«То, что казалось несбыточным на протяжении веков,
что ещё вчера было лишь дерзновенной мечтой,
сегодня становится реальной задачей,
а завтра - свершением!»
С. П. Королёв
Он мог разбиться на самолёте. Но не разбился.
Его могли расстрелять как «врага народа». Но не расстреляли.
Мог погибнуть в лагере. Но не погиб - его чудом вытащили с того света.
Должен был утонуть в Тихом океане. Но возвращаясь с Колымы в Москву, в Магадане Королёв не попал на пароход «Индигирка» (по причине занятости всех мест). Это спасло жизнь Королёву: следуя из Магадана во Владивосток, пароход попал в шторм и затонул у острова Хоккайдо.
Этот человек не смотря ни на что выжил.
Выжил, чтобы стать учёным, кон¬структором, создателем советской ракетно-космической техники.
Выжил, чтобы, пройдя через тернии, первым вывести человечество к звёздам, открыть людям дорогу в космос...
* * *
Родился Сергей Королёв 12 января 1907 года (30 декабря 1906 года по старому стилю) в городе Житомире.
Его отец - Павел Яковлевич Королёв - с отличием окончил Нежинский историко-филологический институт и получил звание учителя гимназии.
Мать - Мария Николаевна Москаленко - также была учительницей.
В 1909 году семья перебралась в Киев.
Однако совместная жизнь у них не сложилась. И вскоре после этого родители развелись.
От отца мальчика напрочь отгородили. Попытка Павла Яковлевича отстоять свои права через суд закончились лишь разрешением оказывать сыну материальную помощь. И это всё. Никаких контактов! Отца поэтому Королёв совсем не помнил.
По решению матери маленького Серёжу отправили в город Нежин к бабушке и дедушке.
Там мальчик и воспитывался (с 1910 года).
Дедушка - Николай Яковлевич Москаленко и бабушка - Мария Матвеевна очень любили внука, души в нём не чаяли.
Друзей-сверстников у Серёжи не было.
Жизнь его в Нежине протекала буднично, скучно и однообразно.
• Ярослав Кириллович Голованов в книге «Королёв. Факты и мифы» писал о детстве Серёжи так:
«...В его сердце была и всю жизнь болела маленькая ранка, которая не заживает у сыновей, не помнивших отцов (родители разошлись, когда Серёже было 3 года, первое время его воспитывал дед - авт)... Когда маленький Сережа готовился поступать в приготовительный класс он написал сочинение «Дедушка». Совсем коротенькое: «Дедушка мой был давний охотник. Жил он в своём доме. Там был огромный дом и большой сад. Двор весь зарос травой. Около ворот была собака». Вот в этом доме, на траве этого двора и прошло его одинокое странное детство... Его никогда не выпускали за калитку - таков был приказ Марии Николаевны: она боялась, что Павел Яковлевич в ярости своей может выкрасть Серёжу. Мальчик не знал, как живут люди за забором».
В Нежине в 1911 году Сергей впервые увидел полёт на аэроплане русского лётчика Уточкина.
И это событие потрясло воображение впечатлительного мальчика. Потрясло его до глубины души…
* * *
Первоначальное образование Серёжа получил дома, занимаясь с квартиранткой своего деда - учительницей Л. М. Гринфельд.
Рано научившись читать и писать, он открыл для себя увлекательную страну чисел и действий с ними – арифметику. Давалась она ему легко, как птице пение.
• Впоследствии мать его - Мария Николаевна - вспоминала:
«У него была исключительная память, и он хорошо учился: упорно, настойчиво, без принуждения. Он легко запоминал наизусть. Кругом у соседей не было малышей, он не знал шума и возни ребячьей ватаги. Играя один, он поневоле должен был проявлять инициативу, изобретательность, учился мыслить самостоятельно. Силу воли закаляли неудачи. Плакать не полагалось».
В 1914 году Сергей вернулся в Киев.
В 1915 году он поступил в подготовительные классы гимназии в Киеве.
Там он провёл 2 года. И там же получил базовые знания.
В 1916 году мать вновь вышла замуж.
И вместе с сыном и мужем - Георгием Михайловичем Баланиным - переехала в Одессу.
В сентябре 1917 года Сергей поступил в первый класс 3-й Одесской мужской гимназии.
Учёба – платная. Но для детей учителей – исключение. Этим не преминула воспользоваться Мария Николаевна. Она потребовала от бывшего мужа соответствующую справку. Человек интеллигентный, у которого любовь к сыну была выше семейных дрязг, Павел Яковлевич попытался помочь при малейшей возможности. И прислал такую справку незамедлительно.
• Она сохранилась:
«Дано сие за надлежащей подписью и приложением казённой печати гимназии о том что, Павел Яковлевич Королёв действительно состоит штатным преподавателем женской гимназии первого общества преподавателей в г. Киеве: удостоверение это выдано для предоставления в педагогический совет 3-й Одесской гимназии на предмет освобождения сына П. Я. Королёва от первого брака Сергея Королёва, ученика 1-го класса вышеназванной гимназии, от оплаты за право учения».
Однако учёба продолжалась недолго. В гимназии ему не посчастливилось проучиться долго.
Начавшаяся революция, бурные события Гражданской войны, военной интервенции, борьбы за власть Советов на юге внесли свою коррективу. Гимназию закрыли, так как времена тогда настали не лёгкие.
Для того, чтобы приносить семье пользу Королёв поступает в трудовую школу, где осваивает рабочую профессию.
Трудовая школа также рано закончилась. Проучился он там всего 4 месяца.
Далее уже получал образование дома, занимаясь самостоятельно по гимназической программе с помощью матери и отчима. Тем паче, что они были учителями. А отчим, кроме педагогического, имел ещё и инженерное образование.
• Из книги Наталии Сергеевны (единственной дочери Королёва) «Отец»:
«Когда Баланины переехали жить в Одессу, Мария Николаевна полностью отдалась воспитанию сына. Этому способствовало и заботливое отношение к Сергею Григория Михайловича, который заменил ему отца.
Григорий Михайлович неизменно полагался на все решения и советы Марии Николаевны, но в вопросах образования и формирования личности Сергея влияние отчима было очень весомым. Надо сказать, что Григорий Михайлович был человеком высокой культуры и чрезвычайно спокойного характера. Серёжа сразу привязался к нему, а когда вырос, их отношения стали дружескими. Для Серёжи отчим был примером инженера, научного работника, своим упорным трудом добившегося высшего образования по интересовавшей его специальности».
«В воскресные дни семья собиралась за столом, и Мария Николаевна читала вслух Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Шевченко. Серёжа всегда внимательно слушал. И вдруг однажды тихо и застенчиво сказал: «Мамочка, ты знаешь, я написал стишок...» Это было не лишённое своеобразия подражание известному стихотворению Лермонтова «На севере диком...». Мария Николаевна купила сыну альбом, в который он стал переписывать свои стихотворения. Одно из них, довольно большое, очень патриотичное, называлось «Россия». Конечно, в нём ощущалось влияние великих поэтов, но мысль и чувства были окрашены детской индивидуальностью. Стихотворение, несомненно, навеянное классическими творениями, вместе с тем, соответствовало духу нового времени. В подаренный альбом Сергей записал десятка полтора стихотворений. Мария Николаевна читала стихи сына и думала, что надо бы их переписать. Однако, прежде чем она собралась это сделать, Серёжа всё уничтожил. По-видимому, кто-то из друзей-мальчишек увидел альбом, посмеялся над тем, что Сергей пишет стихи, и он свой альбом сжёг. Но любовь к поэзии, особенно к Пушкину и Лермонтову, осталась у него на всю жизнь».
Именно отчим и заинтересовал молодого Королёва его будущей профессией - авиамоделированием. Он записал Сергея в модельный кружок портового клуба. Мальчик загорелся идеей построить планёр.
В 1921 году в Одессе появился отряд гидросамолетов ГИДРО-3 Главного управления Военно-Воздушного Флота.
Сергей наблюдал за их полётами над морем, мечтая подняться на них в небо.
Случай свел подростка с механиком гидроотряда Василием Долгановым.
Новый знакомый, копаясь в моторе, объяснял Сергею - что к чему. После первой «лекции» началась и «практика». Всё летнее время он проводил в гидроотряде, помогая готовить самолёты к полётам.
Королёв стал незаменимым, безотказным помощником механикам и лётчикам.
* * *
В 1922 году Сергей Королёв поступил в двухгодичную строительную профессиональную школу №1.
Учился Сергей прилежно. Увлечённо штудировал математику и физику.
Классный руководитель говорил про него матери Марии Николаевне: «Парень с царём в голове».
Королёв не был «ботаником». Он серьёзно занимался спортом (атлетической гимнастикой). Мог пройти на руках весь школьный коридор.
А ещё он часами трудился в школьной производственной мастерской, где изготавливались деревянные изделия. «Столярная школа» очень пригодилась Сергею, когда он начал строить планёры.
Всё это время Королев по-прежнему участвовал в жизни авиаотряда «ГИДРО-3».
По протекции Долганова Сергей однажды поднялся в воздух в гидросамолёте, который вёл командир отряда и решил стать лётчиком.
Одновременно за Сергеем закрепилась слава настоящего механика.
16 августа 1924 года Сергей получил свидетельство о среднем образовании.
• В нём значилось, что Сергей Королёв:
«Сдал зачёты по политграмоте, русскому, украинскому и немецкому языкам, математике, сопромату, физике. Гигиене труда, истории культуры, черчению, практическим работам в мастерских».
И, кроме того, он получил специальность каменщика и черепичника.
После окончания профтехшколы Сергей работал плотником, крыл крыши черепицей.
Позднее стал за станок, на производство.
Трудовой стаж будущего Главного конструктора начался с 16-ти лет.
«Я буду строителем… но только самолётов», — говорил в те годы Королёв.
Мария Николаевна в душе противилась увлечению сына, выражая опасения по поводу опасности избираемого им жизненного пути.
Рассудительный отчим напротив спокойно относился к нему. В отчиме Сергей находил поддержку своим устремлениям.
* * *
Тогда же началось горячее увлечение Королёва планеризмом.
В 1923 году правительство обратилось к народу с призывом построить свой Воздушный флот.
На Украине родилось Общество авиации и воздухоплавания Украины и Крыма (ОАВУК).
Королёв сразу стал членом этого общества. И начал заниматься в одном из его планёрных кружков – строил планёры и летал на них.
Он читал рабочим лекции по планеризму.
Знания по планеризму, по истории авиации Королёв приобретал самостоятельно, читая книги. В том числе и на немецком языке. Немецкий язык Сергей Королёв знал довольно прилично. Это благодаря отчиму и преподавателю стройпрофшколы Готлибу Карловичу Аве.
Когда в мастерских ОАВУК началось строительство планёра конструкции знаменитого военного лётчика К. А. Арцеулова, в работе над ним принял участие и Сергей Королёв.
В апреле 1924 года он участвовал в работе 1-й конференции планеристов Одессы.
В это время в мае в Москве произошло событие весьма важное для истории космонавтики - было основано первое в мире Общество изучения межпланетных сообщений (ОИМС).
Почётными членами его были избраны Феликс Дзержинский и Константин Циолковский.
• Основной задачей этого общества было:
«Содействие работе по осуществлению заатмосферных полётов с помощью реактивных аппаратов и других научно обоснованных средств».
В 17 летнем возрасте Сергей Королёв создал свой 1-й проект летательного аппарата - «безмоторный самолёт К 5».
Его одобрил авиационно-технический отдел Общества Авиации и Воздухоплавания Украины и Крыма (ОАВУК).
* * *
В августе 1924 года - Сергей Королёв поступил в Киевский политехнический институт на авиационное отделение механического факультета.
Среди его студентов Королёв считался одним из самых молодых и образованных.
Он прекрасно учился, проявляя огромную трудоспособность.
Во время учёбы, чтобы прокормить себя, приходилось подрабатывать.
• В письме к матери в Одессу Сергей писал:
«Встаю рано утром, часов в пять. Бегу в редакцию, забираю газеты, а потом бегу на Соломенку, разношу. Так вот и зарабатываю восемь карбованцев. И думаю даже снять угол».
И кем только не был он в эти годы:
- и разносчиком газет,
- и грузчиком,
- и столяром,
- и кровельщиком
- статистом в киносъёмках.
Но всё же еле сводил концы с концами.
Смысл своей жизни видел в авиации.
Параллельно с учёбой занимался в планёрном кружке, где спроектировал несколько летательных аппаратов.
Особенно его увлекали принципы реактивного движения и перспективы полётов в стратосферу.
Трудился он, как и все много и увлеченно. Часто по ночам.
Спал Королёв порой прямо в мастерской на стружках.
Он любил работать и слыл мастером на все руки. После него никогда и ничего не переделывали.
Планёры, построенные в институтских мастерских, участвовали в международных соревнованиях, получая самые высокие оценки. У кружковцев при этом существовало правило: кто строил планёр, тот и летал на нём.
Был построен учебный планёр КПИР-3, в него вложил долю своего труда и Королёв. Сергей летал на нём.
Один из полётов едва не стоил ему жизни. На границе площадки - пустыре, где испытывались планёры, из кучи мусора торчала водопроводная труба. Сергей не заметил и посадил планёр на неё. Удар оказался достаточно сильным и Королёв на какое-то время потерял сознание…
* * *
В Киеве ему опять не суждено было надолго задержаться.
Его заметили и предложили перевестись в столицу СССР.
И в 1926 году для продолжения учёбы Сергей Королёв перевёлся на третий курс аэромеханического отделения механического факультета Московского высшего технического училища.
Днём работал то в КБ, то на авиационном заводе, вечером учился.
Королёв стремился в авиацию.
Едва поступив в МВТУ, Сергей сразу же включился в работу студенческого кружка АКНЕЖ - Академический кружок имени Николая Егоровича Жуковского.
С лекциями в нём выступали инженеры, учёные.
С особенным нетерпением Сергей Королёв ждал лекций авиационного конструктора Андрея Николаевича Туполева, чьи самолёты к тому времени уже бороздили небо. Он читал студентам курс по самолётостроению.
В январе 1927 года в районе Горок Ленинских состоялось торжественное открытие Московской планёрной школы.
Её курсантом стал и Сергей Королёв.
Он много и охотно летал, осваивая новые типы планёров.
В марте 1927 года Сергей с отличием окончил планёрную школу при МВТУ, получив звание пилота планериста.
В мае 1927 года на международной выставке межпланетных аппаратов Сергей впервые познакомился с работами Цандера и брошюрой Циолковского «Исследование мировых пространств реактивными приборами».
Книги, чертежи, схемы, кустарные модели - всё, что демонстрировалось на выставке, запало в сознание Королёва. Он стал более пристально относиться к ракетам и полётам в космос.
Производственную практику студент выпускного курса МВТУ Королёв проходил в Центральном аэрогидродинамическом институте (ЦАГИ), в Конструкторском бюро Туполева.
В это время он уже работал на авиационном заводе в Филях.
Одновременно готовил дипломный проект, решив сконструировать легкомоторный двухместный самолёт СК-4.
Проект самолёта СК-4, рассчитанного на рекордную дальность полёта, оказался оригинальным, продуманным до мелочей и проработанным на уровне зрелого специалиста. Руководителем проекта стал сам Туполев, подписав его с первого предъявления. Такого в практике студентов не случалось. Строгость и скрупулёзность конструктора были известны.
Одобренный Туполевым проект одномоторного двухместного самолёта СК-4 затем был построен и испытан.
Сергей дневал и ночевал в цехе вплоть до завершения работ.
За штурвал СК-4 в первом полёте сел лётчик-испытатель Дмитрий Александрович Кошиц.
Ну а пассажиром был сам конструктор – Сергей Королёв.
Испытание прошло успешно.
Годы учёбы в институте Сергей Королев совмещал с работой:
- С мая по ноябрь 1927 года работал в конструкторском бюро Государственного авиационного завода № 22 имени 10 летия Октября.
- А затем в опытном отделе авиаконструктора Дмитрия Григоровича на заводе № 22.
- С октября 1928 года исполнял обязанности начальника конструкторской бригады центроплана этого отдела.
- В марте 1929 года был переведён в опытный отдел при заводе № 28.
Там он участвовал в разработке торпедоносца Т0М 1 под руководством Поля Эмэ Ришара.
В 1929 году Сергей познакомился с К. Э. Циолковским.
Великий учёный подарил ему несколько своих сочинений.
После этой встречи Королёва увлекли мысли о полётах в стратосферу и принципы реактивного движения, идеи создания летательных аппаратов ракетного типа.
* * *
В сентябре 1929 года Сергей Королёв и его коллега Сергей Люшин предъявили на VI Всесоюзные планёрные состязания в Коктебеле необычный планёр.
Он был примерно на 50-90 килограммов тяжелее собратьев. А ведь в то время считалось, что чем меньше планер, тём лучше.
Пробный полёт на «Коктебеле» совершил лётчик Константин Арцеулов.
• Он доложил членам технической комиссии:
«Планёр удачно сбалансирован. Хорошо слушается рулей. Можно допустить к полётам».
На планёре «Коктебель» 15 октября 1929 года двадцатидвухлетний Королев установил рекорд парения. Он парил в воздухе более 4-х часов.
В ноябре того же года Сергей получил удостоверение пилота парителя.
В декабре 1929 года Королёв защитил дипломный проект лёгкого самолёта СК 4 (руководитель Андрей Туполев).
А в феврале 1930 года получил свидетельство об окончании МВТУ и присвоении квалификации «инженер аэромеханик».
После окончания МВТУ Сергей Королёв работал начальником бригады моторного оборудования в центральном конструкторском бюро (ЦКБ) на авиационном заводе № 39.
В июне 1930 года, как бы между прочим, он окончил ещё и двухлетнюю Московскую школу лётчиков Осоавиахима.
И получил квалификацию «лётчик».
В октябре 1930 года на Всесоюзном слёте планеристов Королёв выступил с новым планёром СК-3, названным им «Красная звезда».
Нагрузка на квадратный метр у него была большей, чем у «Коктебеля», - 22,5 килограммов. Данные планёра были настолько необычными, что ставилась под сомнение возможность самого парения в воздухе. Однако именно на нём впервые в истории авиации лётчик-испытатель Василий Степанченок - опытный лётчик-планерист в свободном полёте совершил знаменитую «петлю Нестерова».
Сам Королёв на состязаниях не присутствовал, так как заболел тифом.
В результате осложнения у него появились сильные головные боли. Даже потребовалась операция по трепанации черепа. Она прошла успешно, но осталась тяжелым испытанием для Сергея.
После болезни организм Королева оказался настолько ослабленным, что ему пришлось на несколько месяцев оставить работу.
Но едва стало легче, Сергей с увлечением принялся читать труд Циолковского «Реактивный аэроплан».
В последующие годы Королёв совмещал занятия планеризмом с новым своим увлечением – ракетостроением.
* * *
С марта 1931 года Королёв начал работать старшим инженером по лётным испытаниям в Центральном аэрогидродинамическом институте (ЦАГИ).
Там он летал вместе с лётчиком Михаилом Громовым, занимаясь, в частности, отработкой первого отечественного автопилота.
В сентябре 1931 года вместе с большим энтузиастом ракетного дела Фридрихом Артуровичем Цандером Королёв основал Группу изучения реактивного движения (ГИРД).
Все работали на общественных началах, называя себя в шутку «группой инженеов, работающих даром».
В мае 1932 года он стал её руководителем (в 25 лет!).
Правда, тоже на общественных началах.
Основным местом работы Королёва продолжал оставаться ЦАГИ – Центральный аэродинамический институт им. Н. Е. Жуковского.
В 1933 году в ГИРДе был разработан первый опытный жидкостный реактивный двигатель ОР-2 с тягой в 50 кг. Он работал на сжатом воздухе и бензине.
В августе 1933 года в подмосковном Нахабино Королёв руководил первым в СССР лётным испытанием ракеты с двигателем на гибридном топливе - «ГИРД - 09».
А 25 ноября ракеты на жидком топливе - «ГИРД 10».
Итогом его деятельности в ГИРДе стал врученный в декабре 1933 года нагрудный знак «За активную оборонную работу» высшая награда Осоавиахима СССР.
В этом же году в Москве на базе МосГИРДа и Газодинамической лаборатории (ГДЛ) был сформирован Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ).
В 1933 1938 годах Сергей Королёв работал в этом институте:
- заместителем начальника института,
- старшим инженером сектора крылатых ракет,
- начальником сектора,
- начальником отдела крылатых ракет,
- начальником группы ракетных аппаратов,
- старшим инженером группы.
В его отделе были разработаны проекты:
- жидкостных крылатой и баллистической ракет дальнего действия,
- авиационных ракет для стрельбы по воздушным и наземным целям и
- зенитных твёрдотопливных ракет.
* * *
Немного хотелось бы сказать о личной жизни конструктора.
Сергей Павлович Королёв был женат дважды.
А) Ещё до учёбы в Киеве, в Одессе, Королёв познакомился с девушкой своей мечты.
Надо сказать, что у Ксении Максимилиановны Винцентини, или у Ляли, как все её звали, всегда было много поклонников.
Серёжка Королёв — лишь один из них.
Он старался сделать всё, чтобы она стала только его девушкой:
- и вверх ногами вокруг неё ходил,
- и под баржей в море проплывал,
- и даже на краю крыши двухэтажного одесского морга сделал ради неё стойку на руках.
Видимо, всё это произвело на Лялю необходимое впечатление. И тут, прямо на крыше, она наконец-то позволила ему впервые себя поцеловать.
Уезжая учиться на авиационное отделение Киевского политехнического института, Королев сделал ей предложение. Она ответила, что, хотя и любит его, выходить замуж не собирается до тех пор, пока тот не выучится, чтобы зарабатывать самостоятельно.
Получилось так, что он учился в Киеве, потом в МВТУ в Москве, а она в Харькове, на врача.
После института Ксению распределили работать в Донбасс.
Бывая там, Королёв вновь пытался добиться Лялиного согласия на брак.
Она снова отказалась, ссылаясь на новую причину: какой смысл выходить замуж, если всё равно придётся два-три года жить врозь, пока отработаешь по распределению.
И тогда Королёв решил добиться от начальства, чтобы Ксению отпустили досрочно.
В конце концов, в августе 1931-го она стала его женой.
А вскоре он все-таки увёз её в Москву.
В 1935 году у них родилась дочь Наталья.
Следует отметить, что верностью в браке Сергей не отличался.
Как только Королёв добился того, о чём мечтал все эти 7 лет, он быстро потерял интерес к жене. И начал увлекаться другими женщинами.
• Рассказывали такую историю:
«Однажды Ляля чистила пиджак Сергея. И вдруг… из кармана выпали два билета в Большой театр. Королёв о них ничего не говорил. Значит, решила Ляля, пойдёт с какой-то дамой. А у Ляли был поклонник из высокопоставленных военных. И уговорить его сводить её в Большой не стоило труда. Столкнулись обе пары в антракте. С Сергеем была красивая брюнетка. Увидев жену, Королев рванул от своей красавицы, словно кот со стола, и сразу стал оправдываться, дескать: «Случайно предложили билеты… Неудобно было отказать… Где мы встретимся после спектакля?» — «А зачем нам встречаться? — спросила Ксения. — Меня проводят». И посмотрела на своего военного. Тут Королёв не выдержал: «Нет. Мы поедем вместе!» Куда он дел свою даму — неизвестно. Но жену из театра увёз сам…»
• Подобные похождения мужа довели Ксению до того, что все свои чувства весной 1948 года она вылила в письме матери Королева:
«Всю историю нашей любви вы знаете хорошо. Много горя ещё до 38-го года пришлось мне пережить, и, несмотря на оставшееся чувство привязанности и какой-то любви к С., я твёрдо решила… оставить его для продолжения им жизни под его любимым лозунгом «Дайте каждому жить, как ему хочется…»
Сергей Королёв и Ксения Винцентини встречались и «числились» в браке четверть века. А жили вместе каких-то 8 лет. Да и то урывками...
В 1948-м они развелись.
Их дочь Наташа, находившаяся под влиянием матери, узнала об «изменах папы» в 12 лет. На мелкие кусочки изорвала она все его фотографии, какие попались под руку, и заявила, что видеть его больше не желает. Трещина между дочерью и отцом осталась на всю жизнь. Встречались они редко, но чаще всего были как чужие. Не было Королева и на её свадьбе.
В свою очередь, по свидетельству известного летописца космической эры Ярослава Голованова, когда Королев звонил ей с Байконура, чтобы поздравить с днём рождения, она бросала трубку. И он сидел и плакал…
Б) 2-й женой Королёва стала переводчица с английского - Нина Ивановна Котенкова, работавшая в его конструкторском бюро.
• Вот что она рассказывала впоследствии Я. Голованову:
«Весной 1947 года в НИИ-88 я была единственная «англичанка», остальные переводчицы — «немки». Однажды начальник говорит: «У Королёва накопилось много английских журналов. Сходите, он покажет, что перевести…»
Прихожу. Секретарша говорит: «Он занят». Слышу — говорит по телефону. Разговор закончился, и дверь кабинета приоткрылась: «Вы ко мне? Пожалуйста… Садитесь…» Представился: «Королёв Сергей Павлович».
— Нина Ивановна, — говорю я. — Безработная переводчица.
— Я так и понял, — улыбнулся Королёв и достал кипу английских и американских журналов. — Вот эту статью переведите, пожалуйста.
Я понимала, что сделала плохой перевод, потому что не знала смысла чисто технических терминов… «Да, действительно плохо», — сказал Королёв. Дали мне инженера, с которым я могла бы правильно перевести статью. Опять иду к Королёву. И вот он стал меня вызывать всё чаще и чаще. Как-то кладу перед ним перевод, он читает, а сам... берёт меня за руку. Я руку отвожу. Помолчал. Спрашивает:
- Что вы делаете в воскресенье?
- Пока у меня нет никаких планов…
- Вы не возражаете отдохнуть вместе?
- А что вы имеете в виду?
- Ну... пойдём в ресторанчик... потанцуем...
- Я не люблю рестораны, но пойдёмте, - говорю я, - только куда-нибудь подальше от города...
Его шофер отвёз нас в Химки. Гуляли по набережной у Речного вокзала. Потом обедали в ресторане. Немного выпили. И вдруг он так откровенно начал мне рассказывать о своей жизни, о Германии, о семье, в которую решил больше не возвращаться... Я даже растерялась: мы ведь познакомились совсем недавно...
Когда возвращались в Подлипки, спросил, куда меня отвезти. Назвала адрес. К огромному нашему удивлению, оказалось, что мы живём не только в одном доме, но и в одном подъезде: квартира моей мамы - на первом этаже, а Королева - на втором. Поднялись к нему. Что теперь лукавить: я осталась у него в тот первый наш вечер. И, как оказалось, на всю жизнь... Мне было 27. Ему - 40».
Жена сменилась. Но Королёв снова в бессрочных командировках. И его снова мучает одиночество.
Не однажды, как бы извиняясь, Сергей Павлович пишет новой жене о своих трудностях и переживаниях.
Пишет, что сказать об этом ему больше некому, так как самый близкий друг и подруга — она!
Пишет: «Ну не могу тебе, мой друженька, не написать и не излить свою душу…»
Неслучайно он обязательно добавляет слова: «Ведь мне не с кем об этом поговорить, кроме тебя».
Судя по всему, и новой жене начинают надоедать его «душеизлияния» о вечных проблемах на работе и в душе.
И с новой женщиной, которую он так любит, чувствует себя одиноким…
* * *
К сожалению, волна репрессий не обошла и С. П. Королёва.
27 июня 1938 года он был арестован.
Надо сказать, что наш выдающийся создатель космических ракет сел по доносу.
А написал этот донос главный инженер Реактивного научно-исследовательского института (РНИИ) Г. Э. Лангемак.
Такой же донос на Королёва написал и бывший начальник РНИИ И. Т. Клеймёнов.
Свою лепту в очернение Королёва перед властями внёс и будущий коллега Сергея Павловича по космонавтике – В. П. Глушко.
И Королёв прекрасно знал, по чьей милости он угодил за решётку.
• Он прямо написал об этом Прокурору СССР А. Я. Вышинскому в письме от 15 сентября 1939 года:
«Меня подло оклеветали директор института Клеймёнов, его заместитель Лангемак и инженер Глушко…»
• Кстати, как пишет А. Б. Мартиросян, именно:
«Клеймёнов и Лангемак активно поддерживали безумную идею Тухачевского о разработке так называемых газодинамических орудий, на что тратились громадные финансовые и материальные ресурсы. В результате они оставили РККА без артиллерии. Зато отчаянно тормозили создание в будущем легендарных «Катюш», которые выдающийся отечественный учёный Иван Платонович Граве (1874 – 1960) изобрёл ещё до революции, но патент получил только в ноябре 1926 г. Несмотря на все усилия И. П. Граве, до конца 30-х гг. ему никак не удавалось сдвинуть с места вопрос о создании «Катюш».
Сергей Павлович год провёл в Бутырской тюрьме.
На допросах подвергался жестоким пыткам и избиениям. В результате их Королёву сломали челюсть. Также он получил сотрясение мозга.
• Вот что рассказывала дочь Королёва:
«По прибытии в тюрьму отец заполнил «анкету арестованного», в левом верхнем углу которой значилось «вредит.». В тот же день его сфотографировали анфас и в профиль и вызвали на допрос к следователю - сержанту госбезопасности Быкову. На вопрос: «Вы арестованы за антисоветскую деятельность. Признаёте себя виновным?» - был дан ответ: «Нет, не признаю. Никакой антисоветской деятельностью я не занимался». Однако уже на следующий день отец подписывает заявление народному комиссару внутренних дел Н. И. Ежову, в котором сознаётся «в антисоветской вредительской деятельности». Почему? Позднее он напишет, что к нему применялись репрессивные меры (его унижали, избивали, издевались), но объяснить этим признание несуществующей вины невозможно, не такой он был человек. А объяснение оказалось простым, и отец сам рассказал об этом маме и Марии Николаевне той ночью в ноябре 1944 г., когда после освобождения впервые приехал на несколько дней из Казани в Москву. После того как другими методами воздействия заставить его признать себя виновным не удалось, следователь применил психологический приём. Он заявил, что если отец сегодня не сознается, то завтра будет арестована его жена, а дочь отправлена в детский дом. Отец вспоминал тот ужас, который охватил его, когда он на секунду представил себе, какая участь грозит маме и мне, тогда трёхлетней девочке. В том, что угроза может быть исполнена, сомнений не возникало. И он решил во имя спасения семьи соглашаться на допросах с любыми, пусть самыми абсурдными обвинениями, а на суде все отрицать и доказать свою невиновность».
• Лётчик-космонавт Алексей Леонов, с которым Сергей Королёв за несколько дней до своей смерти поделился воспоминаниями, рассказывал:
«Он никогда не рассказывал нам об этом. Только однажды, за два дня до своей смерти, вдруг открылся - мне и Гагарину. Мы с Юрой были приглашены к нему домой на последний, как оказалось, день рождения - 12 января 1966 г. Кроме нас там присутствовал весь совет главных конструкторов космических кораблей, все единомышленники Сергея Павловича. К полуночи гости разошлись. Королёв попросил нас остаться, ему хотелось выговориться. Мы сели в гостиной, он открыл армянский коньяк «Три звёздочки» за 4,12 руб. и неожиданно начал рассказывать всё, как было.
Королёв сказал: «Мне известно, кто меня заложил, но тот человек не знает об этом…» Сегодня есть копия заключительного обвинительного листа, где чёрным по белому написано, кто свидетельствовал против Королёва. Там стоят три фамилии: Лангемак, Клеймёнов и Глушко. Сергей Павлович помолчал и продолжил: «Когда меня забрали, я отрицал всякую вину - что я, дескать, троцкист, портил станки, вредительствовал. Запомнился один случай. Когда я попросил воды и потянулся к стакану, один из следователей схватил графин со стола и со всей силы шарахнул меня по голове. А рядом на стуле сидел и смотрел на это какой-то комсомолец со значком «КИМ» на лацкане…»
«Когда я очухался после удара, - вспоминал Королёв дальше, - следователь произнёс: «У тебя красивая молодая жена. Так вот, мы одну буквочку опустим, и она будет не Королёва, а Королёв, и мы бросим её к зэкам на неделю, пока разберёмся с тобой. Дочка у тебя, ей 3 годика - тоже найдём, куда её деть. И ты знать не будешь, где они». И я подписал протокол… А на суде было так. За мной в камеру пришли конвоиры: «Королёв, на выход!» Я иду по длинному коридору и вижу - впереди открываются двойные двери, а за ними сидят три остолопа с окаменевшими лицами. И говорят: «Давай свой обвинительный лист!» Я не понял и переспросил: «Какой лист?» Они разозлились: «Что, обалдел, что ли?» Кто-то сунул мне в ладонь этот лист, свёрнутый в трубочку, я его подал. Судьи спросили: «Признаёшь вину?» - «Ни в чём я не виноват». - «Все вы, сволочи, не виноваты… Десять лет каторги. Уходи!» Меня вывели из зала и вскоре отправили на Колыму».
Сергея Павловича обвинили во вредительстве и приговорили к 10 годам исправительно-трудовых лагерей.
Местом отбывания лагерного срока стала печально известная Колыма.
Следуя этапом из Бутырской тюрьмы на Колыму, Королёв некоторое время находился в Новочеркасской тюрьме.
* * *
21 апреля 1939 года Королёв попал на Колыму.
Там он находился на золотом прииске Мальдяк Западного горнопромышленного управления. И был занят на так называемых «общих работах».
Вместе с остальными заключёнными он трудился с утра до ночи, добывая золотоносный песок.
Но даже в тех тяжёлых условиях учёный не прекратил свою работу.
Ни пытки, ни голод, ни цинга и ни невыносимые условия существования не смогли сломить Королёва.
Он делал расчёты для первой космической ракеты прямо на стене барака.
В лагере он провёл полтора года.
За облегчение участи Сергея Павловича боролась семья, хлопотали прославленные лётчики В. Гризодубова, М. Громов, авиаконструктор А. Туполев.
Да и сам Королёв не сдавался.
Несгибаемая воля и вера в собственную правоту взяли вверх.
Он обратился в Верховную прокуратуру, лично к Сталину с просьбой пересмотреть его дело.
• Сергей Павлович писал:
«Целью и мечтой моей жизни было создание впервые в СССР столь мощного оружия, как ракетные самолёты. Я могу доказать мою невиновность и хочу продолжать работу над ракетными самолётами для обороны страны».
И скоро на Колыму пришёл вызов - отправить его на «Большую землю».
• Алексей Леонов:
«А потом вдруг из Москвы в Магадан пришла бумага: немедленно вернуть Королёва на Большую землю. Сталин поручил Глушко собрать всех авиаконструкторов, которых он знает, в Москву, в том числе и репрессированных. Глушко включил в этот список и Сергея Павловича. Королёв рассказывал, как он выходил из лагеря: «Дали мне ребята фуфайку поновее, сапоги. Ворота раскрылись, я вышел, иду, а навстречу - яркое солнце. Это стало для меня добрым знаком на всю жизнь…
Оборачиваюсь на прощанье и вижу: стоят наши заключённые у колючей проволоки, провожают меня взглядами. Остановил на дороге полуторку, попросил довезти. Водитель согласился: «За сапоги довезу до Магадана». Содрал с меня сапоги, отдал свои, рваные.
В Магадане я зашёл в один барак, казарму, но меня оттуда прогнали - мол, здесь и без тебя места нет. В другой - опять выгнали. Возвращаюсь по тропинке, светит яркая луна, сугробы метра полтора высотой, и мороз -40. И вдруг вижу - Господи, на снегу лежит буханка хлеба, ещё тёплая, от неё даже пар идёт! Видно, несли в простыне хлеб с кухни, и она выпала. А я уже два дня голодный - и вот беру эту буханку онемевшими на холоде пальцами и жадно ем. Давлюсь, заедаю снегом и думаю: вот оно, провидение!
Вернулся в ту же казарму, откуда меня выгнали. На этот раз там сказали: «Вон, ложись под нары». Лёг, утром проснулся - чувствую, примёрз к земле. Пришёл в комендатуру, отдал письмо с распоряжением на отправку в Москву. А мне говорят: «Таких, как вы, здесь много, корабль переполнен, ждите следующей навигации». Стоя на берегу, я почти не сдерживал слёз: ведь пароход-то ушёл без меня!» А через 4 дня этот пароход - грузовое судно «Индигирка», следовавшее курсом во Владивосток, - напоролся на скалы у острова Хоккайдо и затонул вместе со всеми заключёнными на борту».
До следующей навигации Сергей Павлович работал истопником, сапожником и разнорабочим. В Находке у него началась цинга. Его, уже больного, посадили на поезд, но в Хабаровске высадили из вагона - мол, чего везти дальше, парень всё равно помрёт. «И вот там, - рассказывал Королёв, - ко мне подошёл какой-то старичок, посадил в тележку и увёз в сопки. И помню, сижу я, греет солнце, летают жёлтые бабочки. А старик нарвал какой-то травы, помял её и начал натирать ею мои дёсны. Кровь хлещет, больно, а он повторяет: «Терпи, сынок, терпи!» Режет эту траву, размягчает, я её глотаю, и это продолжается долго. Через три дня кровь остановилась, и зубы перестали шататься. Та чудодейственная трава оказалась черемшой». Через неделю Королёв отправился дальше и до¬ехал-таки до Москвы».
В Москву Королёв снова попал 2 марта 1940 года.
Там спустя 4 месяца он был судим вторично.
И его направили на новое место заключения — в московскую спецтюрьму НКВД ЦКБ-29, которым руководил заключённый А. Туполев.
Вот там - в «туполевской шараге» - КБ за колючей проволокой он и работал. Работал, как и другие специалисты не за страх, а за совесть. Все они работали, понимая - дело их необходимо стране, и свято веря, что скоро разберутся и убедятся в их невиновности…
* * *
Здесь в ЦКБ встретил он начало Великой Отечественной войны.
Вместе со всеми он был эвакуирован в Омск (в июле 1941 года).
И вместе с Туполевым работал над проектом самолёта «Ту-2» всё в том же ранге заключённых.
Одновременно инициативно разрабатывал проекты управляемой аэроторпеды и нового варианта ракетного перехватчика.
Королёв просился лётчиком на фронт.
Но Туполев, к тому времени уже освобождённый из заключения, ещё лучше узнавший и оценивший его, не отпустил, сказав: «А кто будет строить самолёты?».
Вскоре Королёва назначили заместителем начальника сборочного цеха по «Ту-2».
* * *
Узнав, что в Казани есть такая же «шарашка», в которой работают над созданием реактивных двигателей, Королёв хлопочет о смене места заключения поближе к реактивной технике.
В этом ему способствовал В. Глушко, один из основоположников жидкостного ракетного двигателестроения, отбывающий срок в Особом техническом бюро (ОКБ) Наркомата внутренних дел.
Он добился перевода к нему в Казань заключённого Королёва.
В ОКБ-16 при Казанском авиазаводе № 16 начались совместные разработки реактивного двигателя для пикирующего бомбардировщика Петлякова – Пе-2.
Работал Сергей Павлович, по воспоминаниям «сокамерников» неистово и быстро, органически влившись в общее дело.
В январе 1943 года Королёва назначили главным конструктором отдельной группы реактивных установок.
Задание было выполнено в беспрецедентно короткий срок – 4 месяца.
Сергей Павлович, хотя это и не входило в его служебные обязанности, опробовал двигатель лично, непосредственно в полёте на различных высотах и скоростях.
Со свойственной ему энтузиазмом Королёв отдаётся идее практического использования ракетных двигателей для совершенствования авиации:
- сокращения длины разбега самолётов при взлёте и
- повышения их скоростных и динамических характеристик во время воздушного боя.
Вскоре он был назначен заместителем главного конструктора двигателей.
Результаты его работы оказали большое влияние на улучшение боевых качеств советских военных самолётов.
Масштаб личности Королёва, его вклад в оборону страны вынуждают следственные органы пересмотреть его дело.
За работу, имевшую «важное оборонное значение», его — по личному письму Берии в адрес Сталина — освободили досрочно в августе 44-го.
И сняли с него судимость…
Однако до конца свободным Королёв себя никогда не ощущал.
• Как то он говорил Озерову, бывшему с Королёвым в Гулаге, затем - на свободе:
«Самое трагичное в том, что они не понимают, как много общего между жизнью в Гулаге и на свободе, в «большой зоне». Я ведь засекречен, так что захотят - хлопнут без некролога. Другой раз проснёшься, лежишь и думаешь: дадут команду, и те же охранники ворвутся в комнату и заорут: «А ну, падло, на выход, с вещами!».
Королёв продолжал работать в ОКБ вплоть до конца войны.
Одновременно он атаковал Наркомат авиационной промышленности решительными письмами о необходимости разработки и строительства твёрдотопливных баллистических и крылатых ракет дальнего действия.
* * *
Великую победу Королёв встретил в «шарашке» при Казанском авиазаводе, где полным ходом шла разработка ракетных двигателей.
Хотя по личному приказу Сталина он фактически уже год как был свободен.
Весной 1945 года его вместе с группой советских ракетчиков командировали в германский ракетный центр в Пенемюнде.
Именно там в годы войны шли разработка и производство немецкой баллистической ракеты «Фау».
На испытания немецкой ракеты, которые организовали англичане для союзников, Королёв отправился в качестве водителя одного из генералов.
Но один из военных, как выяснилось позднее, английский разведчик, не поверил в созданный Королёвым образ советского артиллериста. Англичанина удивило абсолютное отсутствие орденов (таких русских он не встречал!) и «слишком высокий лоб для капитана артиллерии».
С сентября 1945 года по январь 1947 года Королёв находился в составе группы советских специалистов в Германии.
Изучал там немецкую трофейную ракетную технику.
Работал сначала в специнституте «Рабе» в Бляйхероде в должности начальника группы «Выстрел».
А позже первым заместителем начальника, главным инженером института «Нордхаузен».
В Германии Сергей Павлович не только изучал немецкую ракету «Фау-2», но и проектировал более совершенную баллистическую ракету с дальностью полёта до 600 километров.
* * *
В августе 1946 года Королёва назначили главным конструктором отдела НИИ-88 (в подмосковном Калининграде).
И поставили перед ним важнейшую задачу – создать советский аналог немецкой баллистической ракеты «Фау-2».
Сергей Павлович занимался созданием автоматически управляемых боевых баллистических ракет дальнего действия.
В 1948 году Сергей Павлович начинает лётно-конструкторские испытания баллистической ракеты Р-1.
И в 1950 году успешно сдаёт её на вооружение…
В течение одного только 1954 года он одновременно работает над различными модификациями ракеты Р-1, заканчивает работу над Р-5 и намечает 5 разных её вариантов.
Завершает сложную и ответственную работу над ракетой Р-5М – с ядерным боевым зарядом.
Идут полным ходом работы над Р-11 и её морскому варианту Р-11ФМ.
И всё более ясные черты приобретает межконтинентальная Р-7.
С августа 1956 года Королёв - руководитель и Главный конструктор крупнейшего в стране ракетного центра.
В 1956 году под его руководством была создана 1-я отечественная стратегическая ракета, ставшая основой ракетного ядерного щита Советского Союза.
А в следующем году Сергеем Павловичем были созданы 1-е баллистические ракеты (мобильного наземного и морского базирования) на стабильных компонентах топлива.
Он стал первопроходцем в этих новых и важных направлениях развития ракетного вооружения.
27 августа 1957 года был осуществлён запуск сверхдальней межконтинентальной многоступенчатой баллистической ракеты.
* * *
С именем Королёва неразрывно связано начало освоения человечеством космического пространства.
Человечество аплодирует сообщению о выведении 4 октября 1957 года 1-го в своей истории искусственного спутника Земли.
• Позже Королёв скажет:
«Он был мал, этот самый первый искусственный спутник нашей старой планеты, но его звонкие позывные разнеслись по всем материкам и среди всех народов как воплощение дерзновенной мечты человечества»
С этого дня и началась эра практической космонавтики.
Дорога в космос была открыта. Самый первый и великий шаг к звёздам человечество сделало.
К слову.
После запуска первого спутника Нобелевский комитет направил запрос: кому дать премию?
Хрущёв ответил, что спутник запустил народ и соцсистема.
«Оправданием» стал гриф секретности, который накладывался практически на все разработки Королева, а вместе с ними – и на его личность.
Так Нобелевская премия «прошла» мимо Королёва.
Зато он стал единственным человеком в советской истории, который, не будучи реабилитированным, был удостоен звания Героя Социалистического Труда.
Каждый запуск – эпохальное достижение…
И, наконец, апогей, триумф учёного: 12 апреля 1961 года первый в истории земной цивилизации космический полёт на корабле «Восток» Юрия Алексеевича Гагарина.
• Вот как вспоминает Гагарин о первой встрече с Главным конструктором:
«…Мы увидели широкоплечего, весёлого, остроумного человека. Он сразу расположил к себе и общался с нами как с равными, как со своими ближайшими помощниками».
* * *
Затем были новые старты…
12 октября 1964 года выведен на орбиту первый многоместный корабль серии «Восход» с экипажем на борту.
18 марта 1965 года член экипажа космического корабля «Восход-2» А. Леонов впервые в истории вышел в открытый космос.
Под руководством Главного конструктора С. Королёва были созданы первые космические аппараты серии «Луна», «Венера», «Марс», «Зонд», некоторые спутники серии «Космос», а также проект космического корабля «Союз».
В 60-м году был представлен грандиозный план «космического наступления», разработанный Королёвым:
- полёты на Луну и строительство лунного поселения,
- многолетняя экспедиция на Марс и создание марсианской базы,
- облёт Венеры и
- регулярные межпланетные экспедиции.
В этом никто не сомневался, и над этим работали.
Надо сказать, что «путеводной звездой» для Королёва стала мечта о высадке космонавтов на Марсе.
К ней он стремился на протяжении всей жизни, подчиняя каждый свой шаг, каждую реализованную идею одному – покорить «Красную планету».
В 1959-1966 годах 15 первых межпланетных «Зондов», созданных под руководством Королёва, были посланы к Луне, Венере и, конечно, Марсу.
Сергей Королёв являлся автором более 250 научных работ, статей и изобретений.
Он был доктором технических наук, действительным членом Академии наук СССР, членом Президиума АН СССР.
Королёв - дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии.
Был награждён тремя орденами Ленина, орденом «Знак Почёта» и многими медалями.
* * *
Сергей Павлович Королёв имел очень своеобразный характер.
Незаурядный ум в нём сочетался с детской неусидчивостью, которая не пропадала у него до самой смерти.
Главной чертой, которая сделала Королёва отцом космонавтики, стала мечтательность.
Королёв был целеустремлённым и упорным, что позволяло ему доводить всё до конца.
Как рассказывали коллеги Сергея Павловича, ему был свойственен пессимизм и цинизм, которые выработались в нём из-за тяжёлой жизни.
Впрочем, учёный выхода им не давал, всегда был спокойным, но угнетённым.
Леонид Кербер в своих воспоминаниях пишет, что Королев всегда был мрачен, а его любимая фраза, которую от часто стал использовать после заключения, была «хлопнут без некролога».
Врожденная неусидчивость и постоянные переезды в раннем детстве (за первые 10 лет жизни он жил в Житомире, Киеве, Нежине, Одессе) сделали из Королева путешественника.
В юности он уже не мог долго оставаться на одном месте. Именно желание попасть в новые места и заставили его увлечься сначала авиацией, а потом и ракетостроением.
В юности Королев объездил половину Украины, а со времени поступления в МВТУ им. Баумана, и всю Россию.
Сначала он поступил на службу в Санкт-Петербург, а после побывал в самых отдалённых уголках Сибири, на Кавказе, в Казахстане и на Урале.
Несмотря на практичный ум, Королев верил в приметы.
Например, он очень не любил, когда во время подготовки к старту на площадке были женщины.
Сергей Павлович всегда носил в правом кармане пиджака две монетки — на счастье. Перебирал их в сложные моменты жизни.
• Дочь Королёва:
«Любил классическую музыку, в тринадцатилетнем возрасте, в Одессе, сам немного учился игре на скрипке. Очень ему нравился Первый концерт для фортепиано с оркестром П. И. Чайковского, особенно в исполнении американского пианиста Вана Клиберна. Запись концерта он иногда прослушивал, сидя в гостиной своего московского дома. С удовольствием слушал «Времена года» Чайковского, «Цыганские напевы» Сарасате в исполнении Давида Ойстраха, очень любил «Реквием» Моцарта. Редко, но все же посещал консерваторию. Правда, мне кажется, что он, даже слушая музыку, продолжал думать о неотложных делах. У него всегда была с собой маленькая записная книжечка, в которую он заносил неожиданно возникавшие мысли. Любил романс «Гори, гори, моя звезда», особую любовь испытывал к украинским народным песням «Дивлюсь я на небо» и «Реве та й стогне Дніпр широкий», напоминавшим ему годы детства и юности, а также к русским песням «Эх, дороги», «Священный Байкал» и др. Русских художников предпочитал иностранным. Из живописных произведений выделял «Явление Христа народу» А. А. Иванова, «Утро стрелецкой казни» и «Боярыню Морозову» В. И. Сурикова, «Богатыри» В. М. Васнецова, «Волна», «Девятый вал», «Чёрное море» И. К. Айвазовского, «Гибель Помпеи» К. П. Брюллова. Бывая в командировках в Ленинграде, старался хоть наскоро посетить Русский музей. Любил театр, но, как рассказывала Нина Ивановна, они почти никогда не могли посмотреть спектакль от начала до конца: или приезжали ко второму действию, потому что отец раньше не успевал, или уезжали после первого - говорил, что уже отдохнул и хочет домой. Отдыхать он не умел».
Всю жизнь Королёв был в работе.
У него не было никаких увлечений: ни охоты, ни рыбалки.
Для него не существовало ни выходных, ни праздничных дней. Казалось, он вообще не умел отдыхать, не был для этого приспособлен.
И в то же время он заряжал окружающих своей неиссякаемой энергией.
Учёные, коллеги Королёва отмечали оригинальность его научных и инженерных разработок. Он всегда всё делал нетрадиционно.
Совещания Сергей Павлович проводил в своеобразной манере, давая высказаться всем желающим и ведя самым тщательным образом протокол «для себя». По завершении он благодарил всех присутствующих, говорил, что услышал много интересного, но надо подумать. Решение, которое принималось иногда через некоторое время, не обязательно совпадало с мнением большинства, часто Сергей Павлович смотрел на проблему шире соратников, учитывал то, что выходило далеко за рамки возглавляемой им организации. Наметив очередную цель, Королёв обладал способностью вселить во всех участников работы уверенность в скором успехе, воодушевить их на, казалось бы, немыслимые дела. Он умел создать атмосферу, в которой люди «выкладывались» полностью, делали всё, чтобы приблизить победу.
Организовав работу, Королёв двигался к цели, сметая препятствия, поддерживая уверенность в конечном успехе, концентрируя силы на главном направлении.
Тематику, связанную с пилотируемыми полетами, Королев не передавал никому. Это было, с одной стороны, связано с особой ответственностью пилотируемых полётов, с другой, - давними и стойкими симпатиями Сергея Павловича - он не раз с сожалением говорил, что возраст и здоровье не позволяют ему самому слетать в космос.
Все, связанное с работой космонавтов, Королёв вел непосредственно сам и контролировал самым тщательным образом.
• Б. В. Раушенбах о писал о Королёве:
«Работать с Королёвым было трудно, но интересно. Повышенная требовательность, короткие сроки и новизна... Он всегда до тонкостей хотел знать проблемы, которые решали его сотрудники, докладывая ему тот или иной вопрос, я нередко слышал: «Не понял, повторите». Это «не понял» не каждый руководитель мог бы себе позволить, боясь уронить свой авторитет в глазах подчинённого. Но подобные человеческие слабости были совершенно чужды Сергею Павловичу. Все наши проекты находили воплощение в ракетной технике, в первую очередь, благодаря С. П., которого никто и ничто не могло остановить, если что-то было ему нужно для дела. Королёв говорил, что всегда ждал подтверждающего голоса интуиции, «как третьего звонка»... Как часто он, полагаясь на интуицию, решал спорные вопросы и никогда не ошибался! Он никаким учёным не был. Ещё пишут, что он был великий инженер, - это абсолютная чепуха... потому что он мало чем занимался: нет ни одной теоремы Королёва, ни одной формулы Королёва, Но он обладал и ещё одним удивительным свойством - при недостатке информации всё-таки принимать верное решение... Опять потрясающее чутьё, которое его никогда не подводило. Такое дело, каким руководил он, можно было вести только с характером Королёва - характером полководца. Сергей Павлович был великолепным психологом, не предвзято, не однобоко подходя к человеку. Не делил на «беленьких» и «черненьких», видел людей со всеми их «полосочками» и «крапушками». Это помогало ему в полной мере использовать свой талант вожака, он умел заражать своим настроением окружающих: энтузиазмом, спешкой или, наоборот, спокойствием; словом, тем, что он в этот момент считал нужным для дела. Считаю, что главным у Королёва было не то, что он что-то придумал или изобрёл. Я в своё время долго размышлял о Королёве и всех тех людях, которые действительно совершили крупные открытия, я бы сказал, открытия общемирового значения, и думал, как их назвать одним словом: великий ученый, великий инженер? Все это ерунда. Великих учёных много, много и великих инженеров. А эти люди были явлениями уникальными. И я, повторяю, не придумал лучшего слова, чем полководец».
Он взвалил на себя нелёгкую ношу.
Природа наградила его аналитическим умом, умением увлечь и повести за собой других.
Злые языки, правда, всегда наводили тень на плетень, уверяя, что Королёв - один из многих таких же. Но злые языки были не правы: он выделялся среди других и дерзостью, и талантом, и умением смотреть в завтрашний день. И трудился он много больше других, потому что брал на себя и чужую ношу. Он прожил мифологическую жизнь, практически надорвав своё здоровье…
* * *
Сергей Павлович Королёв, не дожив до 60 лет, скончался от сердечной недостаточности во время операции.
Прах его захоронен в Кремлёвской стене.
• Академик В. Котельников так охарактеризовал роль главного конструктора:
«Если Константин Циолковский был основателем теории космического полёта, то Сергей Королёв заложил основы практической космонавтики».