Эффект Розенталя, или Как я выбирал вино

Александр Александрович Плаксин
Наконец, я достиг того возраста, в котором следует поближе познакомиться с винами. Для этого набралось слишком много поводов. Это для крови. Это вместо пива. Это для сердца. Это от лишнего веса. Это к мясу. Это для пищеварения. Это еще с десяток-полтора каких-то стариковских поговорок, каждая из которых напоминает о возрасте и предлагает если не продлить дни жизни, то хотя бы наполнить их тем, чем известен нашему поколению Омар Хайам. И я не имею в виду его способ решения кубических уравнений, который к месту и не к месту упоминают сегодня в каждой развлекательной информационной ленте. Нет, конечно, я имею в виду его рубаи - афоризмы в жанре воспевания застолий хамрийят и лирическом зухдийят в переводе русского поэта Тхоржевского.
“Я снова молод. Алое вино,
Дай радости душе! А заодно
Дай горечи и терпкой, и душистой...
Жизнь — горькое и пьяное вино!”

И однажды с целью хоть ненадолго растворить в бокале “презренный прах тесных лет бытия” я открыл дверь в цитадель, где хранились волшебные лампы карминово-красных, рубиновых и золотисто-соломенных оттенков, с запертой в них могущественной душой живучей виноградной лозы. Бутыли покоились в массивных деревянных лотках, а начищенные до блеска медные таблички изящной гравировкой сообщали названия стран и сортов винограда.
“Должно быть, лазерная гравировка. - Подумал я. - Тонкая работа!”
За широким прилавком сидел пожилой мужчина, которого я поначалу принял за продавца. Он поздоровался и предложил свою помощь в выборе вина. Я ответил, что пока что хотел бы оглядеться. Он кивнул и склонился над бумагами, может быть, кроссвородом, складским актом или другой учетной ведомостью.

Я мало понимал в том, на что именно следует обращать внимание в магазине вин. Бутылки одинаково блестели округлыми формами светлого и темного стекла. Медные таблички были немногословны. Стеллажи выставлены по географическому принципу: Европа, Америка, Африка, Австралия, Азия... Зато цветастый калейдоскоп винных этикеток можно было разглядывать бесконечно. Продавец оказался неплохим знатоком человеческих душ и быстро вычислил во мне неискушенного покупателя. Он подошел ровно на такое расстояние, чтобы не мешать мне радоваться цветным кусочкам бумаги, но чтобы при этом мое бессмысленное занятие не продолжалось вечно. Я решил обозначить свои планы, чтобы дать ему понять, что зашел к нему в этот февральский день не просто согреться.
- Я хочу купить вина, - произнес я, - но не знаю, какого именно.
Он кивнул и сделал еще полшага в мою сторону.
- Французские вина у нас выставлены вот здесь...
- Я вижу, - перебил я его, не оборачиваясь. Это и выглядело, и звучало несколько невежливо, однако я нашел неуместным предположение о том, что я не умею читать таблички на стеллажах. - Я вижу, но ни названия стран, ни этикетки на винных бутылках не говорят мне ровным счетом ничего о качестве вина. Я пытаюсь понять, как ориентироваться в этом лабиринте цветных этикеток.
- С вашего позволения, - начал он и я обернулся, - с вашего позволения, я - сомелье. Я занимаюсь винами сорок лет. И я полностью согласен с вами: ни название страны, ни этикетка ничего не говорят о продукте. Знаете, как я выбираю вино, вот уже сорок лет?
- Как же? - полюбопытствовал я.
- Я пробую его. И уверен, что это единственный способ познакомиться с вином. Вы не за рулем? Давайте попробуем? - и он развернулся к деревянной полуколонне, оказавшейся столом с дверцей, из-за которой появились поднос, тарелка, четыре бокала, белое полотенце и штопор. - Давайте начнем с Франции. Красное или белое?
Я молчал.
- К мясу или рыбе? К обеду или ужину? К десерту или, может быть, романтический вечер?
- К мясу.
Он бережно снял бутылку, открыл ее и налил немного в бокалы - себе и мне.
- Поболтайте его немного и почувствуйте аромат. Потом пробуйте. Запах и вкус должны вместе создавать ощущение от вина. Они дополняют друг друга. Знаете, человек интересен не только тем, что он говорит, но и тем, что он думает. Так вот, вкус вина - это то, на каком языке вино говорит с вами. А его аромат - это его мысли, его душа. Когда вы почувствуете, что вам нравится и то, и другое, это означает что вы готовы принять этого человека таким, каков он есть. Готовы полюбить его или подружиться с ним. Вот и с вином то же самое. Не торопитесь, я дам вам время.

Пока я пробовал вино на вкус и запах, он покружил бокал, сделал глоток и продолжил.
- Вы правы, с первого взгляда делать выводы - это необдуманно. Это слишком легкомысленно! - Он покачал головой, - Вы знаете, как трудно найти продавца? Ты даешь объявление и они идут... Кто только не идет! У меня же, - он обвел рукой пространство вокруг прилавков, - у меня же интерьер! Вот эта стойка из дуба - ведь она действительно из дуба, вы понимаете? Вот эта медь - это настоящая медь, а эти гравировки мне делали знаете где? Такой ювелир-каллиграф на всю Москву один. Он на Китай-городе работает в маленьком кабинете. Там еще рядом “Китайский летчик”. Вы видите, каким почерком они написаны? Это каллиграфия! А дуб - это же подлинный дуб, вы понимаете? Это не шпон и не пленка. И когда они заходят, то я уже вижу, будет человек работать здесь или нет. Например, если человек в спортивном костюме, то он сразу в дверях разворачивается и уходит. Или вот была такая обаятельная девушка из области. Она учится и работает через сутки. И у нее очень уставший вид. И я вижу, что ей будет трудно работать у меня, потому что у меня высокие требования. И я ей говорю, “Вы сможете без опозданий выходить на работу? Ведь у вас очень много перемещений по городу и учеба, и уже есть работа через сутки. А если вы не будете успевать, то чем вы будете жертвовать? Наверное работой, ведь не учебой же? Вы мне нравитесь и вы можете получить эту работу. Но на что вы готовы, чтобы удержаться на этой работе?” И она решила, что я делаю ей грязное предложение. И она говорит “Вообще-то у меня есть парень”. У нее есть парень, слышите? Я объясняю ей, что это тяжело, а она думает, что я делаю ей грязное предложение!
Нет, я ее не осуждаю. Там где она выросла, может быть, каждый день делают грязные предложения. Но у меня же дуб! Эти медные таблички, и каллиграфия... Есть люди, которые просто не могут жить в чистоте. Это советская привычка пить плохое пиво убивает в людях желание употреблять хорошее вино. Вино - это же не просто открыл и выпил. Это же церемония! Вы не можете налить вино в нечистый бокал. Вы не можете взять бокал с вином нечистыми руками. Вы не можете поставить бокал с вином на нечистый стол. Так как вино сразу отражает эту нечистоту и перестает сверкать. Мда. Пиво - мутный напиток. Оно на самом деле мутит душу человека. Что вы думаете об этом вине?
- Слишком много фруктов. И оно очень терпкое.

Он взял бутылку с другого стеллажа и разлил ее в новые бокалы.
- Попробуйте вот это. Ты даешь человеку красивое место работы. Даешь одежду, в которой он выглядит, ну вы меня понимаете, представительно. Ты даешь ему свои материалы, свои папки и записи, даешь ему свой пароль к лекциям уважаемых сомелье в интернете. И через две недели, когда этот человек научится носить чистую одежду и правильно отвечать на вопросы о винах, ты думаешь: ну вот, я огранил этот обмылок. Можно поставить его здесь, рядом с настоящим дубом и медными каллиграфическими табличками. И человек уже не выглядит тут чужим. Он уже как будто украшает этот интерьер своим присутствием и своими разговорами с покупателем. И ты доволен, что делаешь этот красивый бизнес. Очень дорогостоящий бизнес, но очень красивый, понимаете?
И что же, вы думаете, делает этот человек? Он звонит своему знакомому и тот привозит какое-то кислое вино и они продают это нечистое вино с моих - слышите, с моих! - дубовых полок. Я спрашиваю: о чем ты думал? Ты думал, что я одену тебя в костюм, научу говорить, вложу в тебя свои деньги и не буду следить за своими инвестициями? Ты знаешь, что довольный клиент приведет двух, а недовольный уведет десятерых? Вы знаете, что мне кажется? Вас как зовут?
- Александр.
- Знаете, Александр, есть на земле такие создания, которые не пользуются своими возможностями. Например, в моем доме в Праге было два абрикосовых дерева. Вы были в Праге?
- Да, мы были там с женой несколько несколько дней, когда путешествовали на автомобиле по Европе. Мы провели в Праге только двое суток и не могу назвать их идеальными, потому что в центре города был большой ремонт и нам пришлось полдня выяснять, как добираться до знаменитых мостов и площадей в Старом городе. Когда же мы, наконец, прибыли в эти туристические места, то уже были довольно измотаны. К тому же оказалось, что в Старгород надо подниматься пешком, а мы пешком нагулялись еще тогда, когда искали к нему дорогу в объезд строительства. Во всяком случае, мы прекрасно покушали в знаменитой “Черной кошке” чешское вепрево колено...
На этих словах я умолк, не желая продолжать рассказ, потому что и вепрево колено, и “Черная кошка”, и Старгород, и вообще Прага - это тема в продолжении которой неизбежно всплывет перечисление всех цветов и сортов пива, что было такой болезненной темой для сомелье.
- Да, прошлое лето - это было неудачное время для путешествий по Праге! Вам еще повезло, что вы не застали транспортную забастовку...
- Ничего-ничего, мы вдоволь насладились транспортной забастовкой в Милане. - Я с удовольствием перевел разговор на другую тему. - Мы специально выбрали отель так, чтобы на трамвае ездить в центр и рассматривать город. Мы простояли сорок минут на остановке, а люди подходили, смотрели на электронное табло и уходили. Надпись на электронном табло, которую мы считали названием следующей станции или, возможно, предупреждением не переходить трамвайные пути оказалась сообщением о транспортной забастовке.
- Вот об этом я и хотел сказать! - Подхватил сомелье. - Есть люди, которые пользуются головой, и есть те, что ею не пользуются. Что вы думаете о вине?
Это значительно лучше. Немного кислит, но вот это ощущение... - я поцокал языком.
- Это послевкусие! Чувствуете мёд?
- Я - да. Но если моя жена почувствует мед, то будет беспокоиться из-за аллергии.

Он ополоснул и вытер бокалы, а затем разлил третью бутылку и снова протянул мне вино.
- Вот здесь некоторые чувствуют чернослив, а некоторые - инжир. Дамам это очень нравится. Так вот, о людях с разным уровнем потребностей. Когда они встречаются и пробуют сделать общее дело, то происходит конфликт. И либо один говорит “Я не могу терпеть твою работу, ты уволен”, либо другой говорит “Я не могу терпеть такие условия труда, у меня забастовка”. Но в Праге у меня было два абрикосовых дерева. Они росли в четырех шагах друг от друга. На одной и той же земле, вы понимаете? И у меня на втором этаже есть веранда, на которую опускались их ветви, так что маленькая Николь срывала абрикосы прямо с веток. Сейчас я покажу вам ее: смотрите!
Он достал увесистый кожаный бумажник, скорее напоминающий небольшой карманный портфель, и вытянул фотографию, на которой было несколько человек, собравшихся вместе специально для того, чтобы сделать памятное фото.
- Вот она, моя Николь! - он указал на девочку на фотографии, - А вот это - Мила, моя жена. Это ее брат, он живет с нами. Он оказался хорошим садовником, хотя в России успел получить высшее образование. Если в человеке есть какой-то талант, то этот талант обязательно найдет себе дорогу, поверьте мне, Александр! И вот два абрикосовых дерева - начал он свой рассказ, убирая фотографию обратно в карманный портфель.- Мы считали, что они одногодки. В Праге, вы знаете, очень серьезно относятся к озеленению. Когда мы купили дом, то приезжал человек из муниципалитета, который сказал, что эти деревья посажены еще до войны. Примерно в то же время, когда построен дом, а дому больше восьмидесяти лет! Он рассказал как за ними ухаживать, оставил какие-то брошюры. Так вот, года три назад, один абрикос просто погиб. Сначала он чуть-чуть подсыхал и его листья становились маленькими и желтыми. Я нашел эти бумаги из муниципалитета - вы знаете, Александр, я ведь очень уважительно отношусь к бумагам из муниципалитета - и позвонил туда. Нам привезли какие-то присыпочки. Я не очень разбираюсь, зато брат моей жены почему-то очень трогательно относился к этому абрикосу. Он его так выхаживал, делал эти присыпочки, окутывал полотенцами ствол и нижние ветви, а потом пропитывал эти плотно свернутые полотенца питательными растворами. Как вам вино?
- Спасибо, оно мне очень нравится. И что же этот абрикос?
- К сожалению, ничего из того что мы пробовали, не помогло. Следующей весной на дереве не было ни одного цветка. И уже в июле я снова звонил в муниципалитет, но на этот раз затем, чтобы получить разрешение спилить его.
- Почему же спилить? Пусть оно не приносило плодов, но это все-таки было дерево. И брат вашей жены, он же так трогательно о нем заботился?
- Понимаете, Александр, деревья стояли очень близко и переплетались ветвями. Нам сказали, что эта болезнь может поразить второе дерево. Когда брат жены спасал абрикос, который уже был в очень плохом состоянии, он же тем самым заботился об обоих деревьях. Деревья чувствуют друг друга. Они живые. Вы не вегетарианец, случайно?
- Нет, - успокоил я его подозрения, - А что, вегетарианцы пьют какое-то особенное вино?
- Конечно нет, Александр, что вы такое говорите! - владелец магазина поднес указательные пальцы к своим вискам. - Только натуральное вино! У меня нет никакой химии! Никаких, как их называют, “винных напитков”!
- Я шучу, - успокоил я его, - а при чем тут химия?
- Сейчас в Америке и в Австралии есть модные вина, на которых пишут “Vegetarian”. Чтобы сделать вегетарианское вино, его осветляют не желатином, не яичным белком и не молоком, а - вы не поверите - силикагелем! Конечно для прессы рассказывают о том, что вина очищают белой глиной или танином. Но чаще всего там стоят простые угольные фильтры или самый дешевый сейчас адсорбент - силикагель. Вы знаете силикагель? Такие пакетики в обувных коробках? - Сомелье поморщился. - А они даже на этикетках рисуют какие-то специальные картинки. Но мы же понимаем, что чем больше написано на этикетке - тем меньше настоящего в бутылке. Настоящее вино - это как настоящий человек, оно ценно не своей внешностью.
- Так что с абрикосом? - Напомнил я, - вы все-таки решили его спилить?
- Да! Нам разрешили его спилить.
- Ну а вы выяснили, в чем было дело, чтобы предотвратить болезнь второго дерева?
- Я, наверное, не смогу сказать по-русски... Нет, не получается. Я и по-чешски не помню как это называется, я же не специалист в болезнях растений... В общем, у деревьев тоже свои болезни. Тоже внезапные и непредсказуемые. Очень печально. Послушайте, а почему мы говорим о таких грустных вещах? Вот вы чувствуете? Это ведь вино управляет нашим с вами разговором!
- Вы предлагаете сменить вино, чтобы поменялась тема разговора?
- Конечно! Мы с вами пробовали молодое вино, оно очень романтичное. А где романтика - там и страдания. Давайте я предложу вам старое вино... Сейчас... Вот это! Это грузинский винный дом, очень хороший винный дом. Если хотите, сфотографируйте себе это название. Вина у них особенные. Вы берете “Шардоне” - другой вкус! Берете “Алазанскую долину” - другой вкус! Вот, пробуйте.

Глоток скатился, как солнечный зайчик и мне, действительно, захотелось поменять тему разговора. Мой собеседник, кажется, уловил мое желание петь хором и начал первым:
- Знаете, что говорит мне это вино? О чем нашептывает мне его кавказская мудрость? - Сомелье словно бы говорил длинный горский тост и в его речи даже появились протяжные кавказские интонации. - Если тонкий винный букет для вас пока еще не так уж и важен; если вы пока что не интересуетесь длительностью и устойчивостью послевкусия и, скажем, не разделяете аромат на отдельные нотки... Тогда я посоветовал бы вино, которое не испортит ожидания. Вы знаете что такое эффект Пигмалиона?
- Эффект ожидания?
- Да! Он же - эффект Розенталя.
- А какое отношение это имеет к выбору вина?
- Сейчас объясню на своем примере. - Кивнул сомелье. - Когда я сам лично покупаю вино, скажем, за триста евро, то я ожидаю от него многого. Очень многого! Я предвосхищаю плотный аромат, глубокий вкус. И если у него должно быть ореховое послевкусие, то за триста евро у меня должен быть полный рот этого послевкусия, понимаете? Я - сомелье, но я же и человек. И поэтому, пока мое левое полушарие наслаждается вином, мое правое полушарие подсчитывает, что можно было купить на эти триста евро. Я мог бы купить для магазина десять бутылок превосходного вина “Резерв”! А вполне приятного тосканского вина можно купить на эту сумму почти сто бутылок! И вот я пробую это вино за триста евро, и каким бы оно ни было вкусным, оно все равно не дотягивает до моих ожиданий идеала, который я сам себе создал, оценивая стоимость.
Однако, если вы покупаете хорошее вино, например, за 500-600 рублей - чего вы ожидаете? Что за ужином к мясу или к рыбе вы получите бокал вкусного и ароматного напитка, а также приподнятое настроение, а не ощущение тяжести от поллитра пива? Так вот, вино за 500-600 рублей - уж будьте уверены! - наверняка оправдает эти скромные ожидания. И даже более: подарит чувство собственного достоинства от того, что вы не трахнули по-скоренькому банального дешевого пивка, а побаловали себя любимого вот таким подарком, можно сказать, благородным излишеством.
- Ну хорошо, я вас понимаю. Чего же вы посоветуете за 500-600 рублей? Теперь мне еще более странным кажется покупка вина по ценнику и я не уверен, что смогу выбрать и не сделать ошибку.

Он поставил бокал на поднос.
- А вы спросите себя вот о чем: боитесь ли вы сделать ошибку, если она обойдется вам в пятьсот рублей? Причем в любом случае за эти деньги вы получите бутылку хорошего вина.
- Вы правы. - Усмехнулся я.
- Итальянские вина Тосканы вот по этому ряду стоят, - посоветовал сомелье неожиданным трехстопным анапестом, - рекомендую начать с них. Здесь как раз то, о чем мы говорили: недорогие, славные вина, которые не испортят эффект ожидания. Вот, например, то что вы пробовали - это “Примитиво” из черного винограда. Или можете взять белое “Пино Гриджио”, хотя его популярность, на мой взгляд, сегодня сильно преувеличена...
В нем снова проснулся профессиональный сомелье. Он щедро подсаливал речь географическими названиями и сортами винограда и я перестал понимать его слова, будто он говорил на сербском или словацком языке, который русскому уху одновременно кажется и знакомым, и щекотным.
Я взял недорогую бутылку “Примитиво” и смело отправился исследовать эффект Розенталя. Я не стал специалистом по выбору вина и не перепробовал все сорта винограда. Я спешил к жене и представлял, как перескажу ей историю об абрикосовом дереве, которое внезапно осталось одно.

Вряд ли можно предотвратить все беды на Земле и даже прямо сейчас где-то у кого-то какие-то неприятности. Непредвиденные и роковые, продиктованные сложившимися обстоятельствами, или, как мы привыкли говорить, судьбой. Чьими-то благими намерениями или чьей-то ошибкой. Что если бы за каждую ошибку можно было заплатить пятьсот рублей, да еще в любом случае у тебя оставалась бы бутылка хорошего вина? Испанского, которое плавит остроту чувств и ощущений и затягивает живость мысли мысли легкой паутиной полуденной сиесты. Молодого итальянского, которое бодрит, куражит и настраивает на романтический лад. Или раскатистого грузинского, от которого просыпается желание философствовать или многоголосо затянуть “Сада хар чемо Сулико?”.

Если бы это было так легко, возможно, тогда и ошибок делали бы меньше. Или больше?