САША
После уроков, как обычно, Саша занес портфель домой и выбежал во двор. Был май. Пахло свежей зеленью. Блестели недавно вымытые перед Пасхой стекла окон.
Саша радовался весне и приближению каникул.
— Интересно, куда родители повезут меня летом: на юг к морю или за город, на дачу? Хорошо бы и на море побывать, и на даче пожить, — думал Саша.
Двор дома, где он жил, вполне можно было бы назвать самым обычным городским двором. С газонами, сквером, тополями, скамейками и детской площадкой… Неожиданными тут были только два свидетеля давно прошедших веков: высокая стена из старого, потемневшего от времени кирпича да старинная церковь за ней — с заколоченными окнами, закрытыми дверями и с двумя березками, каким-то чудом выросшими на площадке звонницы, казалось бы, прямо из камня.
Саше и его товарищам давно хотелось перелезть через стену и проникнуть в церковь, чтобы разведать это незнакомое и таинственное место. Но, странное дело, как только ребята подбегали к стене, им вдруг становилось страшно, и они даже не пытались забраться на высокую ограду, хоть это и было совсем не трудно, ведь прямо у стены рос могучий красавец тополь. Можно было без труда залезть на дерево, а потом по одной из веток перейти на Старую Стену.
Итак, Саша вышел во двор, подбежал к тополю и вдруг неожиданно для самого себя решился:
— Была — не была! Вот ребята удивятся, что я не побоялся!
Быстро забравшись на тополь, Саша встал на длинную ветку, ловко перебежал по ней, спрыгнул на кирпичную стену и замер, разглядывая незнакомый двор.
У основания церкви зеленела трава, кружились бабочки. В траве сидела крупная лягушка, зеленая в зелени. Она пристально глядела на Сашу, выпучив глаза и словно задумавшись о чем-то.
Саша зажмурился (уж больно высоко!) и прыгнул.
ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ, КИКИМОРА И ЛЕШИЙ
Саша сильно ударился о землю, перекатился на бок, сразу же вскочил, огляделся и… не поверил своим глазам.
— Где я? — прошептал он. — Куда все исчезло: мой дом, стена, церковь? Где город? Куда город-то делся? Его нет! Только трава под ногами все та же, да вон лягушка смотрит, ишь, уставилась…
Лягушка, сидевшая рядом, словно поняла Сашины слова, — прыгнула в траву и исчезла.
— Спокойствие! — попытался скомандовать себе Саша. — Хотя какое уж тут спокойствие, когда вс; куда-то подевалось. Чудеса!
А, вон где церковь — на холме за рекой. А вот и дорога туда, мимо леса, потом к реке, через поле…. Только, может, это какая другая церковь? А, все равно, пойду-ка я, пожалуй, в ту сторону… Хорошо бы людей повстречать!
Сказано-сделано. Направился Саша к далекой церкви и вскоре оказался у опушки соснового леса. Там росли высокие кусты боярышника, а перед ними у самой дороги лежало поваленное дерево причудливой формы. Толстый ствол цвета осиновой коры разделялся на пять ветвей. Ветви концами упирались в землю и были похожи то ли на руки, то ли на лапы.
— Вот здорово! — обрадовался Саша. — Самое время теперь отдохнуть!
Он с разбегу запрыгнул на дерево, сел на него верхом, как на лошадь, и стал весело болтать ногами.
Вдруг дерево зашевелилось, поднялось, опустилось, затряслось, как в ознобе, ветки так и заходили вверх и вниз. Саша не сразу сообразил, что случилось: то ли земля задрожала, то ли гроза началась, то ли дерево заговорило хриплым басом:
— Кто посмел нарушить мой покой? Кто это сел верхом на Змея Горыныча?
Саша съежился от страха и прошептал:
— Как? А вы разве не дерево?
Тут Змей Горыныч обиделся еще больше. Одна из пяти ветвей приподнялась с земли, изогнулась, к Саше повернулась и как дохнет-полыхнет на него огнем — желтым пламенем. Хорошо еще, что мальчик успел вовремя спрыгнуть на землю, и спрятаться в густой траве, и закрыть лицо руками.
В этот миг у него за спиной раздался чей-то тонкий пронзительный голосок:
— Ох, горячо, ох, хорошо! Леший, Леший, иди сюда скорей, погрейся! Вот и в нашем лесу отопление на удивление появилось! Леший, где же ты? Какого лешего отстаешь все время, а?
— Иду, иду, Кикимора! — ответил из-за кустов боярышника хриплый бас.
— Только Лешего с Кикиморой мне тут не хватало! — подумал Саша и высунул голову из травы, чтобы все, как следует, рассмотреть..
Из-за куста вышла высокая очень худая женщина в короткой юбочке из пучков болотной травы, блузке из зеленого мха и в кокетливой шляпке из бересты. Шляпку украшали луговые цветы. Она Саше понравилась, можно сказать, с первого взгляда. Это бывает! Даже в лесу!
Следом за ней появился Леший. Он был коренастый, широкий в плечах, обут в лапти. Его широкий нос, и скулы, и походка в развалку сразу напомнили Саше одного соседа по дому, заядлого доминошника.
Тут мальчик вспомнил о Змее, перестал разглядывать незнакомцев, шмыгнул за куст и затаился.
— Где мальчишка? — заорал Змей Горыныч всеми пятью головами. — Я сейчас закушу им перед обедом!
— Какой мальчишка? О ком ты, Змей? — Кикимора сделала удивленные глаза и заморгала для убедительности.
— Да только что здесь был! — настаивал Змей Горыныч. — На мне сидел и ногами болтал, нахал!
— Почудилось тебе, верно. Не было тут никакого мальчишки. Леший, а может, ты его видел? — спросила Кикимора ехидным тоненьким голоском.
— Да, видел! Как же! Увидишь такого шустрого! Нету его нигде! — процедил Леший сквозь зубы. — Если и был тут, то сейчас он уже далеко. Удрал малец! Будет он Змея дожидаться, хитрец такой! Держи карман шире! Взял и удрал! Ищи теперь ветра в поле!
Сказал так Леший, а сам подмигнул Саше украдкой:
— Не беспокойся, дескать, проведем Змея!
Завертел Змей Горыныч головами в разные стороны, Сашу нигде не обнаружил, огорчился и сказал:
— Полечу-ка в поле, посмотрю, далеко ли ушел мальчишка!
Расправил Зией жесткие серые крылья, оттолкнулся всеми пятью лапами от земли, глубоко вдохнул всеми пятью головами и полетел над полем, отбрасывая на землю широкую, как от облака тень.
Кикимора и Леший сразу же подбежали к Саше.
— Ты это… — произнес Леший и задумался, не зная, что сказать дальше. Обманув змея, Леший исчерпал свои скромные ораторские возможности. Он не был великим говоруном, всегда говорил мало, медленно, долго думал, прежде чем сказать, с трудом подбирал нужные слова. В лесу и словом-то не с кем перемолвиться: кроме Кикиморы и поговорить-то по-человечески не с кем! Зато никогда не говорил лишнего и почти никогда не сотрясал воздух ради озвучивания глупостей.
Наконец, Леший придумал, о чем спросить, обрадовался и весело сказал:
— А ты откуда здесь взялся?
— Я из города, я со стены спрыгнул, а вы?
Ответ Саши вряд ли был очень вразумителен. Но Леший и вида не подал, что ничего не понял.
— Ну, а мы — из леса, жители лесные, правда, Кикимора?
— Вот уж, что правда, то правда, — согласилась Кикимора. — А как тебя зовут, мальчик?
— Саша.
— Не знаешь ты леса, Саша. Надо тебе скорее к людям выбираться, а то пропадешь тут один. Знаешь, как у нас говорят? Закон тайга, медведь прокурор!
— У нас так тоже, кажется, говорят. В лесу я и сам не хочу оставаться и иду вон к той церкви на холме, чтобы людей там повстречать да узнать, как мне в мой город отсюда выбраться. Только вот Горыныч меня задержал, — сказал Саша.
— Леший проводит тебя, покажет, как быстрее до церкви добраться. Село у церкви, большое, люди там живут хорошие, добрые! Помогут тебе, чем могут!
А теперь, иди! До свидания, Саша! Если понадоблюсь, — зови! А ты, Леший, смотри, про подарок не забудь, а то в лес больше не возвращайся!
— Не забуду, — буркнул Леший. — Ну, пошли, провожу!
Саша помахал Кикиморе рукой на прощанье и пошел за своим провожатым. Скоро они вышли из леса к тропинке, что через поле вела. Здесь Леший остановился:
— Все, Саша. Дальше не пойду — нельзя. Не могу я из леса отлучаться… Да…, вот еще что, — почесал Леший в затылке, словно жалко ему было с нужной вещью расставаться — возьми наш подарок — веточку неопалимую. Кто ею владеет, тот огня не боится. Сколько раз нас с Кикиморой выручала, от пожаров лесных спасала! Только для друга ничего не пожалею! Бери!
— Спасибо, дядя Леший! Я веточку потом вам верну, обязательно! Не сомневайтесь! Вам она нужнее, чем мне! До свиданья!
— До свидания, Саша! Скоро увидимся!
НИКИФОР
Пошел Саша дальше по едва заметной в луговой траве тропинке. В небе пел-заливался жаворонок. И трава, и деревья, и небо казались мальчику такими знакомыми, словно был он где-то поблизости от родного дома.
— Что-то не соображу, — думал Саша. — Куда я попал? Неужели в сказку? Но трава-то настоящая… И все здесь настоящее…
Или я оказался в другом времени? Прошедшее время всегда либо сказка, либо рассказ! И все вперемежку: и правда, и не правда, и настоящее, и выдуманное!
Тропинка привела Сашу к мосту через полноводную реку, за которой простирались широкие пойменные луга, за ними темнел уже другой, еловый лес.
На мосту стоял высокий статный человека. Недалеко от него на лугу у речки пасся могучий вороной конь.. Человек на мосту, задумавшись, смотрел на воду.
— Богатырь! Вот бы познакомиться! — подумал Саша, подходя к мосту
Словно угадав Сашины мысли, человек поднял голову, расправил плечи и посмотрел на мальчика.
— Здравствуй! Куда идешь, отрок? — спросил богатырь басом.
— Сам не знаю! — честно ответил Саша. — Попал я к вам совершенно нечаянно. Перелез через стену и вдруг у вас оказался. А вы что, из похода возвращаетесь?
— Нет, как раз наоборот! Начинаю поход!
Рано мне домой возвращаться, прежде надо зарок исполнить, богатырский подвиг совершить!…
— А что вы должны совершить?
— Джен найти Волшебный Лук и Стрелы Богатырские.
— Лук и Стрелы? — заинтересовался Саша.
— Да! Лук Единства и Стрелы Дальнолетные к нему. А найти их мне завещали великие богатыри Земли Русской — Илья Муромец и Василий Кожемяка.
— Слушай, отрок… — Богатырь вдруг снова погрустнел, задумался и опустил голову. — Сомнения меня одолевают! Может, зря ищу я Лук Единства? Ты, я вижу, из совсем другого времени к нам пожаловал…. Так скажи мне правду: там, в твоем времени люди дружно живут? Болеют душой за Родину? Берегут Мир?
— Да нет! — сказал Саша с досадой. — Все воюют, перессорились вконец! Мы даже телевизор выключаем, когда про конфликты передают.
— Телевизор? Хм! Ну, ладно! Значит, не зря я ищу Лук Единства? — И в будущем пригодится он людям! — воскликнул богатырь.
Он вдруг сразу повеселел, словно очнувшись от тяжелых раздумий, взгляд оживился, глаза заблестели!. Помолчав немного, богатырь спросил:
— Как звать тебя, отрок?
— Саша.
— А меня — Никифором. Все меня тут знают. Я богатырем на Руси работаю.
— Никифор, возьми меня с собой Лук Единства искать! Я тебе пригожусь, я три класса в школе закончил.
— Целых три класса? Вот это да! Значит, грамоту разумеешь? — уважительно спросил Никифор.
— Конечно! — гордо ответил Саша, мигом забыв про все свои ошибки в диктантах. — Поехали вместе, а, Никифор?
— Поехали! — решил Никифор. Он посадил Сашу на коня, сам сел сзади и поскакали они от моста, но не к деревне с церковью, а в другую сторону, к ельнику.
Миновали поле, лес, видят — старый крестьянин сидит у дороги, лапти из лыка плетет. Сошел Никифор с коня, поклонился старику и спросил:
— Ищу я, отец, Лук Единства со Стрелами Дальнолетными, ищу пока безуспешно. Не можешь ли ты подсказать, в какой стороне нам искать?
Встал старичок, подошел к Никифору и сказал:
— Лук тот и стрелы найдешь в горах, на острове. А остров тот в горном озере. Никто еще там не бывал до тебя. Труден туда путь, но если хватит веры и сил, исполнишь вс;, что задумал!.
Потом старик посмотрел на Сашу и улыбнулся мальчику:
— А тебе, малец, лапоточки дарю, да непростые, а волшебные! Ноги в них усталости не знают, по воде, как посуху ходят, а ежели очень захотеть, — то и по облакам в них пройтись можно! Может, и пригодятся вам в вашем деле…
Примерил Саша лапти, — точно по ноге оказались. Угостил старик Никифора и Сашу костяникой-ягодой, что в июльский зной бодрость и свежесть дарит, и снова за свое дело взялся, — стал лыко драть да лапти плести, а богатырь и Саша дальше по своим делам поскакали.
НОЧЛЕГ
Ехали долго ли, коротко, пока не остановились посреди широкой дубравы на поляне с травой, такой зеленой, что прямо поле изумрудное Саше причудилось!
Спешились под самым большим дубом. Никифор расседлал коня и стал к ночлегу готовиться. А Саша лег на войлочную попону и закрыл глаза.
— Спи, Саша, отдыхай, утро вечера мудренее. А я буду стоянку охранять, — сказал Никифор,.
— Я тебя скоро сменю, — прошептал Саша, тут же закрыл глаза и заснул.
Ему снился конь, резвый добрый и ласковый, с выпуклыми глазами и блестящей гривой. А еще ему снились приключения: они были разного цвета: то голубые, то розовые, то зеленые. Приключения проносились перед глазами, словно искры от костра, а Саша мчался среди них наугад на своем волшебном коне, смеясь и размахивая руками. Потом он почувствовал, что руки и ноги у него превратились в пушинки и стали совсем невесомыми, и он полетел все выше и выше в голубую даль.
Вдруг конь куда-то исчез, и начался другой, ек такой приятный сон. Саше снилось, что он лежит под деревом со связанными руками и ногами.
— Пустите! Никифор, помоги! — кричит мальчик во сне.
Тут Саша проснулся и открыл глаза. Только что рассвело. Видно было уже хорошо, только все казалось одинаково серым: небо, земля и деревья.
Но что это? Видит Саша: Никифор стоит под дубом и сражается с огромным пауком.
Паук зацепился всеми ногами за нижнюю ветку дуба. Из его широкой пасти торчат кривые клыки. Паук сверкает зелеными глазами и ловко накидывает на богатыря стальные петли. Никифор пытается вырваться, напрягает могучие мускулы. Иногда ему удается разорвать одну петлю движением плеч, но в следующее мгновенье паук снова опутывает богатыря стальной паутиной.
…Неумолимо шаг за шагом притягивает паук Никифора к своим страшным клыкам. Саша вскакивает с земли и бежит во всю прыть к богатырю.
— Никифор, Никифор, скажи, что мне делать, как помочь?
— Не подходи, Саша, а то попадешься и ты! Лучше принеси меч и отвяжи коня, да скорее! — только и успел крикнуть Никифор
Саша бросился к коню, привязанному к соседнему дереву. Под деревом лежал меч Никифора. Саша подбежал к мечу. Ему едва удалось оторвать от земли рукоятку, — таким тяжелым был меч богатыря. Согнувшись, он волоком подтащил меч прямо к ногам богатыря и тут же бросился к соседнему дереву, чтобы отвязать коня. Сивко давно уже тревожно ржал и бил копытами. Почуяв свободу, он скакнул, словно взлетел, и передними копытами ударил паука в голову. Руки Никифора освободились, он нагнулся, схватил меч и, размахнувшись, перерубил паутину, которой паук обматывал его. Следующим ударом богатырь обрубил нити, на которых висело само чудовище.
Паук упал на длинные мохнатые лапы и кинулся на Никифора. Тот отпрянул и отклонился в сторону. Челюсти паука лязгнули у самой шеи богатыря. Мощным ударом храбпый воин снес чудовищу голову. Схватка закончилась.
— Чуть было не загрыз меня проклятый паук! — сказал Никифор. Он опустился на траву и бережно положил меч рядом. На лбу его блестели капли пота.
Чуть позже богатырь рассказал Саше, о том, что произошло, пока мальчик спал. На рассвете Никифор услышал странный лязг, будто кто-то точил нож на огромном наждачном камне. Он подошел к дереву, с которого доносились подозрительные звуки, и тогда паук сковал ему руки стальной паутиной и потащил наверх.
— Если бы не ты да не Сивко, — несдобровать мне. Думаю, что не случайно тут паук появился. Недруги преследуют нас, хотят погубить с помощью всякой нечисти, чтобы не добыли мы с тобой волшебный лук со стрелами. А ты, наверное, сильно испугался, когда проснулся, а?
— Да нет, не очень. Ведь я теперь тоже богатырь! — ответил Саша и гордо подбоченился.
РАЗБОЙНИКИ
Когда Никифор и Саша выезжали из дубравы, солнце было уже высоко. Поляна уже не была серой, а снова стала изумрудной.
Саша так привык к приключениям, что быстро успел забыть о битве с пауком. Сивко скакал легко, будто летел, сходу перепрыгивая через ручьи и речушки. Саше казалось, что это он управляет конем. Мальчик не замечал, что Никифор незаметно поддерживал его и направлял бег лихого скакуна.
Богатырь и Саша проследовали сосновым лесом, потом проехали березовой рощей и, наконец, углубились в густой ельник. Вскоре они оказались на большой поляне. Вдруг Сивко встал как вкопанный, словно почуял опасность.
На самой середине поляны росли четыре ели, высокие да пышные, с длинными кудрявыми ветвями. У всех четырех вершины были спилены. На деревья, как на столбы, опирался прочный деревянный настил, на котором стоял высокий шатер ярким красным верхом и желтым низом.
Вдруг полог шатра распахнулся и вышел человек в красном кафтане, стянутом широким желтым поясом. Никифор и Саша задрали головы, чтобы лучше рассмотреть незнакомца. Тот подошел к краю настила, скрестил руки на груди и крикнул:
— Далеко ли направляешься, Никифор?
— Откуда ты меня знаешь? — удивился богатырь.
— Да кто же тебя не знает? Весь народ только и шумит о том, что ты хочешь отыскать лук и стрелы Единства, мечтаешь, чтобы люди раздоры навсегда позабыли…. Но если все будут заодно, если научатся жить дружно, то как нам, разбойникам, тогда жить? Разве устоим мы против добрых людей, если добрые объединятся, а, Никифор? Ох, и трудно тогда нашему брату придется! Пропадем мы тогда, совсем пропадем!
— Так это разбойник! — прошептал Саша. — Никифор, поехали отсюда скорее, пока дорога свободна!
— Хорошо, — согласился богатырь и крикнул разбойнику, задрав голову вверх:
— Прощай, разбойник! Сначала Лук отыщу, потом с хорошими людьми посоветуюсь, что с тобой делать, а затем и с тобой разобраться можно! А теперь некогда мне с тобой лясы точить!
Никифор тронул поводья, но не успел Сивко сделать и двух шагов, как разбойник махнул кому-то рукой, и впереди со страшным гулом упали на землю две огромные ели, перегородив дорогу. Никифор повернул Сивко, чтобы ехать назад, но и сзади рухнули на дорогу другие деревья, — путь был отрезан.
— Попали мы в ловушку! Ничего не поделаешь, — надо бой принимать! — сказал Никифор. — Знаешь, кто это? Знаменитый шатровый разбойник! Много богатырей хотели совладать с ним в честном бою, но не вышло. Зело хитер злодей! Значит, мне теперь выпало с ним сразиться! Слушай, что я тебе сейчас скажу, Саша! Битва будет долгой и жестокой. Испробуй-ка твои новые лапоточки. Переберись через завалы и помощь приведи. Спеши! Мне одному тяжело придется!
Саша спрыгнул с коня, надел лапти — и вовремя! Из-за завалов высыпала целая ватага разбойников и кинулась к Никифору.
— Торопись, Саша! — успел крикнуть богатырь. — Три дня и три ночи, пожалуй, выстою, а потом силы мои иссякнут. Спеши!
Саша с помощью лаптей перебрался через еловые завалы, но бежать быстро мешали кусты и сухие ветки.
— Ну, лапти, покажите себя! — подумал мальчик и легко вскарабкался по прямому стволу ели, даже не держась за ветви. Чудо — лапти цеплялись за кору, не хуже беличьих когтей, словно приклеивались к дереву. Саша добежал до вершины и поспешил вперед прямо по верхушкам деревьев, прыгая с ели на ель, как белка.
Вдруг откуда-то снизу донесся хриплый бас:
— Саша, что ты там делаешь, наверху, в ветвях?
А потом раздался еще один знакомый голос, звонкий да тоненький:
— Спускайся скорее к нам, мой мальчик!
Саша узнал своих знакомых — Лешего и Кикимору — и спустился к ним. Лесные жители раскрыли рты от удивления, потому что никогда не видали мальчиков, бегающих по верхушкам деревьев.
— Ой, Леший, ой, Кикимора! Помогите! Никифор сражается один против целого войска разбойников!
— Где сражается? — спросил Леший.
— Вон там, в ельнике, недалеко отсюда.
— Знаем-знаем! — промяукала Кикимора, наклонилась к земле и приложила к ней ухо.
— Слышим-слышим! — сказала она уже совсем другим тоном. — Слышим, что битва идет нешуточная. Леший, приложи-ка ухо и ты!
Леший припал к земле:
— Копыта бьют, деревья падают, ноги топают, много ног! Держится еще наш Никифор!
— Медведи нужны! — решительно заявила Кикимора. — Медведи завалов не боятся. Надо медведей звать!
— А как ты их соберешь? Они же поодиночке бродить любят!
— Эх, Леший, Леший, а волки на что?
Кикимора громко свистнула, и через мгновенье примчались два серых волка. Кикимора села верхом на одного, Леший на другого.
— Саша, возвращайся к Никифору. Скажи, пусть держится. Мы поехали собирать медвежий полк!
Волки помчались с Лешим и Кикиморой в гущу леса, а Саша поспешил обратно. Мальчик снова бежал по макушкам высоких елей. Когда он вернулся на поляну, бой был в самом разгаре. Сверху было хорошо видно, как проходила битва.
Было заметно, что разбойники боятся Никифора. Как только богатырь поднимал меч, середина поляны сразу пустела: вояки отступали, стараясь спрятаться за кустами и за спинами друг друга.
— Трусы! — крикнул сверху шатровый разбойник. — Пускайте в дело ваши стрелы. Поразите его стрелами издалека, если с мечами подойти боитесь.
Нападавшие отступили к краям поляны, став в круг. Они повиновались приказу и начали осыпать богатыря градом стрел. Меч в руках Никифора замелькал так быстро, что его не было видно, казалось, будто богатыря защищает сплошная сверкающая оболочка. Лишь нескольким стрелам удалось слегка задеть кольчугу богатыря, но Никифор оставался неуязвим.
Разбойники видели, что ничего у них не получается, боевого задора у них становилось все меньше. Некоторые даже побросали оружие и разбежались по кустам, но Саша видел, что все тяжелее поднимается богатырская рука с тяжелым мечом, что его друг уже качается от усталости.
— Держись, Никифор, помощь близка! — крикнул Саша.
Никифор услышал голос мальчика и улыбнулся. Слова Саши и надежда вернули ему силы.
Вдруг послышалась барабанная дробь. Важный серый заяц с барабаном вышел из-за дерева и встал рядом с Никифором.
От неожиданности разбойники перестали метать стрелы и опустили луки. Барабан замолк, раздался оглушительный треск сучьев, и на поляну через завалы вывалился отряд медведей под знаменем. На знамени был нарисован бочонок меда. Следом на поляну выехали Леший и Кикимора верхом на волках.
— Медвежий полк встал под твою руку, богатырь! Только прикажи, — мы сокрушим любого врага! — проревел старший медведь, на котором был островерхий шлем и деревянная кольчуга из ивовых прутьев.
Заяц изо всех сил заколотил в барабан. Но сокрушать было уже некого. Разбойники в ужасе бежали кто куда. Их предводитель Шатровый Разбойник спрятался в шатер, словно его тут и не бывало.
Два молодых медведя быстро взобрались наверх, вытащили разбойника из шатра, стащили вниз и подвели к Никифору.
— Ну что, злодей, не помогло тебе коварство? Видишь, мы еще даже не нашли Лук Единства, а тебя уже человеческими и лесными силами одолели! Быть тебе теперь навечно в лесу под стражей! Охранять тебя поручаю медвежьему войску.
Никифор и Саша поблагодарили медведей, волков, зайца, а также Лешего с Кикиморой, сели на коня и дальше в путь отправились.
ЛИЛИИ
Никифор и Саша проехали через большие лиственные леса и двигались все дальше на юг. Путешествие проходило спокойно, поэтому Саша мог вдоволь налюбоваться цветами, подивиться загадочным курганам, словно охранявшим степные дороги. Задрав голову, мальчик подолгу смотрел на облака, белевшие в высоком небе.
Путники плыли то в маковом, то в тюльпанном море, поднимались на холмы и опускались в долины, точно скользя по волнам. Даже быстроногий Сивко замедлял шаг, пьянея от аромата трав и цветов.
Становилось все жарче. Солнце пекло. Лишь изредка проливались теплые короткие дожди. Ах, как сладко благоухала после них земля! Как приятно, радостно было скакать по душистой степи. Саша чувствовал себя счастливым и не хотел другой доли, как только ехать и ехать без конца в благоуханном краю, среди прекрасных цветов.
Однажды вечером конь вынес всадников в долину, сплошь покрытую белыми лилиями. Они были так красивы, что глаз не отвести. Здесь путники и решили провести ночь.
Смеркалось. Лепестки лилий чуть шевелились, словно шептали понятные только им слова. Никифор расстелил на земле попону, положил голову на седло и заснул, а к Саше сон не шел, ему казалось, что лепестки цветов рассказывают о волшебной, небывалой, неповторимой жизни благоуханных долинах, где нет ни горя, ни болезней, ни долгих разлук с любимыми и дорогими людьми.
На рассвете мальчик, наконец, задремал, но и во сне ему снились задумчивые и загадочные лилии.
Наутро Никифор, как всегда, поднялся первым, оседлал коня и разбудил Сашу. Мальчик протер глаза и вдруг сказал, как отрезал:
— Я никуда не поеду. Я останусь здесь, в самом красивом на земле месте.
Никифор нахмурился:
— Как же так? Ничего не пойму…. Ведь ты же хотел помочь мне! А теперь отказываешься? Вспомни о нашем походе! Подумай о доме! Ты же должен когда-нибудь вернуться домой.
Саша молча лег на землю и повернулся на бок, лицом к цветам, спиной к Никифору.
— Околдовало тебя поле! — сказал Никифор и нахмурился. — Но я не оставлю тебя здесь. Ни за что не оставлю!
Богатырь поднял Сашу и посадил на коня.
— Я не хочу уезжать! — закричал Саша сквозь слезы. — Я останусь жить среди лилий. Я не уеду, пока не пойму, о чем шепчут их лепестки.
— Мы еще вернемся сюда, Саша. Мы еще поклонимся красоте цветов. А сейчас — нам пора.
Никифор вскочил на коня и тронул поводья. Вскоре лилейное поле скрылось из глаз. Саша еще долго кричал и плакал, но потом уснул и проспал весь день. Вечером он еще хмурился, зато на следующее утро проснулся веселым и больше не сердился на Никифора за то, что тот увез его от белых лилий.
СНОВА ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ
Саша привык проводить целые дни на коне. Иногда Никифор передавал ему поводья, и мальчик сам управлял резвым и смелым скакуном. Сивко хорошо слушался маленького наездника, и Саша гордился этим, чувствовал себя ловким и смелым, как Никифор и Сивко.
Цветочные поля остались позади. Кругом простиралась выжженная солнцем степь. Саша загорел и даже чуть вырос. Когда ему надоедало сидеть в седле, он спрыгивал на землю, надевал волшебные лапти и бежал по степи рядом с лошадью, забыв про усталость.
Однажды утром мальчик отстал от Никифора, чтобы лучше рассмотреть старинный курган, возвышавшийся справа, чуть в стороне от их пути.
Вдруг Саша увидел на земле огромную тень. Услышал свист и громкое дыхание.
— Никифор, берегись! — крикнул Саша.
Никифор поднял голову, увидел змея и поскакал к мальчику. Подъехал к Саше, ловко нагнулся, поднял его на седло, одной рукой прижал к себе, другой вытащил меч.
А Змей Горыныч был уже тут как тут. Он давно летал над степью в поисках завтрака, пока не заметил Никифора и Сашу. С богатырем у Змея — давние счеты!
— Сейчас покажу ему, кто в степи хозяин! — подумал Змей и пошел на снижение. Саша вцепился руками в гриву коня и пригнулся к шее Сивко. Еще никогда ему не было так страшно.
Словно молния, сверкнул в воздухе меч Никифора:
— Стой, Змей Горыныч! Лети отсюда подобру-поздорову!
Разъярился Змей Горыныч, свернул крылья, прижал их к туловищу, как молния, упал на землю и полыхнул на богатыря огнем изо всех пяти голов.
Конь отпрянул, заржал, ударил копытами.
А Змей еще пуще огнем пышет, жаром дышит. Опять отступил конь.
Нахмурился Никифор, сказал коню с укоризной:
— Гой ты еси, конь мой верный! Али боишься чудища поганого? Аль не веришь в силу мою богатырскую? Али хочешь меня, богатыря, навек осрамить?
— Жарко же, дядя Никифор! — вдруг сказал конь человечьим голосом.
Снова пошел Никифор в наступление. Змея бранил-ругал, мечом бил-махал, а Змей, тем временем, пламенем на богатыря дышал и невыносимую жару создавал.
Стало Никифору жарко, так жарко, что даже кольчуга на нем задымилась, а от коня шерстью паленой запахло. Тут Саша и вспомнил о Веточке Неопалимой, выручавшей раньше Лешего и Кикимору от лесных пожаров. Вынул Саша ее из кармана (веточка была совсем маленькой) и в кольчугу Никифора между стальных звеньев воткнул.
Змей Горыныч пуще прежнего жаром пышет, пламенем дышит, а у Никифора нос покраснел от холода. Усталость прочь улетела, силы богатырские утроились. Приблизился Никифор к змею и отрубил одним махом три самые нахальные головы.
Прикатил Змей Горыныч отлетевшие головы поближе, прижал их к бокам крыльями и пустился наутек раны залечивать и к новым безобразиям готовиться.
А Никифор и Саша отъехали на коне немного в сторону и остановились дух перевести да в порядок друг друга привести после жестокой битвы. Тогда только Саша и вынул из кольчуги Неопалимую Веточку, чтобы богатырь не простудился от холода.
ЕМЕЛЯ-БРАЖНИК
Ехали они, ехали, — вдруг видят: терем стоит высокий, расписной, крылечки резные, крыша острая. Возле того терема родничок бьет-струится, а за ним сад чудесный цветет в одной стороне, а на другой стороне уже плодоносит!.
Там, где родник из земли вытекает, — необычная трава растет. Необычная, потому что яркая, зеленая — презеленая, как во сне, на всем свете, кажется, зеленей не бывает! Разве что на поляне, где Никифор с пауком дрался! Деревьев фруктовых — видимо — невидимо, плоды на них все крупные, как на картинке.
Подъехали путники к самому терему, спешились. Видят, — окна и двери все у терема раскрыты настежь. Прислушались… Внутри тихо…
— Зайдем! — предложил Никифор.
— Давай! Хоть отдохнем немного! — обрадовался Саша. Сивко тоже против отдыха возражать не стал, а поспешил к роднику, чтобы жажду вкусной родниковой водой утолить да свежей травки пощипать.
— Эй, хозяин! — крикнул Никифор, войдя в дом. — Принимай гостей!
— Это мы, богатыри, идем! — вторил ему Саша тоненьким голоском.
Никто не ответил. В тереме тихо. Тихо в саду.
— Смотри, как хорошо в доме. Просторно да светло! — восхитился Никифор.
— Здесь даже танцевать можно не хуже, чем в нашем дворце культуры! — согласился Саша.
Вдруг где-то рядом послышался сочный заливистый храп. Обрадовались богатыри, что кто-то в доме живой и здоровый так хорошо храпит. Заглянули в соседнюю комнату, видят: под окном на пышной перине на широкой высокой постели спит человек.
Никифор тронул его за плечо:
— Друг, проснись!
— А? Что? Кто это? — спросил незнакомец, сев на кровати и широко раскрыв глаза.
— Принимай гостей, хозяин! Я — Никифор, а мальчика Сашей звать. А как твое имя?
— Ой, сейчас! — зевнул человек. — Дайте с мыслями собраться! Никак проснуться не могу! Третий день почиваю, а если б не вы, — еще бы неделю спал… Емеля, я, бражник!
— Смотри, Никифор! — шепнул Саша. — Смотри, какие у него круглые щечки! И глаза круглые, и все у него круглое, и волосы кудрявые тоже колечками висят!
— А как вы тут оказались? — поинтересовался Емеля не так чтоб очень любезно и еще раз зевнул.
— Мы в походе за Луком и Стрелами Единства! — объяснил Никифор.
— Вот это да! — воскликнул Емеля-бражник. — Надо же! Тесна земля! Я ведь тоже искал когда-то лук этот самый! Шел-шел и в свой терем пришел. И ничего мне больше не нужно: ни лука, ни единства! Емеля от добра добра не ищет! Емеля нашел свое счастье. Вот смотрите, похвалюсь перед вами:
Лег Емеля опять на постель, — брага вдруг с потолка потекла струей прямо в широко раскрытый Емелин рот. Стал Емеля смешной: на галчонка похож. Булькает, глотает жадно, вот-вот подавится. Никифор и Саша рядом стоят, изумляются…
Закончил Емеля заправку, хлопнул рукой по пузу, — стол к перине подкатился на колесиках, а на столе том поднос, а на подносе том — чего только нет! Яств разных — видимо-невидимо!
Но даже пальцем Емеле шевельнуть лень. Видит Саша: прямо от подноса бежит к потолку лесенка, вроде эскалатора в метро. Блюдо за блюдом на ту лесенку с подноса скатывается, к потолку поднимается, а потом Емеле с высоты точно в рот сваливается, тарелки в рот еду вываливают по очереди и на ниточках от Емели прочь устремляются, на мойку, и на просушку, и на буфетное хранение направляются.
Наелся Емеля досыта — до отвала. Стол откатился. Но это еще не все! Хлопнул Емеля в ладоши! Где же десерт? Что за обед без десерта?
А вот и он тут как тут! Прямо в окно раскрытое ветка вишневая протиснулась и над Емелей склонилась. Вишни крупные, гладкие, сладкие, соком налитые точно над Емелей осыпаются и в желудок его богатырский беспрепятственно падают.
Закончил, наконец, Емеля скромный прием пищи и речь свою продолжил:
— И решил я, значит, ребята, никуда отсюда не уезжать. Пускай ее, эту правду, другие ищут, кто моложе. А я хоть поем здесь от пуза!
Саша посмотрел на Никифора и увидел: помрачнел богатырь, лицо вроде как похудело от суровости, вдруг, осунулось, две суровые морщины перечеркнули высокий лоб.
— Поехали отсюда скорее, Саша. У нас с тобой Дело есть! — сказал Никифор.
— Как? Какое дело? Дело для вас важнее обеда? Что, неужели даже не пообедаете? — удивился Емеля.
— Давай перекусим, а Никифор! — попросил Саша. — Столько дней по жаре тащились!
Не надо сердиться на него! Мы приехали в замечательный уголок прогресса. В нашем конце двадцатого века к такой жизни весь мир стремится!
— Нет! — сурово отрезал Никифор. — Не знаю, что там у вас в двадцатом веке, а нам ехать надо. Дела ждут!
Емеля тепло попрощался с Никифором и Сашей, даже не поленился встать с перины, и проводил гостей до самого порога, и пригласил заехать в гости на обратном пути. Выйдя из терема, Саша все-таки сорвал в саду несколько яблок. В пути пригодятся!
ГОРНОЕ ОЗЕРО
И снова скачет Сивко по бескрайней степи. Мчится он, мчится, скачет он, скачет и, наконец, привозит путников в горы. А в горах тех — озеро. А на озере — остров. На острове том растет каштан-дерево. На дереве том лук висит и колчан со стрелами.
Замерли Никифор и Саша у края воды, смотрят: дыхание затаили. Вот он — лук! Вот они — стрелы!
Решил Никифор сразу же плыть к острову. Зачерпнул воду ладонью — вода ледяная, руку сводит от холода.
— Ты, Никифор, лучше здесь побудь, а я в лаптях волшебных мигом туда и обратно сбегаю, даже ног не замочу! — предложил Саша.
Так они и решили. Перешел Саша озеро как посуху, на берег выбрался, к каштану-дереву подошел.
Видит: на верхней ветке лук со стрелами висит, а под ним гамак качается, как раз на половине высоты дерева. А еще на всех ветках колокольчики зачем-то развешаны. Забрался Саша на дерево на полвысоты, заглянул в гамак — и чуть на землю не свалился от испуга: в гамаке спал снежный барс, огромный такой, усатый…
— Вот какой сторож у дерева! — подумал Саша.
Осторожно, едва дыша, стараясь, чтобы ни одна ветка не шевельнулась, полез мальчик наверх, снял лук и стрелы и стал спускаться. Мимо девяти колокольчиков проскользнул Саша, и ни один из них даже не звякнул. Только когда спрыгнул на землю, последний десятый колокольчик на нижней ветке громко зазвенел в тишине. Его-то как раз Саша и не заметил.
Сделал мальчик несколько шагов и оглянулся. Видит: барс голову из гамака высунул, прямо на Сашу уставился желтыми глазищами! Разбудил его все-таки десятый колокольчик! Саша скорей к воде, а барс из гамака с ревом вывалился и за ним!
Саша на лук, как на шест опирается, огромные прыжки делает. Но и барс не отстает. Тоже прыгает неплохо.
Еле успел Саша до воды добежать. Не полез барс за ним в воду, плавать, видно, не умел, а стал по своему острову кругами бегать и реветь, будто не один барс, а не меньше десяти на острове! Саша в чудо — лаптях примчался к Никифору, который успел в холодную воду броситься и уже плыл к острову, чтобы выручить Сашу от опасности.
— Как хорошо, что этот зверь не любит холодную воду! — сказал Саша, выбравшись с Никифором на берег. — Ну и напугал он меня!
— И меня тоже! — признался Никифор, ежась от холода.
Чтобы согреться, он тут же попробовал натянуть тетиву лука, но сил, увы, не хватило. Только чуть-чуть подался лук, — такой он был тугой.
Снежный барс на острове продолжал реветь, поэтому Никифор и Саша решили поскорей отъехать от холодного озера подальше, опасаясь неожиданного нападения других стражей лука и стрел.
Сивко скакал по горам так же резво, как по степи, словно не знал усталости. Скоро путники оказались в маленькой уютной долине, окруженной лесистыми горами.
Вдруг всадникам показалось, что идет дождь. Потоки воды лились на их головы, спины и плечи. Саша взглянул на небо, — на нем не было ни тучки. Тогда мальчик оглянулся и увидел сказочное зрелище: повсюду, где копыта коня касались земли, начинали бить ключи. Струи догоняли одна другую, кипели в воздухе, казались серебряными нитями.
Никифор остановил коня. Саша спрыгнул на землю и склонился над серебряным ручейком. Вода бурлила пузырьками, родник словно дышал.
— Это нарзан! — крикнул Саша. — Никифор! Мы открыли воду богатырей, твою воду!
Никифор припал к струе и долго пил, задержав дыхание. Саша и Сивко тоже пили чудо-воду.
— Никифор, попробуй-ка лук, — сказал Саша — Сила у тебя теперь после нарзана новая.
Богатырь снял с коня лук, поднатужился и… натянул тетиву.
— Ура! — закричал Саша. — Давай поднимемся на самую высокую гору и подарим миру единство. По-моему, мы с тобой заслужили эту честь!
Два богатыря, большой и маленький, забрались на вершину горы-великана. Никифор вынул из колчана четыре разноцветные стрелы. На синей стреле было написано — север, на желтой — юг, на красной — запад, на зеленой — восток.
Тронул богатырь тетиву. Загудела тетива, запела басом, да так звучно, что все окрестные горы откликнулись эхом.
Поклонился Никифор на все четыре стороны, грудь перекрестил и послал по одной стреле в каждый предел.
Вдруг Саша от радости запрыгал, захлопал в ладоши да как закричит громко-прегромко:
— Понял, понял!
Никифор удивленно посмотрел на мальчика:
— Что ты понял?
— Никифор, я понял, в каком времени нахожусь! Мы с тобой в четырнадцатом веке, как раз перед началом образования централизованного государства со столицей в Москве. А я все думал: не могу понять, почему же вы это объединяться вдруг стали, с какой стати? То разъединялись, а то вдруг…. А оказывается, это ты, Никифор, сумел стрелы Единства раздобыть и лук волшебный добыть!
— Эх, Саша, Саша. Думаю я, что мы с тобой просто подвиг наш совершили, как и полагается богатырям, а объединяться люди начнут, когда у них в головах просветлеет!
— Ну, и стрелы, может, тоже помогут! — упрямо сказал Саша. — Зря мы, что ли, со Змеем Горынычем бились!
— Конечно, не зря! А сейчас… поехали домой, Саша. Теперь уже можно!
И отправились богатыри в обратный путь.
Погостили у Емели.
Заехали на лилейное поле красоте цветов поклониться да семян набрать.
Встретились в лесу с медвежьим полком.
Повидались с Лешим и Кикиморой и вернули им Неопалимую Веточку, чтобы лесных пожаров не боялись.
Ехали быстро. Никифор спешил домой, в родную деревню. Саша скучал по родителям, ему все чаще снился его двор, из которого он отправился в свое необыкновенное путешествие. Вспоминал Саша и о смелом прыжке со старой стены, не забыл и о лягушке, той, что смотрела на него из травы под стеной.
Когда он рассказал о ней Никифору, тот воскликнул:
— Да это же наша Лягушка-Волшебница! Ее все почитают за доброту и мудрость. Значит, это она прислала тебя, чтобы ты помог мне в походе. Вот оно что! Ведь ты грамоту разумеешь, а я нигде не учился!
— Как бы мне теперь встретиться с ней, рассказать, что мы выполнили ее волю? — спросил Саша.
— Не беспокойся, Саша! Лягушка сама отыщет тебя!
Ехали быстро и вот, наконец, настал миг, когда богатырь произнес долгожданное:
— Подъезжаем! Видишь, вон за той рекой моя деревня, вон она, там, на холме, вся в садах утопает.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Вечерело. У крайнего дома на высоких тесовых воротах сидел мальчишка лет семи, с голубыми глазами, волосами цвета соломы, загорелым лицом и руками. Это был Алексей, сын Никифора. Каждый вечер он уходил от шумных товарищей, взбирался на высокие ворота и, подолгу всматриваясь вдаль, ждал отца из похода.
В деревне только что закончили уборку урожая. Закрома ломились от золотого зерна. Пришла пора осенних праздников, свадеб. Вечерами соседи, и старые, и молодые выходили на улицу. Звучали песни и смех. Играли в веселые игры, плясали допоздна, водили хороводы.
В один из таких теплых вечеров Алексей заприметил всадника, во весь опор мчавшегося к деревне через поле. Сердце мальчика дрогнуло:
— Отец! — прошептал он еле слышно. Потом еще раз повторил: «Отец», спрыгнул с ворот и побежал навстречу.
Все, кто был на улице, поспешили за мальчиком к околице. Давно ждали Никифора! Впереди мчался Алексей, за ним едва поспевала жена богатыря Настасья, потом соседи, друзья, почти вся деревня….
Встретили Никифора и Сашу, как героев, и пошел пир горой. Всю ночь не смыкали глаз, пирогами да блинами лакомились, ходили из дома в дом, потчевали друг друга:
— Айда — ешь, айда — сам! Айда — пей! Айда — сам!
И плыли над деревней песни, да такие, что звезды дивились. Только на рассвете заснули Саша и Алексей на улице, на зеленой лужайке, в копне душистого сена.
Никифор разбудил ребят, когда новый день был уже в разгаре. У богатыря на ладони сидела большая зеленая лягушка.
— Хватит тебе по чужому времени странствовать, Саша! Возвращаться пора! — проквакала Лягушка.
Саша посмотрел на Никифора:
— Кто это?
— Это твоя Лягушка-Волшебница. Сама к нам пожаловала! Правду она говорит, — пора тебе домой возвращаться. Ведь каждый должен жить в своем времени! Попрощайся с Алексеем и делай, как Лягушка скажет.
Обнял Саша Алексея, с Никифором расцеловался, обвел взглядом округу.
А Лягушка с ладони Никифора командует:
— Закрой глаза, сосчитай до пяти, снова открой глаза. Ква — ква.
Сделал мальчик, как Лягушка велела: закрыл глаза, сосчитал до пяти, открыл глаза и видит: перед ним — родной двор. Стоит Саша рядом со старым тополем, будто ничего с ним и не было вовсе, рукою за ствол держится. Вот дом пятиэтажный, где он живет с родителями. Вот двор. Во дворе по-прежнему пусто, нет ни души.
— А может, мне все это только приснилось? — подумал Саша и просто так, по старой привычке сунул левую руку в карман.
Там лежали семена, о которых он уже успел забыть. Семена с Лилейного поля.