1
Надежда Владимировна Сотникова, невзрачная женщина с коротким ежиком темных волос, на вид лет сорока, в старом, замызганном больничном халате, в поношенных тапках на босу ногу, ранним утром шла по длиному коридору третьего этажа женского отделения психиатрической больницы #6, города Санкт-Петербурга. Но не было у нее сегодня повседневной депрессии. Сегодня все было по другому. Ее наконец-то выписывали.
Она проходила мимо палат отделенных от длиного коридора лишь пустыми проемами вместо дверей и видела всю ту же, осточертевшую ей за полгода пребывания здесь, отвратительную до омерзения картину. В палатах, как всегда, царил полный кавардак. Вон баба Катя, шестидесятилетняя старушка, сидит на кровати и пытается в сотый раз что-то объяснить своему мужу… умершему несколько лет назад. Но для нее он всегда живой, всегда рядом, хоть его никто и не видит. В соседней палате скачет на кровати в чем мать родила Светка Луговская, как всегда не удосужившись даже накинуть для приличия халат. В такт прыжкам, она поет, — причем поет довольно прилично, — какую-то детскую песенку. Она здесь уже больше года и никак врачам не удается ей втолковать, что она давно уже не шестилетний ребенок, а женщинс тридцати трех лет. Но эти ее утренние концерты быстро заканчиваются. Скоро раздача лекарств и после убийственной дозы аминазина и галоперидола, она до вечера успокоится, а завтра с утра все начнется по новой. В следующей палате Алка Кунаева материться на… опять же на какого-то невидимого собеседника. И где только в свои восемнадцать лет таких отборных ругательств понахваталась? Вон на встречу идет Ритка Хмеликова, сейчас как всегда, схватит за руку и будет выспрашивать, не видела ли я ее дочку… Которой у нее отродясь не было. В общем все вокруг как всегда и только у нее сегодня душа поет. Наконец-то на свободу из этой опостылевшей до чертиков тюрьмы.
Наконец Надежда дошла до конца коридора и постучала в кабинет своего лечащего врача.
— Входите! — раздался мужской голос из-за двери.
— Можно, Евгений Степанович? — приоткрыв дверь спросила Надежда.
— А, это вы, — входите Сотникова, входите. Присаживайтесь. Что, покидаете нас сегодня?
— Ну да, — присев на краешек стула ответила Надежда.
Он вниматнльно посмотрел ей в глаза.
— Как самочувствие? На что-нибудь жалуетесь? Может что-то надо?
— Да нет, все нормально.
— Вы после выписки куда собираетесь, к матери, или по месту работы? Где вас искать в случае чего?
— А что меня искать? В случае чего меня и так к вам привезут, — грустно усмехнулась Надежда. — К матери я не поеду! Я же рассказывала, какие у меня с ней отношения, — ни разу даже навестить не пришла. А насчет работы еще узнать надо, — меня скорее всего уже уволили, а соответственно и служебной квартирки я лишилась. Я пока заеду к знакомой. Отдохну пару дней, а там уж видно будет.
— Ну ладно. Не забудьте на ВТЭК явиться вовремя. Я сейчас подготовлю все документы и после завтрака ступайте с богом. И надеюсь больше с вами не встретиться, во всяком случае в стенах этого заведения.
— И я надеюсь. Спасибо вам за все! За понимание. Ко мне никто так хорошо не относился!
— Да ладно вам! — довольно усмехнулся в усы врач. — Вы симпатичная, молодая женщина. Дай бог все у вас еще в жизни сложится. В общем приводите себя в порядок, потом зайдете ко мне за документами и лекарствами на первое время. Потом в кладовую за своими вещами и гуляйте с богом!
— Хорошо, — спокойно ответила Надежда, уже усвоив за месяцы проведенные здесь, что малейшее проявление избытка чувств, любая, неправильно истолкованная случайная фраза, — все это может быть понято врачем совершенно не правильно, а это грозит еще несколькими месяцами лечения «для профилактики». Лучше всего свои эмоции держать под замком. Так надежнее.
После завтрака, получив документы, свою одежду и лекарства она вышла в больничный двор и направилась к выходу с территории больницы.
2
Свободна! Наконец-то свободна! — Эта мысль пульсировала, как незаживающая рана в ее голове, когда Надежда Сотникова, весенним пасмурным днём вышла наконец через проходную, со двора психиатрической больницы, на долгожданную свободу.
Из тяжелых, темных туч, нависших над Питером, накрапывал дождик, но она не обращала на это внимания.
Глубоко вдохнув чистый, пахнущий озоном воздух, она с усилием выдохнула его весь, до последней капли, затем еще раз, и еще, и еще. Словно выдавливая из себя ненавистные запахи больницы и лекарств, которые, казалось пропитали ее тело насквозь, сочились потом из каждой поры ее тела.
— Я свободна! — тихо прошептала она. — Надя-Надежда, вырвалась наконец-то на волю с кучей надежд на будущее! Вот такой вот каламбурчик. Ха-ха-ха!
Обогнув кирпичный забор психлечебницы, пройдя дворами мимо нескольких домов, она вошла через задние ворота на территорию Александро-Невской лавры.
Как всё-таки интересно устроен мир, — думала она, неторопливо идя по алее.. — С одной стороны к психлечебнице примыкает духовная семинария, тут же, недалеко находится и духовная академия. С другой стороны, отделенная лишь забором, находится территория Александро-Невской лавры. А в середине всего этого божьего великолепия находится дурдом! Вроде как сам Сатана насмехается над верующими: посвяти, мол, свою жизнь всевышнему и в итоге окажешься в психушке! Вот она в итоге там и оказалась! Но нет! Это все происки Сатаны. Он делает все, чтобы люди отвернулись от Господа нашего! Но с ней Сатана ошибся! Она ещё повоюет! Недаром всевышний так быстро вытащил ее из заточения. ОН всегда приходит ей на помощь в нужное время.
Надежда прошла по территории Лавры, зашла в центральный собор, помолилась, благодаря всевышнего за вызволение, поставила несколько свечей, затем вышла, и пройдя между оградами могил, находящегося здесь же небольшого кладбища, присела на лавочку, возле какой-то могилы. Необходимо было все обдумать и принять единственно правильное решение. И самое главное выслушать ЕГО. Узнать, что ОН сейчас хочет от неё. В больнице она не могла позволить себе расслабиться и впустить его дух в себя, но теперь все ограничения сняты. Она наконец-то свободна! И ОН вновь будет разговаривать с ней! Каждый день, каждый час! Какое это все же блаженство, знать, что ты под защитой Самого…
3
Надежда сидела на лавочке, смахивала с лица то и дело падающие на нее с дерева капли дождя и вспоминила день, когда ОН дал ей способность с первого взгляда распознавать безнадежно потерянные для НЕГО души. ОН объяснил ей, что во всем этом греховном городе лишь она и еще несколько человек, обладают способностью видеть «детей тьмы» и что на неё возлагаются огромные надежды по очищению города от скверны. И она поклялась тогда, что сделает все, что ОН попросит!
Она уже так долго не слышала Его голос. Заговорит ли ОН снова с ней? Не отказался ли ОН от нее?
Надежда закрыла глаза, расслабилась и чуть слышно прошептала:
— Ты можешь говорить. Теперь уже можешь! Нас никто не слышит.
И спустя мгновение она услышала Его голос. Замерла на несколько минут слушая ЕГО, затем радостно тихо прошептала:
— Да, конечно! Ты был прав! Прав как всегда. Я наконец-то вырвалась от этих извергов в белых халатах! — Она хитро усмехнулась. — Как все таки легко их было обмануть! С Твоей помощью конечно. Тупые, не далёкие врачеватели! Психиатры с купленными дипломами. Что они вообще знают о человеческой сущности, о душе, которую охраняет сам всевышний.
Она несколько раз вновь глубоко вдохнула пъянящий, пахнущий озоном предгрозовой воздух и продолжила диалог с невидимым собеседником.
— Господи, спасибо тебе за все! Что они все вообще понимают о предназначении человека, который и появился на этом свете, только для того, чтобы выполнять лишь Твою волю. Ну теперь-то я не попадусь им так глупо, как в этот раз. Это ж надо, почти полгода коту под хвост! На целых полгода Сатана избавился от нее, оградив своих мерзких деток от кары господней. Ну ничего! Теперь она будет в сто, в двести раз осмотрительнее. Теперь ее не достанут никакие врачеватели!
— Ты же поможешь мне?
Она вновь прислушалась, изредко кивая головой, затем продолжила:
— Да, конечно ты прав. Первым делом избавимся от этой отравы. Она полезла в сумочку, вынула несколько упаковок выписанных ей таблеток и встав со скамейки, выбросила их в ближайшую урну.
Хватит с меня их лекарств! Что еще? Ах да, — жилье? Служебная квартира скорее всего уже тю-тю! Мне надо сейчас на время вообще исчезнуть, раствориться. Ну пару дней я могу конечно у Ритки пожить, она в беде не бросит; — сама бывала в этом заведении неоднократно, а что потом?
— Думаешь все-таки стоит в нашем старом семейном доме пока обосноваться? — вновь спросила она у невидимого собеседника. — С моей милой мамочкой? Да, наверно так я и сделаю! Хоть и не хочу я ее видеть, но впереди ещё все лето, так что там будет самое то, для наших праведных дел. И от города не очень далеко, всего двадцать минут на электричке и искать там меня никто не будет. Но вот моя маман наверняка будет против. Расстались мы с ней тогда, в последнюю нашу встречу, не слишком мирно. А что она хотела?! Приехала по вызову полиции ко мне в квартиру и тут же, не разбираясь, сдала родную дочь в дурдом! Ну да, я сама тогда конечно сглупила. И лишнего ей наговорила. Самое плохое, это то, что я не смогла все тогда закончить…
Надежда встала со скамейки и направилась к выходу в город, продолжая тихо нашептывать себе под нос.
— Правильно ты мне советовал в тот раз! Не трогать детей дьявола возле своего дома, но… искушение было так велико! И вот результат! Ну, а если уж мать сейчас воспротивится моему приезду в отчий дом, что ж, выход всегда найдется… Что ты говоришь? Да, да, возможно! Очень возможно, что ее душой уже завладел Сатана! Нам надо проверить ее ауру, как ты меня учил! Сразу, как приеду! Ты же мне поможешь решить все мои проблемы, не так ли?
Затем, уже выходя с территории лавры, Надежда вновь надолго замолчала прислушиваясь к своему невидимому собеседнику и наконец закончила:
— Да, пожалуй я так и сделаю, как ты говоришь. В свою служебную квартиру пока не поеду, — успеется еще. В первую очередь навещу мамочку. Может у нее и насчет моей работы и квартиры какая-нибудь информация есть. Может еще все и устроится и на какое-то время я останусь в Петро-Славянке, в отчем доме. А маленьких богонеугодных тварей, обосновавшихся в моём городе, я могу и оттуда ездить истреблять. Ведь именно в этом мое предназначение! Ведь так?!
Очевидно услышав ответ, она улыбнулась и пошла к выходу в город.
4
Через какое-то время, Надежда уже шла по Старо-Невскому проспекту к Московскому вокзалу и ее мозг, словно волнами прилива омывал Его голос. То приближаясь, то затихая до уровня едва слышного шопота. Но она была уверенна в одном, — ОН всегда рядом, всегда придет ей на помощь.
Вот уже несколько лет, после той страшной аварии, ОН направлял ее шаги и она верила ЕМУ безоговорочно. На этот раз ОН укажет ей единственно верный путь. Ведь ОН всегда подсказывал ей, что делать, и всегда все проходило гладко… ну кроме последнего раза. Хотя, здесь всецело только ее вина, ее оплошность. ОН же говорил, чтобы она не напугала сразу ту тварь. Чтобы спокойно уговорила ее идти с ней, а она поторопилась. Кто же знал, что в кустарнике неподалеку малолетние любовнички притаились. Извращенцы долбаные! Кто мог знать, что они позовут людей, увидев, как она тащит вырывающуюся тварь к ближайшему парку. Надо было тогда просто проследить, где эта девчонка живет, а уж потом выбирать время и место. А она поторопилась, не выдержала! Соблазн был так велик! Вот и потеряла в итоге полгода. Хотя, если разобраться, ОН все равно ей помог. Ведь если бы она успела придушить тогда это сатанинское отродье малолетнее, все могло-бы закончиться для нее гораздо хуже. Скорее всего тюрьмой. Здесь ОН тоже в последний момент пришёл ей на помощь, дав ей нужные слова для объяснений с приехавшими полицией и врачами. Почти все поверили, что у неё не было и мысли убивать девчонку. Поверили, что она просто хотела ее забрать себе, так как у неё не было своих детей. А девчонка просто не поняла ее и подняла крик.
Так Надежда объясняла свое поведение всем, кто этим интересовался. То же говорила у следователя и на суде. Ей поверили. Ну скажем, не совсем поверили, так как решением суда, ее все же решили отправить в психушку, немного «подлечиться». Но это конечно же лучше, чем провести десяток лет в тюрьме за убийство.
Им не дано понять, что это не убийство! Это священное действо предначертано самим богом! Это очищение их загнивающего мира от скверны! Ну ничего, она ещё наверстает упущенное время. Главное никто ничего не понял! Ну съехала немного у тетки крыша от одиночества, от скандалов с матерью-алкоголичкой, или начались осложнения после той тяжелой аварии. Что ж, со всяким может случиться…
5
Уже подходя к Московскому вокзалу, она достала свой старенький мобильник, набрала номер, и когда на том конце наконец-то ответили, небрежно сказала в трубку:
— Это я. Меня выписали. Я скоро буду. Не говори никому, что я приеду. Не хочу стать на выходные достопримечательностью поселка. Остальное обговорим при встрече. Что? Нет, наверно не на долго. Может несколько дней…
Она закончила разговор, сунула телефон в карман, и оглядевшись вдруг резко остановилась.
Дитя тьмы! И никого рядом.
Девчонка лет семи, сидела на скамейке, возле магазина и очевидно кого-то ждала. Надежде даже не пришлось просить ЕГО в точном определении врага, — темнокрасная аура прямо клубилась вокруг головы девчонки. Ошибитья было не возможно. Ее вновь ожидала работа.
— Ты видишь? — тихо спросила она. — Такой кровавой ауры я еще никогда не видела! Что? Да! Я рискну.
Надя огляделась и увидела невдалеке от сидящей девчонки арку, ведущую во дворы.
Она тут же преобразилась и спустя минуту к девочке подошла не моложавая женщина, а сгорбленная годами, измученная дама.
— Девочка, я вижу ты уже совсем взрослая, — обратилась она к девчонке. — Не поможешь мне дойти до моей парадной. У меня что-то со зрением случилось, все вокруг расплывается, голова кружится. Я живу рядом, вон в ту арку надо зайти. А я тебе за помощь монеток дам. — Она вынула из кармана пригоршню монет. — Мороженного себе купишь, или конфет.
Девочка в нерешительности замерла переводя взгляд с подошедшей женщины на горсть мелочи в ее руке.
— Мне нельзя отсюда уходить, — наконец сказала она с сожалением глядя на монетки в руке женщины.
— Это правильно! — согласилась женщина. — Но ведь больным людям то же кто-то должен помогать. Разве тебя этому не учили? Здесь ведь всего пройти пару метров. Я бы и сама дошла, но вот со зрением что-то случилось! Все плывет перед глазами.
Девочка оглянулась на дверь магазина, затем вновь посмотрела на ладонь женщины с горсткой монет.
— Ну хорошо! — наконец решилась она. — Пойдемте!
— Ну вот и славно! Сразу видно, что ты хорошо воспитанная девочка. — Ты просто проведи меня в ту арку, а уж дальше я как-нибудь сама дойду. Это займет всего минутку.
Через пару минут они скрылись в арке, а еще через пять минут Надежда, уже вновь приобразившаяся в молодую женщину, вышла на улицу одна и улыбаясь, не торопясь, направилась дальше.
— Ну вот и славненько! — усмехнулась она. — Не настолько я ослабла в больнице, чтобы не смогла придушить маленькую тварь. И тебе конечно спасибо, что указал мне открытый подвал. Когда девчонку кто-нибудь найдет, я уже буду у матери.
Не смотря на накрапывающий дождик, настроение у Надежды теперь было просто великолепным. Ей еще предстояло зайти по дороге в несколько магазинов, купить немного еды, а заодно и матери что-нибудь прикупить в подарок, чтобы усыпить бдительность. Может торт какой-нибудь? Хотя, какой торт, — водки бутылку ей в самый раз будет, а то и не одну.
Купив пару бутылок самой дешевой водки, немного колбасы, хлеба, консервов, она вскоре благополусно дошла до вокзала.
Надя ходила по територии вокзала в ожидании своей электрички и то и дело с дрожью во всем теле, замечала среди снующих вокруг пассажиров детей, головки которых были окруженны темно-красным сиянием. Пока еще слабым, едва проступающим сиянием. Но дети вырастут и сияние усилится…
Вот они! Приспешники сатаны! Сколько же их расплодилось-то! Так бы и раздавила сейчас эти сатанинские черепушки, — думала она, сверля резвящихся детишек глазами.
Вы, детки и не догадываетесь, что я вижу вашу скрытую личину. Ну ничего, ещё придёт время, когда вас уничтожат всех до одного! В мире останутся только те, кто готов жить по ЕГО законам!
Через полчаса Надежда села в электричку и поехала к матери в поселок Петро-Славянка, в дом своего детства, где шесть лет назад, после аварии все и началось.
Она незаметно задремала под стук колес и картины той страшной аварии и последовавшие за этим события, вновь всплыли в ее подсознании.
6
В тот день, Алексей Соколов, их сосед, случайно встретился ей на своей машине, по дороге от станции домой. Он притормозил и предложил подвезти ее до дома. И вот, уже подъезжая к ее дому, им навстречу из переулка, выскочил груженый Камаз. Алексей успел немного отвернуть в сторону, но все же врезался как раз той стороной, где сидела Надежда.
Ее с большим трудом вытащили с того света. Месяц она пролежала в коме, потом еще несколько долгих месяцев она провела в больнице в шейном карсете. А вот Алексей отделался лишь переломом руки и пары ребер.
А спустя еще несколько недель после выписки, она вскоре и услышала впервые ЕГО голос. И поняла, зачем ОН спас ей жизнь. Зачем вообще она родилась. Она поняла свое истинное предназначение в этой жизни.
После той жуткой аварии она стала смотреть на окружающий мир по другому. А вскоре поняла, что ОН даровал ей вИдение! Видение тех, кто рожден и живёт для Сатаны, порой даже еще не догадываясь об этом. Лишь в будущем, спустя годы, они должны будут сеять зло в душах агнцов Господних! А пока они жили как все, ни чем не выдавая своей темной сущности. Но их выдавало сияние: темно-бордовый нимб вокруг головы, который никто не замечал. Ни кто, кроме нее и еще нескольких борцов со злом. Так говорил ей ОН.
Спустя ещё какое-то время, ОН сказал, что спас ее жизнь лишь для одной цели, — чтобы она стала орудием его воли. Что ее жизнь теперь принадлежит ему и что ей предстоит делать то, что он ей скажет, чтобы попасть к Нему в Эдемские кущи.
С тех пор ЕГО голос постоянно был рядом и нашептывал ей, как правильно выполнять его волю. И вскоре она начала свое служение ЕМУ и избавлять город от детей Сатаны.
Впервые, это случилось, когда она в очередной раз ехала с работы на метро домой, на свою съемную квартиру. С матерью у нее уже тогда складывались не лучшие отношения и она снимала небольшую квартирку в городе, лишь изредко наведываясь в родной дом. И вот, однажды, он вновь заговорил с ней и показал их. Тогда она впервые с его помощью увидела «сияние тьмы», — как ОН его назвал, — над головами некоторых детей.
Первым стал маленький мальчик, лет шести. Он никак не хотел сидеть на месте, рядом с мамой, носился с воплями по вагону метро, раскинув руки, очевидно представляя себя самолетом и обсолютно не реагировал на замечания матери и пассажиров.
— Видишь этого мальчика, — прозвучал тогда у нее в голове ЕГО голос. — А теперь посмотри внимательно! Я даю тебе возможность отличать детей тьмы от моих детей.
И тут, присмотревшись повнимательней, она вдруг действительно увидела багровое сияние вокруг головы мальчишки.
— Пока еще это сияние слабое, — продолжил ОН. — Но детям с этой меткой не место на земле! Они должны быть уничтожены любыми способами! И ты поможешь мне в этом. Теперь ты мой воин, воин света и добра. Чтобы остальные мои дети жили в твоем городе не ведая горя, нужно проявить немного жестокости. На то ты и воин!
В тот раз, повинуясь ЕГО указаниям, она, не доехав до своей остановки вышла там-же, где и мать с этим ребенком и проследила где они живут. Все остальное сделать было не трудно. Очевидно ОН сам помог ей справиться с ее первым заданием.
Мать с сыном зашли в какой-то двор, затем она пошла к парадной, а мальчишка уговорил ее еще немного погулять во дворе.
Заманить его за гаражи, оказавшиеся неподалеку, и придушить его там, не составило труда.
Следующим оказался мальчишка из дома, неподалеку от дома, где она снимала квартиру. Надежда, как раз убирала одну из парадных, — уже несколько месяцев она работала в местном ЖКХ, — когда из двери одной из квартир выскочил мальчишка, лет девяти, крикнув внутрь:
— Все равно пойду! Ты мне вообще не отец!
Натягивая на ходу курточку, он побежал вниз по лестнице.
В это время вокруг его головы прямо полыхнуло пурпурное сияние.
Надежда, оставила на площадке ведро и метлу и выйдя вслед за мальчонкой из парадной, заманила его в помещение сбора мусора из мусоропровода, откуда спускалась лестница прямо в подвал…
Правда ей пришлось потом целый час копать глинистую землю в подвале, стерев ладони до кровавых мозолей, но все прошло благополучно и спустя час, она, забросав импровизированную могилку разным хламом, как ни в чем небывало, продолжила уборку подъездов. Того мальчишку, насколько она знала, так до сих пор и не нашли.
Потом были и другие, самого разного возраста. Случалось, некоторых потом находили либо в люках канализации, либо в парках, под кучами листьев, либо в реке, — нескольких «детей тьмы» она просто задушила и сбросила в Неву. Если в дальнейшем их когда-то, кто-то и находил, то к ней это уже не имело никакого отношения.
7
Резко прозвучал свисток электрички. Надежда открыла глаза. За окном мелькали с детства знакомые пейзажи. Вскоре объявили и ее станцию.
Ну вот я и дома, — подумала Надежда, вставая со скамейки и идя к тамбуру. — Но, по сути, ведь это не мой дом. Он никогда не был моим! Это дом моей матери! Она только называлась матерью, и всю жизнь давала мне понять, что я здесь ни кто. Что я живу в этом доме, пока она мне это позволяет. Так было всегда. Ну может не считая совсем детских, дошкольных лет, о которых, впрочем, у Надежды сохранились очень зыбкие воспоминания. Перед тем, как пойти в первый класс, мать вдруг объявила ей, что учится она будет не в местной школе, а в городском интернате, так-как у нее нет на нее времени.
Поначалу она брала Надю домой на выходные, но со временем Надя начала понимать, что она здесь, в этом доме, никому не нужна. Подруг у нее в поселке не было, и со временем она вообще перестала ездить на выходные к матери. Бывала здесь только во время летних каникул, но постоянно чувствовала, что ей здесь не рады.
После окончания школы, она уже сама не захотела оставаться жить в поселке и поступив в училище, тут же переехала в общежитие. Позже, окончив училище и устроившись работать, стала снимать квартиру. Мать все эти годы пила… Пила много и часто. В доме постоянно ошивались какие-то подвыпившие мужики, так и норовившие залезть матери под юбку.
А после той аварии, провалявшись почти полгода в больнице и получив инвалидность второй группы, все что ей оставалось, это устроиться работать в городе дворником и жить в служебной квартирке одной из пятиэтажек, которые она и убирала все последуюшие годы.
Вот если бы я жила в доме матери совсем одна, — частенько думала она, представляя, как перестраивает их старый сарай, а может и подвал дома под свои, — нет, под ЕГО нужды… Как приводит туда объекты для ее будущих исследований. Да, да, именно исследований! Она была уверенна, что со временем сможет найти способ изгонять зло из отмеченных Сатаной детишек, не убивая их. Она же не зверь! Она любит детей!
В больнице было о чем подумать, — времени было предостаточно. Еще там, лежа целыми днями в палате, она решила не только уничтожать детей дьявола, но и попробовать избавить их от проклятия Сатаны. Ведь уничтожить дите тьмы, это одно, а вот избавить его от злого духа завладевшего его сознанием и направить его мысли к Господу, — это совсем другое. Ведь она не желает всем этим детям зла! Их надо… как же это новое слово? Их надо как-то переформатировать! Но обо всем этом надо будет еще поговорить с НИМ. Возможно ОН одобрит ее идею. Эх! Если бы не мать! Ну что от нее толку? Не живет, а существует. От бутылки до бутылки. От мужика до мужика. Впрочем, возможно все изменилось, за время, пока она была в больнице? Ну а если там все, как и прежде, что ж, она найдет выход…
8
Двери электрички открылись и Надежда спустившись с перона, знакомой дорогой отправилась к их дому. Решив сократить путь, прошла вдоль железнодорожных путей, свернула на тропинку, огороженную с обоих сторон заборами участков домов и наконец, вышла в самое начало улицы Ново-Садовой, где находился их дом.
На дороге, несколько мальчишек, лет шести, катались на велосипедах, невдалеке собравшись кружком смеялись несколко девчонок. Тут она с ужасом заметила темно-красную ауру вокруг головы одного из мальчишек.
Ну вот опять?! — подумала она. — Даже здесь!
Она никак не могла подумать, что и сюда, в их такой ухоженный и тихий поселок просочились семена зла. Вот сейчас бы схватить его, да… Но нет! Сейчас нельзя! Только не сейчас. И не здесь. Нельзя начинать все заново именно здесь. Нельзя себя выдать, ведь это последнее ее убежище. Надо выждать.
Надежда попыталась вспомнить, сколько уже детей тьмы на ее счету, — вроде около пятнадцати, но точно уже вспомнить так и не смогла. Все-таки лекарства, что ей кололи в больнице, здорово сказались на ее памяти, — все в голове перепуталось. Перед глазами мельтишили то лица детей тьмы, с которыми она уже разобралась, то совершенно незнакомые лица. Возможно, это ОН показывал ей тех, с кем ей еще предстояло встретиться.
Вскоре она подошла к дому матери, открыла калитку, прошла по дорожке до крыльца дома, поднялась, внимательно осмотрелась вокруг, — не видит ли ее кто-нибудь из соседей, — и вошла в дом.
9
Мать сидела в комнате на диване, курила сигарету и смотрела по старенькому телевизору какой-то сериал. Рядом, на тумбрчке стояла уже ополовиненная бутылка водки, бутылка пепси-колы, пара стаканов, какая-то закуска на грязной тарелке.
Все как всегда! — с горечью и злобой подумала Надя осматривая грязную комнату. — Ничего не изменилось. А возможно стало еще хуже.
— Привет, ма. Я приехала.
Та нехотя оторвала взгляд от экрана, посмотрела на дочку пьяным, мутным взглядом.
— Ну что? Привели тебя в норму? Мне из-за тебя соседи житья весь год не дают! — тут же пошла в атаку мать, даже не поздоровавшись в ответ. — Ты надолго сюда?
— Ну, судя по твоей встрече, думаю, что нет! А я ей еще водки хорошей купила, думала посидим, решим, как дальше жить.
— За водку конечно спасибо! — тут же оживилась мать. — А в остальном… — Она надолго замолчала, вновь уставившись в экран телевизора, затем, видно что-то решив для себя, продолжила:
— Конечно я не гоню тебя. Это ведь и твой дом тоже. Ты на работу-то выйдешь, или как?
— Не знаю еще, — ответила Надежда. — Я еще не ездила в квартиру и на работу. Сразу сюда из больницы. Ты-то не в курсе, я еще числюсь на работе, али как?
— Да бог его знает. Я не интересовалась. Кстати ключи от той твоей квартиры вон, в тумбочке лежат. Тебя как забрали, я квартиру заперла и все. Ты отдохни несколько дней, а там уже и решишь, куда дальше. У тебя деньги-то есть, а то у меня уже пенсия заканчивается.
— Да есть пока, — успокоила ее Надя.
— Это хорошо.
Ничего не меняется, — подумала Надя, выкладывая из пакета одну из двух, купленных ею бутылок водки и закуску на стол. — Я здесь лишняя, — думала она. — И всегда была лишней, ну да ладно. Мы еще повоюем…
— Ты никому не говорила, что я приеду?
— А кому это интересно?! Да я еще и не выходила из дома. У меня пока все есть для счастья, — и она кивнула на тумбочку.
Ну вот и ладненько! — усмехнулась про себя Надя, а вслух сказала:
— Там в пакете еще бутылка и еды немного, — убери хоть все в холодильник, а я пойду отдохну немного. Комната-то моя свободна?
— Иди, иди! Кому нужна твоя комната.
Надя вышла из комнаты матери, поднялась по крутой лестнице на второй этаж и зашла в свою, маленькую комнатку. Здесь все осталось, как раньше.
И на том спасибо, — подумала Надя. — Хоть не выкинула мои вещи и то хорошо. Она скинула туфли и улегшись на кровать стала размышлять:
Что я сюда, к матери приехала, никто не знает. Это хорошо. А если все обделать так, что я вроде как здесь и не была, а остановилась, как и собиралась, к примеру у знакомой. И пока я разъезжала по гостям, моя маман накушалась водки и… А что? Все вроде складывается как надо.
— Что ТЫ мне посоветуешь? — прошептала она, а затем замерла вслушиваясь в тишину.
— Да, конечно! — ответила она через минуту. — Да, я все поняла. Забрать потом бутылки, которые я привезла. Да, хорошо! Да, конечно! Я все поняла.
Надя, приняв окончательное решение, успокоилась и вскоре даже задремала.
Проснулась она, когда солнце уже скрылось и за окошком заметно потемнело.
Ну, наверно пора, — подумала она, вставая с кровати. — Думаю маман уже в отключке.
Надежда спустилась на первый этаж и тихо вошла в комнату матери. Та, похоже, так и не вставала. Она полулежала на диване, с откинутой назад головой, то и дело всхрапывая. Из уголка рта стекала струйка слюны. Стоявшая на тумбочке открытая бутылка опустела, та же, которую привезла Надя, стояла на столе еще не распечатанной.
Не много же тебе надо для счастья, — подумала Надя, подходя к дивану.
— Ей, мама. Ты спишь?
Мать даже не шолохнулась.
— Ну вот и ладненько.
Она огляделась, открыла шкаф и нашла там, то, что искала, — большую подушку. Затем подошла к матери и прижала подушку к ее лицу…
— Что дальше? — спросила она, когда тело матери перестало подергиваться и расслабившись, сползло на пол. — Так, хорошо. Поняла. Надо из ее телефона удалить информацию о входящих звонках. Спасибо за подсказку, — я бы и не вспомнила сама.
Когда совсем стемнело, Надя забрала все, что привезла, осторожно вышла из дома через заднюю, садовую калитку и окольными путями пошла к вокзалу, стараясь ни кому не попасться на глаза.
Вернувшись в город она позвонила по телефону Рите и напросилась к ней в гости, тем более, что угощение уже было куплено.
10
Наде позвонили лишь через сутки. Все это время она просидела у подруги дома ожидая звонка на свой мобильник.
Соседка матери, тоже любительница выпить, зная, что у ее матери наверняка есть что-нибудь спиртное, заглянула к ней следующим вечером, ну и обнаружила уже остывшее тело.
— Хорошо мы твой номер нашли в ее мобильном телефоне, — рассказывала Надежде по телефону соседка. — А то ведь мы и не знали, где тебя искать. Вот ведь какое несчастье! Как ты сама-то? Только на днях выписали? Это хорошо. У подруги пока живешь? Ну ясно. Когда приедешь-то? Надо ведь все оформить, как полагается. Да, да, ее в морг увезли. Надо будет какой-то транспорт заказывать, гроб покупать. Деньги-то у тебя есть на похороны? Ну хорошо, будем ждать. Мы тоже поможем, чем можем.
Еще через пару дней, Надину мать тихо похоронили на сельском кладбище. Врачи констатировали смерть от остановки сердца во сне… Пришли лишь несколько соседок по улице, которые знали ее с детских лет, да несколько местных алкашей, надеясь на дармовую выпивку.
Поздним вечером, после похорон, Надя сидела у окна в материной, впрочем, теперь уже в своей комнате, — так как первым делом она решила переселиться из чердачной коморки в большую, светлую комнату, где обитала до последнего времени мать, — смотрела в окно на их запущенный сад и разговаривала с НИМ.
— Ну вот, проблема устранена, дом теперь практически мой, как ТЫ мне и обещал, — осталось лишь кое-какие документы переоформить. Я все правильно сделала? Жалко конечно ее… немного. Впрочем она душой уже давно была мертва. Ты уж там о ней позаботься и передай, чтобы не сердилась на меня. Я же хотела как лучше. Так и ей и мне будет лучше. Она теперь успокоилась, а мне дала возможность продолжать начатый тобой крестовый поход против твоих врагов.
Надя встала со стула, прошлась по комнате, потянулась.
Что ж, первый этап прошел успешно, переходим ко второму. Теперь я могу полностью посвятить свою жизнь святой борьбе во имя всевышнего! Завтра я начну охоту!
2014 год