице она организует «тромбоцентр», в котором ежедневно дежурили врачи, которые владели техникой снятия и чтения ЭКГ. На его базе в 1961 году Татьяна Иванова создает специализированную кардиобригаду, в 1962 году – защищает в Ленинграде кандидатскую диссертацию. А в 1964-м, благодаря наработанным знаниям и опыту, Татьяна Николаевна впервые в Архангельске применила электрическую дефибриляцию сердца, спасла жизнь 33-летнего больного. Это был молодой кузнец из Маймаксы. На спор с друзьями он выкурил подряд пачку папирос за приз – бутылку водки. После чего получил инфаркт со смертельной аритмией. 10 часов непрерывных попыток реанимации. За это время минимум 6 раз потребовался электроразряд и массаж сердца. После этой первой дефибрилляции электроимпульсная терапия стала использоваться не только при неотложных состояниях, но и как плановое лечение аритмий. Ее любимая фраза, которая стала для архангельских реаниматологов своеобразной визитной карточкой: «Больной не должен умереть и для этого нужно сделать все возможное и невозможное». Когда такие слова звучали о судьбе «безнадежного» больного, это иногда воспринималось окружающими как нежелание видеть очевидное. Но это была жизненная позиция Татьяны Николаевны - она не позволяла произносить слова: «Прогноз для жизни неблагоприятный» и в соответствии с ними строить лечебную тактику.
В 1975 году Татьяна Иванова защитила докторскую диссертацию в институте сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева. Во время защиты один из оппонентов, профессор Н. М. Мухарлямов, сказал: «Мне надоели диссертации. Я долго не притрагивался и к этой диссертации. Но, когда я начал её читать, то не мог оторваться. Я увидел настоящего клинициста-кардиолога, глубоко мыслящего и за пределами своей специальности». В том же году в 1-й горбольнице Архангельска начинает работу блок интенсивной терапии, а с 1981 года – отделение кардиореанимации.
Ее очень любили студенты. Всеобщее восхищение вызывало то, как она красиво носила свою знаменитую медицинскую «шапочку». Ей пытались подражать, но все было напрасно! Знаменитым был также и стетофонендоскоп Татьяны Николаевны: у него не было металлических дужек, в уши надо было вставлять гибкие трубки, что профессор обычно делала очень тщательно, не спеша, затем внимательно слушала больного, вызывая благоговейный трепет присутствующих на обходе интернов и ординаторов. Ходили легенды, что диастолические шумы в сердце с их различными особенностями может слышать только Иванова, то ли благодаря особенному стетоскопу, то ли благодаря природой данному ей дару.
Вся ее жизнь была бескорыстным служением. Она сделала дефибриляцию... умирающей больничной лошади и вернула к жизни столь необходимую в то время «рабочую силу». Когда буквально рухнуло старое 100-летние здание в 1-й ГКБ, где размещалась кафедра, доктор Иванова обратилась непосредственно к 1-му секретарю обкома Борису Попову с просьбой о строительстве новой клиники. Здание построили за 2,5 года. В 1980-х годах в лечебную практику стала внедряться интенсивная терапия острого инфаркта миокарда, требующая измерения минутного объема сердца. Прибор для этого - реограф изготовил ленинградский профессор Тищенко, но купить его можно было только за наличные. В итоге средства на приобретение прибора собрали Татьяна Иванова с коллегами, а его многолетнее использование спасло сотни жизней.
Созданная в Архангельске школа клинической кардиологии, связала воедино традиции отечественной медицины внутренних болезней 19-го века, опыт, накопленный в 20-м веке, с клиническими достижениями 21-го столетия, обеспечив тем самым непрерывность и дальнейшее развитие российской терапии. Татьяна Иванова бережно сохраняла присущий русской терапевтической школе стиль академизма. В быстротечной действительности отделения реанимации она не отходила от канонов классического подхода к больному, в сложных случаях настаивала на участии в консилиумах врачей разных отделений. И много раз на глазах ее коллег происходило чудо – из хаоса симптомов, показателей и мнений выплывала скрытая логика заболевания, а за ним и клинический диагноз и эффективная терапия, сохраняющая больному подчас не только здоровье, но и саму жизнь. При этом она часто повторяла: «Снимайте перед специалистами дополнительных методов диагностики шляпу, но не голову». Однажды в 1-ю ГКБ поступил больной в тяжелом состоянии с высокой лихорадкой, причину которой врачи тщательно искали, но не могли найти источника заражения. Татьяна Николаевна при осмотре этого больного нашла причину – источником оказалась инфицированная потертость в области правой пятки!
«Терапевтом с хирургическим уклоном» назвал Татьяну Николаевну Виктор Рехачев. «Я помню одного капитана, которому запретили ходить в море из-за заболевания сердца, причём диагноз был поставлен в Англии. В Архангельске он обратился за консультацией к Татьяне Николаевне. Она определила хронический холецистит, и порекомендовала удаление желчного пузыря. На операции диагноз подтвердился, а после нее все явления со стороны сердца исчезли, и он ещё многие годы выходил в море. Его медицинское заключение, по разрешению начальника пароходства, ежегодно подписывали мы с Татьяной Николаевной», - вспоминал Виктор Павлович. Научные исследования в области кардиологии под руководством профессора Ивановой позволили подготовить почву для развития в Архангельске кардио- и ангиохирургии. С 1993 года начались плановые операции на сердце: аортокоронарное шунтирование, протезирование клапанов сердца, баллонная дилатация стенозированных артерий. Татьяна Николаевна долгие годы активно участвовала в подборе больных к операции аорто-коронарного шунтирования, выхаживании их после операции.
«Неравнодушие, сердечное отношение к сердечным больным очень важно для врача, – говорила Татьяна Николаевна. - По-настоящему мы живем не для себя, а для людей и наших больных, их радостями, невзгодами, бедами. Каждому стараемся принести хоть маленькую радость. А с каждым умирающим – умираем».