(Документальный рассказ)
СЦЕНАРИЙ СТЕФАНА БАТОРИЯ
Герман Гот, немецкий военачальник, мысленно прокручивал дальнейший ход действий. Его танковые арьергарды подошли к Западной Двине, и, казалось, дело сделано: за рекой - оперативный простор, и до Москвы – рукой подать. Он уже видел себя победителем – Беларусь лежала распластанной от Бреста до Полоцка, и дух захватывало от невероятной перспективы. Он повторял победный марш Стефана Батория!
Гот ехал по дороге, которая вела к древнему Полоцку. Именно в этом направлении разворачивались события четырехсотлетней давности. Во времена Ивана Грозного территория вокруг Полоцка становилась ареной ожесточенных сражений. Русский царь, считавший земли по Березине исконно восточными (с времен Мономаха), на протяжении 16 лет удерживал массив за Двиной в составе своего царства, не позволяя литовскому королю распространить западное влияние. Только по инициативе Габсбургов, с помощью иностранных наймитов и образования союзного государства - Речи Посполитой, королю удалось вытеснить грозновских стрельцов за пределы полоцких земель.
Стефан Баторий вдохнул в королевскую власть новую жизнь. Еще на протяжении двухсот лет Полоцк управлялся из Вильно, пока Екатерина Великая, русская императрица с прусскими корнями, по договоренности с австро-венгерскими властителями, не разделила Великое княжество Литовское, чтобы осуществить грандиозный замысел – связать юг и север единой нитью водных сообщений. Речь Посполитая пала…
Теперь Гот был соучастником нового передела. Сталин повторял екатерининский замысел, договорившись с Гитлером о присоединении западной Беларуси и Прибалтики к Советскому Союзу, а немецкие войска истязали Польшу. Границы сблизились, однако наступил 1941-й год, и коса нашла на камень. Советский Союз и великая Германия столкнулись лбами.
Теперь Герман Гот был во власти своего фюрера, который нацеливал страны покоренной Европы на азиатские просторы, и первой должна была пасть Москва, претендовавшая на роль вершительницы судеб народов под знаменем социализма.
МАНЯЩИЕ КУПОЛА СОФИЙСКОГО СОБОРА
22 июня нацистские полчища решительно пересекли восточную границу по всему фронту и двинулись к сердцу Советской страны – Москве. Герман Гот вел центральную группировку железной армады…
Интервенция складывалась удачно. Уже на четвертый день немецкие передовые части вышли к левому берегу Западной Двины, откуда в бинокли рассматривали знаменитый Софийский собор. Можно было не сомневаться: старинный город не устоит под напором континентальной техники. С противоположной стороны Готу протягивал руку взаимопомощи друг Манштейн, наступавший с рижского направления. Гот отдавал ему должное, записывая в дневнике: "56-й танковый корпус… в результате быстрых и решительных действий 26 июня захватил неповрежденным мост через Западную Двину в Даугавпилсе, а 27 июня овладел еще одной переправой выше по течению реки».
«Выше по течению реки» была Дрисса – последний значительный объект правобережья вблизи Полоцка. Военачальники переговаривались друг с другом по рациям и хвастались достижениями. За спиной Гота оставались поверженный Вильнюс и окруженный Минск. Теперь – третья скорость, и на всех парах к столице Советского государства!
РЖАВЧИНА-ОКАЛИНА…
…Чем глубже вчитываешься в исторические хроники прошедшей войны, тем чаще задаешься справедливым вопросом: как мог Сталин не предвидеть последствий своего плана? Зачем надо было бездумно стягивать войска в приграничные районы, оголяя пространство за спиной? Тем более, что подобный прецедент уже был – в начале Первой мировой войны, в 1914-м. Нерасчетливо выдвинутые вперед царские войска были окружены и уничтожены. И теперь советские войска оказались отрезанными – образно говоря, попали под секиру: будто отлетела голова Змей Горыныча. Мощный гитлеровский напор раздробил нацеленные на запад части, и Красная армия отходила.
Непобедимая сталинская мощь сыпалась, словно железная окалина.
«Где он, хребет нашей силы?» – думали советские воины, пятясь на восток и пытаясь удержаться, закрепиться на любом мало-мальски удобном рубеже.
КРУТОЙ ПОДЪЕМ У ПОЛОЦКА
…Если ехать по современной асфальтированной трассе из Минска на север, то вслед за каскадом голубых озер, ближе к Полоцку, ляжет малоприметное местечко Гомель. Есть что-то общее здесь с полесским областным центром – и там и тут очень много воды. Деревушка Гомель встала на рубеже Ушачской низменности, за рекой Дива, связавшей каскад голубых озер. Сразу за ней – крутой подъем, как ледниковый барьер. Возвышенность «вздыбилась» на фоне голубого окоема, а склоны, словно улитки, облеплены артефактами минувшей войны - противотанковыми «ежами». Тут еще в Ливонскую войну строились крепости…
Артефакты – бывший пункт бетонного укрепрайона, заложенного на заре Советской власти, когда мирная граница Советского Союза, по договору с Польшей, проходила невдалеке. Цепь подобных сооружений полукольцом охватывала подступы к Полоцку.
Присмотритесь к снимкам, выложенным в интернете современными поисковиками-исследователями, изучавшими остатки былой фортификации. На них следы от прямых попаданий снарядов и пуль, полоскавших защитников. Двадцать дней Полоцк держался, развевая миф о несокрушимости немецкой армии. Как и Брестская крепость. Вермахт столкнулся с непреодолимым упорством.
НЕ СЛОМЛЕННЫЙ ЗЫГИН
Командовал оборонительными отрядами генерал-майор Алексей Иванович Зыгин. Его дивизия, спешно выдвинутая с Урала, успела занять ДОТы и ДЗОТы, неразумно оставленные при сталинском плане расширения границ.
Зыгин был опытным воином. Служил в царской армии, за что едва не расстался с жизнью, как и большинство старых офицеров, осудивших безрассудную политику Верховного. В биографии комбрига с 1938-го по 1939-й – перерыв, он был арестован и содержался в сталинском застенке. Вышел, когда Виссарион Иосифович понял – без участия старых кадров ему не сладко придется. Слишком много жизней будет загублено при столкновении с опасным врагом. И кто тогда ответит перед народом?
А Зыгин думал не о Верховном и не о том, как угодить ему. Зыгин защищал Отечество. Он понимал: Двина – это ворота в бескрайние российские просторы.
ПОСЛЕ ОПЛЕУХИ
Столкнувшись с невероятной бескомпромиссностью и не находя вариантов прорваться, Герман Гот так резюмировал: «…Корпус получил приказ остановиться».
…Наступление возобновилось только 2 июля. Что же происходило в промежутке из четырех-пяти дней, в этот своеобразный тайм-аут, что «устроил» город на Двине? Вопрос интересный и до сих пор не изученный.
Гот ссылается на Гитлера. Якобы он получил из Берлина приказ не торопиться, а подтянуть резервы, так как они оставались под Минском, скованные потребностью «разгружать котлы».
Слышал я и другое. Ходили слухи, что Сталин запросил у фюрера чуть ли не мир. Якобы он готов был пожертвовать западной Беларусью – оставить ее немцам в границах 1939 года. Может, по этой причине многие красноармейские части, оказавшись в окружении, были распущены и отправлены по домам?
Подлинных доказательств нет. А напрашивается само собой разумеющийся, очевидный, факт: феномен очнувшегося русского медведя. Он вставал, рыча и смахивая с себя остатки спячки, в которой пребывал по воле своего предводителя – железного Сталина, при котором Германия рассматривалась как союзник, а Красная армия считалась непобедимой.
ВЫНУЖДЕННЫЙ МАНЕВР
…Враг заметался. Части Германа Гота, наткнувшись на упорное сопротивление, обнаружились совсем в другой стороне - под Борисовом. Но и там русский солдат распрямлял спину, вставая во весь рост. Вот выписка из характеристики на полковника Василия Даниловича Шилова, осваивавшего артиллерийскую науку еще в 1909-м: «задержал выход танков противника на наши войска, особенно на фронте 1-й мотострелковой Московской дивизии». 1-я пролетарская мотострелковая дивизия тоже отразила первый удар.
«Что же делать? Где прорваться?» - искал выход агрессивный захватчик, всматриваясь в стык между незыблемыми опорами.
Между Березиной и Западной Двиной лежала историческая область, именуемая с древних времен «водоразделом». Там членились водные потоки на северные и южные, стекая в противоположные стороны земного полушария. Там образовался своеобразный перевалочный пункт, которым пользовались еще варяги, проникая из одной стороны света в другую. Облюбовали местность также торговцы, используя преимущества свободного передвижения, и при королях расселились евреи. Русско-американский историк, профессор Йельского университета Георгий Вернадский (сын известного русского мыслителя) писал: «Евреям были предоставлены обширные личные, религиозные и экономические права». Всеобщая перепись Российской империи, проведенная в конце XIX столетия, показала, что 53,8 процента жителей Лепельского уезда – основного в междуречье, родным языком считали иудейский. Екатерина Великая ввела для них пояс оседлости, а Сталин рассматривал даже идею перемещения на Дальний Восток, где функционировала специально созданная автономная область.
НЕ ХОДИ С МЕЧОМ…
Междуречье характеризовалось ожесточенными схватками за передел выгодного географического пространства, превращалось в арену битв. Здесь образовалось легендарное Проклятое Поле, впитавшее боль и страдания аборигенов. Предание гласило: кто с мечом ступит на выстраданную землю, тот славы не сыщет. Стефан Баторий поостерегся туда соваться, обойдя стороной, но в другие времена сталкивались королевские и царские рати. Позже гибли наполеоновские полки, пятились назад кайзеровские войска, отступали польские легионеры…
Сталин в период своего правления сильно милитаризировал область, насытил ее армейскими базами и воинскими учреждениями. По обе стороны Ульянки-Уллы, которая вытекала из Лепельского озера и прочерчивала восточное направление, располагались казармы, связанные железнодорожным сообщением и мощеными шоссе. Прикрывали воинский контингент четыре авиационных полка, а в учебных классах обучались минометчики – будущие командиры ракетных дивизионов. Там же находились огромные воинские припасы - авиационные бомбы и артиллерийские снаряды. Вместе с продовольственными пайками их насчитывалось около 100 тысяч тонн – 1500 железнодорожных вагонов. При неразумном овладении этим «богатством» вся пороховая смесь могла взлететь на воздух, похоронив предпринятый штурм.
ЗАМАНЧИВАЯ ЛАЗЕЙКА
Мышь ищет любую лазейку, и Герман Гот рискнул. Самым сложным он считал начальный этап – форсирование Березины, область которой называл «труднопреодолимым препятствием»: «заболоченная местность у реки Березины сильно сужала полосу наступления».
…Оглядываясь на прошлое, снова задумываешься: почему столь выгодный естественный барьер остался без прикрытия? Даже в период относительной передышки – когда немецкие войска «потрошили» горячие котлы под Минском, ничего существенного по укреплению березинского побережья сделано не было. Наоборот, была затеяна чехарда с перетряской командного состава. Начальником штаба Западного фронта назначался тезка Германа Гота - генерал-лейтенант Герман Маландин, а членом Военного совета, комиссаром – бывший личный секретарь Сталина Лев Мехлис. Прежний руководитель фронтом Дмитрий Павлов временно отстранялся (чуть позже, сразу после захвата Лепеля он был арестован и доставлен в Москву для покарания).
Коней на переправе не меняют, гласит народная мудрость. Смена кадров хорошо легла в арийские расчеты, сыграв немцам на руку. И ударила по Красной армии. Была утеряна бдительность, московские стратеги не разгадали маневр наступавших. Гот повел их по ложному следу. Вот что докладывали красноармейские кураторы 1 июля 1941 года: «к 16.00… По-прежнему противника на нашем направлении не наблюдается». Это один из рапортов Лепельской группы войск. Как видим, выводы строились на том, что немецкие предводители в междуречье не полезут.
ТРИ МОСТА ДЛЯ ПЕРЕХОДА
Но ошиблись. Что сделал Гот? Имитируя движение в восточном направлении, к Борисову, он под покровом ночи развернул часть войск на север и занял бегомльский район, где располагались три моста через Березину. Все они открывали путь в междуречье. Самый известный и старый мост был у Березино, на бывшей польской границе. Его пограничники взорвали под носом у врага. Но переправу немцы быстро восстановили, и никто не помешал им это сделать. А вот два других практически достались без затрат. Мост, возведенный на булыжном минском шоссе перед войной, советские саперы подорвали, но неудачно. Была разрушена лишь часть, и легкий немецкий транспорт легко протискивался по уцелевшему помосту.
Мне довелось пару лет назад рассматривать историю третьего моста, который был выстроен также перед войной между двумя другими – березинским и бегомльским. Видимо, предназначался на случай атаки, и дорога вела от Лепеля по захолустной лесистой местности, втайне от сторонних созерцателей. Этот мост оказался в руках гитлеровцев абсолютно целым.
НЕПРИКРЫТАЯ ДЫРА
В ночь со второго на третье июля немецкие танки переправились на другой берег Березины. Далее была зона ответственности генерал-майора Бориса Терпиловского, призванного организовать выпуск молодых офицеров - минометчиков. 30 июня его наделили дополнительными особыми полномочиями – по прямому указанию из Москвы назначили начальником Лепельской группы войск. Назначить-то назначили, а вот сил не выделили. Вот из кого состояла «группа войск». Передано делегатом связи 3.7.41: «В районе Лепеля действует Лепельское минометное училище, Виленское пехотное училище, 87 запасной кавалерийский полк, 103 ПТД (37СД), 13 погранотряд». Жидкие силы, очень жидкие. По сути, ядро их составляла необстрелянная молодежь – курсанты.
Но почему Терпиловский не принял хотя бы инженерных защитных мер, почему не обезопасил ответственный район, привлекая местное население?
Посмотрим на директивы сверху. 28 июня ему, в то время еще начальнику минометного училища, ссылалось «Боевое распоряжение штаба Западного фронта»: «Немедленно приступить к организации обороны…».
Предписывалось создать в окружности гарнизона противотанковый барьер, а на подступах к переправам, и в первую очередь в дефиле, создать необходимые препятствия.
Однако, мало того, что приказ был запоздалым, так он еще был противоречивым. Во втором пункте распоряжения поручалось принять под управление отходящие красноармейские части, а их требовалось пропустить через переправы... Вот и ломай голову, как с этим справиться: и удержать проходы, и обезвредить…
Надо сказать, что в отличие от немцев, у русских не было оперативной радиосвязи. Использовались, по-старинке, посыльные – «делегаты». К тому же, непонятно, к кому обращалось фронтовое начальство, так как распоряжение адресовывалось «начальнику инженерного училища», коим генерал-майор Терпиловский не являлся.
Странно. Очень странно…
САПЕРЫ В РОЛИ ВЫРУЧАТЕЛЕЙ
В последний момент ответственность за переправы возложили на специально подготовленную группу. Вот что писал доктор исторических наук, профессор Виктор Анфилов в 1962 году в книге «Начало Великой Отечественной войны»:
«По личному указанию Маршала Советского Союза Тимошенко С. К. начальник Главного военно-инженерного управления генерал-майор инженерных войск Котляр Л. З. отправил на западное направление три отряда заграждения… Отряд полковника Овчинникова М. С. с 30 июня устраивал заграждения и минировал мосты на витебско-лепельском направлении… На лепельском направлении действовал также в качестве отряда заграждения 169-й отдельный саперный батальон под командованием майора Афанасьева Л. Н. ... Саперы подготовили к подрыву все мосты на реках в районе Лепеля, а на дорогах установили мины. В ночь со 2 на 3 июля, в связи с угрозой захвата мостов танковыми частями противника, все они по приказу генерала Терпиловского были подорваны».
Хочется сказать словами песенника Высоцкого: «Всё не так, ребята…» Победоносное окончание войны затмило разумное освещение ее начала. Вся война преподносилась исключительно в победных реляциях, а ошибки и просчеты затушевывались, опускались. Ни в одной послевоенной работе вы не найдете ссылок на свободный захват березинских переправ. Липского моста как бы не существовало вовсе. Его навсегда «похоронил» во время оккупации один из местных партизан, взорвал.
Специально созданная по приказу наркома обороны СССР подрывная группа не справилась с задачей. Не только березинские переходы оказались открытыми, но и дальнейшие – вблизи Лепеля тоже. Приэссенские местные жители вспоминали, что в южной стороне Лепеля, недалеко от Черноручья, долго стояла русская танкетка, экипаж которой был направлен на подрыв моста через Эссу, в район Вил, однако сделать это не успел – был расстрелян. Предположительно саперы оказались жертвами немецких диверсантов. У них не было опыта работы в условиях внезапности, не было соответствующей подготовки: «период нахождения в действующей армии 169-й отдельный саперный батальон отмечен с 02.07.1941 года». Это день, когда возобновился штурм Березины. Естественно, в столь сжатые сроки саперы не могли в полной мере распорядиться возможностями.
ВО ВРЕМЯ ПЕРЕДЫШКИ
Со своей стороны, немецкие военачальники готовились основательно. Памятуя о грозновских крепостях в период Ливонской войны, они тщательно изучали район, который в свое время обошел Баторий. В воспоминаниях Гота нет подробных описаний, как это делалось, лишь намеки: «До сего времени еще непонятно, почему не было принято предложение командования группы армий выслать к Западной Двине сильные разведывательные отряды, тем более что они были бы полезны и как средство разведки путей».
Думается, командующий лукавит. Слабо верится, чтобы он не использовал разведывательные средства.
И напрашивается очевидный вывод. Наткнувшись на ожесточенное упорство со стороны Полоцка, Гот использовал четырехдневный период, чтобы изучить обходной маршрут и основательно подготовиться к рывку.
На основании тщательного изучения обстановки был утвержден дальнейший план действий: «39-й танковый корпус получил задачу — обойдя Березину с севера и повернув на восток, овладеть Витебском…»,- и подытоживал: «…путем быстрого захвата местности, расположенной между Днепром и Западной Двиной…»
«Путем быстрого захвата местности…» Как видим, в районе березинской поймы ему это удалось. За одну ночь немецкие дивизии переправились через болотистую реку, и 3 июля, утром, подошли к Лепелю – сердцу междуреченского анклава. Шокирующим был вывод начальника разведывательного отделения советской 14-й танковой дивизии капитана Шапиро, который по долгу службы следил за обстановкой: «Танки прорвались слева…».
«ПРОТИВНИКА НЕ НАБЛЮДАЕТСЯ»
Гот подошел к очередному естественному рубежу – большому Лепельскому озеру, на берегу которого располагался старинный Лепель. Город окружали две полноводные реки: с запада Эсса, с юга – Ульянка-Улла. Здесь можно было продержаться долго. Однако…
«До Западной Двины никаких частей противника с воздуха не наблюдалось», - записывал Герман Гот во фронтовом дневнике. Группу войск Терпиловского он не рассматривал в качестве серьезного противника, а регулярные войска, занимавшие казармы и базы ранее, покинули их, выдвинувшись на запад.
Сегодня доступны в электронном приложении сайты Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации. На одном из них выложен документ, словно опровергающий высказанный довод: мол, были там необходимые подразделения. Документ называется «Сведения о численном и боевом составе 2-го эшелона 37-й стрелковой дивизии по состоянию на 2.7.1941 г.» Что собой представлял второй эшелон? Численность 5287 человек. Это большая сила, хотя и частичная. До войны штаб дивизии располагался в Витебске, а отдельные части квартировали на лепельских базах. По воспоминаниям участников событий, костяк дивизии накануне войны двинулся к границе. Оставленный «второй эшелон» – это примерно треть списочного состава, и, повторюсь, сила солидная. Однако почему пусты графы, содержащие сведения о боеприпасах? Что это? Обыкновенная «деза»? Или по той причине, что вооружиться не составляло особого труда – лепельские склады были, что говорится, под завязку…
Гот нацеливался на быстрый захват местности, а советское командование по-прежнему пребывало в стадии наступательной эйфории: о безопасности никто не думал.
Лепельский рубеж оставался на совести малочисленной «группы войск Терпиловского». Почему, не укладывается в голове. Может, тактика командования сводилась к «шахматной» комбинации - побольше немецких частей втянуть в «роковой» район, а потом нанести встречный разгромный удар?
Подготовка контрнаступления началась, как ни странно, именно в период временного затишья – после отражения атак у Полоцка и Борисова. 1 июля обнаружились первые признаки концентрации советских войск у основания междуречья - между Витебском и Оршей. Туда стягивались механизированные силы, оснащенные большим количеством танков и артиллерии. Даже знаменитые «катюши» были посланы, а среди участников операции отмечался сын вождя – Яков Джугашвили. Готовился небывалый противотанковый удар. Наверное, по этой причине, как писал в воспоминаниях Гот, «никаких частей противника… не наблюдалось». Исходя из непреложного факта – что задуманное осуществится, оголялось пространство в полосе наступления. Есть свидетельства, что даже та часть войск, что оставалась под Лепелем, получила приказ передислоцироваться (кавалерийский полк и минометное училище). Средством сдерживания противника становились теперь исключительные меры. Директива №16, подписанная новоиспеченным руководством Западного фронта, в частности Мехлисом, предписывала: «В ночь на 5.7.41г. зажечь леса в районе Лепель, Глубокое, Докщицы...» Это ж до какого маразма надо дойти, чтобы сжигать все живое в густонаселенном районе! Поджечь в надежде, что рванут многочисленные склады с боеприпасами?
С ВИНТОВКОЙ - ПРОТИВ ТАНКА
Все это было на руку немецкому командованию. Однако быстрого захвата местности, о чем мечтал Герман Гот, у него не получилось. Даже теми незначительными силами, что были в распоряжении Терпиловского, победное шествие врага было приостановлено. Конкретных документов о деятельности группы пока в архивах не найти – они засекречены, так как на генерал-майора была возложена ответственность за провал контрудара, и он до сих пор не реабилитирован. Как и Павлов после неудачного контрнаступления, он был арестован и приговорен к расстрелу, хотя в дальнейшем расстрел заменили отправкой на фронт, однако «висяк» остался.
Картину воспроизводят воспоминания отдельных участников событий. Житель Бешенковичского района Михаил Высоцкий, которому с детства запала в душу вся эта история, пытается реконструировать роковой период войны, встречаясь с живыми свидетелями. Так, он расспросил бывшего курсанта Лепельского минометного училища Павла Гуревича, проживающего ныне в Смоленске. Гуревич вспоминал, что курсанты рыли окопы вокруг учебного заведения в Боровке, за Лепелем. Есть слова того же «делегата связи» от 3.7.41: «Группа подготовила противотанковый район…» Однако ориентация этого района довольно странная. Он указан «северо-восточнее округа Лепель», то есть в месте расположения минометного училища, в Боровке, а основные направления – южное в районе Вил и западное на окраине Лепеля лишь «прикрывающие». Делалось в последний момент, под неожиданным напором немецких танков?
Не мог столь опытный военный стратег как Терпиловский не учитывать последствия. У него была иная миссия? Тот же Гуревич ссылается на слова сослуживца, который под строжайшим секретом поведал ему, что «обороняли они склад, местонахождение которого было военной тайной».
Очень много таинственного и непонятного в истории Боровки. Если анализировать доступные в электронном виде архивные документы, то натыкаешься на необъяснимые странности. Так, в одном из донесений трижды упоминается минометное училище, однако в двух случаях первоначальное слово исправлено и заменено авторучкой на «Лепельское». Трудно разобрать, что там было на самом деле, но, по-моему, просматривается слово «Межицкое». Неужели были два подразделения?
Из этого следует, что группа Терпиловского находилась в двусмысленном положении. С одной стороны, ей надо было сдержать наступательный порыв противника и дать возможность группировке между Западной Двиной и Березиной подготовиться к отпору, а с другой – обезопасить, уничтожить или эвакуировать важное военное снаряжение, что находилось на воинских базах.
Оставленные без поддержки, воины дрались, жертвуя жизнями. По воспоминаниям одного из участников обороны – того же Павла Гуревича, немецкие танки просачивались сквозь ряды защитников, утюжа окопы и траншеи. Курсанты стреляли по броне из винтовок и бросались со связками гранат...
В тот момент были дороги не только дни и часы, а даже минуты. Судьба всей страны висела на волоске. Надо отдать должное защитникам: они дрались отчаянно. Не хочу повторяться – у меня об этом рассказано в других произведениях. Приведу только косвенный факт. Герман Гот подошел к Лепелю 3 июля, а междуречье пересек, форсировав Западную Двину, только 6 июля.
ДИЛЕММА: ИДТИ В ЛОБ?
Лепельские базы были захвачены, чего и следовало ожидать. Готовя встречный решительный бой, советское командование рассчитывало в скором времени их возвратить.
А противник уже угрожал двинским переправам. Гот снова решал дилемму: идти в лоб на механизированные красноармейские корпуса или избрать обходной маневр? Отвлекая частью сил восточную группировку, он основные силы бросил в обход: «39-й танковый корпус получил задачу — форсировать реку на участке Витебск—Улла, а затем с ходу, «обеспечивая фланг от возможных ударов… выйти в район Велижа и южнее его».
КОМУ – КРОВЬ, А КОМУ - НАЖИВА
Так и случилось. Вместо того, чтобы удерживать труднопроходимые естественные рубежи за счет прочной обороны, русские части кинулись в атаку из-за сенненских озер. Широкомасштабное наступление, в котором использовалось до тысячи советских танков и бронемашин, закончилась печально. Ситуация повторила приграничное сражение – с той лишь разницей, что в июне сгорели наши самолеты, а в июльском сражении - танки. В небе над междуречьем безраздельно господствовала вражеская авиация, а из засад била скорострельная артиллерия, наносившая точные удары по стремившимся вперед стальным махинам. Они вспыхивали от прямых попаданий, так как были сконструированы на бензиновых двигателях. Это был второй раунд чувствительного поражения, вслед за которым московские эмиссары отправились в Вашингтон за помощью. Битвы моторов способствовали обогащению западных воротил, наращивавших капиталы за рубежом на поставках вооружений.
НЕУСТУПЧИВЫЙ ЗЫГИН
…А Полоцк стоял. Возглавлявший оборону Алексей Зыгин не только успешно отражал атаки на город, но и предпринимал контрмеры. В одном из донесений командира немецкого 57-го танкового корпуса недвусмысленно звучала нота обеспокоенности: «Части, действующие на плацдарме в районе Диены (Дисны, - авт.), отражают ожесточенные атаки противника из района Полоцка».
Весь ужас необдуманных, заранее проигрышных, операций сталинского руководства, лег на плечи солдат и офицеров. Таких, как генерал Зыгин. Он не только выстоял под напором железных дивизий вермахта, но и вывел солдат из котла. Полоцк сражался в осаде – когда был уже оставлен Витебск, а немецкие танки рвались к Смоленску. Зыгин собрал осажденных и повел на восток. Трое суток пробивались, спасая также командование корпуса. 20 июля ночной атакой зыгинцы пробили брешь в немецком заграждении в районе озера Ордово (уже за пределами Беларуси, на границе с Псковской областью) и вышли, наконец, к своим. К сожалению, до Победы Алексей Иванович не дожил. Решительный и храбрый военачальник трагически погиб, подорвавшись на мине, в сентябре 1943 года.
Спрашиваю заведующего Музеем боевой славы национального Полоцкого историко-культурного музея-заповедника Сергея Копыла, был ли представлен Алексей Иванович к званию Героя?
«Нет», - отвечает, как и никто из других защитников города. Зыгин был награжден орденом Ленина. Как вы думаете, соответствует ли поощрение масштабу героизма?
ГОРЬКИЙ ПРИВКУС ДУБОВЫХ ЛИСТЬЕВ
А Герман Гот за удачно проведенные июльские операции получил Дубовые Листья (№ 25) к Рыцарскому кресту. Интересно, о чем он думал, получая награду, отождествленную с многовековым растением? Не о том ли, чем закончится его эпопея с вторжением в былинный край? В отличие от Батория, он вошел в междуречье, и даже выиграл кровавое сражение. Но он ступил на Проклятое Поле, которое не оставляло никаких шансов на окончательную победу тем, кто его топтал…
…Обойдя Полоцк, он долго оглядывался на сражающийся город. Гот ощутил неизбежность возмездия, он был в роли врага…
25.02/18