Егеря верхами довольно быстро окружили меня, и я им вдохновенно наплёл про то, как заблудился ещё с вечера, как услышал голоса , как обрадовался им без памяти, потому что уже подумывал о ночёвке в лесу, к чему , как городской житель, совершенно не приспособлен , как боюсь этого чёртового Магона, о котором мне за один день такого понарассказали, что мне до конца жизни хватит этих ужасов. Врать у меня, благодаря моим навыкам новеллиста, получалось естественно и вдохновенно, и мне поверили. Я выслушал ещё одну порцию страшных рассказов о Магоне, о том, как он крадёт кур и овец и пьёт из них кровь, о том, что и младенцами не брезгует, и о том, что убить он может каким-то неведомым способом, не оставляющим следов, кроме синего лица и выпученных глаз трупа.
Про капкан они либо не знали, либо не хотели со мной делиться. Они вывели меня на дорогу и объяснили, как вернуться к дому Идэма, но сами со мной не поехали – просили только выстрелить, когда я доберусь до места прямой видимости поселения, чтобы у них «душа не болела». Я обещал, и обещание исполнил. Когда же я вернулся во двор и ставил лошадь в конюшню, ко мне снова подошёл Вернер:
- Вы задержались на своей прогулке, доктор…
- Немного заблудился. Но, по счастью, встретил егерей Клуни - они мне помогли выбраться. Поразительно быстро темнеет в лесу – я этого не учёл.
- А Рона спит уже, - сообщил он с оттенком ласковости. – Устала. Да и вы, как я посмотрю, совсем измучены. Голодны?
- Нет, - ответил я. – Хочу скорее в постель.
- Ну, так и что? – спросил он, когда я совсем уже собрался идти к себе. – Видели вы Магона?
Я остановился и, обернувшись, пристально посмотрел ему в глаза. Его взгляд был спокоен и прям, а цвет серых радужек снова напомнил мне глаза моего погибшего друга.
- Капкан пуст, - сказал я. – Если Магон и попадал в него, то как-то ему удалось высвободиться.
- А, - сказал Вернер, и больше ничего не добавил.
Остаток ночи я спал, как убитый, и снов своих, если они и были, не заметил и не запомнил. Полный приключений день наградил меня, по крайней мере, отличным средством от бессонницы – усталостью. Когда я проснулся, было уже позднее утро, и меня ждал завтрак. Ида хлопотала по дому, развешивая какие-то венички на стенах – видимо, сушила травы для какой-то надобности, Идэм отправился на овечье пастбище, а Вернер прямо перед воротами обучал Рону верховой езде – как видно, вчерашние приключения в седле настроили её на серьёзный лад, и она решила освоить эту науку. Пока я расправлялся с завтраком, пока приводил себя в порядок, у меня созрел уже некий план, требующий претворения в жизнь, и к Вернеру и Роне я вышел вполне готовый к его исполнению.
- Пасечник заезжал, - сообщил мне Вернер, даже не обернувшись – я начал уже привыкать к его манере слышать спиной. – Идэм покупает у него сотовый мёд и пчелиное молочко. Так он рассказал, что Магон и впрямь вырвался из капкана – егеря отправились за ним поутру, а его и след простыл. Только следы крови на земле.
- А не надо недооценивать добычу, - холодно сказал я, - Особенно если эта добыча ходит на двух ногах и, как и охотник, наделена бессмертной душой… Вот что, мне бы сегодня надо сделать ещё кое-какие покупки, о которых я вчера и не подумал. Рона, взял бы тебя с собой, да боюсь, что и вчерашнего для твоей спины было слишком.
- Вы снова отправитесь в город? Один? – нахмурился Вернер.
- Ну, во-первых, почту уже и проверить надо. Во-вторых, я как-то совсем забыл, что я врач, и мне неплохо бы пополнить запас медикаментов. На всякий случай.
- А в-третьих, - тревожно нахмурилась Рона, - уж не собрались ли вы опять посетить причалы? Мой кузен-доктор, - с насмешкой в голосе объяснила она Вернеру, - залюбовался морскими видами и, в частности, неким судном, стоящим на приколе не ввиду города. «Кольцо Сатурна» - слышал ты, братец, что-нибудь о нём?
Я про себя отметил новое обращение и, похоже, Рона и Вернер успели куда как сблизиться, пока я не присутствовал с ними рядом. Интересно, уж не посвятила ли Рона его в наши дела, так сказать «ab ovo»?
- Ну, слышал я о «Кольце Сатурна», - чуть помедлив и без особой охоты, отозвался Вернер. – Такая же достопримечательность, вроде нашего Магона. Кто владелец судна и кто на нём капитан, никто вам не скажет, но пассажир его, не иначе, как сам Агриппа, потому что слухи ходят, будто он и младенцев в колбах выращивает, и мёртвых воскрешает, и на борту у него там вивисекторская лаборатория и чуть ли ни гомункулусы прислуживают ему за завтраком в кают-компании.
- И что, не возникало у вас никогда желания свести с ним знакомство?
- Доктор, дорогой, - Вернер смерил меня с головы до ног насмешливым взглядом. – Я, как и вы, медикус, человек науки, если вам угодно, младенцев я в колбах не выращиваю, мертвецов не поднимаю, гомункулусы мне не прислуживают, а в сказки верить отвык годам к десяти, помнится. Всё таинственное здесь обрастает россказнями, как старец бородой, и если кто-то хоть чуть-чуть прячет под спуд, вот вам уже и готова про него целая история, да ещё и с апокрифами. Вы обождите, про вас ещё тоже сочинят. Здесь скучно. Люди замкнуты в свой мир, не видят ничего, кроме редких проезжих. Тот, кому посчастливилось вырваться, вспоминает жизнь в Хизэленде, как смутный болезненный сон. Вот вам и причина, и повод.
- Хорошо, - кивнул я, соглашаясь с тем, что в его словах есть определённый резон. – Ну а сами-то вы что думаете: отчего судно не подходит к берегу и не уходит прочь, а прячется всё время за мысом?
- Да оттого, например, что служит перевалочным пунктом контрабандистам. Вы себе не представляете, сколько тут водится этой братии. И уж в нелегальную выпивку, пряности и ткани мне поверить легче, чем в младенцев в пробирках и сумасшедшего доктора, превратившего мёртвого плотника о`Брайана во вполне себе живого сумасшедшего. Тем более, когда мне говорят, что он такие фокусы и прежде проделывал. На собаках.
Я почувствовал, что мой мозг вскипает. Наверное, я ощущал сейчас примерно то же самое, что Шерлок Холмс, когда он разгадывал очередную загадку. Когда все концы уже у него в руке, и остаётся их увязать.
Впервые я познакомился с воскресшими мертвецами в долине Шантадирага, где проводились, судя по всему, некие медицинские эксперименты. Теперь, через много лет после войны, мои однополчане - не то живые, не то воскресшие – принялись преследовать меня из-за увиденного в клетке человека – судя по всему, профессора Крамоля, странным образом исчезнувшего в разгар своих удивительных опытов. Шерлок Холмс расследовал это дело. Замешанным же в нём был наследник огромного состояния граф Сатарина-Дойл, показавшийся мне знакомым при случайной встрече. Я бегу в Шотландию, но опять не сам, а под эгидой мистера Холмса-старшего и передаюсь от одного его доверенного лица к другому. В итоге оказываюсь в доме родственников обоих Холмсов, где снова вижу своих преследователей из прошлого, навещающих корабль, где, по слухам, устроил лабораторию некий профессор, воскрешающий мёртвых. Устроил скрытно. И некто Магон, полудикарь-полусумасшедший, таинственный тип, очередной воскресший мертвец – дело его рук. Нет-нет, совпадения тут исключены, все события заплелись так тесно, что между ними определённо есть связь. А что, если попробовать действовать через Магона? Одно: его присутствие сводит меня с ума; я не то, чтобы испытываю страх – рациональный страх человека рядом с дикарём и психопатом, от которого не знаешь, чего ждать. Нет. Мне жутко и больно в его присутствии, я страдаю от его взгляда, от звуков его голоса, как страдал бы ночью в склепе, в жару и бреду, но, в то же время, меня тянет к нему, я по какой-то странной, причудливой прихоти подсознания, готов доверять ему. Мне было бы легче, если бы я хоть немного был буддистом или хотя бы мистиком, но я не верю ни в мертвецов, гуляющих на своих ногах, ни в переселение душ, ни в слияние разумов или обмен телами. Иначе я, может быть… - но тут я своей волей резко оборвал мысли, уводящие меня в ту опасную область, где разум пасует и меркнет. Кровь родственников Вернера – всех этих о`Брайанов, Мак-Марелей, Сэмплиеров, отчаянно-сильна, они похожи друг на друга, как капли воды – высокие, темноволосые, сероглазые, с тяжёлым подбородком и тонкими губами, бледные, наделённые аналитическим умом, проницательностью и кошачьей грацией. Ведь и при взгляде в глаза Вернеру я вздрагиваю. Просто расходившиеся нервы – ничего больше.
- Вернер, скажите, - спросил я. – Вы знали плотника о`Брайана до его смерти? Ну, до того, как он стал Магоном?
- Близко нет, - покачал головой Вернер. – Близко его не знал никто, и вздумай я подбирать материал для опытов, лучшего бы не нашёл. Умер он от удара сваленного молнией дерева или от удара топора, никто не заявил протеста, никто не настоял на расследовании. У него не было близких, не было друзей. Сестра - и та погибла, да и вряд ли она кому-то что-то рассказала бы, будучи глухонемой. Но это, доктор дорогой, чисто гипотетическое рассуждение, оно годится, если принять на веру вашу сказку о чудесном докторе Агриппе.
- А мне нравится эта сказка, - подала голос Рона. – Видно, я ещё в том возрасте, когда волшебство не кажется вопиющим нарушением миропорядка. Когда ты хочешь ехать, Джон?
- Да я уже совсем собрался. Не будете любезны, Вернер, снова помочь мне с упряжью?
- Не забывай, прошу тебя, что тот, кто умеет делать из мёртвых живых, уж, наверное, с ещё большей ловкостью умеет превращать живых в мёртвых, - серьёзно сказала Рона, когда Теодор отошёл – Агриппа там или нет, но это – те люди, которые преследуют тебя. Да и контрабандистам вряд ли понравится кто-то проявляющий излишнее любопытство к их судну.
- Я к их судну близко не подойду, - успокоил её я. – Кроме почты и лавки аптекаря меня сегодня ничего не интересует. Надвину шляпу на глаза, затеряюсь в толпе. Они ведь, как я понял вчера, о моём близком присутствии не подозревают.
- А почему же ты меня не берёшь с собой? Ведь это отговорка, про мою уставшую спину.
- Во-первых, это не отговорка – ты и вправду устала вчера, во-вторых, вдвоём мы заметнее, в-третьих, я хочу, чтобы ты оставалась здесь и сказала нашим гостеприимным хозяевам, что я собирался заночевать в Инвернессе. Но сказала не сейчас – ближе к вечеру, когда меня хватятся.
- Заночевать в Инвернессе? Зачем?
- Не собираюсь я на самом деле там ночевать – просто хочу, чтобы так думали.
- А где же ты будешь ночевать на самом деле? – немного напряжённо спросила она – её угол рта нервно подёргивался.
- В лесу.
- В лесу?
- Я хочу найти логово Магона.
- Да ты с ума сошёл! – уже вообще без тени почтения воскликнула она.
- Тс-с! Тише! Не подводи меня. Или хочешь, чтобы сельчане меня забили кольём за пособничество дьяволу?
- Мне дико слышать то, что ты говоришь, - жалобно сказала она. – Ночью в лесу ты будешь искать логово Магона? Да где, как?
- Где, я примерно знаю. А ночью, потому что днём он вряд ли откликнется. И мне, действительно, сначала нужно в Инвернесс, как я и сказал. От Майкрофта может быть телеграмма, и мне придётся купить всё для перевязки.
- Я ничего не понимаю! – ещё более жалобно сказала она.
- Он – не демон, не дух, он человек, - сказал я. – А сейчас ранен и болен. Он погибнуть может, наверняка погибнет, и я себе не прощу. И человеческой жизни не прощу, как врач, и того, что не узнал, о чём он может рассказать мне.
- Джон!
- Я бы взял тебя, но он тогда не позволит себя найти. Я только на то и надеюсь, что ему плохо сейчас, и он так нуждается в помощи, что его решимость скрываться ослабнет. А если кто-то узнает, что я ищу его… - я не договорил, оставив саму многозначительность договаривать за себя.
- Если ты сам заблудишься?
- Я на войне был, - напомнил я. – Разведу костёр, дождусь света, начну палить, кричать. Прослыву самым бестолковым гостем Хизэленда на свете.
- Здесь волки водятся, - сказала Рона.
- Волки не в голодное время к костру не выйдут. И я вооружён.
- И, похоже, безумен, - уже сдаваясь, проговорила она.
- Наверное, да.