(Начало:
1 ч.
http://www.proza.ru/2015/04/30/2086)
Предыдущая 17 часть
http://www.proza.ru/2018/02/23/1281
Ритка, дочь Златиной свояченицы, прожужжала всем уши рассказами про прикольного своего одноклассника Женьку и про всякие розыгрыши, которые он устраивал в школе.
- Слушай, познакомь уже меня с этим Женькой, - не выдержала как-то Лена после очередной порции восторженных историй.
Женька оказался внешне совсем невзрачным, даже некрасивым, можно сказать, но очень остроумным и интересным, жизнерадостным. С ним действительно было очень весело, он хорошо танцевал, плавал, управлялся с лодкой, играл в волейбол, был занятным собеседником и прекрасно вписался в их компанию. Леной он заинтересовался особенно, может даже немного влюбился, да и ей он был очень симпатичен, в то лето они немало времени проводили вместе, ходили на танцы, в кино. Впрочем, со многими из ребят этой компании он был уже давно знаком по школе, были общие увлечения и интересы.
Как-то после кино и танцев он проводил Лену домой и ещё долго развлекал её во дворе анекдотами и шутками, которых у него был миллион в запасе. Молодые люди разговаривали, смеялись. Мимо же то и дело с недовольно поджатыми губами сновали две мамины старшие сестры, ленинградские Ленины тётки, которые как раз приехали погостить к родне на лето. Они выяснили, что Женька - не еврей, и всем своим видом выражали недовольство. Парень сразу почувствовал настроение:
- Знаешь, я боюсь, что эти твои тётки скоро меня сожрут живьём, - пошутил он.
Надо сказать, что к перспективе заключения смешанных браков между евреями и не евреями старшие относились в те годы настороженно, с опаской. И дело было вовсе не в религиозных или национальных предрассудках – советская власть в этих краях существовала уже четвертое десятилетие, все подобные предрассудки давно канули в прошлое. Но прошедшая война и мрачные последние сталинские годы с разгулом антисемитизма посеяли в сердцах людей страх и недоверие.
До войны в городке и окрестностях было около семи тысяч евреев, около полутора тысяч из них успело эвакуироваться в первые недели войны и примерно столько же подлежащих призыву успели мобилизовать в Красную Армию.
Город был оккупирован быстро, в первый же месяц войны, и порядка четырех тысяч его еврейского населения попали в лапы оккупантов и оказались в гетто. И все они были уничтожены, случайно спаслись только четыре человека . Женщина, накануне расстрела тайком отправившаяся в деревню на поиски продуктов для семьи, по возвращении узнавшая о гибели мужа и детей… Молодая девушка, по пути к месту казни выпрыгнувшая на повороте глухой улицы из машины, сумевшая скрыться и добраться до партизан… Подросток, за секунду до залпа свалившийся в расстрельную яму и притворившийся мёртвым… Двухлетний ребёнок, которого выпрятала и вырастила заменившая ему родителей белорусская женщина… Только четверо из четырёх тысяч, которым посчастливилось выжить… Места же массового уничтожения людей не были отмечены даже скромным памятником вплоть до 70-х годов, когда собравшие на памятник собственные средства жители сумели, наконец, добиться разрешения властей отметить место массовой казни памятником.
Соседи- не евреи, пережившие оккупацию, рассказывали о страшных событиях, происходивших в городке на их глазах, о судьбе друзей и знакомых, в том числе о судьбе смешанных семей. Рассказывали о железнодорожнике Николае, который принял мученическую смерть вместе со своей женой и двумя детьми, хотя, как не еврей, имел возможность уйти из гетто. Рассказывали и о подавшемся в полицаи Петре, подлеце, который сам привел свою жену еврейку и своих малолетних детей к расстрельной яме, чтобы выслужиться перед фашистскими ублюдками. Рассказывали, как ещё до начала массовых расстрелов евреев на глазах у матери- белоруски убили двух ее малолетних детей лишь за то, что их отец был евреем и в это время воевал на фронте против немцев… Рассказывали ещё много страшных историй.
Мрачный 1952 г. и начало 1953 г. , сложившаяся тогда неприятная обстановка в обществе, антисемитские настроения, которые подогревали поднявшие голову низменные элементы , только укрепили страх и недоверие между людьми. Старшие рассуждали так: любовь приходит и иногда проходит, всякое может случиться в семье и между супругами, и с их родителями – и ссоры, и недоразумения, и разводы. И как бы не бросил в лицо в гневе кто-нибудь грязное «жид», не обвинил во всех смертных грехах – «все вы такие». Хотя бы от этого хотели уберечь своих детей старшие, потому и с опаской смотрели на перспективу создания смешанных семей. Да и с другой стороны тоже иногда бывало неприятие смешанных браков и сопротивление со стороны старших, одни не хотели принимать в семью «не своих», другие откровенно с неприязнью относились к "чужакам" . А вот жизнь распоряжалась по-всякому, особенно, когда дети уезжали из городка учиться и работать в чужие края. И судьбы их складывались по-разному. И тогда стереотипы и убеждения ломались или наоборот укреплялись, страхи и опасения рассеивались или наоборот усиливались. Это кому как повезло в жизни. Одни жили в любви и счастье в смешанных семьях, а другие не могли поладить даже , так сказать, с «соплеменниками и единоверцами». …
Да, всё это было так, как было , и я не могу умолчать об этом или лакировать действительность, раз уж взялась писать о таком непростом времени. Так было…
Продолжение 19 часть
http://www.proza.ru/2018/03/10/63