«Сейчас, в наше все еще по-прежнему трудное время, люди так хотят, вспомнить не только о своем личном прошлом, но и узнать о своем родстве. У человека естественно любить родных до последних дней. Страшно, когда человек в этом отношении уподобляется животному».
Из «Воспоминаний» М. В. Пиккель
Мария-Дагмара Пиккель: Крестница императрицы – детский доктор с добрыми глазами
6-ти месячный мальчик кричал не переставая. Его не отпускали с рук, качали - сначала мама, потом папа, потом бабушка и снова мама. Так продолжалось уже сутки. Вызванный участковый педиатр пожала плечами: «Дети в этом возрасте всегда кричат». А ребенок продолжал заходиться криком. Тогда подруга мамы предложила: «Позовите Пиккель, она никогда не отказывает». И дала домашний телефон. Профессор мединститута, которой недавно исполнилось 63 года, действительно не отказала и пришла в тот же вечер, поднявших по крутым лестницам «хрущевки» на пятый этаж. Взяла мальчика на руки, а потом дотронулась до левого ушка. Ребенок закричал еще сильнее. «Острый отит», - поставила доктор безошибочный диагноз. Папа побежал в аптеку за камфорным спиртом. Через полчаса младенец блаженно улыбался во сне на руках у плачущей мамы... Я конечно, в силу возраста, сам ничего этого не запомнил. Но навсегда сохранил в памяти мамин рассказ.
Ее предки приехали из Германии в 19 веке. Один дед был саксонским стеклодувом, другой – имел талант художника, был скульптором по надгробиям и гравером. Отец - Владимир Эрнестович Пиккель, закончил Военно-медицинскую академию и служил младшим врачом Лейб-Гвардии Кирасирского Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны полка, расквартированного в Гатчине. Там и родилась героиня нашего рассказа – Мария Владимировна Пиккель. Точнее - Мария-Дагмара. Так ее назвали в честь вдовствующей императрицы Марии Федоровны, которая до брака с Александром III была принцессой Датской Дагмарой. Государыня во время Русско-Японской войны на свои личные деньги организовала санитарный поезд, главным врачом которого стал Владимир Пиккель. А затем он стал служить в Гатчинских кирасирах, которых за цвет приборного сукна в шутку именовали – «Les petets bleus de Sa Majest» - «Маленькие синие Ее Величества». Шефом полка была императрица Мария Федоровна и по давней традиции она стала крестной матерью дочери полкового врача.
Уклад в семье Пиккелей оставался немецким, хотя они давно уже переехали в Россию и считали себя русскими. При этом члены семьи одинаково свободно говорили как на немецком, так и на русском языках. Но перед сном обычно читали не «Отче наш», а «Vater unser». В детстве Мария-Дагмара серьёзно заболела. Поэтому отец решил, что девочке лучше учиться дома. Грамоте, языкам, общественным наукам ее стала обучать родная тетя. Когда дочь подросла, Владимир Пиккель стал брать ее с собой в полковой лазарет. «Наверное, поэтому у меня даже мысли не было о том, чтобы стать кем-то другим, а не врачом», - вспоминала Мария Владимировна.
Первая мировая и гражданская войны пощадили врача «синих» кирасир. Но не пощадила советская власть. В конце 1927 года Владимира Пиккеля репрессировали и сослали на Соловки. Причиной стало то, что он был проповедником баптистской общины Гатчины. Мария, чтобы быть ближе к отцу, переехала в Архангельск. Все три года, пока отец был в заключении, она ездила к нему на свидания. После освобождения Владимиру Эрнестовичу было запрещено проживания ближе, чем 100 км от Москвы и Ленинграда, и он уже не мог вернуться в Гатчину. С большим он трудом нашел работу в небольшой больнице станции Локня Калининской области. Здесь Мария Владимировна по-настоящему соприкоснулась с медициной. Она приехала к отцу и начала работать сначала регистратором, а затем медсестрой. Отец передал ей опыт работы с больными, научил готовить лекарства и микстуры. «Работа в больнице меня очень увлекла, я любила своих больных. Несмотря на отсутствие медицинского образования, я так научилась ухаживать за больными и за детьми, что мне никогда не было трудно. Я делала это с искренним чувством, и поняла, что медицина – мое призвание», – напишет потом она. В 1936 году вместе с отцом Мария снова отправились в Архангельск, где теперь жила её сестра, жена сына сослуживца Владимира Пиккеля по полку Николая Иванова. Доктор Пиккель стал работать детским врачом Центральной городской поликлиники, а Мария поступила на рабфак Архангельского мединститута. Поступить в институт и даже на рабфак «лишенке» (как дочь бывшего офицера царской армии – осужденного врага народа она была лишена избирательных прав), и без всяких документов об образовании было весьма проблематично. Однако ее взяли и даже через день после начала занятий и проверки знаний, перевели сразу на 3-й курс. Девушку с необычным именем Мария-Дагмара, в перерывах между занятиями читающую книги на английском и французском языках, с явно столичным выговором, рабфаковцы вначале восприняли не просто с холодком, а как дочь врага народа, к тому же немку. Но, к счастью, среди сокурсников нашлось немало порядочных людей, которые стали друзьями Марии, а Архангельск – родным и любимым городом.
Затем был мединститут, который она закончила с красным дипломом в военном 1943 году. И всю оставшуюся жизнь Мария посвятила медицине, перестав официально вести прием в 78 лет, но никогда не отказывая в консультации тем, кто к ней обращался. В ней поражала разносторонность интересов, глубина знаний, умение видеть главное. Всю свою жизнь она посвятила детям. Ее научные интересы определялись не конъюнктурными соображениями, а задачами практического здравоохранения. Многогранность таланта, широта взглядов, человечное отношение ко всему происходящему, честность и принципиальность – вот качества, которые характеризуют уникальность этого человека. Почему в россыпи алмазов бриллиантов мало? Наверно, на то есть свои причины. Может быть – это происхождение, может быть – генетика, может быть – воспитание? Доктор с очень добрым лицом и ласковыми глазами - такой запомнили её коллеги, друзья и пациенты...
Болотные огни
К нам тянутся связи от древних веков,
От мира болотных огней.
Встречаю здесь бабок двоюродных вновь,
И стал мне отныне ясней
Фамильный характер их, вижу - он мой
Ничья его власть не убьет:
Тот порыв, тот разрыв, поворот и полет-
Не освоит такого другой.
И я тоже там, где дорог уже нет,
В том чаду, обойденном другим.
Часто вижу себя: сам я - гаснущий свет
Под веком своим.