ПРЕДИСЛОВИЕ:
В тексте не используются сложные философские понятия – концепты. Если некоторые слова совпадают с ними, то прошу не искать происхождение и семантику таких слов в древнегреческом или латыни, а использовать их современное значение из общеупотребительной русской речи.
Когда я ложусь спать и закрываю глаза, меня обступает темнота или вернее – сумрак. Если приглядываться, то, кажется, что я различаю стены и мебель, а если подвигаю около лица рукой – то уверенно фиксирую это движение закрытыми глазами: вижу тень, двигающуюся перед лицом. Однако, признаюсь, что открыв глаза, я вижу, что стены и мебель расположены по-другому чем в только что осознанной картине при закрытых глазах.
Итак, что-то видно в полной темноте и состоянии бодрствования. Из любопытства я начинаю всматриваться, не открывая глаз. Картина меняется. Где-то начинаются двигаться тени: они могут угрожающе приближаться и даже наезжать на меня, хотя столкновения не ощущаются, или вдруг исчезать за горизонтом – периметром рассматриваемой картины-сцены. Тени эти всё время меняют форму, плавно перетекая в новую странную тёмную медузу, которая приближаясь обычно ещё больше чернеет и пугает. Признаюсь, что в голове появляются фантастические представления о злых непостижимых сущностях, которые обитают в духовных пространствах. Их, видимо немного, иначе последствия их деятельности были бы заметны. Эти сгустки злой психической энергии находят в наших душах пищу. Однако, не только потерями может одарить нас духовное пространство. Ещё чаще я замечаю странный свет, освещающий меня из неизвестного источника. Откуда он? Я открываю глаза – нет света, я лежу в полной темноте. Снова закрываю глаза и тоже не ощущаю недавнего мягкого светового воздействия. Интуитивно я понимаю, что этот свет лечит меня, как в кабинете физиотерапии. Через некоторое время мои исследовательские амбиции прощаются и свет вновь появляется. Особенно сильным этот свет бывает если я просыпаюсь ночью и лежу, не открывая глаз. Под утро я свет никогда не замечал – видимо, ремонт меня благополучно заканчивался ночью.
Мне думается, что основные философские идеи появились похожим образом. Из любопытства или ужаса философ замечает неожиданные для себя образы, картины. Если зафиксированное им не развивается, не образует интересного сюжета, красивого интеллектуального содержания, то всё забывается. Но если на видимой мысленным взором сцене начинается действие, намечается фабула или возникает образ, то память не выбрасывает его, а подсовывает для осознания уму, воображению, интуиции – и появляются новые философские теории.
У среднестатистического обывателя, едущего в электричке и смотрящего в окно, увиденное забывается быстрее чем он выйдет из вагона. Но если пассажиру покажется, что он увидел бегемотов, играющих в снежных сугробах, он будет некоторое время думать: как это может быть. Потом ему придёт в голову светлая мысль, что это только показалось, привиделась несуразица, и даже вроде бы и не было этого увиденного и, … жизнь пассажира покатится дальше по привычной колее.
У философа, как мне кажется, происходит нечто подобное. Почувствованное, навеянное, озарившее, озадачившее, приснившееся, понятое им будит мысли, воображение, предчувствия, интуицию, … и, если результатом этого случится некое стройное построение, радующее красотой, гармоничностью, увлекательностью опознавания подробностей, красивым, вдохновляющим видом на мир, то вот вам новая философская концепция, теория, идея.
Таким образом, я утверждаю, что для появления новой теории в философии – нет необходимости её соответствия с реальностью. Она может быть вполне ложной, т.е. не иметь с жизнью никакой связи. Ну, например, припомним разнообразные мифы: от древнеегипетских и греческих, до мифов народов Африки, Мексики, Индии и так далее. Эти мифы когда-то активно жили, теперь же пребывают в почётной отставке – посмертии, поминаемые некоторыми живущими. Большинство мифов, которые я сравниваю с философскими идеями, противоречат друг другу и, в соответствии с нашей школьной логикой, одновременно все не могут быть правильными. Почему же они прожили столь долгую жизнь? Я считаю, что причина в их поэтичности, красоте, проработанности деталей, в смелости предложенной условности и т.д. Нет нужды приравнивать идеи философии с мифами, вполне убедительно существование множества противоречащих и несовместимых друг с другом философских идей и теорий. Очевидно, что многие из них не открывают нам перспективы для более глубокого восприятия действительности, но маскируют искомый путь, запутывают наши поиски и по истечении времени такие идеи будут признаны ложными и их отбросят. Понятно, что ложные концепции всегда будут жить очаровывать своими глубинами и интеллектуальными красотами новых поклонников. В этом смысле философия подобна шахматам. Красивые и глубокие шахматные партии, не имеющие ничего сообщить человеку о будущей и прошлой жизни, живут и радуют своих поклонников. Они просто красивы, и этого достаточно.
Современная философия, предлагая нам новый взгляд на жизнь, зачем-то считает само собой разумеющейся правдивость, связанность с реальностью этого нового взгляда. Осмелюсь «чирикнуть» о феноменологии ( Брентано, Гуссерль, Хайдеггер). Утверждается следующее. Все о чём мы думаем, представляем себе – это некие умственные, т.е. не реальные, а идейные, идеальные, т.е. существующие в нашем воображении, образы. И мы манипулируем этими образами, использую классическую логику. Феменологи видят в таком методе системную ошибку: нет критерия соответствия образа, идеи - с реальным объектом. Всё, что у нас есть – это наши представления, м.б. и не соответствующие реальности. Феменологи почему-то считают, что такой критерий есть – это логос или разум.
Они основывают уверенность в тождестве своего внутреннего представления об объекте с реальным объектом - присущей человеку способностью трансцендировать, т.е. выходить за свои пределы и наблюдать оттуда сразу и своё внутреннее представление об объекте и сам реальный объект. Феменология связывает этот процесс с мыслью, с логическим мышлением. При этом различают два вида мышления: ноэтический и дианетический. Первый – присущ всем и он видит наши представления обо всех предметах и явлениях и видит их в нашем внутреннем, наполненном страстями мире. Второй – дианетический, он совершает единственную работу: говорит о соответствии или несоответствии внутреннего, идейного образа с реальным объектом. Я бы объяснил различие способов мышления так. Ноэтический – похож на разглядывание подводного мира с причала. Мы видим в прозрачной воде загадочный подводный мир: не ощущаемый нами подводный ветер колышет водоросли, появляются и исчезают маленькие рыбки, чувствуется, что вот-вот может мелькнуть большая красивая рыба. Вода увеличивает мелкие детали подводного дна, на котором угадываются следы неведомых зверушек. Вдруг подул надводный ветерок, по поверхности воды побежала рябь и мелкие волны и уже ничего толком не видно в воде: ни рыбки, ни красивые ракушки и камни на дне – почти не видны. Вот – это, т.е. разглядывание мира сквозь волны и рябь и есть ноэтический слой нашего осознавания действительности. А дианетический – это наблюдение того же мира когда ни волн, ни ряби, ни ветра – нет, вода – прозрачна как чистое стекло и всё ясно видно и понятно как в операционной. Причём если на самом деле сейчас волны, зыбь и туман, то картина подводного мира появляется чёткой и ясной из нашего дианетического слоя сознания.
Дианетическое видение и есть, по мнению феменологов, единственная логическая операция, которая должна предшествовать известным нам из школьной программы законам формальной логики. Я не нашёл у классиков философии обоснования существования дианетического способа мышления. Я предлагаю следующее опосредованное доказательство возможности дианетического мыслительного акта. Существование науки, где эмоции и страсти наблюдателя не имеют никакого значения, более того, для любой персоны научный факт имеет однозначное значение, говорит о возможности объективного дианетического суждения. И это подтверждается практикой: наука дала очевидные результаты, надёжно повсеместно используемые в практической жизни. Таким образом, у нас есть возможность наблюдать, как бы извне себя, за своими внутренними представлениями и реальными объектами. И делать вывод о соответствии между ними. Это и есть дианетический, логический мыслительный акт. Нужно признать, что выдающийся французский философ Габриэль Марсель не признаёт возможности выхода нашего ума за пределы личности и нахождения его в некой точке, откуда можно наблюдать объективный реальный мир. Он, Кьеркегор, Ясперс и Хайдеггер относят способность постигать объективные свойства мира через свою экзистенцию, т.е. возможностями своей личности дорефлексивно воспринимать бытие мира. Мне не важны нюансы: как это происходит; ценным является то, что последние боги философии признают наличие у нас способности видеть, чувствовать, ощущать и понимать то, что мы, по наивности, называем объективной реальностью. Для себя я определяю это как творение мира (подобно Богу), в котором мы существуем, и это создание мира, мира для себя, имеет следующую специфику. Оно никогда не прекращается. Оно может происходить из фантазий, но оно бесконечно проходит проверку на жизненность. Любые ошибки, даже красивая фантастика в нашем мировосприятии тут же влечёт мучительную смерть - разрушение дома-мира, который мы всегда возводим, ремонтируем. Наши родители и авторитетные для нас люди дарят нам для этой стройки материалы, даже целые этажи, фундамент, крышу, но мы вольны в своём внутреннем строительстве относить готовые решения на склад и создавать всё самим, если получается убедительнее чем мирового культурного сообщества, впрочем, зная, что складе есть времянки для жизни.
Я нахожу иллюстративным для понимания отличий описанных видов мышления в понимании воли, волевых актов, в понятии «безвольный человек», в утверждении, что субъективное всегда побеждает объективное, как думают некоторые философствующие. Представим себе индивидуума, неспособного к дианетическим, логическим способам мышления. Если это совестливый, добрый человек, то страсти или обычные свойственные людям пороки заставляют его всю жизнь страдать, мучаясь от своих моральных падений. Такой человек накачивает себя протестом, враждой к своим качествам, заставляющим его быть омерзительным и слабым. Такой человек ищет помощи в эзотерических практиках, религии, но почти всегда он терпит поражение. Лев Толстой дал нам поучительный пример этого в повести отец Сергий.
Причина постоянных падений такого ноэтического человека заключается в следующем. Он создаёт в своем внутреннем мире абстрактные представления, строит из них баррикады против внутренних демонов. Но жизненные процессы – это не враждебные представления, превосходящие своей красотой, гармоничностью наши представления, подготовленные нами для защиты от всего. Жизненные процессы – это вездесущий воздух, окружающий и заполняющий нас. Что значит безвольный человек? Как можно вообще жить без воздуха? А вот, оказывается можно. Мы способны выйти за границы своего внутреннего мира и понаблюдать оттуда и за своими соблазнами и своими возможностями. Спокойное наблюдение, созерцание, а более надёжно - дианетическй логический акт позволяет нам иногда и уступить страстишкам, если это не повлечёт необратимых и страшных последствий, или же решительно их отвергнуть если есть риск неприемлемого развития событий.
Любопытно, что профессор МГУ, А. Дугин, считает, что дианетическое мышление доступно только западноевропейцам, а славянские народы обходятся только ноэтической формой мышления. Отсюда он делает вывод, что русским вообще недоступна философия, поскольку недоступна дианетическое, логическое суждение. При этом наличие у русских философии и других наук – это забавный пример подражательной, имитационной деятельности людей, у которых отсутствует главное - критерий для признания истинности существования своих представлений во внешнем мире. Правда профессор находит утешение для «глупых» славянских наций в том, что отсутствие рельсов, по которым движется истина – это отсутствие препятствий для творчества, фантазии, и вольница для всех видов деятельности.
Я готов признать, что европеец Штольц качественно отличается от русского Обломова, что любой западноевропеец яснее нас видит логические схемы и верит в них. Но также мне очевидно, что возможная малость ясности в рассудке у русских компенсируется богатством воображения, фантазии и талантами. Все согласятся, что поэзия – это не наука, не область дианетических упражнений, и также всем ясно, что поэзия дала нам глубокие, удивительные представления и предчувствия в понимании жизни и судеб. Рискну предположить, что русские намного чаще ошибаются в своих поступках и расчётах чем наши соседи в Западной Европе, поэтому и живут труднее. Но у нас иные козыри – истинные друзья, наполненность страстями, отчаянием и неразрешимыми жизненными загадками. Робкий страдающий Чайковский, умирающий от ударов своего Рока и возрождающийся чистотой из волшебного источника - своего таланта – ноэтического склада человек. Антон Рубинштейн – победитель любых жизненных и творческих трудностей, не позволявший даже царям влиять на него – это гордый дианетического покроя герой.
Не желаю спорить с феминистками, но всё же замечу, что женщинам больше свойственен ноэтический, а мужчинам – дианетический тип сознания. И это тоже доказывает, что и ноэтическая структура личности вполне успешно конкурирует с мужчинами-дианетиками. Мало ли в Западной Европе и у нас было и есть талантливых, гениальных женщин с сильной волей? А Маргарэт Тэтчер? … не хотите сравнить себя с ней? И потом какое это удивительное женское свойство – болтая, общаться на уровне блестящих режиссёрских и сценарных решений. И темы, и эмоциональное содержание меняются непредсказуемо, нелогично с мужской точки зрения, и всё убедительно искренно в плане выражения своего состояния. Никаких зажимов. Полёты наяву, как во сне. А мужчины в общении похожи на зацементированные или, пусть из мрамора, но неподвижные, закрепощенные своей установкой, позицией субъекты, не видящие окрест себя ничего и никого. Я завидую и женской талантливости …, впрочем, и мужской суровой решительности отвергать подобие истины. А кто же я сам? Бог весть!
Я представляю, как просыпается утром динетического склада, «западный», человек. Он некоторое время лежит, готовясь восстать для дел. Он активирует своё самосознание, включает волю, тестирует память. Создаётся впечатление, что заработал атомный реактор: ощущается готовность к свершениям. Проверяются планы текущие и долговременные, настраивается ощущение связи с предками, с миром, натягиваются паруса гордости за свой род, за себя, свои прошлые и будущие победы. Весь день проходит при постоянной ответственности за каждый свой поступок и решение. Вечером возможно вознаграждение хорошим алкоголем за ужином в ресторане или даже недолгое посещение возлюбленной на этот момент уникальной жизни этого дианетического «супергероя»
Ноэтический же человек просыпается и проживает свой день по-другому. Первое время он с неудовольствием чувствует, что пробуждение вырвало его из атмосферы лёгкости бытия при ясности мыслей и ощущений. Были во снах пугающие моменты, но они имели налёт волшебства, протекали быстро, не требовали напряжения и труда. А пробуждение опять принесло туман в мыслях и чувствах, ощущение скуки от предчувствия усилий для подготовки себя к встрече с «родным» рабочим коллективом. И весь день душу ноэтического человека заполняет переменная облачная погода в его внутреннем мире. Очень тяготит бессмысленная деятельность на работе. Вечер вознаграждает такого человека отдыхом в доброй семейной обстановке, рюмкой водки и детективом по телевизору. И этот пример из жизни удачливого человека. А чаще бывает такая запутанная, наполненная переживаниями и безвыходными ситуациями ежедневность, что и описывать – не хочется. Я признаю, что увлёкся, зато дал пример ноэтической нечёткости в описании картинок из жизни.
Поэтому, чтобы добавить ясности, прибавлю пару слов. Я начал этот текст с наблюдения над собой: при закрытых глазах и полной темноте я, как мне кажется, различаю очертание стен и мебели в комнате и отмечаю движения своей руки перед закрытыми глазами. Правда, приоткрыв глаза и включив свет, я вижу, что реальные стены находятся в других местах, что предметы интерьера и расположены и выглядят по-другому. Таково, наверное, соотношение между ноэтическим и дианетическим мышлением.
Замечу, что я не считаю философию наукой потому, что в отличие от всех наук в философии нет результатов, которые бы были абсолютно достоверными. Я вижу отличия и в способах научного и философского мышления. Для примера возьму геометрию и теорему о том, что сумма внутренних углов треугольника всегда равна 180 градусам. Доказательство, которое сразу приходит в голову – следующее. Проведём через произвольную вершину треугольника прямую параллельную противолежащей этой вершине стороне треугольника. Тогда две стороны треугольника, образующие эту вершину, будут являться отрезками прямой, пересекающими две параллельные прямые. Есть теорема, утверждающая, что при пересечении параллельных прямой образуются две пары равных углов. Рассмотрев наш рисунок, становится очевидно, что сумма внутренних углов треугольника равна развёрнутому углу, т.е. 180 градусам. Если отвлечься от результата, который не может не вызвать удивления: какие, оказываются, строгие законы в мире треугольников, то сам инструментарий доказательств – разочаровывает - не духоподъёмный. Он похож на хитрые отмычки и ловкие манипуляции. К сожалению, не могу дать пример красивых доказательств философских теорий, поскольку в этом мире я только чирикаю у великого древа философии, получившего прививки от величайших людей всех времён и народов, и вознёсшего, вопреки тяжести земной жизни, свою крону до небес. Авторы великих теорий не действуют отмычками или фомкой и высказывания их духоподъёмны. Например: Христос говорил что нужно возлюбить врага своего и если ударили тебя по левой щеке – подставь правую. Я вижу в этом высоту самоощущения: обиды, унижения – они так мелки, что не замечаются с вершин религиозного и философского миров.
Вообще философия – это исследование тайн в мире, где всё – таинственно. Мне нравится определение философии, которое дал Мамардашвили, мол, философия – это способ впадения в любимое им состояние восприятия бытия. И я с ним согласен. Философия помогает вдруг попасть в изменённое состояние сознания, когда всё становится интересным и таинственным, как это делает для меня и поэзия. И ещё мне близко понимание философии, как преобразование мира в мой дом. Что я имею в виду? Когда я прихожу на дачу, я чувствую, что попал домой. Позади неделя работы, нервотрёпка дороги, длинный переход по лесу с тяжёлым рюкзаком. И вот я дома. Ощущается радость и спокойствие. Спешить – некуда. Делаю что хочу и как хочу. Вокруг – тишина и красота природы. И мне кажется, что философия способна так объяснить мне мир, что самые страшные вещи станут естественными и понятными и значит – нестрашными. Она может дать спокойствие, радость и силу, даже осознавая, что истины не существует, что истина может случиться нередсказуемо при некоторых, но не определённых внутренних и внешних обстоятельствах.
Итак, у меня простая мысль: истина – вообще не существует. Здесь верующий человек может возмутиться и подумать, что это не малая птичка чирикает, а зловещая ворона – каркает. Верующие и учёные уверены, что их идеи, представления, знания – это не только ментальное, психологическое содержание, но и ясная, чёткая модель реального мира. И я соглашусь с ними. Однако, я знаю, что во-первых, не все научные идеи – верны, и, во-вторых, наш внутренний мир, впрочем, как и внешний – безграничен, бесконечен, что означает, как я убеждался множество раз – любую идею можно трансформировать до её противоположности: таковы свойства наших ментальных, психических, многомерных миров. А вот внешний мир, хотя он тоже безграничен, но мы пока не можем реально использовать эти его свойства: человек во внешнем мире зависит и от времени и от пространства и от множества естественных ограничений. Эти ограничения помогают нам не потеряться и в наших внутренних мирах. Вообще, философы говорят о 4 теориях истины: конвенциолистской, прагматической, когерентной и классической. Я рад, что нашёл великие имена, которые также как я считали, что единой, общей для всех истины - не существует. Кьеркегор писал, что истина - субъективна, неотделима от человека. Истину - нельзя знать или не знать: в истине можно быть или не быть. Ницше сказал, что объективная истина типы дважды два - четыре - никому не нужна, что он предпочитает заблуждение, которое несёт в себе отпечаток страсти, хотения.
Я хожу на работу пешком. Мне очень нравится, пересекая Неву по Большеохтинскому мосту, любоваться её величием, красотой, суровостью. Недавно случились морозы, Ладожское озеро заполнило Неву обломками льдин: видимо дул очень сильный ветер, волны ломали лёд и он шёл по Неве, останавливаемый сильным морозом. Так я объяснил себе удивительную картину, подаренную мне, когда я как обычно шёл на свою работу в библиотеку. Вся ширь Великой Невы и вся её длина от Большеохтинского до моста Александра Невского была заполнена обломками небольших льдин, скованных морозом в самых разных положениях: плашмя, торцом вверх, под разнообразными углами и т.д. Льдины были толстыми и небольшими – как тома энциклопедий. Мне сразу пришла в голову мысль: это не льдины, это книги из всех библиотек мира: их зачем-то сюда свезли и высыпали в реку, и они заполнили всё пространство реки.
Мне представилось великое множество теорий, идей, концепций, фактов, технологий, сюжетов и т.д., содержащихся в этих миллиардах книг. Вот они застыли передо мной. Их так много… и понять и прочувствовать их все – невозможно. А что будет дальше? Их вскоре занесёт снегом – скроет их индивидуальные различия, как делает неотличимыми людей друг от друга жизненная суета, военная форма и наёмная работа. А потом жизнь подарит нам весну и лето – тепло растопит снег и лёд и все бесконечно разные идеи и теории ледяных книг сольются, смешаются, исчезнут и заживут в потоках воды непостижимой жизнью. Однако, через некоторое время буйный и радостный сумбур речных струй снова ослабеет, остынет и ограничится холодной, но очень красивой жизнью зафиксированных льдом истин. Подобные перемены случаются и с людьми: есть моменты, когда они под властью холодных критериев, теорий и психологических установок, но подом страсть превращает твёрдые ледяные конструкции в их душе в неуправляемые, непостижимые потоки. Даже стальные конструкции семейных традиций и «нерушимые» клятвы растопляет дыхание страсти и щекотание жизни. Вот так человек может жить под властью единосущных, но несовместно разных форм сознания.
А. Дугин считает, что русским больше свойственен мутный и бурный поток сознания, а жителям Западной Европы – холодная, ясность логического осознавания. Мне кажется, что как повсеместно рождаются добрые и злые, так и рассудочные и закабалённые своими эмоциями люди тоже рождаются повсеместно и равномерно. Но жизнь на западе благоволит умным, а у нас любой жив невзначай: власть, криминал, незащищённость от этих и других социальных и природных стихий сделало существование каждого – ненадёжным и случайным. Проще жить, не отдавая себе отчёт в этом неприятном обстоятельстве, ничего не планировать, ни к чему не стремиться.
Мне кажется очень поучительной библейская история: когда Бог творил Землю, Небо, Человека и природу по слову своему. Богу нравилось то, что у него получалось и Бог попустил существование созданного. Я думаю, что и Человек так творит свои теории. Те, которые всем нравятся как занятные, полезные, удивительные, перспективные для дальнейшего развития и т.п. - человечество фиксировало, если удавалось. Причём тут истина? Понятие истины я отношу в основном к правдивости или ложности сообщений, решений, к тому есть ли реальном мире то о чём я веду речь. Но философские теории, идеи, возникшие в чьей-то голове – начинают своё существование в голове их автора, как, впрочем, и всё великое количество пустых, глупых, злых, ничтожных мыслей, от которых никто не свободен. И это похоже на создание сущего по слову Божьему. Только в соответствии с нашим масштабом творимое человеческим словом, если оно не нашло радостной встречи у его соплеменников – всё равно уже существует и влияет на всё через ничтожные силы своего автора. Конечно, для любого верующего Бог – это всё. Поэтому истина для верующего - не может противоречить Божественному, и даже утверждать о том, что не подразумевается возможным в Божьем мире. Но Божий мир – не от мира сего. И человечеству выпала участь жить в отделённости от Бога. И верующий понимает, что развитие наук, технологий и многое другое – это естественное протекание жизни, которая вполне может и неприемлемой для Бога.
Хочу затронуть ещё одну тему, связанную с психологией больше чем с философией. Это тема навязывается мне наблюдением за самим собой. Считается что дети, вырастая, отрываются от связи с родителями и действуют далее как самостоятельные субъекты. Мне кажется, что я встречал таких удачливых людей. Однако сам я – не таков. Я уже пенсионер, мама моя умерла много лет назад, но я не могу подсознательно не стремиться воссоздавать те ощущения любви ко мне, безопасности и заботы обо мне, которым меня окружала моя мамочка всю свою жизнь до самого последнего её мгновения. Это моя бестолковая устремлённость сильно мешает и в отношениях с людьми и делании своей жизни. Общение в коллективе требует и хитрости, и силы, и смелости. А такой субъект как маменькин сынок – обязательно будет аутсайдером даже при наличии необходимого профессионального умения. И творение своей жизни тоже требует активности, энергичности, амбиций, интереса к процессу жизни, спортивной злости в битве за результаты. А маменькин сынок, не вышедший из тени великой любви своей мамы к нему естественно не устремляется в жизненную битву, а ищет и находит укромные места, где можно затаиться и пережидать всю свою жизнь. Счастливцы, разорвавшие пуповину связи с родителями, или имеющие свой собственный генератор жизненной энергии в форме таланта, или научного любопытства или сжираемые честолюбием или корыстолюбием или … - они далеко устремляют свою траекторию жизни от родительского гнезда и живут вроде бы в автономном, личном жизненном путешествии. Но я им не завидую. Не вижу глубины в их жизневосприятии. Вижу только серьёзность и страстность в отношении к себе и жизни.
Забавно, что практически все люди ценят комфорт, безопасность, признание, услужливость и заботу окружающих. Отчего это так? Как может умный и сильный человек ценить признание и любовь услужливых, но посторонних людей. Как он терпит это несовместное с разумным отношением отдохновение в обществе случайных персонажей. И дружеские застолья, и общение я отношу к этому же разряду жизненных проявлений. Я понимаю всё это как естественную устремлённость к материнской любви, которая даже в случае, когда мать выбросила ребёнка на помойку, вечно живёт в глубинах души человеческой. И все мы – данники и искатели любви и защиты мамочки, как верующие взыскуют любовь Бога и вечную жизнь в Раю.
И ещё одну тему, раз я уже так расчирикался, затрону. Это - сексуальность. Меня не волнует отношение полов. Я говорю об иге сексуальной зависимости. Почти любой пацан встречается с этой темой довольно рано в своём детстве. Первое время он ничего не понимает. Ему грезятся всякие сказочные истории с красавицами, захваченными злыми силами. Но потом, он как рыба схваченная крючком рыболова и чувствующая как посторонняя сила тянет куда-то, начинает сопротивляться, биться изо всех сил за свою самостоятельность. Ему стыдно и горько, что он проигрывает в этой битве. Если жизнь не одарит этого война с самим собой взрослой половой жизнью, то его переживания, сексуальные мечты и фантазии укрепляются в душевном мире маленького будущего мужичка и вредят ему так сильно, как прочно они обосновались внутри у него. Нормальная взрослая, лучше всего семейная (пусть и на время семейная) жизнь никогда не создаёт в душевном мире подобных вредителей. К сожалению, практически у всех мужчин, по моим наблюдениям за знакомыми, произошли драматические отрицательные изменения в их личностях, характерах именно из-за этого, как я теперь считаю пустяшного, но возведённого на недосягаемую высоту лицемерной моралью и социальными нормами, отношением к сексуальности. Увы, нам.
Наверное, как лыко в строку, вставлю пару слов об отношении церкви к сексу. Много лет я испытывал удивление от того как непримиримо относится христианская церковь к сексу. Но постепенно у меня сформировалось понимание этого отвращения к плотской любви. Мне кажется, что сам сексуальный акт, если он не связан с ощущением влюблённости, всегда преподнесёт нежеланный подарок в виде разочарования и чувства вины. Пусть разочарование – ещё понятно: я ожидал попасть на небеса, а вместо этого оказался в неприличном положении. Но вот откуда даже у неверующего чувство вины? Мне кажется, что интуитивно всякий понимает, что правильным, достойным, надёжным человеческим состоянием является осознанность, понимание происходящего, управление самим собой и ответственность за себя, тонкое восприятие внешнего и внутреннего мира. Секс же обнуляет все эти возможные варианты бытия мужчины и тащит его как на верёвке во тьму непонимания, неуправляемости, грубого бездушного существования. Любящий в объятиях находит глубокое общение с любимой, проникает в её тайны, постигает её мироощущение. В отсутствии любви внимание полностью захвачено сексуальными ощущениями; настолько полно, что любой похож на идиота. Догадываюсь, что в слабой мере эта же ситуация имеет место всегда, не только в эротических сюжетах. Лучше искренние дружеские застолья чем питие в одиночество. Хорошо, когда работая, мы понимаем значение и пользу нашей деятельности. Иначе, работая, мы витаем в мечтах, полусне, то есть неосознанно тратим свою жизнь. Прекраснее всего, если мы всегда ощущаем цели и смыслы своей жизни. Именно поэтому религиозная жизнь так требовательна ко всем сферам жизни и деятельности своих адептов. Философы же посвящают свои жизни поискам истины, причём западные исследователи видят её в гносеологической и онтологической сферах, а русские - в этике и справедливости.
Хочется попробовать описать ещё один постоянно удивляющий и огорчающий меня фактор моего бытия. Думаю, что он - философский, хотя и психология вплела свою ленточку в эту плётку, постоянно терзающую меня. Началось это так: я сидел на уроке в пятом классе и смотрел в окно. Там шёл дождь. Через дорогу были видны железные, крашеные крыши казарм и гаражей воинской части. Я глядел сверху вниз на скучные крыши и вдруг оторопел: с ужасом я почувствовал, что всё изменилось во мне. Раньше я воспринимал окружающее как в мультике: всё было волшебным и живым. Я был во всём, всё было интересным, я как бы перебирал руками и гладил всё, что я видел. Чего-то я боялся и не трогал руками, но всё вокруг меня было моим, было продолжением меня. Даже когда я скучал и ждал, я ощущал, что нахожусь в доброй сказке. И вдруг пропали все краски, пропало ощущение сказочности. Крыши стали – ничем, просто ржавыми крышами. Я знал, что отвернувшись от них, я уже не буду их чувствовать, что они рядом, что страшно стоять на крае крыши и пытаться перепрыгнуть на соседний гараж. Ведь можно сорваться, не допрыгнуть и с размаху щекой влететь в крышу этого соседнего гаража. Или тебя вдруг застрелит солдат, охраняющий гараж, или он стянет за ногу с крыши и отведёт к отцу, который рассердится и выпорет ремнём. Всё это одновременно я чувствовал раньше. А теперь это исчезло, пропало. Я видел крыши и ничего не ощущал из привычных для меня сопровождающих ощущений. Ужас!!! Я стал глядеть по сторонам. Вот учительница, три колонки парт с отупевшими от бесплодных усилий запомнить чему их учат, лицами друзей. Крыша – забыта. Посмотрел на крышу – забыл про училку и друзей.
Что это? Как жить дальше. Это же невыносимая каторга чувствовать, что ты – это только ты, что отделён от всех: от друзей и крыши, от парты и учительницы. Я надеялся, что это наваждение рассеется на следующее утро – напрасно. Новый Год тоже не помог. С тех пор десятки лет я думал про свою страшную пропажу контакта с миром и ничего не понимал. Наконец, через полсотни лет я понял, кто это всё содеял, кто виноват! Это Рене Декарт, философ 17-го века, сумевший из такого далека навредить мне. Это он создал довлеющую уже более 400 лет парадигму восприятия мира. Декарт заявил, что доказательство существования – это способность мыслить. Что мы, как субъект мысли, всегда противостоим всему в мире, как объектам. Даже Бог – не является необходимым фактором в этой модели. Он когда-то создал человека, который научился размножаться без Божьего участия и научился существовать через свою способность мыслить. И Бог удалился в свой мир и не участвует в делах человеческих (со времён Декарта эта идея называется деизмом) Есть Я – субъект и есть остальное – мир объектов. Я – существую, т.к. мыслю, а остальные объекты существуют т.к. я мыслю о них.
Я лишился с пятого класса всех, присущих мне с рождения, волшебных ощущений мира именно из-за того, что Декарт убедил весь мир в том, что всё вокруг - только объекты, о которых мы должны мыслить. И я могу мыслить про объекты. Но это – чертовски скучно! Наверное, стоит потрудиться и хоть на старости лет создать, и поверить в такое созданное мною мировоззрение, которое вернёт счастье бытия. Пока мои усилия безрезультатны.