Подвиг командира ракетоносца

Владимир Бурдин
Грозовой тучей висели над нашей планетой годы жёсткого военного противостояния Соединённых Штатов и Советского Союза. Каждая из сверхмощных держав, возглавляя свои блоки, стремилась нарушить стратегический паритет в свою пользу. В те напряжённые годы новейшим ракетным подводным крейсером  стратегического назначения командовал   капитан 2 ранга  Михаил Талканов.
Талканов был человеком особого склада характера и особой судьбы. Всегда собранный, невозмутимый, сосредоточенный на главном, а главным он считал постоянную боевую готовность своего подводного крейсера. Его стройная фигура производила впечатление атлета, стремящегося превзойти свой предыдущий рекорд, правда, не  в  спорте, а  на служебной дистанции.  Суровые, правильные черты лица, пробивающиеся кое-где в  короткой причёске седые волосы, говорили о том, что этот  человек ведёт свой отсчёт лет на четвёртом десятке. Пристальный, притягивающий собеседника взгляд  его карих глаз,   подчёркивал  волю и решимость капитана 2 ранга.  Из таких командиров, как правило, и вырастали облечённые высоким доверием  Отчизны командующие флотилиями и флотами.
В детские и юношеские  годы Мишка Талканов,  в отличие от многих ребятишек послевоенного времени, не мечтал стать моряком, тем более, подводником.  Ему не грезились высокие океанские волны и мостик боевого корабля, не виделись стаи белокрылых чаек, пролетающих над палубой крейсера. Он мечтал стать инженером. На Ставрополье в его Расшитаевке  высшим жизненным успехом считалось достижение звания  инженер, а по какому профилю – это было неважно, главное считалось стать инженером. Жители посёлка,  когда хотели посмеяться над неудачником или зарвавшимся человеком так и говорили:  «Ишь ты, какой инженер нашёлся». При этом подразумевали, что стать инженером не так-то и просто,  а этому непутёвому вообще никогда не светит. Учился в школе Мишка неплохо, в отличники не выбивался, но твёрдым «хорошистом» был.  Любил заниматься  гимнастикой, учитель физкультуры всегда ставил его достижения в пример другим.  Однажды на одной из тренировок двое друзей предложили Мишке после окончания школы съездить бесплатно   в Ленинград, посмотреть на достопримечательности этого  великого города. И всего-то нужно   было сходить в райвоенкомат и получить направление.  В то время шёл набор в недавно сформированное  Высшее Военно-морское училище подводного плавания имени Ленинского Комсомола. Вступительные экзамены Михаил  сдавал без особого напряжения, мыслилось, что «если не сдам, то хоть город посмотрю». Однако школьных знаний и физического развития вполне хватило,  чтобы  его зачислили курсантом  штурманского факультета.
Курсантские годы пролетели быстро, учился курсант Талканов прилежно, штурманская специальность требовала глубоких знаний  не только  теории и практики навигации, но и умения эксплуатировать  сложное  техническое вооружение.  Раз уж пришлось учиться  в военно-морском училище, то надо осваивать всё,  что связано с подводными лодками основательно, без скидки на детскую мечту стать инженером.
Годы учёбы благотворно сказались на образе мышления молодого лейтенанта, который после выпуска из училища возглавил штурманскую боевую часть  дизельной подводной лодки Северного флота. Исчезла юношеская наивность, служба требовала  постоянной сосредоточенности и надёжной морской практики. Сказать, что море стало большой и пылкой любовью  молодого подводника, пожалуй, было  бы не точно.  А  вот глубокое уважение к океану, к его безбрежной мощи, к его  таинственной и до конца непознанной силе  должно было быть в крови каждого  подводника.   Талканов с первых дней своей офицерской  службы понял, что к океану надо обращаться на ВЫ и в душе его следует называть «Ваше  Величество». Он не признает панибратства, не потерпит  зазнайства, ротозейства, пренебрежения, за не надлежащее отношение к нему океан не раз безжалостно забирал человеческие жизни.  Океан  нужно  беззаветно уважать и ладить с ним, а тем,  кто панически боится его, лучше оставаться на берегу.  На берегу Михаил Талканов не видел для себя места. Обладая именно таким образом мышления,  он строил всю свою службу  в подплаве. Ему пришлось более десяти лет  ходить в море не только на дизельных, но и на первых атомных подводных лодках с крылатыми ракетами на борту.  И вот теперь он принял  под своё командование новейший по тому времени  ракетный подводный крейсер стратегического назначения.
На дворе, а точнее на Северном флоте (как впрочем, и во всей стране)  шёл 1976 год, был самый разгар стратегического противостояния двух систем в военном деле.  Дивизия ракетных  подводных крейсеров  несла напряжённую боевую службу  в Мировом океане. Лодки,  одна  сменяя другую, уходили в Атлантику, неся в своих отсеках ракеты с ядерными  боевыми зарядами.  Подводный ракетоносец Талканова недавно вернулся  с боевой службы и  должен по плану быть  передан второму экипажу, а первый  экипаж убыть в очередной отпуск.  Задачи боевой службы им были выполнены успешно и в полном объёме, экипаж находился  на подъёме, офицеры   и мичманы приобретали  билеты на теплоход «Вацлав Воровский», на самолёты и поезда для следования в отпуск. Они уже представляли себя  в родных местах,  воображение рисовало  тёплые встречи с родственниками и друзьями. Однако в народе правильно говорят, что если хочешь  насмешить Бога, поведай ему о своих планах.
И вот, когда передача лодки подходила к концу, капитан 2 ранга Талканов был срочно вызван к командиру дивизии. Александр Михайлович Устинов, так звали комдива стратегов, сообщил командиру лодки неприятную новость. На контрольном выходе подводной лодки под командованием Петра Галенина  вышел из строя  очень серьёзный узел главной энергетической установки, а заменить этот агрегат до выхода на боевое патрулирование не представлялось возможным. Комдив приказал  Талканову прекратить  передачу лодки второму экипажу и готовиться к выходу на внеочередную  боевую службу, так как  второй экипаж  ещё не закончил  необходимого курса боевой подготовки.
Как ни трудно было  командиру  настроить свой экипаж на выполнение новой задачи, всё же подводники поняли своего командира и начали готовить лодку к боевой службе. Правда, пришлось  часть офицеров и мичманов по очереди  отпустить на несколько дней, чтобы отправить семьи на  Большую землю.  С каждым из них командир провёл личную беседу, попросил не опаздывать  из отпуска. В указанное время все вернулись без опозданий и продолжили подготовку лодки к походу.  Были пополнены продовольственные запасы, укомплектован ЗИП, проведены регламентные работы с оружием и  техническими средствами.  Штаб дивизии тщательно  проверил уровень готовности экипажа и подводного  ракетоносца к несению боевой службы и дал «добро» на выход в море. Командир получил все необходимые документы в штабе флота, проинструктирован командующим флотом и справился по отдельным вопросам в  оперативном управлении.  Всё шло по плану, правда, в коридорах штаба ему встречались какие-то незнакомые офицеры, которым, по его мнению, не следовало бы быть там, где хранятся  сведения особой важности.
В конце июня  лодка вышла из базы малым ходом,  работали обе турбины. Глубина 40 метров, скорость  5 узлов. На седьмой день плавания  ракетоносец приблизился к начальной точке боевого патрулирования в Гренландском море. Затем через Датский пролив  вышел в северную Атлантику, и далее к Азорским островам вдоль  восточного побережья  США, соблюдая при этом  готовность к применению стратегического боезапаса – межконтинентальных баллистических ракет.  Тогда это был первый выход  новейшей ракетной подводной лодки  в Атлантику, минуя Фареро-Исландский рубеж, на котором была установлена американская система гидроакустического слежения за нашими подводными лодками   «SOSUS».
Дни и ночи боевой службы  катились размерено, ничего необычного командир не замечал,  хотя настороженность  и обострённое внимание царило в каждом  отсеке, на каждом боевом посту и командном пункте. Подвсплывая на сеансы связи, Талканов каждый раз определял,  где располагается слой скачка, т.е. такой слой воды, в котором температура, солёность, плотность воды, а главное для подводника, скорость  распространения звука резко отличается от  выше или нижележащих слоёв.
В тот памятный день слой скачка располагался на глубине выше 35 метров, на лучеграфе тут же  была построена  гидрология моря. Получалось, что при погружении подводной лодки в слой  скачка  акустические лучи лодки преломляются вертикально вниз и упираются в дно.  Вскоре после очередного доклада из отсеков о том, что всё идёт нормально, и замечаний нет, из рубки акустиков прозвучал доклад: «Центральный!  Слышу шум винтов подводной лодки». Командир  быстро зашёл в рубку, взял наушники и стал слушать,  шум винтов напоминал нежный шорох листвы.  Талканов понял, что за ним    начала следить подводная лодка ВМС США,  по всей вероятности типа «Лос-Анджелес». То, что она оказалась в этом районе океана, прослеживалась явно не случайность. Мелькнула мысль, что, видимо, в штабе флота произошла утечка информации о полигоне его боевой службы.  Понятна была и цель слежения многоцелевой лодки за советским подводным ракетоносцем.  Противнику надо было  записать шум винтов новейшей подводной лодки Северного флота  и внести  эту запись в свою картотеку.  В дальнейшем по характеру шума винтов можно безошибочно  определять  не только тип подводной лодки, но даже её тактический номер. А кроме того, американцы разведывали и уточняли маршруты боевого патрулирования подводных лодок.
Талканов начал вести наблюдение за действиями  обнаруженной цели, вскоре по пеленгам  определил  скорость лодки, она составляла 16 узлов, дистанцию принял 20 кабельтов. Скорость хода своей лодки не стал увеличивать, чтобы не усиливать шум от кавитации винта. В это время командир иностранной лодки сделал попытку зайти в корму  ракетоносца и записать шум винтов. Началась борьба интеллекта, выдержки, упорства, и решимости выполнить свою задачу, оба командира были преданы своему долгу, каждый в совершенстве владел искусством управления субмариной. Талканов понимал, что его противник обладает большей скоростью и на порядок меньшей шумностью,  он может следить за ракетоносцем с  такой дистанции, на которой акустик не может услышать  шум американской лодки. Талканов напряжённо искал выход из этой тяжёлой ситуации,  маневрировал  курсом лодки. Оторваться от американца не удавалось, состязание проходило на глубинах до ста двадцати метров.  Напряжение мозга была таково, что в какой-то момент Талканову показалось, что он видит  командира многоцелевой лодки как наяву. Тот сидит в командирском кресле, лицо  самоуверенное и брезгливое, он  глубоко  уверен в своём превосходстве.
Служебные инструкции запрещают нашим ракетным лодкам всплывать  на глубину меньше 40 метров. Талканову предстояло решить трудную задачу: продолжить маневрирование на разрешённых глубинах, где  противник установил  надёжное слежение, или нарушить инструкцию и всплыть в слой скачка.   Невзирая на то, что за нарушение руководящих документов  Талканов  мог получить серьёзное взыскание, он принял решение  уйти от противника, который всячески пытался зайти в его хвост.  Командир Талканов  посчитал, что  от взыскания пострадает только он сам, а запись шумов  его ракетоносца лодкой ВМС США нанесёт невосполнимый ущерб всей   дивизии.  Он дождался, когда лодка противника удалится на максимальное расстояние,  и  приказал боцману всплывать на глубину 30 метров, изменив при этом курс на 180 градусов.   На этой глубине обе лодки друг друга  не слышали,  далее в течение шести часов ракетоносец шёл малым ходом не меняя курса.  Больше до конца боевой службы акустики не слышали шума винтов американца.
По прибытию в базу Талканов подробно доложил о результатах контакта с иностранной  подводной лодкой командующему флотом.  Им  были предоставлены все схемы маневрирования, записи в вахтенном журнале и другие важные материалы. Комиссия, назначенная командующим флотом для анализа и разбора этой боевой службы и контактов с  натовской лодкой, через определённое время  составила акт проверки и доложила его командующему. В акте проверки утверждалось, что действия командира  были неправомерны, слежение за лодкой Талканова продолжалось, просто командир не мог оторваться от самой современной лодки противника, которая задавала в те годы мировые стандарты малошумности.  Поэтому акустический портрет ракетоносца стал, видимо,  известен американцу. Талканов стойко перенёс  результаты проверки его  действий на боевой службе.
Через некоторое время в закрытой американской печати  появился материал разбора  потери контакта подводной лодки «Лос-Анджелес»   под командованием Джона  Риговера  с ракетным подводным крейсером  стратегического назначения Северного флота.  Время и место его охоты за советской лодкой совпадало со временем и районом несения боевой службы Талкановым.  Этот материал агентурная разведка положила на стол Главкома ВМФ, который лично прибыл на флотилию, где служил опальный командир.  Он потребовал от  Талканова повторно доложить об этих событиях на боевой службе ему лично. Главком слушал очень внимательно, изредка задавал уточняющие вопросы, а затем что-то записал в своём личном блокноте.
Вскоре из Главного штаба ВМФ пришла телеграмма срочно представить документы на Талканова к присвоению воинского звания  «контр-адмирал».  Михаил Григорьевич Талканов, проходивший в воинском звании капитан 1 ранга  всего лишь около двух лет,  стал самым молодым контр-адмиралом  на Северном флоте.
Кто служил на подводных лодках, знает, что высокое мастерство командиров подводных лодок  не исключительное явление,  талант  и преданность службе были в крови  этих людей.  В их биографии немало случаев, когда приходилось принимать нестандартные решения, проявлять творческий подход к выполнению боевых задач. Подводники всегда любили и уважали своих командиров и помнили их всю свою жизнь.  А вот заслуженных наград командиры зачастую не только не получали, но даже и не думали о наградах.  Они  беззаветно и бескорыстно служили своему Отечеству. Пройдут годы, и  командирам  советских подводных лодок  наверняка соорудят великолепный  монумент из мрамора, на котором будут выбиты слова: «Командирам-подводникам, покорившим Мировой океан из глубины»