У черты

Герцева Алла
Роман.

Глава 1.

Желтый раскаленный песок сжет босые ступни, рассыпается под пальцами, хрустит на зубах. Полы длинной белой рубахи раздувает раскаленный ветер. Огненный солнечный шар высоко  завис над головой. Безжалостные лучи иссушили кожу. Она шуршит как папиросная бумага. Еще момент и лопнет, оголит сухие безжизненные кости. Все.  Нет сил, идти. Единственное желание ; глоток чистой прохладной воды. В нем спасение. В нем жизнь. Еще шаг. Еще, еще. Должна же быть вода. Надо дойти.

Легкий ветерок коснулся воспаленных щек, пробежал по губам. Что это? Впереди колеблются голубые волны. Наконец-то, вода. Озеро. Водная гладь манит прохладой.  Несколько шагов и окунешься в живительную влагу, умоешь лицо, напьешься досыта.
Ноги утопают в песке, в лицо дышит раскаленный ветер. Последняя песчаная горка, а за ней вода. Руки из последних сил упираются в горячую насыпь и соскальзывают. Наверх. Скорей, скорей к воде. Пить, пить, пить.
Напоры ветра  бьют в грудь, не дают разогнуться. Глаза с надеждой вглядываются вдаль. Желтый горячий песок. Песок на губах, песок под ногами. Мираж. Озеро ; всего лишь мираж. Пить, пить, пить.

Пальцы больно сдавили плечо, и трясут, трясут. Даша наклонилась к мужу.
; Проснись. Стонешь во сне. Что случилось?
Нос утонул в  подушке. Тяжело дышать. Отяжелевшие веки с трудом поднимаются.  Спальня, встревоженное лицо жены.
; Опять этот страшный сон.  Пустыня, песок, жажда. Мираж.
; Тебе уже не первый раз снится.
; Да, дорогая.
Юрий сел на постели.
; Если не затруднит, стакан воды, пожалуйста.
Холодное стекло стукнуло о зубы. Большой глоток воды проник в горло, скользнул по пищеводу. Влага потекла по губам. Мужчина растер ладонью намокшие волосы на груди. Живой.  Слава богу.
Даша  разжала пальцы мужа. Поставила  стакан  на тумбочку.
; Ты меня напугал.
; Сколько времени?
; Три часа, спи. ;  Дарья повернулась на кровати спиной к мужу,  подложила руку под щеку, сладко зевнула и закрыла глаза. Замотался на своей работе. Вот и снится всякая чушь. Подумала она с досадой, погружаясь в  дрему.
Юрий Иванович опустил голову на подушку, подтянул к подбородку одеяло. К чему бы? Ерунда какая-то.  В пустыне никогда не был, миража не видел. Вздохнул, повернулся на правый бок. Перед глазами закачалась голубая водная гладь. Мелкие волны накатываются на берег, омывая мелкие камешки. Надо взять отпуск и махнуть с семьей на юг, к  солнцу, к морю. На работе отпустят. Сколько лет отпуска не брал. Союз распался, тоже стала проблема. То одно дело, то другое. Закрыл глаза и захрапел.

; Юрка. Поднимайся. Опоздаешь. ; прозвучал над ухом недовольный голос жены. ; Вечно вы мужики, спите до последнего, а потом орете,  завтрак остыл, на работу опоздал, а виновата жена.
Мужчина открыл глаза.
; Разворчалась.
Юрий с улыбкой наблюдает за женой, стоящей у зеркала. Сняла бигуди. Провела по волосам щеткой. Каштановые пряди послушно легли в пышную прическу. Темно серый брючный костюм стройнит фигурку.
; Иди сюда.
; Ну, уж нет. ; прищурила глаза женщина. ;  Знаю твои штучки. Изомнешь костюм. Как на работу пойду.  Мало с тебя, весь вечер прокувыркались, белье не постирала.
; В мятой одежде на работу не пустят? ; рассмеялся Юрий. ; Или шеф наложит штраф? Так он к тебе неравнодушен, и опоздание простит, и  любую провинность.
— Ревнуешь? ; Даша  облизнула блестевшие алой помадой, влажные губы, кокетливо скосила на мужа глазки, с накрашенной черной бахромой ресниц.
; Разве я не достойна внимания? Ты совсем очерствел со своим криминалом. Не помню, когда в театр ходили. Димка скоро тебя узнавать перестанет, на улице мимо пройдет.
; А где он?
; В школу ушел. Десятый класс.
; Уже. И не заметил, как вырос.
; А что ты замечаешь?
; Я  исправляюсь. Разве  вчера плохо провели время? Пришел пораньше, и все остальное.
; Ой. В кои-то веки.
Юрий сел на кровати, опустил ноги на коврик, надвинул черные суконные тапки.
; Не сердись, дорогая. Сегодня попрошу отпуск, и к морю.
; Да уж, сколько обещаешь, дождешься тебя, как же. ; она перебросила через плечо ремень черной модной сумочки. ; Побежала. Завтрак на столе в кухне. Если остыл, не виновата. Вставай пораньше. ; Дарья наклонилась, поцеловала мужа в щеку.

Аромат знакомых духов коснулся ноздрей. Юрий закрыл глаза, ожидая новой ласки, но услышал стук входной двери. Ну, вот. Убежала. Торопится, сердится. Ее можно понять. Мало уделяю внимания. Он встал на ноги, приподнялся на цыпочки, широко раскинул руки в стороны, глубоко вдохнул прохладный воздух, проникший из распахнутого окна, нагнулся, коснулся ладонями пола. Многолетняя привычка ; начинать день с зарядки, хотя бы минут десять, пятнадцать.

Закончив разминку, прошел в ванную, выдавил  из тюбика на ладонь белый душистый крем, намазал щеки. Не спеша, мурлыча под нос  мелодию «Дельтаплана», провел бритвой по щеке, ощутив ее стальной холодок. Электрической, брился только в командировках и когда торопился, предпочитал старинный ритуал. Завершив бритье, встал под душ. Прохладные струйки растеклись по телу. Блаженно крёхнул, растер ладонями плечи, руки, стройные  ноги,  завернулся в мягкое полотенце.
На кухне взял с тарелки, приготовленный женой бутерброд с сыром, аппетитно зачавкал. Крупными глотками опорожнил бокал кофе с молоком.  Прошел в спальню, открыл шкаф, снял с вешалки темно-синий костюм. Не торопясь, оделся.  Из зеркальной дверцы на него поглядел средних лет  высокий, стройный мужчина. Юрий провел ладонью по коротко остриженным волосам. Виски поседели. Сколько стукнуло? Сорок пять? Еще все впереди.

На улице холодный весенний ветерок скользнул по лицу, приподнял воротник серого плаща. Юрий Иванович прищурил глаза. А все-таки весна. Вон и почки на деревьях набухли. Сейчас солнышко проснется и потеплеет. Открыл  гараж, сел за руль. Здравствуй, старушка. Мотор приветливо заурчал. Вывел машину, тщательно проверил замок на дверце гаража. Ну, в дорогу, с Богом. Нажал на газ и, вырулив мимо детской площадки, выехал со двора на дорогу. Хорошо. Свой транспорт. Не надо давиться в автобусе. Интересно, сейчас народ все также по утрам томится в ожидании  городского транспорта? Надо как-то проехать, посмотреть.

Зеленый глазок заморгал и уступил место красному. Мужчина резко затормозил у белой предупредительной полосы. Внимательно оглядел  собравшихся, на остановке. Под навесом две молоденькие девушки и парень, с развивающейся черноволосой гривой, громко смеются. Худенькая девчонка, в обтягивающих, длинные ноги, потертых джинсах, поднесла к ярко накрашенному рту, сигарету, неумело затянулась.
Юрий Иванович сдвинул брови. Не стесняются. Раньше такого не приходилось созерцать.
; Что нос воротишь, дядя? Не нравлюсь? ; прозвучал звонкий, почти детский голосок. Серые, подведенные черным карандашом, глаза презрительно глянули в опущенное стекло.
Юрий не ответил. Загорелся зеленый свет, и автомобиль послушно двинулся с места, шурша шинами по омытой ночным дождем,  дороге. Сколько лет езжу по одному маршруту, а не устаю наблюдать утреннюю суматоху. Лихо подрулил к стоянке. Вышел из машины и зашагал к зданию за железной решетчатой оградой. Сердце учащенно забилось, предвкушая рабочий день, занятый привычными хлопотами любимой профессии. Войду в кабинет, раскрою папку. Надо почитать внимательнее новое дело. Вчера вечером получил, не успел.  Что там? Взрыв в ресторане? Очередная разборка криминальных авторитетов? Почему не оставили в районном отделении, переслали в прокуратуру?

В проходной кивнул дежурному, заметив завистливый взгляд. Молодой, думает, легко копаться в убийствах, драках? А я бы, с удовольствием посидел денек на его месте, отдохнул. Молоденькая  секретарша, недавно вступившая в должность, встала.
; Здравствуйте, Юрий Иванович. Николай Степанович просил зайти.
; Хорошо, Мариночка, спасибо.
Юрий Иванович прошел в кабинет, снял плащ, аккуратно повесил на вешалку в шкаф. Что ж,  пойдем на встречу. Что там новенького?
Тишина пустого коридора насторожила. С сильно бьющимся сердцем остановился у двери приемной, оправил полы костюма и открыл дверь. Тоже никого. Где Люда? Неприятный холодок пробежал по спине. Юрий окинул взглядом стулья у стены, шкаф со стеклянными дверцами. Раньше, на полках, в строгом порядке стояли собрания сочинений Ленина, пухлые томики Истории КПСС. Интересно, а что сейчас? Полки почти пустые. Как сохранить молодость? Или, набор книг по нетрадиционной медицине?

; Пройдите. Николай Степанович Вас ждет. ; нарушила размышления, Люда, возникнув в раскрывшейся двери кабинета шефа, тряхнула обесцвеченными кудрями.
Юрий Иванович с волнением перешагнул порог.
; Входи, входи. Долго спишь.
;  Что-то случилось?
— Вчера вечером известного журналиста застрелили в подъезде собственного дома. С работы человек возвращался. Два выстрела. Похоже, заказное. До тебя не дозвонились. На место выезжал Антонов, он и сейчас там. Займись.
; Почему я? Как же ресторанная разборка?
; Отложи. Сам взял на контроль, понял.
; Журналистов уже не в первый раз стреляют. И ни разу не нашли ни исполнителей, ни заказчиков.
; Надо найти. Не теряй время. Вот  возьми. ; шеф протянул тоненькую синюю папку. — Тут снимки.
                * * *
; Сегодня меня нет. ; не глядя на Марину, произнес Юрий Иванович, и прошел в кабинет. Сел за стол, раскрыл папку. Первый снимок заставил сердце забиться быстрее. Полы светлого плаща, как парус раскинулись возле распростертого лицом вниз, тела. Левая рука сжимает ручку черного кейса, пальцы правой ; ключ от квартиры.
Домой пришел человек. Вот сволочи. Гнев и одновременно, жалость, волной затуманили сознание. Юрий отложил фотку, взял другую. Побледневшее лицо залито кровью, тонкие губы сжаты. Господи. Вовка. Ужас сковал тело. Три дня назад обедали в кафе. Он радовался, как ребенок. С жаром рассказывал о новом материале, сданном в печать.
 — Шуму будет.  —  Юрий  вспомнил, хитро прищуренные глаза  и блаженную улыбку товарища.
; А ты и рад. ; отпил из стакана минеральную воду, Юрий Иванович. ; К чему тебе шум?
; Не понимаешь. ; постучал ложечкой Владимир по пустой чашечке из-под кофе. ; Слышишь звук? Статья прозвучит громко на всю Россию. Давно пора трубить в иерихонскую трубу обо всех недостатках,  в которых мы потонули, и маленьких и больших. Криминал захлестнул. Нельзя ждать. Или они нас, или мы их. ; его глаза горели неестественным блеском.
Юрий вздохнул. Володька в тот день был счастлив.  Открыл  новые факты криминала,  полон сил, творческих замыслов. Эх, Вовка, Вовка. В какой газете напечатана статья, как раз сегодня должна выйти. Или из-за этого материала его и грохнули?
Юрий Иванович нажал кнопку звонка. Вошла Марина.
; Мариночка, сегодняшние газеты, пожалуйста.
; Газет нет. Газетчики бастуют. Перекрыли улицу. Разве Вы не в курсе? ; она презрительно посмотрела на шефа.
; Да, да, в курсе. ;  он постучал карандашом по стеклу стола. ; Спасибо. Свободна. ;  Бастуют в память о товарище. И конечно, клянут милицию. Мы, действительно,  работаем отвратительно. Ни одного раскрытого убийства по СМИ. Ни одного. А работников прессы бьют, как мух. Но разве мы имеем возможность трудиться в полную силу? Только выйдешь на след, звонок сверху. Неприкосновенность, авторитет. Сплошная круговая порука. Конечно, заказное. Конечно, замешаны верхушки.
Как довести расследование до победного финиша?  Как Любаше посмотрю в глаза? Близнецам Сашке и Мишке недавно три исполнилось. Владимир женился, всего себя отдавал  любимой профессии, всего сорок  минуло. Юрий резко поднялся со стула, так что скрипнула кожа на сиденье, быстрыми шагами прошел по ковровой дорожке, повернул ключ в замке.
; Сегодня меня не будет. Машину мне вызовите.
Марина  кивнула.
                ***
Шофер распахнул дверцу.
; Здравствуйте, Юрий Иванович.
; Здравствуй, Гена. На место убийства журналиста.  Маршрут знаешь?
; Все знают.
; А я только узнал. Вчера   позволил себе немного отдохнуть, новости не слушал.
; Бывает. — Геннадий резко крутанул баранку. ; Сволочи. Совсем обнаглели.
; Ты внимательней на дороге, не торопись.
; Не беспокойтесь, не первый год за рулем.
Юрий Иванович смотрел сквозь стекло, и не видел ни залитого солнечным светом весеннего пейзажа, ни спешащих  по тротуарам, прохожих. Лицо друга в застывших кровавых подтеках  неотступно стоит перед глазами.
Колесная резина жалобно скрипнула. Машина остановилась у натянутой ленты. 
; Нельзя. ;  остановил  молоденький сержант в новенькой форме.
Юрий Иванович вышел из машины, раскрыл удостоверение.
; Извините. ; козырнул парень. ; Проходите.
Старший лейтенант Антонов, недавно пришедший в прокуратуру, подошел, взял под козырек.
— Да, ладно. — остановил, Юрий Иванович. — Еще не сняли оцепление?
— Следы бережем. Жителей по паспортам в дом пропускаем. Но вообще-то, мертвое дело. Никаких зацепок.
— Кто сообщил?
— Жена.
— С соседями беседовали?
— Всех в подъезде обошли. В помощь брал Вадика. Никто ничего не видел и не  слышал. А кто-то, даже дверь не открыл.  И на улице не было ни души. Как раз в то время дождь начался, все и разошлись.
— С жильцами разговаривать, дело участкового. Он всех знает.
— Я с женой убитого тоже побеседовал. Она никого не подозревает.
— Молодец. Спасибо. Я загляну к ней.
Он почувствовал, как онемели ноги, и загудело в голове. Дорога до подъезда  показалась длиннее, чем обычно. Перешагнув невысокий железный порог, внимательно окинул взглядом  давно не крашеные стены, освещенные тусклой лампочкой. Где же, гад поджидал жертву?
Поднимая  ногу над очередной ступенькой узкой, с погнутыми перилами, лестницы, останавливает взгляд на каждом сантиметре. Стертые круги штукатурки, царапины. Выщерблинки бетонного покрытия, уголки, с кучками пыли. Ничего подозрительного. Черная, обитая дерматином дверь в пыльных подтеках. Перед дверью, на лестничной площадке, толстая меловая полоса, изображающая положение трупа. Дома Любаша или нет? Рука потянулась к кнопке звонка. Нет. Позже. Остановил себя, Юрий. Все, также внимательно разглядывая каждый сантиметр, поднялся выше. Распахнутые створки окна, брошенный окурок. Антонов его не заметил? Посреди подоконника чистое от пыли пространство. Похоже, кто-то сидел и наблюдал происходящее во дворе. Мужчина наклонился, оглядел пейзаж за окном. Однако, шикарный обзор. Четвертый этаж. Хорошо видны подъездные пути к дому, угловой поворот. Двор, детская песочница, чисто выметенная дорожка через площадку с пробивающейся по краям острой густой травой. Позеленевшие побеги старых кленов, под ними деревянные лавочки для любопытных старушек. Сегодня, пусто. Страх заставил спрятаться под крышей квартир, не смотря на ясную солнечную погоду. Прямо, перед окном,  ветка дуба. Стоящего у окна, она скроет, но обозревать двор не мешает, отметил Юрий Иванович. Что, если, киллер здесь поджидал жертву?  Выстрелить можно, не сходя с места, когда хозяин готовился открыть дверь  квартиры. Юрий достал из кармана полиэтиленовый пакет, осторожно взял окурок. Дорогие сигареты. У жильцов дома вряд ли найдутся средства, такие приобрести.  «Тусовцы»,  тоже балуются более дешевым товаром. Что даст  окурок? Найдешь  убийцу, если успеешь, который, наверняка даже не знает посредника, предложившего дело. Как правило, это  подставное лицо. Обычно их убирают сразу после выполнения заказа. А заказчик так и останется нераскрытым. Но все-таки, «вещдок». Он быстро спустился по ступенькам, остановился перед знакомой дверью. Понаставили все железные, а Вовка не торопился обживаться. Как ребенок, радовался жизни, жил творчеством, был уверен, все успеет. Черная кнопка звонка внутри белого прямоугольника, будто зловещая точка, завершившая мечты и надежды. Нажать и появится Любаша.  Он  понял, боится встречи, и опустил руку. Надо. Скомандовал  себе, и, вытянув указательный палец, коснулся кнопки. От щебечущей птичьей трели, радостно разлившейся за дверью, больно кольнуло сердце. Как в былые дни. Юрий вздрогнул, когда на пороге дверного проема, возникла Люба. Черные круги под глазами, бледные, вытянувшиеся щеки. Посиневшие, не крашенные, губы.
; Любаша. Мои соболезнования.  Сегодня утром узнал.
; Входи. ; женщина прислонилась спиной к стене узкого коридора «хрущевки», пропуская Юрия, поправила на голове черный платок.
Юрий прошел в комнату.  На столе портрет Володи, перевязанный в уголке черной ленточкой. Владимир улыбается, широко обнажив белые крупные зубы.
; Ребята из редакции принесли. У них остался прошлогодний снимок на пикнике, ; заметив остекленевший взгляд гостя, тихо произнесла Люба. ; А у меня ни одной фотки, везде вместе. Садись. ; кивнула она на диван. ; Детей мать забрала. Мне сейчас не до них. Тело не отдают. Эксперты изрезали, копаются. Скорее бы все закончилось.
Юрий присел на краешек дивана, смущенно поджал ноги. Они ему показались неприлично длинными. И вообще, ему хотелось спрятаться куда-нибудь от людских глаз, и побыть одному в тишине, наедине с невеселыми мыслями. Он медленно потянул тесемки на папке, достал блокнот и ручку.
; Извини. Поручили вести расследование. Надо кое-что уточнить.
; Не извиняйся, спрашивай. ; Любаша присела, напротив, в широкое, накрытое красным пледом, кресло, утонув в нем маленькой мышкой. Сложила руки на груди, обтянутой черной футболкой. ;  Участковый интересовался, следователь из районной прокуратуры, теперь ты. Ваша работа. ; она вдруг резко подняла на Юрия глаза, светящиеся злым блеском. ; Найдите убийцу.  И того, кто заказал.  Ведь ясно, что все это не просто, не уличные грабители. Деньги остались  при нем. Ничего не взяли. Да разве вам по зубам? ; она  замолчала, опустила голову,  положила на колени, руки, сжатые в кулаки, так, что кожа  натянулась и побелела.
Юрий опустил голову. Взгляд Любаши обжег лицо. Щеки покраснели. Стыд и обида задели  до боли в грудине. Зачем я здесь, и без меня тяжко. Зайду в другой раз. Он шевельнул занемевшей ногой, желая подняться, но вовремя остановил себя. Она права, я не имею права обижаться. К тому же мне именно сейчас необходимы ее показания. Он проглотил слюну.
; Когда ты обнаружила, ; он умолк, не смея произнести, «труп», покрутил в пальцах шариковую самописку. ; В котором часу  вернулась с работы?
Любаша горестно покачала головой, провела ладонью по щеке.
; Я проверяла полосу.
Юрий не узнал ее  хриплого голоса, будто женщину только-то душили. Он опустил глаза, и наклонился над блокнотом, быстро водя ручкой, призывая свое внимание.
Женщина, глубоко вздохнула. ; Володя позвонил, это было в половине седьмого вечера, сказал,  приедет пораньше. Освободилась в восемь. Зашла в подъезд, поднимаюсь по лестнице. Лампочки у нас плохие, сам видел. Ночью, почти не светят. Издалека увидела, лежит человек, подумала пьяный. Нашел место, разлегся. Остановилась на площадке второго этажа, испугалась, вдруг привяжется. Но домой-то идти надо. Думаю, позвоню, пусть Вовка спустится, наверное, уже дома. Набрала номер мобильника, никто не ответил. Показалось, будто  мелодия «нас утро встречает прохладой», прозвучала  рядом, только как-то приглушенно. Ты знаешь, он шутник, нарочно записал на телефон, хохотал, такого позывного ни у кого не будет. Сердце сжалось и заныло, заныло. Господи. Что со мной? Снова набрала номер, сделала шаг, другой наверх. Снова сигнал прозвучал так же. И вдруг все тело пронзили иголки. Светлый плащ, и эта чертова музыка, мобильник играл у него в кармане, ; она глубоко со стоном вдохнула воздух, перевела дыхание.
; Потом позвонила в скорую, в милицию, ; Люба закрыла лицо руками. ; Все. Не могу больше. Не хочу ничего говорить. Не хочу никого видеть. Оставьте меня. Что еще надо? Я ничего не знаю. ; она отняла ладони от лица. Юрия удивило, глаза были сухи. Значит, сердце плачет кровавыми слезами, еще бабушка говорила.
Юрий встал, подошел к женщине, положил руку на дрожащее, мелкой дрожью, плечо.
; Я тебе обещаю. Найду убийцу и заказчика. Слышишь?
Люба покачала головой.
; Не клянись. Это от тебя не зависит.
На улице ветер раздул полы плаща, взъерошил волосы. Мужчина запрокинул голову и удивился. Черные  комки туч, накатываясь друг на друга, быстро затягивают небо. Косые, слабые обрывки солнечных лучей еще кое-где пробиваются сквозь темное пространство, но с каждой секундой, становятся тоньше и короче. Не рано ли, для грозы?
; Куда, Юрий Иванович? ; Гена выскочил из машины, раскрыл дверцу. ; Садитесь скорей. Дождь сейчас начнется.
; В прокуратуру. ; Мужчина  сел  на заднее сиденье,  сомкнул веки, прислонился к прохладной кожаной обшивке. После свидания с Любашей  чувствовал себя виноватым в смерти друга. Не уберег. Надо было остудить его пыл. Одно, говорить о свободе слова, совсем другое ; ею пользоваться. Криминал так круто закрутил все  пути и дорожки, что только такие, как Володька, честные, прямые, бескомпромиссные, настоящие патриоты отечества, могли поверить в дарованную, долгожданную демократию, и помогать обществу, как он всегда называл свой труд, бороться с недостатками и улучшать человеческое существование. Я ведь знал, общество еще не созрело для демократии. Его время еще не пришло. Знал, и не предотвратил.
Войдя в кабинет,  бросил папку на стол. Толстый угол картона толкнул металлический  стакан. Красные полосатые, с остро отточенными стержнями, карандаши покатились по столу, несколько свалились на пол. Им овладел гнев. Хотелось кричать, плакать, что-нибудь разбить. Доставая дрожащими пальцами из кармана пачку сигарет,  сломал несколько штук. Наконец, овладев непослушной сигаретой, сжал зубами кончик фильтра, чиркнул зажигалкой, к счастью, она не стала капризничать. Прищурившись, глубоко затянулся ароматным дымом. Подошел к окну, открыл раму. Стук редких капель по железному подоконнику прозвучал в уставшей голове, звуками молота. Жадно курил и ощущал, не спокойствие, которое ему сейчас было необходимо, а оцепенение, тяжкое, обволакивающее, словно паутиной, все члены. Единственное желание, исключить из сознания  дневные впечатления и отдаться этой паутине.  Попросту,  лечь на диван и заснуть. Юрий курил одну сигарету за другой. А кто меня держит? Уже вечер. Материалы экспертизы еще не готовы. Только отдыхать. Домой.  Мне нужна свежая голова. Следствие нельзя вести с пристрастием. Юрий Иванович остановил взгляд на воробье. Быстро вертя  серенькой головкой, тот скакал по подоконнику, постукивая коротеньким клювом, радуясь весне, и дождю, словно благословляя  происходящее вокруг.
Он бросил взгляд на часы. Уже пять. Даша, наверное, дома. Юрий отошел от окна, мельком взглянул на себя в зеркало, щелкнул выключателем,  медленными шагами прошел  длинный опустевший коридор, и вышел на улицу.
Мелкий  моросящий дождик слегка намочил тротуар. Юрий Иванович подошел к машине, открыл дверцу, бросил папку на сиденье и нажал на педаль. Эх, Володька. Володька. Дарье расскажу, расстроится. Вчера обрадовались. Димка уроки у товарища учит, с работы пришел пораньше, вечер любви устроили. Пелена слез застлала глаза. Резко затормозил у светофора. Дворники мелькают по стеклу. В мозгу крутится только одна мысль. Володька. Я должен найти убийцу. ; вслух произнес Юрий, ; Чего бы мне это не стоило.
                Глава 2.

Дверь в прихожей жалобно скрипнула. Замок надо смазать, подумал Нефедов и неловко перешагнул порог, зацепившись рукавом костюма за шершавую притолоку. Ремонт давно не делали. Еще лет пять до того как сел.
; Коля, ты, что ль? ; выглянула в коридор, Нина, сжимая ложку в руке. ; Мой руки, ужин готов.
Николай прошел в ванную. Намылил ладони, глянул в небольшое потемневшее зеркало над раковиной. Сейчас спросит, нашел работу, или нет. Вздохнул, вытерся полотенцем, вошел в кухню. Тусклая лампочка, разбрызгивая лучи света, повисла на длинном проводе. Небольшой стол покрыт облезлой клеенкой. Нина улыбнулась мужу, потерла ладошкой нос. Она всегда так делает, когда настроение хорошее, вспомнил Николай.
Шестилетний мальчик, с торчащими пиками, черных завитков, постучал по  столу ложкой.
; Мам, дай котлету. Сколько можно ждать? Папка уже пришел.
Николай погладил сына по волосам. ; Как дела, проголодался? ; подвинул старенький, раскаченный табурет к столу, сел, наклонил голову, боясь встретить взгляд жены.
; Чем кормить будешь?
Нина сняла косынку с головы, тряхнула черными кудрями.
; Зарплату получила, борщ сварила, котлет нажарила, картофельное пюре, как вы с Сережкой любите.
; Спасибо мать.
Нина налила полную тарелку, поставила перед мужем. Аппетитный пар пощекотал ноздри.
; С мясом? ; Николай поднял глаза на жену.
; Косточки  взяла, экономить не вредно.
Николай одобрительно кивнул и склонился над похлебкой.
; Мам, котлету? ; пропищал Сережка.
; Сначала борщ сьешь. ; женщина придвинула сыну еду. ; Немного налила.
Сережка зачерпнул ложкой красную жидкость, скосил левый глаз на мать, вдохнул аромат и влил в рот. ; Вкусно. ; улыбнулся ребенок.
; А я что говорил? ; подмигнул сыну отец. ; Мамка наша вкусно готовит. Ешь веселей. А ты что ж? ; улыбнулся он жене.
Нина, сложив на груди руки, сузив карие глаза в улыбке, посмотрела на мужа. Она сгорала от любопытства, нашел он работу? Ведь уже третий  месяц ходит, каждый день, с утра до вечера, и безрезультатно. ; Я? ; она быстрым взглядом окинула мужа,  опасаясь, что он угадает ее мысли. ; Я, сейчас, ; взяла с сушилки тарелку, зачерпнула гущу со дна кастрюльки, как она любила, налила, поставила на стол. Придвинув табуретку к столу, села, расправила на коленях полинявший синий в белый горошек, фартук. ; Мне сначала вас накормить, потом сама.
; Ты о себе заботься, дорогая, здоровье береги. ; проглотив еду, произнес Николай. ; Без тебя пропадем.
; Так уж и пропадете. ; хитро сощурила глаза, Нина и склонилась над тарелкой. Николай краем глаза поглядел на жену. От горячей пищи, щеки  порозовели, черная копна кудрей, из под густых ресниц блестят карие очи. Она похорошела с того дня, как вернулся. Хоть и не густо с деньгами, а цветет. Женщине много не надо. Ласка для них в первую очередь. Здесь ему себя упрекнуть не в чем. Жену  никогда не обижал. Носил  все обиды в себе, оправдывая, что незачем ей знать про его беды.
; А теперь, котлеты. ; громко объявила Нина и перед Николаем появилась тарелка с желтеющим картофельным пюре и двумя  румяными котлетами.
; А мне? ; широко раскрыл  черные, как у мамки, глазенки, Сережка.
; И тебе. ; мать поставила перед сыном любимое блюдо. ; С утра надоел. Хочу котлету.
Сережка аппетитно зачавкал. Николай вилкой отковырнул кусочек душистого прожаренного мяса, положил в рот. Правильно говорят, человек поест вкусной пищи, царем себя чувствует. Не  баланду хлебать из железной миски.  Медленно  провел пальцем по голубому ободку края фарфоровой посуды, и вздохнул.
; Ты что? Не вкусно? ; Нина остановила на муже, взгляд.
; Очень вкусно, дорогая. Так, вспомнил.
; Забудь. Все в прошлом. Слава Богу. ; она погладила теплой маленькой пухлой ладошкой руку мужа. ; Накормила, мужики? ;  встала из-за стола, собрала посуду. ; Идите телевизор смотреть, сама помою. ;  застучала ложками в мойке.
У нее никаких проблем, улыбнулся Николай. Никогда не сетует на судьбу, не проклинает женскую долю. С нею легко жить. Если бы  заладилось с работой и  горевать не о чем. Сережка скоро в школу пойдет. Живи и наслаждайся. Он сел на диван, застеленный  потертым клетчатым пледом, скинул старенькие тапочки со смятыми задниками. С наслаждением протянул ноги и откинулся к спинке.
Сережка включил телевизор.
; Пап, мультики на первом. ; поглядел  на отца.
; Смотри, смотри, мне все равно. ; подмигнул  сыну.
Нина вошла в комнату, пригладила ладонями непослушные кудри, подложив под себя ногу, присела рядом с мужем, опустила голову на крутое плечо в черной футболке, вдохнула родной запах пота и дешевого табака. Николай обнял жену, прислонился щекой к волосам.
; Крапивой полоскала. ; Для темных волос полезно. ; тихо произнесла Нина, будто опасаясь нарушить близость.
; Сережка  в тебя, черноволосый, кудрявый, как цыганенок.
; Только кудрявый, а весь на тебя похож.
Николай  прижал жену к себе. ; Сегодня ничего не нашел. Завтра, наверное.
; Ну и ладно.; вздохнула Нина. ; Деньги пока есть. Не переживай, найдешь ;  погладила мужа по голове, ощутив пальцами, твердый ежик стрижки.
; Не переживай, дорогая, обязательно найду работу, и все у нас пойдет хорошо. Ремонт сделаем, мебель новую купим.
; Конечно. А мебель у нас есть, зачем деньги тратить. Главное, ты теперь со мной. Вспомню, как без тебя ночи коротала. Сережка маленький, пищит по ночам. Встану, пеленки поменяю, а сон уйдет. Наброшу на плечи платок, и  гляжу из окна на пустую улицу. Если дождь или снег, жутко становится. Жизнь проходит, а я одна одинешенька. Стою, пока не замерзну. Потом юркну в холодную постель, и слезы из глаз. За что на нас такое свалилось горюшко?  Придет, думаю, через пятнадцать лет, старухой стану. А вот и счастье пришло.  Поверили тебе. Освободили. Сережка подрос. Уж как ему объясняла. Папка твой хороший. Работать уехал далеко. Скоро приедет. Тебя очень любит. А он из сада придет и опять спрашивает: «Мамка, а папка нас бросил?» Ну, с чего ты взял, говорю? А он: « Васька из пятого подъезда сказал». Откуда Ваське знать? Приедет скоро наш, папка. А сама думаю, пока придешь, ему пятнадцать стукнет, так и вырастет без тебя. Смотри, как внимательно смотрит, мультики очень любит. ; кивнула  на сына.
; Теперь все вместе, все будет хорошо, дорогая. ; Николай поцеловал жену в лоб. Почувствовал, как желание сжать ее в объятиях захлестнуло, вытеснив из головы воспоминания о тюрьме,  и поисках работы. ; Пойдем в спальню. ; тяжело дыша, прошептал  в ухо женщине. ; Сережка телевизор смотрит.
                * * * 
Дверь в квартиру Юрий открыл с волнением. Как никогда ему хотелось рассказать о
случившемся, жене. Поделиться задумками в расследовании дела, передать состояние Любаши.
; Дашенька. ; крикнул  из прихожей. Охрипший голос потонул в тишине. Еще не пришла, а может и к лучшему. Усталость одолела. Не раздеваясь, сел в кресло, положил на колени папку, погладил ладонью твердый картон. Пока Дарья не пришла, пожалуй, проанализирую еще раз документы.  Встал, прошел к столу.
Снова и снова  всматривается в разложенные на столе, фотографии. Шел домой и не чувствовал опасности. Стреляли сзади. Поджидали у дома. А кто-то сообщил: вышел из редакции, пошел домой. И этот кто-то, наверняка, сослуживец, а, возможно, и друг. Знает, когда приходит, когда уходит. И знал о готовящемся материале.
Громкий стук входной двери заставил мужчину вздрогнуть. Даша впорхнула в комнату, подскочила к мужу, обняла за шею. Шелковистые пряди волос пощекотали щеку, запах духов опьянил.
; Думал ты давно дома.
; Задержалась, прости, дорогой. Ужинал?
; Не хочется.
; А Димка?
; Записка на столе, у товарища уроки учит.
Дарья бросила взгляд на  снимки.
; Что  рассматриваешь, ужас какой-то?
; Пока мы вчера  с тобой предавались любовным утехам, убили Володьку.
; Какого Володьку?
; Соснова, журналиста.  На прошлой неделе у них в гостях были, забыла?
; Прости,  дорогой. ; Дарья тряхнула волосами. ; У меня сейчас голова другим занята.
Юрий прищурил глаза.
; Сегодня у Любы был. Сама не своя. Позвонила бы, утешила. Женщина, лучше знает, как  необходима  моральная поддержка.
; Ой, нет, уволь, сейчас не до нее. И вообще, не умею и не люблю утешать. Что скажу? Сама утешится.
; Не предполагал, что ты стала жестокой. На своей фирме перевоспиталась?
Даша чмокнула мужа в щеку.
; Не сердись, пойду ужин разогревать. Вчерашний суп остался.
Юрий вздохнул. Современная женщина, вся в делах, карьера на первом месте. Впрочем, он не сетовал на жену за  старый суп, немытые полы. Его обидело равнодушие, с которым она восприняла страшное известие. Ведь дружили с Любашей. А может быть, она права? Любе лучше побыть одной? Не стоит надоедать соболезнованиями, сама скорей придет в себя. Он собрал бумаги, аккуратно сложил в папку, положил в нижний ящик стола, повернул ключ.
; Садись, долго возишься, остынет. — подвинула Даша тарелку, едва Юрий перешагнул порог кухни.
Он зачерпнул ложкой суп, проглотил, не ощутив аромата и вкуса любимого блюда. Понял, сейчас его ничего не волнует.  Гибель друга оторвала от привычных забот и впечатлений. Не поднимая глаз,   машинально вливает в себя еду, пока не опустела тарелка. Дарья подвинула стакан с компотом, и он также, не ощущая  наслаждения, опорожнил его.
; Посуду помоешь? Я под душ, устала.
Юрий кивнул. Подставляя тарелки под горячую струю, машинально двигает мочалкой. Домашние дела, тем и хороши, что позволяют отвлечься от  дневных трудовых забот. Если бы их не было, недолго и в психушку угодить. Он прошел в спальню, снял брюки, рубашку, осторожно открыл дверцу шкафа, повесил одежду на вешалку, посмотрел на жену. Даша, закинув руки за голову, тихонько посапывает. Спит,  ничего не волнует.  Прошел в  ванную, надавил из тюбика пасту,  медленно провел щеткой по зубам. Одна и та же мысль не покидает.  Он не чистит зубы, не принимает душ, не обедает и не ужинает, не готовится ко сну. Его больше нет. Нет, и все, будто и не было.   Прохладные струйки потекли по спине, плечам, груди.  Никогда не позволял себе лечь в постель, не приняв душ, как бы не устал за день. Набросив махровый халат, оглядел себя в зеркале, пригладил щеткой волосы. А ему все равно, как выглядит, снова промелькнуло в мозгу. В прихожей щелкнул замок. Юрий Иванович вышел в коридор.
; Папка, не спишь? ; сын виновато улыбнулся отцу.
; Тебе  пора быть в постели. Детское время давно закончилось. ; Юрий, удержал улыбку, и строго глянул на Дмитрия. Сердце сладко замлело. Однако, вырос, и прическу изменил. ; Как дела в школе?
; Нормально. ; покраснел парень.; У Мишки уроки делали, потом по улице немного погуляли. Весна, теплынь. Разве усидишь дома.
; Гуляли  строго в мужской компании? ; прищурил левый глаз, Юрий.
Димка опустил голову, щеки покрылись густыми красными пятнами.
; Двое из нашего класса.
; Голодный?
; Нет, пирожки  поели, Мишкина  бабулька напекла.
; Смотри, сын. ; стараясь, как можно строже, произнес Юрий Иванович. ; Рано начал гулять, не опозорь отца.
; Пап, да ты что?
; Ладно, иди, отдыхай, мать уже спит. ; Юрий хлопнул парня по плечу. ; Спокойной ночи.
; Спокойной ночи. ; Димка поцеловал отца в гладко выбритую щеку, с благоговением  подумал, следит за собой,  молодец, и шмыгнул в свою комнату.
Юрий услышал, как сын тихонько запел. Настроение хорошее. Уж не влюбился? В его возрасте все возможно.
В спальне, сел на  кровать, скинул тапочки. Шершавая ткань коврика коснулась ступней. Им овладело  оцепенение. Смотрит в темноту комнаты, а перед ним  стоит лицо друга. Ему уже ничего не нужно, опять пронеслось в голове.
; Ложись, о чем думаешь? ;  теплая ладошка коснулась спины, тонкие пальцы проползли по позвоночнику, погладили шею.
; Нет, дорогая, не сегодня, не могу. Вчера, пока ласкались, Володьку убили. Он  чувствовал себя виноватым  перед памятью друга, у  которого  отняли право на ласку, на  простые земные удовольствия, да, и на саму жизнь.
Даша убрала руку, повернулась на бок, несколько раз тяжело вздохнула. Юрий нагнулся над женой. ; Спи, родная. ; поцеловал за ухом душистую, пропитанную французскими духами, кожу.  Потерся носом о мягкую щечку и  откинулся на подушку. Надо заснуть. К утру необходима свежая голова.  Представил большую полянку, стройные тонкие березки, с пятнистой  белой корой,  стал считать. Уехать на природу, хоть на недельку. Теперь опять только мечта. Зеленые блики запрыгали перед глазами, листва закачалась, словно что-то, нашептывая. Почувствовал, как отяжелели веки, сознание затуманилось, погружаясь в сон.
 
Глава 3.
               
; Результаты экспертизы, на столе. ; встала Марина, едва  Юрий Иванович вошел в приемную.
; Спасибо, Мариночка. ; он прошел в кабинет, склонился нал столом, просматривая  листы, сколотые скрепкой,  отпечатанные на компьютере. Сухие, профессиональные фразы. Бросило в жар. Снял пиджак, повесил на спинку стула, развязал галстук. Придумали, галстуки носить, подумал с раздражением. Сел, погрузился в чтение. Смерть наступила от выстрела в сердце. Стреляли сзади, в спину. Значит, второй оказался контрольным, уже после, как упал. Звери. Отодвинул бумаги. Надо съездить в редакцию, осмотреть место работы.
Дорога до редакции кажется вечностью. Светофор, будто нарочно мигает красным глазом.
; Не нервничайте, Юрий Иванович. ; успокаивает Гена на очередном переходе. ; Доедем.
Наконец, перед глазами предстало здание редакции. Предъявив на входе пропуск в развернутом виде,  не доверяя лифту, перепрыгивая через две ступеньки, поднялся на третий этаж.
На дверной табличке,  прочел: «Соловьев Михаил Игнатьевич. Главный редактор». Ощутив дрожь в коленях, открыл дверь приемной.
; Главного нет, и сегодня не будет. ; звонким уверенным голосом, произнесла девушка в мини юбке, перебирая бумаги на столе, даже не взглянув, на вошедшего.
; Я из прокуратуры. ; Юрий Иванович подошел к столу, раскрыл удостоверение.
Голубые глаза, с густо накрашенными ресницами, прищурились, изучая  предъявленный документ.
; Извините. ; тряхнула длинными прямыми волосами вишневого оттенка. ; Подождите. Через полчаса подойдет.
; Я бы желал осмотреть место работы. ; мужчина запнулся, не решаясь произнести, слово «убитого».
; Пойдемте. ; она неохотно подняла со стула круглый зад, и, виляя бедрами, стуча каблуками платформы, быстро пошла к выходу. Юрий Иванович поспешил за ней.
Минуя по коридору несколько закрытых дверей, девушка остановилась перед широкораспахнутой дверью.
; Сюда, пожалуйста.  Стол у окна.
; Спасибо. ; Юрий перешагнул порог.
Удивленные глаза  обитателей комнаты, внимательно оглядели  нежданного посетителя.
; Здравствуйте.  Юрий Иванович, следователь прокуратуры. Веду расследование по поводу гибели вашего коллеги. ; представился он.
Мужчина с круглым, полным лицом  и алыми, пухлыми  губами, привстал.
; Пожалуйста, проходите.
Худенький, остроносый паренек, стрельнув глазами, склонился над бумагами, в беспорядке разбросанными перед ним.
; Это практикант, Алексей, недавно у нас. ; улыбнулся первый. ; А это, ; он кивнул на высокого брюнета, ; Наш наставник, Олег Дмитрич.
Примерно одного возраста с Володькой, заметил Юрий. Седина уже отметила голову. А взгляд неприятный, острый, мечущийся. Глаза так и скачут с предмета на предмет. Характерная суетливость, или нервничает?
; Как Вас величать? ; остановил взгляд  Юрий на любезном пареньке.
; Меня все зовут Аликом. ; явно, намеренно, кокетничая, наклонил голову, парень.  ; По паспорту Альберт Никитич. Странное сочетание. Правда? ; усмехнулся молодой мужчина и покраснел.
; Вполне нормальное. ; Юрий прошел и остановился у  показанного, ему стола. Аккуратная стопка белой бумаги с левой стороны, остро отточенные карандаши в блестящем серебристом стакане. Две простых шариковых ручки с надетыми колпачками, рядом с большим красным блокнотом, справа. Порядок на рабочем столе? На Володьку не похоже, промелькнуло в голове. Дома, у него черт ногу сломает, и убирать Любе никогда не разрешал, нарушится творческий настрой. Он робко присел на краешек стула, с горьким чувством: занял  чужое место. Войдет и рассердится. Теперь уже никогда не войдет. В носу защипало. Следователь поднял глаза. Трое сослуживцев, не скрывая любопытства, его рассматривают.
; Вы в курсе, какой  последний материал  Соснов сдал в печать? ; нарушил паузу, Юрий Иванович.
Алик потер  ладонью, лоб.
; Ничего не сдавал. Вообще-то он нас в свои творческие дела не посвящал. Но если сдается в печать,  информация просачивается. Корректировка, набор, верстка.
;  Но возможно, хранится в тайне до выхода номера?
; Исключено.
; А кто подписывает к печати?
; Редактор, конечно. Но у Володьки  в прошлом месяце вышла статья. Детские судьбы, пособия, интернаты, усыновления и прочее. Он еще очень сердился за выброшенный абзац. Усыновляют иностранцы, будто в их странах, нет несчастных детей, нуждающихся в ласке и внимании, а потом убивают. Для чего усыновляют? Может быть, как поставщиков донорских органов, или выращивания обиженных? В России не заметили, а мы вот, какие хорошие. Обида на всю жизнь, а значит, послушание и выполнение любого приказа,  против бывшей Родины. Редактор сказал, такое печатать нельзя, мол, он  подводит весь коллектив к дипломатическому международному скандалу.
; Знаю. Меня интересует последний материал. В столе можно посмотреть?
; Конечно. Но он в стол ничего не клал, так мелочь. Уносил с собой, дома много работал. Чтобы мысль не потерять,  говорил.
Юрий выдвинул верхний ящик, достал желтый блокнот, исписанный мелким неровным почерком. «Конференция журналистов» ; прочел заглавие. Свобода слова ; подчеркнуто жирной чертой. Юрий прочел несколько фраз: преследование журналиста, ответственность за  печать. Вранья у нас, к сожалению, много, и в СМИ, и на телевидении. А ответственность никто не несет. Он вспомнил, как Вовка возмущался, пересказывая  встречу коллег со всего мира. За правду режут, как не крутись, часть материала вырежут, а если можно, то и журналиста  зарежут. Сколько нашего брата кокнули. Кто на новенького? А наказать некого. «Неуловимые мстители» за разглашение производственной тайны. Юрий Иванович положил блокнот в стол, задвинул ящик, выдвинул следующий. Старенькая серая папка  в беспорядке набитая исписанными от руки и печатными листами вперемежку. Он пробежал глазами один  лист, другой. Уже напечатанная статья в прошлом месяце о детском вопросе. Нижний ящик оказался  пустым. Будто предчувствовал, убрал все материалы, ни старых, ни новых. Юрий потер ладонью лоб. Нет, я не мог перепутать, он сказал: « Отдал в печать, через три дня напечатают». Значит, кто-то изъял и уничтожил? Или сам спрятал? Но если сдал в печать, где черновики? Здесь он не мог их оставить. И дома нет. Только прошлые записи. Редактор, наверняка, в курсе.
Юрий Иванович внимательно оглядел присутствующих. Олег Дмитриевич достал из кармана  большой клетчатый платок, протер стекла очков. Нервничает, отводит взгляд.
; В котором часу уходите домой?
; Когда как придется. ; подошел  Алик. ; У нас день не нормированный.
; Уходящий оповещает оставшихся?
; Да, мы всегда сообщаем, пошел домой, или на встречу.
; Значит, если кто-то уходит раньше, всем известно, куда пошел?
; Разумеется. Разве только если уходишь последним.
; А в день убийства Соснова, кто ушел, кто оставался?
Комната погрузилась в напряженную тишину. Юрий Иванович терпеливо ждет, постукивая по столу  карандашом.
; Я ушел домой раньше всех. ; тихо произнес Олег Дмитриевич. Юрию показалось,   фраза прозвучала неестественно правильно,  разделенная на слоги. Это ничего не значит, отбросил подозрения, он мог знать, когда уходит Володька, и подождать его не улице, затаившись на противоположной стороне, дождаться, когда тот выйдет и сообщить.
; Весь вечер просидел дома, жена может подтвердить. Не верите? ; встретился взглядом Олег со следователем.
; У меня нет причины не верить. Но проверка никогда не мешает. Я приглашу Вас.
Юрий опустил глаза, чтобы скрыть неприязнь к этому человеку. Все-таки, он не спокоен, а это усиливает подозрения.
; А я вообще ушел сразу после обеда. ; почесал за ухом, практикант.
; Значит, последним уходил  Соснов?
; Нет, я ушел после него. ;  Алик спокойно выдержал взгляд следователя.
Он наивен и простодушен, отметил Юрий, практикант вообще не в счет. А Олег, явный кандидат в подозреваемые.
; Спасибо за информацию. ; Юрий Иванович встал. ; Если возникнет необходимость, вызовем.
; Рады помочь. ; улыбнулся Алик. ; Но как говорится, уж лучше, вы, к нам.
Юрий вышел в коридор, плотно притворив за собой дверь. Наклонив голову, медленно двинулся по ковровой дорожке, раскладывая в памяти услышанное, стараясь выстроить логичный ход. Вдруг справа перед ним распахнулась дверь, выскочила небольшая девушка в джинсовой курточке и таких  же обтягивающих брючках. Сжимая под мышкой большую красную папку, правой рукой вытирает ладошкой, катящиеся по щекам крупные слезинки, побежала к лестничному пролету. Из незакрытой створки слышны  громкие голоса.
; Мала, копаться в криминале. Пусть занимается информацией. ; пробасил недовольный голос.
; Но у нее свежие факты. ; возразил женский высокий голосок. ; Ты ревнуешь, сам вчера пытался об этом писать, но не потянул. А у нее  неплохо получилось.
; Как заведующий отделом, я отвечаю за публикуемый материал. А принесенное, ею, сыро, много недоработок, и редактор не пропустит, точно знаю. Неизвестный, начинающий журналист,  причем, сотрудник чужой газеты.
Обычная редакционная склока. Покачал головой Юрий, зависть, ревность. Он заглянул в приемную,  секретарь  приветливо улыбнулась.
; Вас ждут.
; Спасибо. ; Юрий Иванович приоткрыл дверь.
; Входит. ; редактор подтянул узел галстука, пригладил редкие волосы на висках. ; Присаживайтесь. Знаю, знаю, Ваша работа.  Спрашивайте, что  известно, не утаю.
Неприятный холодок пробежал по спине Юрия Ивановича. Человек, вызывающий неприязнь. Или это обманчивое первое впечатление. Гладко зачесанные редкие волосы, крутой лоб, с  продольной морщиной, серые узкие, глубоко посаженные глазки. Маленький, толстенький, не таким он себе его представлял. Редактор прошел в глубь кабинета, повернулся на каблуках, потер ладони, прищурил глаза. Ходит маленькими шажками, будто крадется, самодовольный тип. Юрий Иванович опустил глаза.
; Вы ведь в курсе, какой материал Владимир Соснов сдал в печать за три дня до гибели?
Редактор остановился, как показалось следователю, побледнел.
; Никакого материала он  не представлял. Все в работе. В прошлом месяце печатался, помню, интересная работа. А больше мне ничего не известно.
; Я лично виделся с погибшим, и он говорил, сдал в печать, через три дня опубликуют.
; Послушайте, ; перебил редактор. ; Мне лучше известно, кто что сдал. Готовил, наверное. Но еще не сдал. Вы путаете редакционную лексику. Готовить, подготовить к печати, и сдать в печать ; разные вещи. Мне он ничего не сдавал.
Юрий Иванович проглотил слюну. Ему стало неловко.  Надеется запутать. Он сдержал себя, чтобы не нагрубить. Понял, дальнейшие расспросы ни к чему не приведут. Неужели я не так понял? Впервые он усомнился в своих утверждениях. Может быть, действительно, я не понял друга? Он поднял глаза, взглянул в сверлившие его серые глазки. Скрестив руки на круглом животе, собеседник напоминал японскую фарфоровую статуэтку.
; Когда вы видели Соснова в последний раз?
; Он не заглядывал  ко мне всю последнюю неделю.
; А мне сказал, был у Вас, и вы подписали к печати готовый материал.
; Нет, я ничего не подписывал.  И у меня он не появлялся ни третьего дня, ни четвертого, ни пятого.
; А в день убийства?
; В этот день  мы не встречались.
; В котором часу уходят сотрудники?
; Мне они не докладывают.
; Когда вы ушли с работы в день убийства?
; Точно не помню. Кажется в семь, или позже.
Он тоже мог предупредить об уходе Владимира из редакционного корпуса, подумал Юрий. Следователь подошел к окну. Вид на улицу. Хорошо проследить, а Олег Дмитриевич сообщил о времени ухода. Но это всего лишь, мои предположения. Резко повернувшись, он поймал встревоженный взгляд редактора. Разглядывает, или наблюдает, какое впечатление произвели на меня, его сообщения.
; О чем готовился последний материал у Соснова?
; Детские дома, интернаты и прочее. Печатали в прошлом месяце, я уже вам говорил.
; Над чем он работал?
;Это мне не известно, ; редактор достал из кармана  белый платок, вытер вспотевший лоб. ; Журналисты не делятся со мной своими замыслами. Мне это не интересно. Свобода слова, пиши, о чем хочешь, их право, я подписываю готовый материал.
; В порядке предотвращения появления ненужной сенсации, обеспечить доступность, так сказать?
; Это исключено. Мне безразлично, какую тему они освещают.
; Значит, никакой статьи, до своей гибели, Соснов Вам не показывал?
; Нет. Я же вам объясняю, материал находился в работе.
; В его столе я обнаружил старые рукописи, дома тоже. Выходит, он целый месяц бездействовал?
; У журналистов такое бывает. Нет вдохновения, не посетила муза, так сказать, нет интересного сюжета и прочее, ; он нагло взглянул следователю в лицо, тонкие губы тронула усмешка.
; Он мой друг и говорил…
; Извините. ; шеф поднял правую руку вверх,  и уверенным голосом, будто декламируя стихи на сцене, произнес. ;  Я не знаю, что он вам говорил и как правильно вы его поняли. Не исключено, он поделился с близким другом творческими планами. Вы приняли желаемое за действительное и ищите какую-то несуществующую статью. Мое мнение: поручать вести следствие другу не следует. У вас заранее сложилась предубежденность против всех, озлобление, недоверие. Извините, у меня много работы.
; Не могла же статья исчезнуть?
; Неужели, Вы предполагаете,  я уничтожил готовый  материал, а после убил Соснова?
; В убийстве вас никто не обвиняет.
; Нет, уж увольте. ; голос редактора взлетел на высокие ноты и повис на крике. ; Я уничтожил статью, убил журналиста, арестуйте. Как вам угодно. ; взвизгнул редактор.
Юрий Иванович сморщил нос. Только истерики не хватает.
; Успокойтесь. В убийстве Соснова вас никто не обвиняет, и даже не подозревает. ; он взглянул редактору в глаза. ; Пока. ; быстрыми шагами следователь вышел из кабинета. Препротивный тип. Юрий на секунду прислонился спиной к двери, и закрыл глаза, почувствовал нахлынувший гнев. Пообщался, будто в дерьме искупался. Он остановил взгляд на секретарше. Девушка улыбнулась.
; Вы не помните, заходил Соснов к редактору на прошлой неделе?
; Я вчера вышла с больничного. Можете проверить в отделе кадров, десять дней болела.
; Кто Вас  заменял?
; Шеф сам отвечал на звонки, их обычно немного.
; Журналисты к нему приходят в любое время, или  договариваются предварительно?
; Когда как. Могут даже без доклада, «здрасте», и прямиком, в кабинет.
; Спасибо. До свидания. ; Юрий Иванович вышел из редакционного корпуса. Не спеша, достал сигарету, раскурил, жадно затянулся. У редактора алиби полное. Статьи не было, Соснова не видел. Он оглянулся. Занавеска на окне слегка закачалась. Следит? Значит, не все  гладко, рыльце в пуху. В типографии известно о статье? Вряд ли. Туда она не дошла. А ведь именно, из-за нее Вовку и убрали. Что же в ней было? Как узнать? Бесследно исчезла, будто весь месяц ничего человек не писал. На Вовку не похоже. Дурака из меня делают. Не понимаю журналистской терминологии. Перепутал желаемое с действительным. Ясно помню, Володька сказал, сдал в печать, шеф подписал. А вечером, накануне предполагаемого им выхода статьи, застрелили в подъезде собственного дома, в двух шагах от квартиры. Надо еще раз съездить к нему домой, порыться в бумагах.
Птичья трель  спела руладу и потонула в тишине. Юрий застыл в ожидании, вглядываясь в прорезь  дверного волчка. Ни шороха, ни вздоха. Спит, или ушла? Еще раз позвонить не решился и, повернувшись, сделал шаг. Щелкнул замок, оглянулся. Люба, с перевязанной черной лентой, головой, встала в проеме распахнувшейся двери.
— Входи.
; Спала, разбудил? ; Юрий перешагнул порог. ; Извини, я ненадолго.
; Да, ладно, не извиняйся. Не сплю, ни  ем, видишь, платье болтается. Жить нет желания, дети держат. Но домой не привожу.  Ничего не хочу и не могу.
; Крепись, Любаша. Теперь не вернешь. А жить надо. Когда похороны?
; Послезавтра. Редакция хлопочет, с меня помощник плохой. Пойду как приглашенная.
Юрий обнял женщину за плечи.
; Я обязательно приду.
Люба отстранилась.
; У тебя какое-то дело, или навестить решил? Чай не предлагаю, беседовать не хочу.
Юрий провел ладонью по коротко остриженным волосам.
; Мне бы взглянуть еще раз на письменный стол, черновиков не осталось?
; Ты же прошлый раз смотрел, и я по твоей просьбе антресоли переворошила. Ни одного листка.
; Ты уверена, в квартиру никто не проник в твое отсутствие?
; Я постоянно дома. Если только в день убийства? А я была в таком состоянии, что ничего не заметила.
; Понятно. Вполне возможно. Пришел, забрал из стола черновики, потом встал у окна, поджидая жертву. Что ж, похоже. Юрий подошел к столу.
; Убирала?
; Искала черновики. Потом сложила бумаги в стол.
; Хорошо поработали, никаких следов. Какие были отношения у Володьки  с тещей?
Глаза Любаши наполнились слезами.
; Мама? Души в нем не чаяла. ; Люба вздохнула. ; Вряд  ли тебе удастся найти убийцу, а тем более, заказчика. Все ясно, как Божий день, и не к чему не придерешься. Сколько журналистов по России отправили на тот свет. Хоть одного убийцу нашли? И не найдете. ; Люба сжала виски ладонями.
; Я, пожалуй, пойду. ; Юрий  поправил носком туфли, завернувшийся угол ковра.
Любаша не шелохнулась. Обняв себя руками за плечи, молча кивнула головой.
Толкнув дверь подъезда ногой, следователь сжал кулаки. Я найду, кто тебя убил. Слышишь, Володька. Сжав зубы, тихо произнес он и, подняв голову, глянул на небо, призывая силы природы, в свидетели, произнесенной  им, клятвы. Легкие белые пушистые облака медленно передвигаются по голубому полю, меняя очертания фигур. Юрию показалось, одно приняло форму большого кулака.  Покачиваясь на волнах легкого ветерка, поплыло по лазури и между указательным и средним  пальцами, сложился огромный кукиш. Мужчина погрозил ему пальцем и оглянулся по сторонам. Подумают ненормальный. Глубоко засунув руки в карманы плаща, наклонил голову и быстро пошел через небольшой парк к машинной стоянке. Глаза созерцают блестящие носки черных ботинок, ступающих по узкой мощеной восьмигранной плиткой, дорожке. А в голове тяжелым молотком стучит. Где? Где Володька спрятал материалы? Или их выкрали и уничтожили? На работе нет, дома нет. Любаша клянется, пересмотрела каждый уголок. Внимание привлекла небольшая зеленая скамейка с изогнутой спинкой под молодым дубком. Юрий Иванович присел, откинул полу плаща, достал пачку сигарет. Одну потер в пальцах, сжал в зубах и задумался, поставив глаза в выщербинку одной из плит. Пролетела птица, он вздрогнул, чиркнул зажигалкой, не торопясь, затянулся, выпустил дым. Поет пичуга, никаких забот. Перелетай себе с ветки на ветку, любуйся дарами природы, наслаждайся теплом, легким ветерком, разве только хлопоты с потомством. Он медленно встал. Надо заехать на работу, нет ли там  каких новостей, и домой. Смял недокуренную сигарету. Бросил в урну и быстро пошел по дорожке.
Пудреница в руках Марины, жалобно щелкнула крышкой. Юрий улыбнулся, поглядев на покрасневшую девушку. Домой собирается, приводит себя в порядок.
; Можете идти, рабочее время закончилось.
Юрий прошел в кабинет, открыл ящик стола, проверяя все ли на месте. Резко зазвонил телефон. Ну вот,  кто это? Сморщил нос Юрий и снял трубку.
; У себя? Зайди. ;  недовольный голос предвещал  испортить и без того плохое настроение. А надеялся домой пораньше попасть. Он снял плащ, пригладил волосы.
; Ты что там удумал? ; шеф, заложив руки за спину, прошел по кабинету.
Юрий удивился его раздражению, обычно  Николай Степанович умел  сдерживать гнев.
; Ничего, только знакомлюсь с делом.
; Как ничего. Редактору допрос учинил. Сдалась тебе эта статья. Твое дело убийцу искать. Статьями пусть профессионалы занимаются.
Юрий облизнул пересохшие губы.
— Кто сообщил? Редактор звонил?
Шеф прищурил глаза, помял правое ухо.
; Выше. ; Николай Степанович переложил бумаги на столе, взял ручку, поставил в блестящий стаканчик. ; Далась тебе эта статья?
Юрий Иванович пристально глянул шефу в глаза.
; Если буду знать, о чем готовился материал, выйду на след преступника, т.е. заказчика.
; Понятно. ; вздохнул шеф. ;  Однако эту затею брось. Займись поиском убийцы.
; Именно этим я и занимаюсь. Но без знания содержания готовящейся публикации, это сделать нелегко.
; Я запрещаю искать эту проклятую статью. ; повысил голос Николай Степанович. ; Запрещаю, слышишь? ; шеф хлопнул ладонью по столу. ; Мне не нужны там, ; он поднял кверху глаза.; Конфликты.
Юрий Иванович с волнением сглотнул слюну. В таком бешенстве он видел своего патрона впервые. Значит, редактор имеет прямое отношение к пропавшей статье. В ней разгадка. Но у него, по-видимому, крепкая крыша. Успел сообщить покровителю.
; Свободен. ; шеф кивнул на дверь.
Шагая по коридору, он теперь еще более уверился, что на правильном пути. Но его мучает обида. Неужели, шеф не понимает, что в этой злополучной  статье ключ к раскрытию убийцы и выход на заказчика. А если начались звонки,  работать с каждым днем станет сложнее и опаснее.

Глава 4.
               
Часы пробили шесть. Молодая ветка клена с мелкими зелеными листочками раскачивается перед окном. Нина сложила руки на груди. К дождю. А Николая все нет. Нашел работу? Она тяжело вздохнула. Каждый день ходит, с утра до вечера, а найти ничего не может. Деньги кончаются. Как жить? Хлопнула входная дверь. Женщина пригладила ладонями густые черные волосы и вышла в коридор. Николай, упершись рукой в стену, наклонился, снимая туфли. Перед его глазами возникли, стоптанные красные носки тапочек жены. Вышла встречать, в глазах, наверное, слезы. Ждет, что скажу. Хоть домой не приходи. Он медленно разогнул спину, встретил взгляд Нины.
; Не расстраивайся, завтра найду работу. Сегодня, вот, немного. ; он протянул несколько смятых купюр. ; Мебель в магазине разгрузил. Проживем как-нибудь, главное, здоровье. Кормить будешь? ; он скривил губы в улыбке.
; Мой руки, суп с макаронами.
; А где Сережка?
; На улице, с ребятами.
Николай присел к столу, окинул взглядом жену. Похудела, еда постная, переживает, платье полиняло. Женщина поставила перед мужем тарелку. Округлая рука, с закатанным рукавом ситцевого халатика, маленькая родинка у запястья. Комок застрял в горле, в глазах защипало. Николай  склонился над тарелкой. Блестки жира, румяные колечки лука, длинные  наваристые макаронины. На мясо денег нет. Он зачерпнул ложкой еду, проглотил, ощутив сильное чувство голода.
; Вкусно.
Нина повернулась к мужу.
; А я их уже видеть не могу, тошнит. ;  ладошкой смахнула побежавшую по щеке слезинку. ; Сережка котлету просит. Как объяснишь? Коту  лапки куриные купила, пока варила, так и подмывало съесть хоть одну. А что ему останется? Сбаловали,  хлеб не ест.
; Потерпи, родная, все наладится.
                * * *
Огромный ковер белых ромашек на тонких стебельках раскинулся перед взором. Они раскачиваются под легким дуновением ветерка, поворачивая нежные лепестки к солнцу. Босые ступни ласкает трава, окропленная утренней росой. Раскинув руки, Любаша бежит по поляне, полотнище серой льняной юбки взлетает высоко вверх, обнажая круглые загорелые колени.
; Вот, тебе, вот тебе. ; Смеющийся Володька догнал жену, бросил на ее голову охапку свежих цветов. Они покрыли волосы, опустились на плечи. Пряный аромат защекотал ноздри. Дыхание перехватило. Тяжело дышать. Ах, как тяжело дышать. Люба открыла глаза, села на постели. Володька. Прошлым летом за городом. Она сжала виски ладонями. Сегодня похороны. Пережить этот день. А потом? Что будет потом? Положила руки поверх одеяла. Кожа желтая, сморщенная как у старухи. Ничего не будет. Стану старой и умру. Ничего. Произнесла она шепотом по слогам.
Резкий звонок оборвал невеселые мысли. Глаза остановились на стрелках маленького будильника. Семь часов. Кто это? Женщина медленно отбросила одеяло. Поставила ноги на холодный пол. Встала, оправила ночнушку и, покачиваясь на нетвердых ногах, пошла в прихожую.
; Кто? ; охрипшим голосом произнесла, вглядываясь в прорезь дверного глазка. Узнала мать, непослушными пальцами повернула ключ. ; Что случилось? Дети?
Пожилая женщина в черном платке, низко повязанным на лоб, споткнулась о высокий порог.
; Нет, нет, не волнуйся, дети в порядке,  с Володей приехала проститься. Ты поедешь забирать?
; Ох, ты меня напугала. ; Люба прислонилась к стене, потерла ладонью шею. ; Думала, с детьми что-то стряслось. Бог наказал, что не забочусь. Где они?
; У соседки оставила. Проститься хочу с Володенькой.
; Я же просила тебя не приезжать. Одной мне легче. Не хочу, чтобы  видели меня слабой. Пусть не радуются. Не сломали. Очень прошу, уезжай.
Женщина потянула с головы платок.
; Да, как же, доченька. Я только гляну на него и уеду. На кладбище не пойду. Проститься обязательно надо,  мы ж люди.  Глаза сердито блеснули на дочь.
; Что ж ты мать родную на порог не пускаешь? С зятем проститься не даешь.  ; она отстранила дочь,  перешагнула порог, сняла  черные  туфли, надвинула старые поношенные тапочки, тяжело ступая,  пошла в кухню.
Откинув со лба растрепавшиеся пряди спутанных немытых волос, Люба поплелась за матерью.
; Мам, не обижайся. Мне сейчас никого не хочется видеть.
; Понимаю, я только гляну и сразу же уеду. ; женщина поставила на плиту чайник, включила газ. ; Наверно, и не завтракала? Когда его привезут?
Люба вздохнула, опустилась на табуретку.
; Я не поеду. Его привезут к одиннадцати часам, чтобы соседи простились, а потом, на кладбище. Редакция занимается  похоронами. Мне жизнь не мила, а ты.
; Что ж так? Его теперь не вернешь, а жить надо, дети у тебя. Ты мать, о них должна думать.
; Очень прошу, мам, избитые фразы, все так говорят, так принято. А я не хочу ни о ком думать. ; голос Любаши сорвался и прозвенел на высокой ноте. ; Володьки нет, мне ничего не надо.
; Зря так, ; женщина расстегнула большую сумку, достала сверток, наполнивший помещение ароматом свежеиспеченной сдобы. ; Сегодня утром испекла, твои любимые ватрушки. Чайку попей, тебе силы нужны. Я  тоже осталась без твоего батьки, сильно горевала, а потом привыкла. Ты у меня росла, внимания требовала. А теперь, Бог внуков послал.
Варвара Андреевна подвинула дочери чашку с ароматной жидкостью. Люба взяла ватрушку, приложила к губам, вдохнула сладкий творожный запах серединки, откусила кусочек,  медленно задвигала челюстями.
; Ну, вот и, Слава Богу. ; обрадовалась Андреевна, опустевшей тарелке. Стерла со стола крошки. ; Иди, одевайся.
; Спасибо, мама. ; Люба поднялась из-за стола, оправила полы мятого красного халата. ; Какие у меня сборы, черное платье, черная косынка.
За окном просигналила машина.
; Никак, привезли. ; Варвара Андреевна подошла к окну. ; Вот и хорошо, пораньше. ; она вышла на балкон, вцепилась руками в барьер, прищурила глаза.  Четверо мужчин открыли заднюю дверцу небольшого новенького красного автобуса, сняли  деревянный гроб, заблестевший полированными боками под скупым утренним солнышком, поставили  под навесом на теннисный стол.
; Пойдем. ;  вошла в комнату.
Люба опустилась на неприбранную постель.
; Ты иди, прощайся и уходи. Я после спущусь.
; Ты жена, должна рядом находиться. ; взгляд Варвары Андреевны застыл, громко хрустнули сцепленные пальцы рук.
; Мама, я тебя прошу. ;  простонала Люба.
; Хорошо, хорошо, доченька. ; женщина схватила косынку. Трясущиеся руки долго не могут затянуть узелок под подбородком. Она с жалостью посмотрела на дочь. Бледное лицо кажется совсем не живым, оттененное черным платьем, склоненная голова со спутанными нечесаными прядями непромытых волос, ладони рук зажаты между коленей. Господи, помоги ей, дай силы, мысленно произнесла женщина и вышла из спальни. В прихожей  с трудом надела туфли, поправив задники указательным пальцем. Хлопнула дверью и низко, наклонив, голову, стала спускаться по лестнице, глядя под ноги, боясь оступиться. На соседней площадке, остановилась, поглядела на дверь, будто измеряя расстояние. Любаша говорила, в подъезде убили. Где, здесь, или перед самой дверью квартиры. Ах, к чему мне? Произнесла вслух, махнула рукой и застучала каблуками по ступенькам. Толкнув тяжелую дверь, замерла. Только теперь ясно представила, что ей предстоит сделать, почувствовала ломоту в икрах ног и оцепенение в теле. Как подойду? Господи! Верещу, хлопочу, Любку уговариваю, будто в бреду. А вот самое страшное. Не могу с места сойти. Перед глазами предстало улыбающееся лицо зятя с пучком свежесорванной из грядки ярко оранжевой моркови. Она потерла ладонью лоб, сделала шаг на негнущихся ногах, потом другой, и будто крадучись, нетвердой походкой, ссутулившись, пошла к навесу, устроенному посреди двора, к которому уже потянулись люди. А я не знаю никого, подумала с досадой, женщина, сюда редко приезжала, все больше они ко мне. Она приблизилась к беседке, остановилась у гроба и закрыла глаза, не решаясь взглянуть на родное лицо. Перед глазами раскачиваются оранжевые блики корешков и пушистая зеленая бахрома в руках смеющегося зятя. Варвара Андреевна заставила себя открыть глаза и прямо перед собой, словно в тумане увидела пожелтевшие похудевшие  щеки, с  обозначенными скулами и прямой  нос. Господи! Похудел как. Прошептали губы. За что ж, тебя, милок?! Крупные соленые капли потекли по щекам. Густая черная пелена застлала глаза. Женщина закрыла лицо руками и покачнулась. Высокий мужчина подхватил ее под руку.
; Мать? ; повернулся он к стоящей рядом старушке в клетчатом серо-черном платке.
; Кажись, теща. ;  прошептала та.
Варвара Андреевна отняла руки от лица, и. проглотив комок, застрявший в горле, заикаясь, произнесла.
; Да, он, мне лучше сына родного.
; А жена где? ; наклонился мужчина над ее ухом.
Женщина не ответила. Сжав в ладони концы косынки, наклонилась, коснулась губами холодного лба. Колючие мурашки, как иголки пробежали по спине.
; Прости, сынок. ; она повела  плечами как от озноба и потянула локоть из цепких пальцев мужчины, поддерживающих ее. Может, он причастен к смерти Володечки, с раздражением подумала она. Серые глаза остановились на незнакомце.
; Я сама, спасибо.
Мужчина отстранился. Ну, и взгляд. Словно кинжалом проткнула.
Варвара Андреевна медленно, тяжело переставляя онемевшие ступни, отошла от толпы и глянула на окошко. Сквозь занавеску, темнело пятно. Смотрит, а не выходит. Ждет, когда я уйду. Мешаю. Обида больно кольнула в сердце. Склонив голову и утирая слезы мокрым платком, она побрела к подъезду. Ладно. Бог с вами. Шепчут трясущиеся  бледные губы. Мне вас не понять.
Сжав зубы, сквозь тюлевую занавеску окна, Люба наблюдает за матерью. Когда та покачнулась у гроба, и ее поддержал, Алик, жалость к матери, словно игла пронзила сердце. Прости, мама. Из глаз  покатились горячие слезы. Одолело желание, сбежать вниз, обнять мать, прижавшись к ее плечу, разрыдаться в голос, в крик. Я должна быть там, рядом с матерью, возле мужа. Но она остановила себя. Вот чего я не хочу, чтобы они видели мои слезы. Рядом с нею, не выдержу, сломаюсь. Пусть уезжает, я своего решения не изменю. Она поймала взгляд Алика, сверливший окно. Он ни в чем не виноват, промелькнуло в голове. Все равно, всех ненавижу, прошептала она и сжала кулаки.
Дверь в прихожей хлопнула. Люба, словно черное изваяние, возникла перед матерью.
; Прости. Уезжай скорее, прошу тебя. Пока не уедешь, не выйду. Я должна быть там, но одна, без тебя. Прошу, уходи.
Варвара Андреевна поджала губы.
; Что ж, так сразу гонишь? ; но, вглядевшись в потускневшие, обведенные черными кругами, глазницы, дочери, остановила готовый сорваться с губ поток упреков.
; Бог, с тобой, дочка, крепись. ; она взяла пустую сумку, небрежно брошенную на диван, повернулась спиной, споткнувшись о порог, вышла из комнаты. Входная дверь жалобно скрипнула.
Люба прислонила холодные ладони к  пылающим щекам. Вернуть мать, выплакаться на ее груди как в детстве. Второй раз за утро, это единственное желание. Она сжала руки перед собой. Нет, не сегодня. Сейчас мне слезы ни к чему. Она поймет, должна понять. И простит. Она прислушалась к глухим шагам матери на лестнице. Они отдаются в ее голове ударами молота. Сейчас. Еще немного и смогу вынести предстоящую пытку.

Глава 5.

Луч солнца пробился сквозь щель в тяжелой синей занавеси, скользнул по лбу спящей женщины, задержался на щеке, согрев кожу  теплом. Дарья сквозь щелки густых ресниц проследила за солнечным лучом, торопливо  перепрыгнувшим с ее лица на пушистый ковер над головой, потом на зеркальную дверцу шкафа. Молодая женщина  закинула руки за голову, потянулась, напрягая тело. Как не хочется вставать. Хоть бы еще полчаса. Рядом храпит муж.  А тут вставай, готовь завтрак. Какая несправедливость. Кто бы обо мне позаботился. Почувствовав на себе взгляд, Юрий открыл глаза. Увидев блеск лукавых черных глаз, обнял  жену, нежно коснулся губами гладкого лба. Но словно что-то вспомнив, оттолкнул.
; Который час? Дарья, где мой черный костюм?
; В шкафу. Где же еще? ; Даша недовольно поджала губы. ; Проспал?
Юрий резко встал.
; Сегодня похороны Володьки. Ты пойдешь со мной?
Дарья двумя пальчиками оттянула челку, подула на прядь. Волосы разлетелись веером по гладкой коже.
; Куда, дорогой?
Издевается, пронеслось в голове мужчины, или не расслышала  спросонья.
; Я тебя три дня назад предупреждал, похороны Володьки.
; Нет, дорогой, не могу. Сегодня важная встреча, я менеджер, должна присутствовать.
; Ну, вот, ; Юрий сердито глянул на жену. ; Как же Любаша. Ей твоя женская поддержка была бы кстати.
; У тебя это лучше получится. ; Люба села на постели, набросила на плечи халат.
Юрий смерил жену презрительным взглядом.
; Придумали новые слова, менеджер. Скажи, секретарь. Чем занимается менеджер? Такой же обычный бумажный жук.
; Тебе не понять, сухарь. ; Даша встала,  и, виляя бедрами, пошла по ковру.
; Приготовлю бутерброды. И так уже опоздала.
Юрий поискал ногами тапочки. Зарядку делать не хотелось. С Дарьей было бы легче, чем одному тащиться. Тяжело настроиться на трагический ритуал. Но  идти необходимо, и нельзя вдаваться в печаль. Помочь Любе пережить трагические минуты, тщательно понаблюдать за  присутствующими. Возможно, появится какая-то зацепка к раскрытию дела. Он боялся признаться себе, что ему  стыдно смотреть в глаза Любаше. Будто он виноват в смерти друга. Пообещал, найду убийцу, а дальше экспертизы не продвинулось, хотя прошла неделя. Но ведь, это маленький срок, успокоил он себя. Однако, у меня даже нет никаких предположений. Погруженный в невеселые мысли, мужчина не заметил, как вошла Даша, по традиции, поцеловала  в щеку, произнесла «пока». Машинально, по привычке побрился, принял душ, не испытывая обычного удовольствия от процедур. Перед глазами неотступно стоит бледное лицо Любаши, каким виделось недавно: с впалыми  коричневыми глазницами, пожелтевшей кожей щек. Воображение рисует в мозгу мрачную картину предстоящих похорон. Прощание, могила, речи. Запив, приготовленный  женой, бутерброд остывшим чаем, прошел в спальню, надел костюм. Пригладил перед зеркалом волосы щеткой. Выйдя из подъезда, не поднимая головы, сегодня совершенно не интересовало, какая  погода, прошел к железному ряду гаражей. По привычке, не задумываясь, проделал весь необходимый ритуал. Открыл замок, вывел машину, закрыл дверь, сел на кожаное сиденье и медленно вырулил на дорогу.
Проехав два квартала, остановился у небольшого цветочного киоска с выставленными на витрине букетами в нарядных раскрашенных обертках. Долго переводил глаза с одного на другой, не решаясь сделать выбор.
; Девушка, какой подходит для похорон?
; Любой. ; тряхнула прямыми длинными волосами, цвета спелой вишни, продавщица.
; Тогда этот. ; указал Юрий на белые розы в скромной прозрачной упаковке.
; Одну добавлю, здесь одиннадцать, ; пояснила девушка.
Бросил на прилавок несколько смятых купюр,  сел в машину, букет положил рядом на сиденье, невольно вдыхая аромат цветов. И вдруг его прошиб холодный пот. Мертвого друга видел только на снимках. В морг не ездил, поручил сотрудникам. Юрий испугался. Как подойду, как стану? Надо ли что-то говорить? Без меня скажут. Мое дело наблюдать. У знакомого дома, с трудом нашел свободное место для парковки. Однако, много желающих проводить в последний путь известного журналиста. Кто-то скорбит, кто-то желает убедиться,  покинувший этот свет, уже никогда не встанет на его пути. Войдя во двор, сразу же обратил внимание на тяжелый дубовый гроб, не поскупились, не без одобрения пронеслось в  голове, установленный на теннисном столе в беседке. Поодаль красный автобус и группа журналистов. У гроба столпились в черных платках старушки. Людей гораздо меньше, чем машин. Колени задрожали. Он прошел по дорожке, кивнул Алику, который узнал его и помахал рукой, подошел к Любаше, стоящей у изголовья, сжал ее локоть.
; Я здесь. Крепись. ; шепнул  на ухо женщине.
Она не шелохнулась. Черная косынка низко покрыла лицо, бледные губы подрагивают. Юрий закрыл глаза, подготавливая себя к встрече с мертвым другом, Подняв веки, медленно повел зрачками, останавливая взгляд на отдельных деталях. Белое покрывало. Выступающие под ним бугром, сложенные на груди,  руки, костюм и черный галстук, множество цветов, ярким ковром покрывающих застывшее тело. Юрий подвинул онемевшие ноги, положил букет и взглянул на лицо покойного. Господи! Он и в смерти красив. Высокий лоб, прямой с горбинкой нос, тонкие сомкнутые губы, с приподнятыми вверх уголками. Умер с улыбкой. Мужчина вздохнул. Не изменил веселому нраву. Жизнелюб. Его образ никак не вязался с происходящим. Невольно вспомнилось, как однажды, на рыбалке, Володька поднял полный стакан водки и произнес, «Когда умру, моим врагам будет не спокойно, потому что я и там их достану».  Ладно, тебе. ;  хлопнул его по плечу, Юрий. ; Не шути так мрачно. Живи. И вот, он лежал перед ним спокойный, величественный, будто сознавая свою силу над всеми оставшимися. Будто усмехался, не будет вам покоя.
Ужас, боль, страх сковали  члены. Юрий застыл, не в силах сойти с места. В носу защипало, глаза застлала пелена слез, очертания гроба расплылись черным пятном. Прочь, печаль. Он ущипнул себя за бок. Наблюдай, это сейчас для тебя важнее скорби.
; Хороший был человек. ; прозвучал за спиной тихий, со старческим пришепетыванием, голос.
Юрий Иванович обернулся. Невысокая, худенькая старушка в черном платке, трижды перекрестилась. ; Никому зла не делал. Здоровался со всеми. Если попросишь, и свет починит, и нож наточит. Сейчас таких мало. Не кичился своим образованием. Она стерла ладонью со щеки, скатившуюся слезу и, согнувшись, засеменила к подъезду.
Юрий посмотрел  вслед. Сколько раз помощник опросил соседей, но никто ничего не видел и не слышал. Телевизор  смотрели, сериал. Наплодили сериалов, не перечесть. И все на одно «лицо», с вымученными сюжетами, без всякой логики. Одним словом, « Овсы цветут», вспомнилась давняя критическая статья семидесятых годов. В пух и прах раскритиковавшая современную писательскую продукцию. А сравнить с нынешней, так смело, можно назвать, гениальной, разумеется, не считая некоторых  немногих творцов. Теперь по ним ставят сериалы, на манер бразильских.
Группа журналистов подошли к прощающимся. Алик остановился возле Юрия.
; Наши на кладбище поехали. Что у Вас новенького?
; Пока ничего, ; Юрий вздохнул и отвернулся, испытывая стыд за  бездеятельность.
; Прощание окончено. ; объявил Алик. Мужчины подняли гроб и понесли к автобусу.
Юрий наклонился к Любе.
; Поедем со мной, я на машине.
; Нет, я возле Володи.
Юрий взглянул в глаза женщине и удивился. Они были сухи, но с застывшим  нездоровым блеском. Что она сейчас испытывает? Какие чувства ее одолевают? Но держится молодцом. Ни к чему  показывать отчаяние.
Автобус медленно вырулил со двора. Шагая к машине, вслед за такими же обладателями авто, ругал себя. Надо было предвидеть ситуацию, и не брать машину. Но, опустившись на пахнущее кожей сиденье, успокоился. Не вынес бы пытки сидения возле гроба.  Облокотившись на руль,  пропустил  припаркованные машины. Однако, редактора ни среди пеших, ни среди автолюбителей, нет, отметил не без иронии. Впрочем, он, как и многие поехал на кладбище. Олег Дмитриевич  поглядывает волчонком, до дна пожелал испить чашу прощания с «другом». Неприятный тип. Передернул плечами Юрий, и   пристроился в хвост колонны.
                ** *
Люба, сжав коленями ладони, смотрит на мужа. Широко раскрытые глаза напоминают прозрачные сухие стекляшки. Кажется, они высохли, и смотрят на мир, не видя его красок, света и тени. И только редкое движение ресниц, подтверждает, их  обладатель  жив. Память безжалостно рисует перед ее взором поле ромашек, приснившееся утром. Как некстати иногда припоминаются образы и видения, совершенно не связанные с действительностью. Она крепко сжала веки, и ромашки закачались, превращаясь в сплошное бело-желтое пятно. Раскрыла глаза, всмотрелась в любимые черты. Но разве этот застывший, с пожелтевшей кожей, труп — ее Володя? Нет, таким запоминать его она не хотела. Разве такими тонкими были его сомкнутые губы? Они всегда улыбались. Разве такими суровыми и прямыми были лоб и нос? Он забавно двигал кончиком носа, как кролик и все смеялись, Володька опять что-то вынюхивает. Его лицо было  подвижным, оттого рано пролегли морщины, широкая через весь лоб, глубокая, маленькая, над правой бровью,  свойственная гордым людям. Он был такой разный, гордый, умеющий за себя постоять, и в то же время, ребенок, большой ребенок. Любил плескаться в речке, а плавал плохо. Любил шутить, но всегда по-доброму. Но мог быть и злым, безжалостным в своих статьях, острых, бьющих не в бровь, а в глаз, как говорят в народе. Так прямо и просто говорить о наболевшем, современном, мог только он. Где Володька пройдет и опишет, уже  делать нечего. Он один будто вмещал в себя несколько совершенно разных людей.
Колонна машин во главе с похоронным автобусом вырулила на аллею, ведущую к городскому кладбищу. Перед Юрием  с двух сторон, открылся людской коридор  с плакатами в руках: «Найдите убийцу Владимира Соснова!», « Защитите свободу слова!», «Свобода для всех, а не для избранных!», «Защитите  настоящих журналистов, а не лживых болтунов!», « Смерть убийце!».
Холодный пот потек по спине. Это серьезный  плевок, и не только в сотрудников милиции, не способных раскрыть уже которое убийство работников СМИ, но и серьезная заявка   государственному аппарату.
Автобус качнулся и остановился. Люба поправила съехавший на лоб платок. Вот и приехали. Здесь твоя вечная обитель, любимый, беззвучно прошептали ее губы. Она поднялась на затекшие ноги и почувствовала усталость не только физическую, но душевную. Все эти дни, после трагедии, она не понимала, живая или нет. Скорее бы закончился этот кошмар, подумала она.
; Люба, пойдемте. ; будто издалека послышался голос Юрия. Люба  будто очнувшись, повела сухими глазами. Автобус опустел, гроба не было. Она оперлась о стену рукой, покачиваясь, переставила ноги. Свежий воздух, дыхнувший  в лицо, опьянил, в голове закружилось, перед глазами поплыли черные круги, и она упала в протянутые ей навстречу руки Юрия.
; Ничего, ничего, сейчас пройдет, ; успокоил Юрий. Поставил женщину на землю, погладил плечи.
Люба отстранилась.
; Крепись. ; несмотря на ее протест, мужчина крепко сжал  локоть. ; А Варвара Андреевна не приехала? Или детей не с кем оставить? ; заметил Юрий.
; Я запретила, ; тихо произнесла Люба. ; Мне так легче. Она утром приезжала проститься, а потом я ее прогнала. Мне так легче, разве не понимаешь? ; женщина  краем глаза посмотрела на следователя. Он кивнул, хотя подумал. У женщин странные повороты. Мать рядом в горе, разве может мешать, наоборот. Но это ее причуды, самовнушение скорее, а впрочем, как ей удобно.
Гроб понесли по дорожке.
; Не отпевали?  ; удивился Юрий Иванович. ; Теперь это модно.
; Он атеист. ; тихо произнесла женщина. ; Хотя коммунистом не был. Говорил, сейчас мало настоящих коммунистов. Ни в какую партию не вступал.
У пахнущей свежей влажной землей, могилы, гроб опустили. Возникшая вдруг, над глиняным холмом, круглая фигурка главного редактора выглядит смешно и жалко. Он достал из кармана темно-серого в белую полоску, костюма листок бумаги, расправил в ладонях, облизнул пухлые красные губы: «Сегодня мы прощаемся со своим  коллегой…»  Боятся произнести слово « товарищ».  Юрий почувствовал, как закипает в груди гнев. Боятся, обвинят в ностальгии. Речь без вступления. Люба прижала ладони к ушам: « Не хочу слушать. Предатели, ненавижу. Убили, а произносят заученные фразы, да еще по бумажке», прошептала она сквозь зубы.
; Не надо. ; наклонился Юрий. ; Таков обряд. Мы не знаем, кто убил. Товарищи по работе его любят. Их право, произнести теплые слова, провожая в последний путь.
Сжимая локоть Любаши в задеревеневших от волнения пальцах, Юрий Иванович и сам не мог слушать и понимать произносимое, хотя заставлял свое внимание сосредоточиться. Ему не нужны их слова. Снова и снова  мысленно произносит он. Его больше нет. Он потер лоб холодной ладонью, возвращая сознание в действительность и обвел взглядом собравшихся, у могилы. У многих глаза блестят от застывших слез. Молоденькая девочка, которую он встретил в коридоре, не стесняясь, вытирает платком, бегущие по худеньким щекам, слезы. В  глазах Алика прочел искреннюю печаль. Добряк, ему всех жаль. Олег Дмитриевич наклонил низко голову,  плешина на затылке блестит от мелких капелек пота, выступивших на коже.  Нервничает, отметил Юрий, а это знак.
Будто в страшном сне, будто не он, а кто-то другой, Юрий наклонился в последнем поклоне перед телом друга. Как, однако, все происходит быстро. Как ловко и слаженно работает кладбищенский персонал. Если бы везде и во всем трудились так старательно. Закрыли, забили, опустили. Горсть земли гулко ударилась о крышку деревянной обители. Только холмик влажной земли.
Юрий наблюдает, как подходят к Любаше соратники Владимира, жмут руку, тихо говорят слова утешения. Он не слышит произносимых слов, он вглядывается в лица. Пойми, разбери их чувства. Редактор, Алик, Олег Дмитриевич, худенькая девочка, завершая цепочку соболезнующих,  заливаясь слезами, прижалась мокрой щекой к щеке Любаши.  Вот и все.
; Любаша. ; Юрий не узнал своего голоса. Хриплый, с низкими вздыхающими, словно у проржавевшей гармони, нотами. ;  Я с тобой. Помни, чтобы не случилось, я всегда приду и помогу.
; Спасибо, Юра. ; Люба положила руку на локоть мужчины.
Она постарела на десять лет сразу, отметил Юрий. Седая прядь выбилась из-под платка.   Жалость большой иглой кольнула сердце.
;Я провожу.
; Ты иди, я постою здесь одна. ; Люба уперлась маленькой ладошкой в грудь Юрия, отталкивая.
Он сжал ее пальцы. Холодные как у покойника.
; Я тебя не оставлю. Хватит. Простилась. Тебе надо домой. Все закончилось. На поминки не пойдешь?
; Нет, журналисты устроили в актовом зале, готовили, закупали. Мне не до этого. Видеть никого не хочу.
; Тогда домой.
Как быстро все разошлись. ; посмотрел Юрий вслед быстро удаляющимся  коллегам друга. Выполнили необходимый обряд, на этом их миссия закончилась.  Что ж, может, и к лучшему.
В машине Юрий изредка поглядывает на съежившуюся, в комочек, Любашу. Держится молодцом, не плачет. Она не в себе, вдруг осенило его. Такое спокойствие обманчиво.
Женщина не заметила, как Юрий остановил машину возле ее дома, и продолжала  так же сидеть, зажав руки между коленей, наклонившись всем телом, будто стараясь согреться под холодным пронизывающим ветром.
; Твой дом. Мне подняться, посидеть с тобой?
Люба промолчала. Юрий тронул  за плечо. Она медленно повернула голову.
; Приехали, Люба. Проводить?
;Женщина посмотрела  на Юрия. Она меня не видит, понял он, вглядываясь в  сухие, безжизненные глаза.
; Нет, не надо. ; медленно, по слогам произнесла она, поняв, что он ей предлагал. ; Я сама. Мне так легче.
Он наклонился, открывая дверцу и, почувствовал, как от ее тела повеяло холодом.
; У тебя дети. Ради них должна жить.
Люба кивнула.
; Не ходи за мной. ;  поставила ногу на плитку тротуара, потом другую, опершись на дверь машины, встала, оправила юбку, и, покачиваясь, словно пьяная, побрела к подъезду.
Юрий покачал головой, вглядываясь в сгорбленную фигурку в черном платье. В два раза стала меньше ростом. Переставляет ноги, будто перенесла тяжелую болезнь.  Что ей может взбрести в голову? А может, зря тревожусь, она сильная женщина, одной  легче пережить  боль и трагедию. Юрий опустил голову на руль. Поехать в редакцию на поминки? Выпить за друга рюмку водки могу и дома. Но где же он хранил готовый материал? И вдруг, словно прозрел. А что если?  Взглянул на часы. По хорошей дороге, час езды. Нажал на газ и, машина резко рванула с места.
Глазки светофоров меняют свет, едва  подъезжает к перекрестку. Будто кто-то свыше благословил  на выбранный маршрут. Хорошо. Все будет хорошо. Мысленно твердит он себе, то и дело, поглядывая на светящиеся цифры часового циферблата. Как  раньше не додумался, упрекает себя. Наконец, машина выехала за город. Откинувшись к спинке кресла, Юрий давит на газ. Серые плиты дороги мелькают  из-под колес. Белые разделительные полосы и побеленные столбики вдоль обочин, отражаются в стекле. Быстрей, быстрей. Подгоняет Юрий. Сердце замерло в неприятном предчувствии. А вдруг, не только ему пришла в голову эта мысль? Тогда жизнь женщины и детей в опасности? Как хорошо, что Любаша не разрешила ей присутствовать на похоронах. Женская интуиция.  Она часто оборачивается добром,  даже, когда сначала кажется чистой случайностью, а то и глупостью. Молодец, Любаша. Похвалил  женщину, и   страх отступил. Нет, никто не догадается.
В открытое окно ворвался ветер, охладил разгоряченные лоб и щеки. Весна вступила в свои права. С наслаждением вдохнул Юрий свежий прохладный, опьяняющий влагой, сладковатый, воздух. Будто огурец разрезали, улыбнулся мужчина. Белоствольные березки ласково склонили головы, перешептываясь молодыми  листочками. Еще мелкая, молодая поросль, а трепещет на ветру. Эх, жизнь! Как ты прекрасна и быстротечна, вздохнул Юрий. Торопимся, суетимся, чтобы побольше успеть. И никто не знает, кому сколько отпущено.
Показались строения. Юрий сбавил скорость и, считая заборы, медленно поехал по протоптанной, неширокой, с заросшей густой высокой травой по бокам, тропинке. А вот и знакомая невысокая деревянная калится, окрашенная в голубой цвет. Варвара Андреевна во всем любит порядок. Он вышел из машины и подошел к частоколу невысокого деревянного  заборчика, заглянул во двор. Коричневая вязаная шапочка с желтым помпоном склонилась над грядкой. Трехлетний малыш  старательно ковыряет во влажной земле маленькой  ярко зеленой лопаточкой. Поодаль, точно такая копия в шоколадной шапочке и курточке несет в маленьком ведерке воду, проливая на дорожку. Губы мужчина невольно развернулись в улыбку. Работяги.  Толкнул калитку и вошел в ухоженный палисадник.

Конец первой части.