Первый в моей дошкольной жизни фривольный анекдот я слышал от матери. Эротическая тема была в нем ничтожна – нужны были особые обстоятельства, чтобы эта история оставила впечатление.
И такие обстоятельства были. По довоенному образованию мать стала колбасницей, то есть после моего рождения пошла работать технологом в колбасный цех мясокомбината. Послевоенные годы не были сытнее военных. В анекдоте фигурировала колбаса, которую мужик засунул в брюки. В трамвае ширинка не выдержала, колбаса высунулась. Пассажиры оторопели, когда он отчекрыжил ее ножом и положил в сумку. На борьбу с хищениями расхитители находили ответ. В доме было три женщины – ни одной ширинки. У меня все штаны на резинках. Какое-то время я с ожиданием трюка интересовался мужскими ширинками. Вот вам и психоанализ.
С первого по третий класс я учился в мужской школе. Послевоенные детишки были слабенькими, болезненными потребителями рыбьего жира и энуретиками. Это не мешало им быть дерзкими и хулиганистыми. Репутацию, впрочем, создавали намаявшиеся во время войны и уставшие от жизни учительницы. Так или иначе, но на весь класс для представительских ролей годились только Пашка и я. В моей частной жизни эта роль создала события, для подавляющего числа сверстников несуществующие.
Осенью 1952 года в Москве умер маршал Чойбалсан. Чтобы не перечислять всех его должностей, скажу так – тогдашний правитель Монголии. Страна еще не знала своей приближающейся новейшей истории, поэтому официальная скорбь зашкаливала. Вероятно, в Москве было сделано все, чтобы в монгольской столице готовую мумию разместить в готовом мавзолее Сухэ-Батора. Труп везли спецсоставом. Наша мужская школа, стоящая окнами на привокзальную площадь, должна была выделить пионеров и комсомольцев для встречи поезда. Конечно, среди выделенных оказались мы с Пашкой.
Ничего особенного от нас не требовалось. Будет снимать кинохроника, стоять не строем, а среди людей, речам не хлопать.
Поезд прибывал рано утром, когда уже рассвело. Потому и выбран был Омск для прощания с маршалом.
Мать привела меня в школу затемно. Нам с Пашкой назначили одного общего отца. Нам он понравился. Вообще всем назначали отцов – матерей не было. Я терпеть не мог, когда меня по головке гладят, а этот ничего, даже приятно.
Пашка поинтересовался:
- Что это одни дядьки?
- Так школа мужская, сказали, чтобы строго, шпаны много.
Я возразил: Так от теток как раз вся строгость, а шпана еще спит.
- Думаю, провожать в последний путь маршала должны мужчины.
Наверное, только нам достался отец на двоих. У старшеклассников было на каждого.
Разговаривать много не пришлось. Наш отец предъявил пропуск, и мы оказались в толпе, вдоль которой уже за рельсами стоял духовой оркестр и строй солдат. Сбоку виднелась трибуна. Ждали недолго. Вдруг прожекторы осветили паровоз с тремя вагонами. Показалось, что он давно здесь стоит. Оркестр заиграл марш, солдаты выстрелили в воздух. Поезд медленно двинулся и уехал.
Оказывается, все это снималось. В кинохронике показали даже, как мы с отцом входим в вокзал.
Отца этого, как и своих настоящих, мы больше никогда не видели. Но он мне понравился, иногда я его вспоминал. А немного позднее прочитал, что маршала Чойбалсана в Монголии называли Чоно, что означает волк. Монголы любили волков.
Впрочем, вскоре умер Сталин.
Ертарский 11.01.18