Я хочу вернуться к одной из своих бесконечных, болезненных, выстраданных тем. О том, как действуют механизмы самообвинения, самоуничижения, самопровозглашенной сверхответстенности и супервины, присущих женской социализации.
Можно было бы выразиться иносказательно, но нет. Меня тошнило. Долгое время, десятилетия, видя женщин, добровольно "виноватых" там, где они не могли действовать, я неизменно проваливалась в пучину отвращения, отчаяния и бессильной ярости. И по сей день не чувствую себя готовой видеть это спокойно, но у меня появился набор аргументов, с помощью которых могу худо-бедно рационализировать. Женщина, обвиняющая сама себя - это свидетельница обвинения патриархата, живое доказательство токсичности общественного уклада, непрерывно порождающего череду заискивающе улыбающихся, унижающихся женских лиц, женщин-бонсаев, женщин-гуинпленов в масках любви и принятия всего.
Где я нахожу таких женщин? Много где нахожу, в том числе и в зеркале, потому что перед лицом сильнейших меня обстоятельств, не успев ничего толком почувствовать, уже принимаю на себя виноватый страдальческий образ. Я ненавижу этот образ, ненавижу себя в нем, ненавижу неизбежность принятия его собой. И лишь понимание того, что этот образ - не я, а только часть меня, помогает мне не задохнуться от этой ненависти.
И каждый раз, оказываясь лицом к лицу с беспомощностью и невозможностью влиять на несправедливость внешней силы, я сталкиваюсь с мощным искушением соедниться с внешней силой, признать собственное участие, собственный вклад, переоценить степень собственной ответственности за несправедливость внешней силы. Ради чего?
Ради себя, своей иллюзорной субъектности. Лучше быть виноватой, чем безвольной. Лучше ошибаться и косячить, чем быть жертвой.
Потому что легче, в разы, в десятки раз легче отвечать за свои беды, чем обвинять сильных. Потому что в разы, в десятки раз проще согласиться с несправедливостью в отношении себя, чем восстать. Потому что в разы, в десятки раз легче делить ответственность за злодеяния и глупость посторонних давно умерших и ныне здравствующих мужчин, чем сказать "я не отвечаю за патриархат и угнетение одними мужчинами других". Потому что в разы, в десятки раз легче помогать кому-то через силу, истощая обе стороны, чем принять тот факт, что ты не хочешь никому помогать.
Быть "плохой" страшно.
"Хорошесть" дает спокойствие, силы и иллюзорное благо значимости и контроля, "плохость" отнимет уверенность, сон и гонит оправдываться.
Тем не менее, я готова пообещать себе одну вещь. У меня нет влияния на внешние обстоятельства. Черт, я на саму себя влияю через раз, и перепуганная, жалкая девочка в зеркале, готовая согласиться с любой глупостью и несправедливостью, лишь бы не получить, по-прежнему часть меня. И сейчас эта девочка, дрожа от страха, стоит вместе со мной, говоря; "Я сама буду разбираться, в чем я виновата, а в чем нет. Я буду помогать, если захочу, тем, кому захочу. Я буду отвечать за свои сознательные решения, а не за все подряд события своей жизни. Я не буду отвечать за то, на что не могла влиять и что не могла изменить. Я готова быть плохой и неудобной."