Чужая тайга

Борис Бабкин
                Чужая тайга.
                Кто не тратит себя,                Становится пустым местом.                Экзюпери.
               
 Прошло уже много лет, с того времени, как я оставил тайгу, охотничий промысел. Но, хорошо помню, как будь-то, это было вчера, то злополучное для меня, да, наверно, и не только для меня,  время. Эти валяющиеся по обочинам дорог трупы собак. Удручающая скажу я Вам, неприятная картина.
 
 На дворе стоял конец марта, даже в северных районах Сибири, по этому времени, чувствовался приход весны. Ни что не предвещало беды, она, как это, иногда бывает, приходит нежданно.

И, если она, эта беда, не распространялась, обходила стороной, не трогала, щадила людей. То собак, косила, как литовка сочные травы после дождя. Нередко, проходя по улице, можно было наблюдать такую картину, на обочине дороги лежавшие трупы погибших собак. Еще больше было тех, которые потеряв координацию, при ходьбе, их заносило из стороны в сторону с трясущими головами, слезящимися глазами, из носа выделялась белого цвета, с оттенком желтизны слизь. И, как это будет ни прискорбно сказать, под эту «раздачу», попала и моя собака, лайка.
 
 Что только я ни делал, что бы спасти ее, но, все тщетно, ни чего не помогало. А, когда понял, что все, пришел конец, и, что бы прекратить ее мучения, и это было последнее, что я мог еще для нее сделать, пристрелил ее. Чума, или как ее еще «ласково» называли в народе чумка, эта инфекционная болезнь, как уже было сказано, не распространялась, не трогала людей. Тогда как для собак, была страшным, беспощадным бичом. И, что только ни делали хозяева своих собак, затаскивали их на чердаки домов. В народе бытовало  мнение, что чума ходит над землей, не подымаясь, выше сорока сантиметров. Неизвестно, насколько это была правда, и помогало ли это, трудно что-то сказать определенное, точно было одно, многие из охотников, по тому времени, лишились своих таежных помощниц. Не обошла она стороной, как уже было сказано и меня, мою собаку. И все это произошло за несколько месяцев до моей заброски в тайгу на промысел. Конечно, я бы мог взять щенка, а то и двух, вот только, что бы подготовить, сделать из нее добрую рабочую собаку. Для этого, понадобится не один промысловый таежный сезон, износить не одну пару охотничьей обуви. И только тогда, после стольких трудов натаски, промысловик будет вознагражден.

Но, как говорится, мир не без добрых людей. Мне подсказали, один охотник, связи с болезнью ног, продает хорошую рабочую лайку. При этом напутствовали, что бы я был осторожен, так как эта собака, не очень-то дружелюбна к посторонним. На другой день, утром я уже подходил к его дому. Открыв калитку, первое, кого я увидел,  на дорожке, ведущей к дому, лежащую довольно крупных размеров, серую в черных подпалинах собаку. Увидев меня, она поднялась, развернулась в мою сторону, стала в упор, внимательно, разглядывать меня. Я тоже, на какое-то время остановился, не зная, что делать, помня напутствие, что бы был осторожен. В то же время,  хорошо понимая, что долго застаиваться нельзя, собака в одночасье поймет, что я ее боюсь.
 И теперь уже она на правах хозяйки, примет решение атаковать. Правда и это надо отметить, из практики поведения лайки в таежных условиях. Были случаи, когда охотник тяжело заболел, лежит в избушке, ему нужна срочная помощь. И не было такого, во всяком случае, время не знает, что бы лайка, не пустила в избушку к приболевшему  хозяину, нуждающегося в срочной помощи, случайно пришедшего в гости, соседа по участку.  Лайка не сторожевая собака, для нее охотничьим объектом, является зверь. И, если что, если ее хозяину будет грозить опасность, исходящая от зверя.  Вот от него то, она и будет защищать его. Зная это и все же, осторожно, стараясь не показать, что я ее боюсь,стал медленно приближаться к ней, всем своим видом показывая, что  у меня нет никаких намерений, сделать ей, что-то плохое. Неизвестно, как она истолковала мои действия, только, когда я подошел к ней, протянул руку, дала мне погладить себя по голове.

 И, теперь, уже я, будучи уверенным, заручившись, что контакт с собакой налажен, поднялся на крыльцо, постучал в дверь. На стук никто не ответил. Толкнув дверь, зашел в дом, оказавшись на кухне, спросил: Есть кто в доме? На мой голос из соседней комнаты, вышел человек, мужчина, потому, как он держался за дверной косяк. Все это подтверждало, что у него действительно болели ноги.

 Поздоровавшись, первое, что он спросил у меня, не зачем я пришел, а, как прошел. Он, видя, что его вопрос мной не понят, сказал: Собака не должна тебя пропустить. Я не стал спрашивать хозяина, почему она меня не должна пропустить. Только  улыбнувшись, сказал, как видите, пропустила. Все еще не веря, в происшедшее, и, что бы убедиться, подошел к окну, выходящему во двор. Там он действительно увидел свою собаку, лежащую на дорожке. Помолчав, как бы в задумчивости, про себя повторил: Странно, она не должна была тебя пропустить. И только, когда увидел выглядывающий из куртки моего кармана конец поводка, все понял.
 Наверно, это же, каким-то своим собачьим чутьем, пропуская меня во двор, поняла и его собака. Что все, ее хозяин, как охотник исчерпал себя, и, что теперь топтать тайгу, выслеживать зверя, она пойдет уже с другим, ставшим ее хозяином, человеком.
Старик действительно пожаловался на болезнь в ногах, это и предопределило, продать собаку, что бы, как он сказал у нее, как у таежницы не пропадало зря время, сидя на цепи. Договорившись о цене, она была вполне приемлема для меня. Даже, если бы цена собаки была бы не под силу, не по деньгам мне, все равно, я бы взял ее, чего бы это мне ни стоило. Когда же мы вышли во двор, спустились со ступенек крыльца, хозяин подозвал к себе собаку, та покорно подошла. Какое-то время он гладил ее по голове, говорил ей ласковые слова. И я видел, как ему было трудно, тяжело говорить, его прощание с собакой, как он волновался, как дрожал его голос.

Что же касается торчащего из моего кармана поводка, на который, как мне показалось, обратил внимание, хозяин собаки и все понял, зачем я пожаловал к нему. Я был настолько уверен, что хозяин продаст мне собаку, что не преминул, взял с собой ошейник и поводок. Пока я одевал, прилаживал ошейник на шее собаки, когда же повернулся, что бы поблагодарить хозяина, во дворе его не обнаружил. Бросив взгляд на окно, в нем я увидел лицо хозяина. И, если бы в эти минуты, я удосужился, поднялся в дом, то увидел, как по его старческому лицу его, катились редкие крупные капли слез. Я прекрасно понимал его, поставил себя на его место. И как ему было тяжело и горько прощаться с собакой, с которой он провел добрую часть своей жизни, блуждая, топча таежные дебри. И вот, пришло время расставания. Каково это….
Когда же,  я довольный приобретением, вышел за ворота, надо было видеть, как она радовалась.  Как она прыгала вокруг меня, пытаясь лизнуть меня в лицо. Впечатление было такое, что она пошла бы со мной и без поводка. Вот только….
                                Быстро пролетело короткое северное лето. Подошло время сборов в тайгу на промысел. По рассказам вертолетчиков, те сообщили, что на севере Новосибирской области, где им приходилось пролетать, они видели многокилометровые, вытянутые вдоль болот кедровые гривы. И, якобы, по их словам там никто не промышляет. Правда, пролетали они над тайгой в летнее время. А, как известно, в это время, трудно определить присутствие человека, в этом зеленом море тайги.

 Другое дело зимой, когда на белом покрывале, заснеженной тайги, можно хорошо разглядеть лыжню, иногда, дым, выходящий из трубы топившейся охотничьей избушки. Да и мало ли еще, каких признаков, обнаружения, пребывания там людей, человека.
 И вот мы, трое штатных охотников зверопромхоза, завороженные, соблазненные рассказами вертолетчиков: Виктор Кучуков, Андрей Сергеев и я. Решили на свой страх и риск, десантироваться, залететь на вертолете в те края. Что касается риска, безусловно, он был, и это мы прекрасно понимали, ну, во-первых, тайга могла быть занята другими такими же промысловиками охотниками, как и мы. И, где гарантия, что мы не «опустимся» на их головы. А время знает, такие случаи были, для некоторых заканчивающиеся плачевно. И второе, самое главное, есть ли в той тайге зверек. Одним словом, что ни говори, определенный риск был. Мы, если получится залетали доселе в неизведанную для нас тайгу.

До вылета оставалось три дня. Я, собирая, укладывая в мешки свои охотничьи пожитки, когда же дело дошло до обуви. И тут, я обнаружил, висевшие в чулане, на стенке чирки, (охотничья обувь) кожаные головки которых, были изрядно, изъедены мышами. И, что, такие, какие они стали, ремонту не подлежат. Проще сшить новые.  Связи с этим у меня возникли проблемы, учитывая то, что времени, на пошив новых чирков самому, практически не было. И, что бы как-то решить эту проблему, обратился к местному сапожнику, который шил эту самую охотничью обувь, на дому.

 Обычно, уж так повелось в таких случаях, что бы ускорить дело, за скорость пошива, сапожнику ставят бутылку водки, (какой сапожник не пьет). Этим приемом решил воспользоваться и я. Прежде чем идти к сапожнику, зашел в магазин купил бутылку водки. Придя к нему, первое, что сделал, выставил на стол бутылку водки. Он, увидев бутылку, несказанно обрадовался, так как, как потом оказалось, был с хорошего бодуна, денег, что бы опохмелиться у него не было, не было и заказчиков, кто бы мог, заплатить в перед. И вот, тут я, и не просто я, а с бутылкой водки.
 
Ну и конечно, как это водится, в таких случаях. Приняв заказ, первое, что он сделал, достал из-под стола находящийся там без работы стакан, распечатал бутылку, налил себе пол стакана, не закусив, выпил. После, в приподнятом настроении, тут же заверил меня, что чирки, к завтрашнему дню, к обеду будут готовы. Теперь уже я, как только что сапожник после выпитого стакана водки обнадеженный его словами, был несказанно рад. В приподнятом настроении, покинул его дом. На другой день, как и положено, к обеду я пришел к нему за чирками.
 
И то, что я увидел, меня повергло в ужас. Все дело в том, как потом оказалось,  ближе к вечеру, к нему пришел такой же, бедолага, как и я. И тоже, за заказ, за скорость, отблагодарил его бутылкой водки. И то, что я увидел, зайдя к сапожнику, ни о каком пошиве, ни о какой скорости, не могло быть и речи. Сапожник, был, «ни какой», лежал пластом, около своего стола, так и не приступив к работе. Кончилось для меня тем, вертолет не стал ждать, улетел без меня.

А теперь, на минуту представьте человека, его состояние. Он долго, несколько лет к ряду, не был в отпуске, и вот надо же наконец-то, повезло, отпуск ему предоставили.  Конечно же, он обрадовался, у него на руках путевка, завтра, он улетает на отдых, на юг. И тут, надо же,  ближе к вечеру звонок. Звонит руководитель предприятия, голосом, не терпящим возражения, говорит: связи с производственной необходимостью, его отпуск отменяется, откладывается, на неопределенное время. А теперь представьте, поставьте себя на его место, каково ему? Вот, вот и я это же говорю, оказавшись в таком же положении, как тот, кому, сперва, дали отпуск, а потом отобрали.
 
Когда же я узнал, что все, вертолет улетел. И, что у меня и не только у меня, а и моей собаки все пошло под откос. И то, как мы оба ждали этого момента, встречи с тайгой, как она радовалась, как она прыгала вокруг меня. Когда  я вел ее на поводке, уводя от ее хозяина, с кем она топтала тайгу долгие годы. И вот надо же такому случиться.

И все это произошло из-за каких-то чирков. И в этом была моя вина, надо было раньше, проверить, обратить внимание на свое снаряжение, но, кто знал, и, как результат, случилось то, что случилось. И вот теперь, глядя на нее, на ее грустные печальные глаза. Мое сердце сжималось, начиналось учащенно биться, как при аритмии. Я не мог ей объяснить, она, понять меня, в том, что все так произошло, в тайгу мы не попали, была моя вина. И это, случившееся, чем-то отдаленно напомнило мне, нечто похожее на то, что только что произошло у меня, со мной и моей собакой.
 Когда-то, очень давно, мне на глаза попал рисунок, на одной из страниц, одного из журналов.

Около столба, недалеко от трамвайной остановки, стоял человек, его рука, согнутая в локте, опиралась, была прислонена к столбу, голова, опущенная вниз, лежала на локте. Возле него сидела собака, собаку он держал на поводке, голова собаки была поднята вверх, взгляд был устремлен на своего хозяина. И, если бы кто ни будь, мог видеть ее глаза, сколько в них было неуемной тоски и печали. Стоявшие, ожидавшие трамвая на остановке люди, их лица были обращены, они смотрели на эту пару, человека и собаку. Впечатление было такое, как  будь-то, человек, стоявший у столба, был сильно пьян. Но это, было обманчиво, скорей всего, человек только что, пережил страшную трагедию. И это чувство передалось сидевшей возле него его собаке. Она сопереживала вместе с ним.

Наверно, что-то подобное было и со мной и моей собакой. Чувствуя свою вину, я не мог спокойно смотреть в глаза ей. И, что бы этого не видеть, этих, ее печальных глаз, что бы забыться, шел в магазин, брал бутылку водки, закрывался у себя дома и пил. И так, почитай, каждый день, за редким исключением. В этот период я не хотел никого видеть. Забывая о себе, питаясь сухим пайком, тем, теми продуктами, что находились у меня в мешках, приготовленных в тайгу.Издеваясь над собой, в то же время,я никогда не забывал о своей собаке, какой бы я не был, не было дня, что бы я не сварил еду, ни в чем не повинной своей собаке. И, хоть здесь, в этом, моя совесть была чиста.

 О том, как я переживаю, чем занимаюсь, топя себя в спиртном, прекрасно знал директор зверопромхоза Степан Матвеевич Першин. Он, прежде чем стать директором зверопромхоза,  сам был штатным охотником, прочувствовал все это на себе, каково это, ждать этого дня, этого праздника, сборов в тайгу и не попасть на промысел. В душе, сочувствуя мне, и то, что происходит со мной, как я себя веду. Об этом, он ни разу не приструнил меня, не напомнил мне о моем таком поведении.
      
Были минуты, минуты моего прозрения, я переставал пить, приходил в себя. Но, стоило мне вспомнить как я, еще совсем недавно собирался в тайгу, мной овладевало чувство тоски одиночества, мне мерещилось, я слышал выстрелы и лай собак тех, с кем еще совсем недавно собирался в тайгу. Мое воображение рисовало, я представлял, как кто-то из них после выстрела, укладывал в рюкзак тушку, только что упавшего с кроны дерева зверька.
 И я, снова чувствовал себя, как загнанный зверек, и, что бы забыться отвлечь себя от этого наваждения, шел в магазин, и в который уже раз, брал бутылку водки, и все начиналось сначала. При этом хорошо понимал, что так долго это продолжаться не может, что однажды придет конец всему этому. И это время пришло.

И вот однажды, на двадцать восьмой день моего загула, во второй половине дня, как всегда, после очередного захода в магазин, находясь дома, я услышал во дворе, злобный, с приступом, лай своей собаки. Поднявшись из-за стола, отставив в сторону еще не начатую бутылку водки, вышел во двор.
 И первый раз за все это время, увидел пришедшего ко мне живого человека. Он стоял за забором, чуть приоткрыв дверку калитки.
 И Этим человеком, был наш заготовитель, приемщик пушнины, Иван Ложников. Он, видя агрессию со стороны собаки, не стал заходить во двор. Увидев меня, только и крикнул, что бы завтра с утра, я был у директора в кабинете.
 Какой бы я не был в это время, услышав слова, сказанные заготовителем, быть завтра в кабинете директора, меня это как-то разом отрезвило. Наверно, подумал я, пришло время, идти на ковер. Зайдя в дом, и, как бы я себя плохо не чувствовал, убрал со стола бутылку водки. Когда-то, как это говорится, всему приходит конец, любая война, заканчивается миром. И это, однажды, должно закончиться и у меня.
 Вот, кажется и пришло то время. Начать с того, к чему я так долго и медленно шел сам, и вел тебя, если, ты, есть, дорогой, уважаемый мной, мой читатель.

Утром, я был уже в конторе. И то, что я увидел, зайдя в кабинет директора, не поверил своим глазам. Кроме директора, в кабинете находились те, с кем еще недавно, я собирался, должен был десантироваться, в чужую нам неизведанную тайгу. Странно подумал я, что, почему они здесь, тогда как по времени должны были быть в тайге на промысле.
  И, только  посмотрев на их мрачные небритые обросшие щетиной исхудавшие лица, понял, что произошло, что-то такое, из ряда вон выходящее. Правда, после столь длительной попойки, двадцати восьми дней, мое лицо, мало чем отличалось от их них, разве что побритое.
Директор, обращаясь ко мне, спросил, сколько времени,  мне понадобится, что бы собраться. Видя, что я не совсем понял сказанное им, продолжил: хватит испытывать судьбу, что бы вот так вот расплачиваться. И он перевел свой взгляд на сидящих охотников, этих таежных бродяг, не раз смотревших в глаза опасности, на их мрачные, уставшие лица. Я понял, что, произошло что-то такое, почему они, вместо того, чтобы быть на промысле, находятся в кабинете директора. И вот, что они поведали.
 Когда вертолет, только, только подлетел, пересек границу Новосибирской области.  Они увидели внизу, вытянувшуюся вдоль огромного болота кедровую гриву. Этого было достаточно, экипаж сообщил, что все, дальше они не полетят, сославшись на то, что им еще куда-то надо залететь. И что, в этом случае им нужна будет дозаправка, к тому же, засветло могут не вернуться в аэропорт своего базирования, у них нет допуска к ночным полетам. Так что,  хотят они этого, или нет, но им придется высадить их в кромке болота, возле кедровой гривы. Спорить, упрашивать экипаж, что бы они сделали хотя бы облет, что бы они могли оглядеться, подобрать более подходящее место где-то возле ручья, или речки,  было бесполезно. Вертолет произвел посадку в кромке болота, где сразу начиналась тайга.

 Единственным водоемом, какое они увидели с высоты вертолета, было небольшое зеркало воды посредине болота. Экипаж, очевидно боясь, что шасси могут не нащупать твердую почву увязнуть в болоте, не стал глушить турбины, завис, чуть касаясь шасси, поросшего мхом болота. И им пришлось разгружаться, выкидывать свои вещи из салона вертолета, под вихрем, воздушного потока, создаваемого вращающимися лопастями.
 Разгрузившись, вертолет улетел. Собаки, почуяв свободу, тут же скрылись в стенке тайги. Прошло совсем немного времени, и они услышали их заливистый задорный призывной лай.  Судя по которому, можно было безошибочно определить, собаки облаивали белку. Но сейчас им было, не до лая своих собак. Нужно было спешить, снести свои вещи  в стенку тайги, успеть засветло, подобрать место, для установки палатки. Все это время, пока они стаскивали свои вещи, собачий лай не умолкал. Он слышался с разных мест. И это вселяло в них надежду, что ни говори, зверек, та же белка была,  промысел обещал быть удачным.
 Увлекшись, в спешке, они не обратили внимания, на одну, очень важную деталь. Все дело в том, что всегда, или почти всегда, когда только охотники или охотник, будучи выброшен в тайгу. Как правило, и это действительно так, первым, кто обнаружит появление человека, так это, вездесущая кедровка, или, как ее еще зовут по местному «казыр». Она тут же появится рядом. Перелетая, с дерева на дерево,  прыгая с ветки на ветку, при этом издавая неприятные каркающие недовольные звуки, оповещая таежных обитателей о появлении человека. А тут, тишина, нарушаемая разве что звонким призывным лаем их собак. И это, на что они  не обратили внимания, узнают утром, следующего дня.

 Осенний день короток, подобрав место, поставили палатку. А уже завтра, с утра пойдут подбирать место, где будут рубить избушку. А пока, суть да дело, решили почаевать, за водой, взяв ведро, пошел Виктор. Вскоре вернулся, все дело в том, что до зеркала воды он так и не смог добраться. Когда-то, возможно на этом месте находилось озеро, которое со временем стало мелеть и затягиваться ряской, превратившись в затхлое, кочкарное, пахнувшее сероводородом клюквенное болото.
 Поскольку на ногах у него были чирки, прыгая с кочки на кочку, оступился, промочил ноги. Благо у них были сапоги болотники, в которые он и переобулся. И это было первое, с чем они столкнулись, проблема воды. Когда же Виктор принес воду. Они развели костер, вскипятили чай, утолив жажду, выпив по кружке чая стали обустраиваться внутри палатки, готовясь к ночлегу. С тем, что бы утром, как уже было сказано, обследовать тайгу, подобрать место для постройки избушки.

 Собаки вернулись, когда уже стало смеркаться. Это были  два крупных, довольно высоких, серого цвета кобеля с одного помета. Работающие не только по мелкому пушному зверьку, таких как белка и соболь, но и по крупному зверю, медведю и лосю.
Накормив их сухим пайком, привязав, улеглись на ночлег.  Утром, когда еще только, только забрезжил рассвет. Их собаки, привязанные к стволам деревьев, сидевшие на поводках, подняли неистовый лай, они буквально рвались с привязи. Выбравшись из палатки, приглядевшись, на фоне сереющего неба, на одном из стволов кедра, на лапах, увидели сразу несколько белок. На что они обратили внимание, так это на их поведение. Зверьки не сидели на месте, не сердились, не цокали, при виде лающих на них собак как это всегда бывает. Они стремительно перемещались, прыгая с лап одного кедра на лапу соседнего.
 Когда же, они стали всматриваться в кроны кедров, им сразу все стало ясно. Ни на одном из кедров, будь то тонкомер или старые перестойные деревья не видно было ни одной кедровой шишки, основного корма этого зверька. Та же, которая если  и оставалась, была снесена бурундуком и кедровкой.
 Белка, почувствовав бескормицу, в срочном порядке покидала обжитые места. И действительно, вскоре, через какое-то время, тайга опустела. Спущенные с поводков собаки, рыскающие по тайге, молчали. И единственное, на что еще они могли надеяться, разве что на соболя. И это для них, была последняя надежда. И они пошли, подыскивать, подбирать, место, где они будут рубить избушку. Пройдя вдоль болота порядка полутора двух километров, с надеждой, что им попадет ручей или таежная речушка. Где у них не будет проблем с водой. Так ничего и не найдя, вернулись к своей палатке. Поразмыслив, избушку решили срубить, недалеко от палатки, чуть углубившись в стенку тайги. И, как бы им не было  жалко валить старые перестойные стволы кедров, для постройки избушки, но и другого выхода у них не было. Стали валить стволы кедров, раскряжевывая их на размер, благо, у них была бензопила, дело спорилось.

Время до начала промысла было достаточно. Так что со стройкой избушки не спешили, решили рубить добротно, с расчетом, на будущие промысловые сезоны. Они уже были согласны, пусть даже, этот промысловый сезон, учитывая, что, зверек, та же белка откочевала, тайга опустела, у них пропадет.  Кто знает, на следующий год, будет хороший урожай кедрового ореха, и,  было мигрирующая белка, снова вернется в эти края. Опять же, если прибыть сюда, чуть раньше, до начала промыслового сезона на пушного зверя. Сколько можно набить кедрового ореха. А если, еще получится договориться с экипажем вертолета, упросить его, что бы они, на предельно низкой высоте, сделали облет, дали несколько кругов, над кедрачом. Как они это делали уже не раз, уговорив вертолетчиков, расплатившись с ними мешком кедрового ореха. Обычно, после такого вихря, исходящего от лопастей вертолета, вся кедровая шишка, оказывалась на земле, успевай только собирай. Так думали, такими надеждами на будущее тешили они себя.

Им хватило недели, что бы срубить избушку. Снега не было, как не было на него и ни какого намека. Небо, насколько хватал глаз, было чистым. На нем не было ни единого облачка, стояла тихая, теплая  погода. И, что бы занять себя, не терять зря время, занялись заготовкой дров.
 И вот однажды, во второй половине дня, занимаясь дровами, они услышали отдаленный рокот, столь похожий на шум винтов летящего вертолета, и этот шум, по мере приближения все нарастал. А, еще, через какое-то время, они увидели низко летящий над вершинами кедров вертолет Ми-8, вертолет пролетел над самой их избушкой. И то, что они успели разглядеть, так это на его зеленом фюзеляже, четко отображалась красного цвета звезда. Это говорило о том, что вертолет военный, принадлежащий одной из воинских частей.

Мало ли что, подумали они, возможно, где-то недалеко находится радиолокационная точка, каких по Сибири разбросано великое множество. И все равно, как бы то ни было, это, этот пролетевший вертолет, со звездой на фюзеляже их насторожил. Они даже на какое-то время прекратили заниматься заготовкой дров. Зашли в избушку, растопили печку, поставили чайник, разогреть чай. Когда же чай был готов, они уже собирались приступить к чаепитию. Как тут, снова услышали шум турбин возвращающего обратно вертолета. Он также как и в первый раз летел низко над вершинами кедров. И, если, в первый раз, те, кто находился в салоне вертолета, а также экипаж не могли разглядеть, не заметить избушку. То сейчас, хорошо был виден, поднимающийся над вершинами кедров дым от топившейся печки. Если, как они думали, вертолет прилетал не на радиолокационную точку, спрятанную где-то в тайге, тогда к кому.
 Во всяком случае, если он забрасывал охотников, что мало, вероятно, что ни говори военный, какие могут быть охотники. И, опять же, если допустить, что вертолет забросил все же охотников, этого времени ему вполне хватало, что бы разгрузить, выбросить охотничьи пожитки, вернуться обратно.

Здесь нужно отметить, и это не было ни для кого секретом, в конце шестидесятых, начала семидесятых годов, в период бурного освоения Сибири, на изыскания нефти и газа, некоторые руководители, использовали вертолеты, в своих личных целях, (вылет на рыбалку, охоту), как лошадей в конюшне. Были случаи, когда экипажи таких «Варягов» ловили от мест их базирования, даже, за полярным кругом. Но то, были гражданские вертолеты, обслуживающие экспедиции, а здесь, судя по всему военный. По тому, сколько времени вертолет затратил на то, что бы произвести посадку, разгрузиться, и вернуться, скорей всего, как уже было сказано, как они думали, вертолет забросил охотников.
 Все это время, что бы, собаки не отвлекались, и не отвлекали их от работы, не рыскали зря по тайге, они держали их на привязи.
 Здесь, опять же, надо отметить, охотник, промысловик, не ждет, не придерживается сроков открытия охоты, когда ему начинать промысел. Для того, что бы начать промысел, ему достаточно произвести пробный отстрел той же белки. И, если ее шкурка вышла, начинал промысел.

Снега, по-прежнему не было, как не было и морозов, учитывая то, что календарное время промысла подошло, что пора начинать промысел. Обговорили кто где, в какой стороне, на каком участке будет промышлять. На другой день с утра, каждый пошел в сторону своего участка.

Когда же, ближе к вечеру они пришли в избушку, их разочарованию не было предела. Сколько бы добросовестно их собаки не рыскали по тайге, за целый день, Виктор, добыл двух белок и копалу (глухарку), тогда как Андрей, за это же время трех белок. Но и это еще не все, как сказал Андрей, он слышал, в отдалении из глубины тайги звуки нескольких выстрелов, через разные промежутки времени. И, что тот, кому принадлежали эти выстрелы, мог так же, слышать эхо и его выстрелов. А это, говорит о том,  что, где-то там, в той стороне, кто-то промышляет.
 И не исключено, что этот кто-то, может быть хозяином  тайги, того участка где они сейчас находятся.
 И, что однажды, этот кто-то, изъявит желание встретиться с ними. Кто знает, как он поведет себя, к их присутствию на его участке. Как бы там ни было, не сидеть же им в избушке, решили, что будут продолжать вести промысел. Каждый день, с утра уходили в тайгу. Андрей снова, слышал, до него донесло эхо одиночного выстрела, и как ему показалось приглушенный лай собаки. И, что выстрел был произведен, был слышен гораздо  ближе тех, которые он услышал днями раньше.

 А тут и вовсе, однажды, Андрей вернулся в избушку, довольно поздно вечером, уже затемно, пришел один, собаки с ним не было. Было видно, он был очень сильно, чем-то взволнован, на вопрос Виктора, что случилось.
 И вот что он рассказал. За все время, а это за целый день, его кобель нашел одну белку. В этот раз, он особенно далеко углубился в тайгу. Ближе к вечеру, он решил повернуть обратно. И, что бы дать понять собаке, что пора возвращаться в избушку. Несколько раз, как это обычно он делал, голосом позвал собаку. На его зов, кобель откликнулся, пришел  сразу. Вместо того, как это он обычно всегда делал, придя на зов хозяина, приласкаться к нему. В этот раз он повел себя довольно странно. Посмотрев на Андрея, закрутил хвостом, нетерпеливо взвизгнул, бросился бежать.
 Проследив взглядом, в сторону, куда побежал его кобель, и то, что он увидел, не поверил своим глазам. И, хотя было уже довольно сумрачно, тайга погружалась в темноту. Андрей успел разглядеть, среди стволов деревьев, первое на кого он подумал, волк. Все было похоже на волка, окрас серого цвета, заостренные поставленные вверх уши, и только закрученный в баранку хвост, выдавал, что это была собака, скорей всего лайка.
 И то, когда кобель подбежал к ней, как игриво он закрутил хвостом, прыгая вокруг ее, пытаясь лизнуть ее в морду, обнюхивать. Так обычно ведут себя кобели, перед пришедшей в охоту сукой, готовой к спариванию. И тут, и это ему не показалось, из глубины тайги он четко услышал, свист, услышав который, собака бросилась бежать, скрывшись среди стволов кедров. За ней бросился и его кобель. И сколько бы Андрей не звал кобеля, все тщетно, кобель не вернулся. Подождав еще какое-то время, ему ничего не оставалось, как вернуться в избушку.

Ночь у них прошла в бессоннице, их мучила, не выходила из головы одна мысль, почему, как это могло случиться, почему старый кобель Андрея не вернулся. Даже, и они допускали это, как бы то там ни было, кобель, исполнив свою прихоть, свои мужские обязанности, пусть под утро, все равно должен был вернуться. И потом этот загадочный свист, донесшийся из глубины тайги, услышав который, собака сразу отреагировала, бросилась бежать, уведя за собой кобеля Андрея.

 Здесь нужно отметить, промысловик-охотник, собираясь в тайгу на долгие месяцы промысла, как правило, это происходит на собраниях охотников, каждый подбирая себе напарника, учитывает все. Что бы тот (напарник) был не завистлив, не вспыльчив, не заносчив, мало ли что может произойти между ними в таежных условиях. И еще, и это немаловажно, подбирая себе напарника, учитывается, что бы у обоих были однополые собаки. Или оба кобеля, или же обе суки. Время знает, когда сука одного из напарников загуляла, пришла в течку. Кобель другого оставляет своего хозяина, увязывается за сукой, и это, такое ухаживание за сукой напарника длиться иногда неделю, другую, теряется дорогое время промысла у обоих.  Отсюда могут вспыхнуть недопонимание одного другим, нередко, возникают  ссоры, иногда, заканчивающиеся трагически для одного из охотников. Поэтому промысловики, собирающиеся на долгие зимние месяцы промысла, стараются, в подборе не только друг друга, но и, что бы их собаки, были однополые.

Эта ночь, как уже было сказано, прошла для них тревожно. Андрей часто выходил из избушки, в  надежде, увидеть своего кобеля лежащего на своем месте, на лапнике, но его там не было. Не вернулся он и под утро. Разные мысли лезли им в голову. Пришли к одному, кобель, увязавшись за сукой, скорей всего был взят на поводок, и уведен в неизвестном направлении. Встает вопрос, кто и зачем это сделал.

Решили, что еще затемно, чуть забрезжит рассвет, рано утром, покинут избушку и постараются, хотя бы приблизительно придти на тот участок тайги, где так загадочно исчез кобель Андрея. Тем более, что Андрей, сделал топором на нескольких кедрах большие пятна затески, ошкурив стволы кедров. А, что бы кобель Виктора не отвлекался не уходил в поиск, будут вести его на поводке. И только потом, когда придут в заданный район тайги, где так странно и неожиданно исчез кобель Андрея, спустят его с поводка, в надежде, что он возьмет вчерашние, еще не совсем остывшие  следы суки, и, кто знает, найдет, приведет их к месту нахождения кобеля Андрея.

Они действительно вышли, на тот участок тайги, на то место. И об этом  говорили, оставленные топором Андрея затески. Стоило им спустить кобеля с поводка, как тот сразу исчез, затерялся среди плотно стоявших стволов кедров. И это, с их стороны было непоправимой ошибкой. Надо было продолжать вести его на поводке. Взяв след, кобель Виктора мог легко привести их к месту нахождения, возможно, к избушке человека похитившего их собаку. А в том, что кобель был похищен, сомнений у них не было.
Прошло уже довольно много времени ожидания, как они, отпустили кобеля, в надежде, что он придет сам, а с ним и кобель Андрея. Но, все было тщетно, кобель не возвращался, не подавал, ни каких признаков, где он и что с ним. Возможно, и такое, вполне могло быть, во всяком случае, они так подумали. Собака взяла свежий след соболя, и стала преследовать его. И, если, даже это и так, судя по времени, могла уже давно загнать его, на дерево или в нору. И своим лаем оповестить их об этом.
Какое-то время они еще надеялись, что вот, вот, кобель появится, но, шло время, кобель так и не появился. Еще на что-то надеясь,  сделали несколько выстрелов, таким образом, давая кобелю знак, что пора возвращаться. Не пришел кобель и на произведенные ими выстрелы, словно в воду канул. И теперь, было уже точно, оба кобеля не исчезли сами по себе. Они были кем-то похищены и посажены на привязь, другое дело кем. Скорей всего это был такой же промысловик,  хозяин данного участка тайги. И вот теперь он, обнаружив, что на его участке, находятся посторонние люди. Не желая встречи с ними, выждать время. А, когда его сука, будучи в охоте, привела с собой кобеля Андрея, которого он сразу посадил на привязь. На другой день, решив, что хозяин кобеля, станет разыскивать свою собаку. Теперь уже специально, пришел в тот район тайги, держа свою суку на поводке, на запах которой и пришел кобель Виктора. Которого постигла та же  участь, что и кобеля Андрея. Во всяком случае, к такому выводу они пришли.  А что значит, оставить промысловика в разгар промысла без собаки.
 
За долгие годы промысла, они знают, были случаи, когда терялись молодые, впервые попавшие в тайгу собаки. Увлекшись погоней за зверем, собаку, убивали волки, но то, были редкие единичные случаи. Или же молодая собака просто терялась.  Но, что бы такое, что бы потерялись сразу две старые собаки, было впервые. По-прежнему надеясь на то, что однажды, их собаки вернутся, или же они встретятся с охотником, похитителем их собак. Вот только, шло время, а надежда, что они вновь увидят своих собак, таяла с каждым днем.

И теперь, чуть только забрезжит рассвет, они рано покидали свою избушку, все дальше и дальше уходили в тайгу, расширяя круг своих поисков.
 И вот однажды, в этот раз, уж так получилось, они особенно далеко ушли, углубились в тайгу. Подошло время, надо было возвращаться обратно. Как тут из кроны кедра, слетел рябчик, немного пролетев, уселся на ветку кедра, недалеко от них. Виктор решил добыть его. Осторожно, прячась за стволы деревьев, стал приближаться к кедру, на котором сидел рябчик. Тот, почуяв опасность, перелетел на соседний кедр, и так перелетая с кедра на кедр, как бы дразня Виктора. Уводил его все дальше и дальше, от ожидавшего его, его звука выстрела Андрея. Он, преследуя  перелетавшего с кедра на кедр рябчика. Неожиданно, сам того не ведая, вышел, оказался на берегу небольшой таежной речушки, больше похожей на ручей.  Берега ручья были сплошь поросшие зарослями черемухи и редким ольховником. На некоторых стволах была видна,  оставленная от зубов лося содранная кора. Еще, на что обратил свое внимание Виктор, так это на хорошо набитую, проходящую вдоль ручья звериную тропу. Виктор окрикнул Андрея. Светового времени еще хватало. И они решили пройти по этой тропе, немного вниз по ручью. Пройдя совсем небольшое расстояние. И то, что они увидели, что предстало перед их глазами, это их потрясло.

За свою долгую охотничью жизнь они видели всякое, но такое, впервые.
  Прямо на тропе, лежал лось, точнее, то, что от него осталось. Рядом, каких-то в трех шагах от остатков лосиного скелета, валялся череп и кости медведя. И, если на костях, скелете лося, кое-где были видны клочки истлевшей шкуры, то на скелете, костях медведя, шкура отсутствовала полностью. И еще, скелет лося был полностью целым, тогда, как и это хорошо было видно, кости передних и задних лопаток медведя отсутствовали. Первое, на что они подумали, глядя на останки лося и рядом лежащие останки медведя. Впечатление было такое, что когда-то здесь, в этом месте, произошла битва двух таежных гигантов. И, судя по их останкам, в этой схватке, не было победителя, оба, в борьбе получив смертельные ранения, погибли.
 И, только, когда они детально, более внимательно стали рассматривать останки
 зверей, все встало на свои места. Что касается скелета, останков костей медведя, и то, что на костях не было и клочка шкуры, это, говорило о том, что шкура с медведя была снята. И еще, отсутствовали передние и задние лопатки медведя. Значит, их кто-то унес, и этим кто-то, несомненно, был человек. Когда же они оглядели остатки скелета лося.

 За свою долгую охотничью практику, они видели всякое. Но, что бы такое такой способ, отлова лося, увидели впервые. На передней ноге лося, сразу за копытом, была намертво затянута петля. Здесь, нужно пояснить, каждый охотник, для кого охота является профессией, его заработком.  Что скрывать, есть у него лицензия, или нет. Первое, что он делает, попав на свой промысловый участок, если погода позволяет, установились морозы. Старается как можно быстрей добыть, какое ни будь крупное животное, того же лося, на пропитание себе и своим собакам. Опять же, не у каждого таежника собаки идут по крупному зверю. И он, зная это, отлавливает лося, браконьерским способом, устанавливая на зверовой тропе петлю.

 Расчет прост, лось, особенно в период гона, теряет осторожность, идя по тропе, попадает в поставленную на тропе петлю. Помучившись, побившись, петля затягивается на его шее, происходит удушье, зверь погибает. В этом случае, что бы мясо лося не загорело, не пропало, охотник как можно чаще старается проверять поставленную им петлю.
 Но, что бы так таким способом, как уже было отмечено, поимки лося, с этим встретились впервые.  На самом деле, все было довольно просто. На тропу, поперек ее валился ствол, как в данном случае кедра. Сразу за ним, была выкопана яма, глубиной порядка тридцати, чуть больше, чуть меньше сантиметров, диаметр которой был ровно такой, что бы могло свободно пройти копыто лося. И на эту яму, накладывался пласт бересты, на бересту ложилась петля, конец которой крепился к стволу ближайшего  дерева. Лось, проходя по тропе, перешагивая через лежащий на тропе ствол дерева, наступив на бересту, пробивал ее копытом, его нога оказывалась  провалившейся в яме. Когда же лось вытаскивал ногу из ямы, надетая на ногу береста, на которой находилась петля. Не давала сбросить петлю с копыта, которая затягивается на его ноге. И, чем сильнее бился лось, пытаясь, освободить попавшую в петлю ногу, тем сильнее она затягивалась.
 Здесь же,  на что они обратили внимание, на петле были установлены фиксаторы, которые не давали петле расслабиться. При таком отлове зверь,  попавший ногой в петлю, тот же лось, как в данном случае, если даже охотник по каким-то причинам не смог во время придти, проверить петлю, долго оставался живым. Тогда как, будучи пойманный за шею, давился сразу.  Не приди во время охотник, как правило, мясо пропадает, и, если и идет куда, разве что на корм собакам и на приманку.

 Судя по всему, первым, кто обнаружил попавшего, остававшегося живым, в петле лося, был медведь. И ему не составило особого труда, убить попавшего в петлю лося. Охотник, придя, на место установки петли и то, что он увидел, решил отомстить медведю. Недалеко от того места где попал лось, на одном из кедров на высоте примерно трех метров над землей, был сооружен лабаз. С него то и был отстрелян, пришедший к лосю медведь, освежевав медведя, охотник за несколько приходов, унес передние и задние лопатки зверя.
 
Странным было одно, почему охотник, не забрал, не снял петлю с ноги лося. Забыл, вряд ли, кто-то помешал, и тоже, вызывает сомнение. Тогда что, почему не забрал петлю. Ясно было одно, что если они находятся на участке, хозяином которого является этот человек, то хорошего ждать не придется. Другой вопрос, почему он избегает с ними встречи, которая, судя, по всему не минуема.
 На другой день, они снова пришли к обнаруженным ими останкам зверей.  На сей раз, они решили пойти вверх по ручью. И вот надо же, стоило им пройти по тропе не больше километра. Им попала пересекающая тропу, чуть заметная тропинка, ведущая в сторону ручья. Тропинка и это хорошо было заметно, явно не была натоптана таежными зверями. Скорей всего по ней ходили к ручью за водой. Действительно, проследив взглядом направление этой тропинки. Среди стволов кедров, они увидели избушку. Подойдя к избушке, им хватило одного беглого взгляда определить, что ей уже давно никто не пользовался. Недалеко от избушки, находился прислоненный к дереву бот, для сбивания кедровой шишки, рядом лежало сито для отбивки орехов от мусора, тут же была, выкопана сушильная яма, в которой разводился костер, для сушки орехов. На одной из наружных стенок избушки, были прикреплены огромные лосиные рога. И, на что еще они обратили внимание, на валявшиеся изгрызенные мышами медвежьи кости. Скорей всего, это были лопатки медведя. Того самого медведя, останки которого находились, недалеко от останков попавшего в петлю лося.
 И только когда они открыли дверь избушки, вошли в нее. На них напахнуло, они почувствовали затхлый запах плесени  и сырости. Привыкнув к сумраку, царившему в избушке. На столике возле окна они увидели стоявшие на нем две кружки. В одной из кружек был не допитый, заваренный чагой чай. Вода в кружке, успела, взялась тонкой пленкой льда.  Но и это еще не все, на столе, остались крошки  от хлеба, скорей всего от сухарей. Это говорило о том, что совсем недавно здесь в этой избушке кто-то был. И был совсем недавно, иначе крошки сухарей уже давно бы были съедены мышами.Кроме всего, на что они обратили еще внимание, так это, на обоих нарах, был настелен свежий не успевший подсохнуть кедровый лапник.  И это подтверждало, говорило о том, что охотников было двое. Когда же и это не осталось ими не замеченным, они увидели на одной из стен, на вбитом, в стену деревянном клине, висевшие свежо нарезанные полосы, из сыромятной кожи.  Обычно эту сыромятную кожу используют на юксы, (крепление лыж). Глядя на эти, свеже нарезанные полосы сыромятной кожи, им сразу стало все ясно.
 Из них были изготовлены ошейники для их собак. Ясно было одно, эти двое неизвестных им людей-охотников, ночевавших в избушке, их целью изначально не был промысел. Очевидно, они пришли в эту избушку совсем с другими целями. А, услышав выстрела Андрея, решили, пока не встречаясь с промышлявшим на их  территории охотником, или охотниками. Зная, что их собака-сука находится в течке, в охоте. Решили воспользоваться этим, используя ее, как приманку и это им удалось. Кобели увлекшись пришедшей в охоту сукой, поддавшись соблазнам природы, были уведены.
Что значит промысловику, в начале промысла остаться без своего помощника собаки.

Они не стали задерживаться ночевать в избушке, вернулись к себе. На другой день, утром, взяв с собой продуктов, пришли в избушку, с одной целью, провести, переночевать в избушке несколько ночей, как можно больше, обойти, охватить территорию в округе от этой избушки.
 И вот, стоило им отойти от избушки какой-то километр, они увидели успевшие уже заплыть, почернеть старые затески, на стволах кедров. Не трудно было догадаться, что это был путик*. И действительно, вскоре они увидели жердочку и на ней, на цепочке висел капкан, конец  жердочки был сильно изгрызен. Когда же, они прошли дальше по путику. На что они обратили особое внимание, так это на то, путик был хорошо обустроен, нижние ветки по путику, были высоко срублены, настолько высоко, что топором вряд ли можно было их достать, даже высокому человеку, скорей всего они были срублены пальмой*. Все это было сделано для удобства ходьбы по тропе путика, проверяя капканы. Глядя на оставленные не снятые капканы, на петлю оставленную на ноге лося, создавалось впечатление, как будь-то, тот, кто промышлял в этой тайге, был чем-то, скорей кем-то сильно обеспокоен, напуган и в спешке, бросал все, покидая эти места.
  И это, недавно ночевавшие в избушке люди, таинственное исчезновение их собак. Все это наводило их на мрачные, тревожные мысли, в ожидании чего-то такого, для них неприятного. И к этому, встрече они были не готовы.
 Уже после, продолжая обследовать тайгу, они еще обнаружили два путика, и на всех жердочках висели на цепочках капканы, с изгрызенными жердочками. Из этого они заключили, сделали для себя неутешительный вывод. Тайга, где они сейчас находятся, все живое в ней, а это соболь подверглась  очень мощному прессу ружья и капкана. И вот сейчас, тот, кто в ней промышлял, поняв, что все, что можно было взять с этого участка тайги, взято. На время, пока восстановится численность зверька, оставил ее в покое. Будь по-другому, он бы не оставил, снял капканы, а так….

Снег, которого они так долго  с нетерпением ждали, наконец-то пошел. И шел он целую неделю, с некоторыми перерывами. За это время его навалило столько, что без лыж выходить в тайгу, об этом не могло быть и речи. Особенно много его нависло на лапах кедра. И при неосторожном прикосновении к стволу или ветвям кедра, как сверху, буквально, сыпались комья снега. И этот столь долгожданный снег, сколько его выпало, встал вопрос, что делать.
  Благо, у Андрея был обмет (сеть) и им ничего не оставалось, как встать на лыжи, и попробовать гонять соболя с обметом. В первый же день им повезло,  попал свежий соболиный след.  Пройдя по следу, совсем небольшое расстояние. Соболь залез в корни павшего от времени кедра. Затянув корни обметом, выкурили соболя, выскочив, он тут же запутался в стенке сети. И этот, пойманный ими соболь в первый день, был последний. Сколько бы они не ходили, за все время, им еще попадало два соболиных следа, но они были старые. Они пытались их тропить, с надеждой, что старый след выведет их на свежий след. Но куда там, в поисках корма, не урожая кедровой шишки, основного корма в данной местности, соболь ходил широко. Да и им тоже приходилось не сладко. Снег был глубокий и рыхлый, подъема не было, лыжи валились чуть ли, не до самой земли. А тут и вовсе, снег снова возобновился и шел подряд несколько суток. И теперь, к уже, навалившему ранее снегу, добавилось еще, почти, столько же. Ходить стало совсем невмоготу. При ходьбе, при вытаскивании лыжины из снежной колеи на ней собиралось столько снега, что было тяжело ее поднять. И теперь, если они и выходили в тайгу, только для того, что бы, не сидеть в избушке, не тащить попусту время.

 За это время, блужданий по тайге, они еще один раз слышали шум турбин летящего вертолета. И, хотя они видеть из-за плотной сомкнутости крон кедров, его не могли. Но, то, что это был Ми-8, ошибиться тоже, не могли. Другое дело был ли это тот вертолет, со звездой на фюзеляже, который они видели, когда готовили дрова. Точно было одно, направление того вертолета, совпало с направлением, только что пролетевшего. А уже, через какое-то время, они снова услышали звук возвращающегося вертолета, он летел в ту же сторону, откуда и прилетел.
 
И вот однажды, в первых числах декабря, когда они уставшие возвращались к себе в избушку, после бесплодных поисков, соболиного следа. И что бы хоть как-то облегчить себе путь, решили выйти в кромку болота, где снег был более плотный прилизанный гулявшими здесь ветрами, лыжи не так глубоко тонули в снегу. Когда до  болота,  оставалось пройти совсем немного. Еще не доходя, издали, увидели на снегу колею, которую приняли за след лося. Когда же они подошли ближе, каково же было их удивление, то, что они приняли за след лося, оказалась лыжней. Лыжня была свежая,  кто-то совсем недавно прошел здесь. Странно, подумали они, кто бы это мог быть. На что они обратили внимание, так это на ширину колеи, оставленную незнакомцем. Она была гораздо шире и глубже, нежели  колея, оставленная от их лыж. Пройдя какое-то расстояние по этой лыжне, очевидным было одно, их направление совпадало с направлением идущего человека.  Продолжая идти по его лыжне, и то,  что они увидели, их не столько удивило, сколько поразило.
 Как оказалось, человек шел не один, с ним была собака, и ее, судя по всему, он вел на поводке. Подтверждением этому был встреченный, свежий росомаший след, учуяв который, собака сделала попытку, выскочить из колеи, броситься в сторону следа. Как тут же, и это было видно, грубо с силой была отдернута, возвращена в колею. И уж совсем и это было за гранью их понимания. Лыжня, по которой они шли, думая, что ее оставил один человек, тогда как, на самом деле, людей было трое, и с ними была не одна, а две собаки, и то, что обе собаки были на поводках. И, что людей было трое, в этом, вскоре им пришлось убедиться.

 Здесь нужно отметить, иногда, даже опытный таежник, увидев в глубоком снегу волчий след, у него создается впечатление, что прошел один волк. Тогда как, на самом деле, оказывается, волков было несколько. Насколько аккуратно они шли, ставя свои лапы след в след. Нечто подобное, было и в данном случае. И. как доказательство.
И это было видно, как шедший третьим, вышел из колей, обошел двоих, остановившихся, пошел первым стал мять лыжню, таким образом, они шли, на протяжении всего пути меняя друг друга, давая отдых, идущему, прокладывающему лыжню в глубоком снегу, первому. Это же, смена, происходила и с собаками, которых вели на поводках. В том, что это были охотники, такие же как и они промысловики, сомнений не было. Другое дело что подвигло, заставило их оставить промысел, возвращаться пешком к себе домой. И еще, почему на троих, две собаки. Продолжая идти по лыжне протоптанной незнакомцами, это облегчило им ходьбу, впечатление было такое, что вот, вот, еще немного, и они нагонят этих людей.
 Через какое-то время эта троица вышла на их торную, набитую лыжню, ведущую прямо к их избушке. Было видно, как тот, что шел первым, сделал попытку идти по их торной набитой лыжне. Как тут же отказался от этой затеи. Все дело в том, что их широкие лыжи, не вписывались в их более узкую с подмерзшими краями колею, поэтому, идти им, по ней было довольно затруднено. Они стали бить свою лыжню, идя рядом с их лыжней. И теперь, когда до избушки оставалось пройти совсем небольшое расстояние. Сомнений не было, эти люди, точно знали, куда они идут конечной целью, остановкой которых была их избушка.
 И в подтверждение этому, когда до избушки оставалось пройти совсем немного. Они услышали радостный, нетерпеливый собачий лай, обычно таким лаем встречает своего хозяина, собака долгое время сидевшая на привязи истосковавшаяся по своему отсутствующему хозяину. И вот надо же, он наконец-то появился.  Было еще достаточно светло, когда они, в просветах стволов кедров, увидели стоявших людей. Сомнений не было, это были те, по следу которых они долгое время шли. Увидев этих людей, чувство было такое, они поняли, что разговор будет тяжелым, не суливший для них ничего хорошего.
 И действительно, стоило им подойти к стоявшим людям ближе, поздороваться с ними. И то, как каким тоном те ответили на их приветствие, подтвердило их догадку, разговор будет тяжелым. Достаточно было одного, беглого взгляда на них. На их крупное  телосложение, суровые, заросшие густой щетиной лица, на их одежду, суконные серого цвета, такие же, как и у них, охотничьи куртки и брюки. На голове всех троих, были одеты черные лохматые шапки из шкуры росомахи, мех которой не индевел при дыхании человека. Все это в не, всякого сомнения, подтверждало, выдавало в них истых таежников, которые не дадут себя в обиду, и, с ними нужно будет считаться. И, еще, хотя их лица, как уже было отмечено заросли щетиной, нельзя было не отметить их схожесть. Впечатление было такое, что перед ними находятся близнецы.  Настолько они были похожи друг на друга.
 На самом же деле, как потом выяснилось, это был отец, и два его сына. И еще, только один из этой троицы был вооружен, на его плече, покоился карабин, карабин не был охотничьим, это был СКС, калибра 7,62 мм. Пришельцы не снимали лыж, судя по всему, они даже не удосужились, не заходили в избушку. По меньшей мере, и это было странным, если они являлись хозяевами тайги, то первым, что они должны были сделать, проверить наличие пушнины, добытой на их участке, для этого нужно было зайти в избушку возможно, даже забрать ее. Но они этого не сделали, почему.  Что это, благородство с их стороны.

Первым вопрос, который задал один из них, судя по всему старший, кто они и откуда. Услышав ответ, им тут же было сказано, что они находятся на чужой территории. И, что бы в ближайшее время, они покинули, убирались, из тайги. На что Андрей сказал, да, но они построили здесь избушку. Ответ не заставил себя ждать. Все тот же, сказавший что бы они убирались, сказал: вот и сидите в своей избушке, в тайгу, ни шагу, а, иначе…., он не договорил, что означает слово иначе. И так было все ясно, к ним могут применить силу. Что ни говори, а они находились на чужой территории. И, что бы хоть как-то смягчить разговор, тяжелую для обоих, сторон, сложившуюся обстановку, как то договориться, Андрей предложил им зайти в избушку выпить по кружке чая. Обсудить сложившуюся ситуацию. На это, казалось бы, вполне естественное, дружелюбное предложение Андрея, снова услышали краткое, что бы они в ближайшее время покинули тайгу. Создавалось впечатление, что эти трое, пришли сюда, покрыв такое расстояние, только с одним: вернуть им их собак, и сказать одно слово, убирайтесь.
 Еще раз, напомнив им, что бы они покинули тайгу.  Они уже было пошли, как тут, неожиданно остановились, какое-то время о чем-то переговаривались, казалось, даже спорили, в чем-то убеждая друг друга. Наконец, один из них, тот, что все время разговаривал с ними, хотя, какой уж там разговор, одни команды и выставление условий, сводившиеся к одному, убирайтесь. Подойдя к ним, теперь уже, более миролюбивым тоном, сказал, что он отец, а это, два его сына. И что сейчас, где они срубили свою избушку, и ведут промысел, это их тайга. И что этот участок, в настоящее время, ввиду того, что он достаточно сильно истощен.
 Его они отвели, оставили, как зону покоя, а тут вы. И, что когда он отдохнет, когда в нем будет достаточно зверя, он снова вступит в эксплуатацию. Ну а, что касается, что бы они освободили, ушли из тайги, есть два варианта. Показав, на приставленные к стене избушки нарты сказал, что они могут загрузить свои пожитки на нарты. И, постараются выйти к бригаде лесорубов, где те валят лес, от этого места по скромным подсчетам километров тридцать. А там лесовозами доберутся до поселка, где есть аэропорт.
Сам ли поняв, или, видя, что ему на его предложение не ответили, что предложенный им вариант их не устраивает, помолчав, заговорил снова, будет лучше, если они пойдут на север, туда, откуда они и прилетели. И, что, где-то там, в той стороне, за довольно большим болотом, которое они пересекут. Еще немного пройдут тайгой, выйдут на реку, на берегу этой речушки будет поселок.  И, что оттуда с этого поселка они смогут добраться, долететь  вертолетом или самолетом, до того населенного пункта, откуда они и прибыли в эту незнакомую, для них чужую не только тайгу, но и область. И это его такое предложение, еще раз подтвердило, что ни какого компромисса не будет, они должны покинуть тайгу, и сделать это в ближайшее время.
И на этом их разговор закончился, не сказав больше ни слова, глава семейства, вернулся к своим сыновьям, еще немного и троица растворилась в сгустившихся сумерках тайги. Оставшись одни, они не держали зла на этих людей, законы тайги надо свято чтить и неукоснительно выполнять. А, судя по всему, оказавшись на чужой территории, они нарушили эти законы, за которые нужно нести ответственность.

Сняв лыжи, каждый подошел к своей собаке, надо было видеть, как они обрадовались, после стольких дней, времени расставания со своими хозяевами. Пока велся разговор с незнакомцами, они без устали продолжали радостно, нетерпеливо скулить, взлаивать, рваться на привязи, в ожидании встречи со своим хозяином. Даже в сгустившихся сумерках. Когда они, подошли каждый к своей собаке, как та радостно прыгнула, поставила свои лапы на грудь своего хозяина. Лаская, гладя их, не могли не отметить, насколько собаки были в теле, упитаны, это говорило о том, что их не обижали, исправно кормили, и, что в работе они не были задействованы, сидели на привязи. И уже только за одно, это, что  собак им вернули, держали в надлежащем состоянии, должны были, уже только за это им благодарны. Да и потом, повязав их рабочих кобелей со своими суками, получат хорошее потомство. Но и это еще не все,  на что они обратили внимание, так это на ошейники и поводки собак. Так, во всяком случае, и об этом говорит литература, иногда привязывают своих собак индейцы Аляски. Ошейником их собак, служила сыромятная кожа, скорей всего, как раз та кожа, которую они обнаружили в избушке на ручье, нарезанную на полосы. Вместо поводка, как это обычно бывает, к ошейнику крепилась палка длиной порядка двух метров, столь похожая на поворотный шест на нартах. На конце этой палки, шеста, был закреплен сыромятный ремень, который можно привязать к стволу дерева, или еще чему-то. Таким образом, собака была лишена возможности перекусить поводок, в данном случае шест.
И сейчас, после разговора с хозяевами тайги, после ультимативного предложения покинуть тайгу. У них встал один вопрос, что делать. Ждать вертолет, который должен был прилететь за ними, в последних числах декабря, перед новым годом сидеть, сложа руки в избушке, тащить время, не имело смысла. Оставалось одно, грузить вещи на нарты, запрячь себя и собак в нарты, сверяясь по компасу, бить лыжню, держа путь на север, туда, как сказал старший из этих троих, есть поселок, откуда они могут добраться до своего места жительства. Благо, у них была палатка и печка. В которой, устав, поставив ее они могли передохнуть. продолжив свой путь.
 И, хотя, как в данном случае с ними, не очень подходит поговорка, и все же, нельзя не привести ее: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Стоило им выйти на поросшее болото, затянутое мелким, редким чахлым каргашатником, состоявшим из искривленных под воздействием гулявших по болоту ветров сосенок. До их слуха донесся звук, столь похожий на звук работающих турбин вертолета. И действительно, вскоре они увидели на небольшой высоте, летящий над болотом вертолет. И первое, на что они подумали, уж не тот ли вертолет со звездой на фюзеляже, который пролетал над ними, над их избушкой, когда они только, только, обустраивали свой быт, занимаясь заготовкой дров. Но нет, это был Ми-8, гражданский вертолет. Они и сами не знают, что подвигло Виктора, только он замахал руками, приглашая экипаж сделать посадку.
 И, каково было их удивление, вертолет, пролетев над ними, развернулся, пошел на снижение, после, как только его шасси, чуть коснулись снежного покрова снега, не выключая турбин двигателя завис, подняв вихрь снежной пыли. Открылась дверь салона вертолета, из которого показался, судя по его обмундированию, борт техник, он, не спрашивая их, что и куда им нужно, взмахом руки, пригласил их грузиться. Еще не веря в случившееся, они, как могли быстро скидали свои охотничьи пожитки в салон вертолета. Загрузили нарты. Вертолет чуть оторвавшись от земли, развернулся на месте, полетел с набором высоты, взяв курс на Север. Туда куда и лежал их путь. За все время полета их так ни кто и не спросил, кто они, и куда им надо, хотя и так было видно, что они охотники.
 Их высадили в районном центре Пудино, что находится на юге Томской области. И вот теперь, что бы им как-то долететь, добраться до дома, набрать денег на билеты. Пришлось продать местным жителям, то, чем особо они дорожили, нарты и старенькую бензопилу, что же касается нарт, то им пришлось бы продать их, хотят они этого или нет, в любом случае, так как в самолет их не загрузишь. И вот теперь, на вырученные деньги с пересадками они добрались до своего района, дома. Где, в данное время и решалась их, одновременно и моя судьба, что делать, куда, в какую тайгу залетать, только теперь уже на капканный промысел.               
                PS
Сборы были не долгими, Виктор одолжил мне, свои запасные чирки*. Новый год мы трое встретили в тайге, на речке Кедровке, той самой Кедровке, что впадает в реку Васюган. Теперь уже на своей территории. Нередко, когда мы вечером приходили в избушку, управившись со своими делами, лежа на нарах. Кто ни будь из моих напарников: Виктор или Андрей, беззлобно вспоминая мой загул, начинали надо мной подшучивать, говорить, уж не мог я выдержать, догулять, каких-то, три дня, и был бы, полный месяц моего загула. Я не обижался на них, и все же, долго не мог на это ничего им ответить. Выручил февраль, в котором, как известно, было  двадцать восемь дней, а это значит, полный месяц я выдержал. На этом их насмешки надо мной закончились. Что же касается моей собаки, которую я взял в тайгу. Перед ней, был очень сильно виноват. У нее, как и у меня пропала осень. И сейчас, как бы оправдывая, наверстывая упущенное время, иногда, я брал ее с собой, правда, на поводке, проверяя капканы на соболиных тропах.
 
Пальма* самодельное подобие ножа, длинное заточенное с обеих сторон лезвие, намертво крепящееся к такому же длинному древку. Для срубания веток на путике.
Путик* тропа обозначенная затесками на стволах деревьев по которой устанавливаются капканы на соболя.