Аргонавты

            
                ФРИКС  И  ГЕЛЛА
    СРЕДИ греческих земель далеко славилась Беотия, которую венчает гора Геликон, любимое жилище прекрасных Муз. В этом плодородном, зеленом  краю, в городе Орхомен, правил юноша Афамант, сын могущественного Эола, бога ветров. Афамант выдался таким стройным и красивым, что все любовались им. Даже изящная Нефела, богиня облаков, пролетая как-то  на золотой тучке над Орхоменом, засмотрелась на юношу. По воле богини эта тучка зацепилась за гору, и Нефела легкой поступью спустилась на землю и вошла в царский дворец.
   Тихая, мечтательная, с пышными волосами, которые, словно светлая мгла, облекали ее стройный стан, Нефела понравилась Афаманту и стала его женой. С ней пришло счастье в его страну и в дом – у пастбищ  и нив было теперь достаточно дождя, так  как сестры-тучи каждый раз прилетали на зов своей богини, а в царском дворце вскоре зазвучали детские звонкие голоса и веселый смех – у Нефелы и Афаманта нашлись близнецы: мальчик Фрикс и девочка Гелла.
     Время текло, дети росли, как из воды, и Нефела радовалась им, смиряя тоску по высокому вольному небу. Видела она, что Афамант стал к ней безразличен, с тех пор как к ним пришла искать крова Ино, дочь фиванского царя Кадма.
   Хотя и суровая судьба выпала Ино, но она была всегда веселой, говорливой, любила песни, и тихая, молчаливая Нефела словно исчезала при ней, как исчезает утренняя мгла при ярком свете. Теперь Афамант видел только Ино, ловил каждое ее слово, и вскоре темноволосая фиванка стала хозяйкой в его доме.
ОбиженнаяНефела, умываясь тихими слезами, поцеловала детей и отправилась на заоблачный Олимп, в жилище бессмертных богов. Могущественная Гера, опекун брака и семьи, сразу заметила ее бледность, ее заплаканные глаза и принудила все рассказать. Страшным гневом вспыхнули глаза супруги Зевса, и она торжественно сказала:
- Я отомщу за тебя, Нефела, за обиду, которую тебе нанес смертный. Вечно будет довлеть мое проклятье над домом Афаманта.
А на земле Ино и Афамант тешились своим счастьем. Одно лишь беспокоило Ино – дети Нефелы, которые подрастали и могли со временем отомстить за мать. Ино тоже родила сына Афаманту, но первым наследником был все-таки Фрикс.
   Долго размышляла Ино, и наконец мелькнула у нее коварная, подленькая мысль. По весне, когда настало время сеять хлеб и люди пришли к царским закромам, Ино щедро раздала зерно людям, но накануне так высушила его, что оно уже не могло прорасти. А земля той весной была сухая, аж потрескалась, ибо сестры-тучи далеко обходили этот край, где обидели их богиню.
   Настал голод, черный, страшный. Люди день  и ночь ревностно молились богам, но, видимо, их голосов не слышали боги. Тогда, по совету Ино, Афамант послал человека в Дельфы спросить в храме Аполлона у Пифии, как задобрить бессмертных. Коварная Ино подкупила этого посла, и он, возвратившись, сказал так, как она ему велела:
- Чтобы смилостивились вечные боги, надо принести в жертву царевича Фриса.
   Ужаснулся Афамант, и все люди ужаснулись, но кто мог пойти против воли богов?  Горько рыдал Афамант, в последний раз целуя сына, а маленькая Гелла так вцепилась в брата, что ее не смогли оттащить. Так обоих детей и повели к жертвеннику.
   Тесным кольцом стояли люди вокруг жертвенника на высоком священном бугру. Вот привели близнецов, бледных, усталых, поставили его около большого камня, только что отмытого от кровавых пятен. – тут обычно резали быков и овец в жертву богам.
- Мама, где ты? Спаси нас, мама! – тихо, еле слышно умоляли дети, смотря на небо.
И вмиг на бугор спустилась золотая туча, обвила всех людей и жертвенник, и дети услышали родной голос:
- Дети, бедные мои дети! Я не вправе взять вас с собой на Олимп, но садитесь быстро на золотого овна, подарок бога Гермеса, и он спасет вас.
   Вмиг туча исчезла, и удивленные дети увидели возле себя большого барана, сверкающего золотом. Они быстро взобрались на него, и на глазах всех ошеломленных людей овен с детьми легко поднялся в воздух.
   Далеко внизу дети увидели Орхомен, дальше потянулись поля, пастбища, леса. Еще выше поднялся овен, пролетая над горами, аж у детей дух перехватило. Наконец, под ними засинел морской пролив, его голубой плес играл в лучах яркого солнца.
С радостным восторгом Фрикс осматривался вокруг, а у Геллы вдруг потемнело в глазах, и она выпустила из рук золотую шерсть. Послышался легкий всплеск, и безразличные волны навсегда поглотили детское тельце. Позже в память о погибшей девочке этот морской пролив люди назвали морем Геллы, Геллеспонтом, а мы теперь зовем его Дарданеллами.
   В отчаянии, горько рыдая, Фрикс припал к овну, а тот невозмутимо летел дальше.
   Царствовал тогда в Колхиде Еэт, сын светлого бога Гелиоса. Он радостно встретилФрикса, пригрел его, а после, когда тот стал умным и красивым юношей, женил на своей дочери Халкине. Она была старшей дочерью Еэта,а младшую звали Медеей…
   Сам ведун и колдун, Еэт знал, что золотое руно принесет его краю счастье. И вот когда овен уже совсем постарел, его закололи по велению богов, и те взяли овна на небо, и с тех пор он блестит по ночам ярким созвездием. А шкуру с длинной золотой шерстью Еэт повесил на большом дубе в священном бору, посвященном богу войны Арею. Тот бор со всех сторон окружали скалы, а единственную дорогу к нему стерег огнедышащий дракон, денно и нощно не смыкающий своих всевидящих глаз.
   С тех пор, как овен с Фриксом прибыл в Колхиду, она разбогатела и с каждым годом становиласьвсе богаче и сильнее. Слава об этом разнеслась далеко за пределы Колхиды и достигла берегов солнечной Греции. Многие смельчаки мечтали отправиться в Колхиду  за золотым руном, чтобы добыть его в честном бою или хитростью, но путешествие было слишком далеким и опасным.
  У  Фрикса с Халкионой было четверо сыновей, но мальчики были еще слишком малы, когда Фрикс внезапно умер. Говорили тайно люди, что его подло убили, а другие утверждали, что Фрикс сильно скучал на чужбине и все мечтал о своем Орхомене. А когда почувствовал, что он умирает, позвал сыновей и завещал им возвратиться на родину.
ЯСОН
   В плодородной Фессалии, на берегу тихого морского залива, стоял богатый город Иолк. Основал его Кретей, брат орхоменского царя Афаманта. Умирая, Кретей передал власть своему сыну Есону, доброму, вежливому человеку. Но  Есон царствовал недолго: его сводный брат, коварный Пелий, силой отнял у него власть, и Есон стал жить в Иолке как простой горожанин.
   Жена у него была такая же ласковая, тихая, жили они хорошо, но, когда у нее нашелся мальчик, в доме Есона поселилось беспокойство. Есон с женою боялись, что жестокийПелий убьет их сына – единственного прямого наследника царской власти. Вот они и выдумали, будто их сын сразу же умер, даже справили пышные поминки. Верные служанки, одетые в траур, бегали по улицам и, разрывая на себе одежды, так рыдали, что весь город быстро узнал о грустной вести.
   А ночью Есон вынес мальчика из города и направился к горе Пелиону, где поселились кентавры.
   Это было дикое племя полулюдей-полулошадей, у которых были голова, грудь и руки человека, а туловище коня. Дикие, жестокие кентавры часто наносили крестьянам много вреда, если внезапно набегали с горы, уничтожая все на своем пути, словно лавина.
   Но был среди них один старый мудрый кентавр по имени Хирон, которого уважали даже боги и в знак уважения сделали бессмертным. МудрыйХирон временами брал на воспитание мальчика из хорошего рода. Вот Хирону и принес своего сына Есон, зная, что тут мальчик вырастет в безопасности, а Хирон воспитает его мужественным, умным и справедливым.
   Таким и вырос Ясон. Каждое утро он долго выполнял разные упражнения, от которых его тело становилось крепким, выносливым, днем он выполнял все, что наказывал требовательный Хирон, а вечером слушал его умные поучения о жизни и обо всем окружающем мире. Скромный, ко всем приветливый юноша даже представления не имел, что он царского рода. Только когда ему исполнилось двадцать лет, мудрый Хиронрассказал как и почему он тут оказался. Удивленно слушал его Ясон, и глаза его горели все  сильнее и сильнее.                – Я должен  идти к отцув Иолк, - решительно воскликнул однажды Ясон. – Я должен возвратить ему власть, которую несправедливо присвоил себе Пелий.
   Грустно было старому кентавру отпускать юношу к людям, которого он полюбил как собственного сына, но не напрасно он сам рассказал ему правду. И на следующее утро Ясон отправился в Иолк.
   Дорога в горы не была тяжелой, и Ясон быстро шел, весело напевая. Уже солнце поднялось высоко, когда путь ему перекрыла горная река, разбухшая после недавних дождей. Разыскивая брод, юноша заметил старую нищенку, сидевшую на камне у воды и жалобно смотревшую на нее.
- Перенеси меня, мальчик, на тот берег, - попросила она. – Сколько людей прошло, но никто не сжалился надо мной. Неужели и ты не поможешь мне и пройдешь мимо?
   Ясону стало жаль старуху, ведь Хирон учил его всегда быть добросердечным. Юноша поднял нищенку на руки и легко перенес ее на другой берег.  Только когда он уже выходил из воды, заметил, что потерял одну сандалию где-то среди камней в реке. Трудно идти полубосиком, но Ясон не расстроился. Он вежливо попрощался со старухой, а она вдруг сказала:
- Будь здоров, Ясон. Может, и я тебе когда-нибудь пригожусь.
   Юноша долго размышлял, шагая дальше, откуда ни щенка знает его имя. Он даже еще раз остановился, чтобы взглянуть на старуху, но она как сквозь землю провалилась. Разве мог Ясон знать, что облик старухи приняла сама Гера, чтобы проверить, хорошо ли кентавр Хирон воспитал сына Есона. А убедившись в этом, навсегда стала благосклонной к Ясону.
   Наконец Ясон добрался в Иолк. У него словно прибавилось сил, когда он ступил на землю родного города, и все люди оглядывались на стройного, сильного юношу с красивым, приветливым лицом. Когда Ясон вышел на городскую площадь, там как раз закончилась торжественная служба – царь Пелий принес жертву властителю подводного царства Посейдону.
Пелий стремился укрепить свою власть и потому всем говорил, что Посейдон – его отец. Злодея все время грызло недоверие и черная забота, а особенно с тех пор, как Пифия ему сообщила: «Бойся полубосого чужака, своего земляка». Тех давних слов осознать Пелий не мог, но стал смотреть каждому на ноги.
   И вот теперь, принеся жертву Посейдону, Пелий возвращался уже в свой дворец, когда его внимание привлек к себе красивый юноша, одетый по-чужому.  Царь быстро посмотрел юноше на ноги, и бледный страх сжал ему горло – чужеземец был наполовину босой!
Едва обретя речь, Пелий велел позвать незнакомца. Люди уже успели предупредить юношу, что это сам царь Пелий, но Ясон не растерялся, хотя никогда не разговаривал с таким вельможей. Он подошел к Пелию и, смело смотря ему в глаза, вежливо поздоровался.
- Кто ты? Откуда родом? – хмуро спросил Пелий. – Только смотри, не вздумай врать.
- Я никогда не унижаюсь до вранья, - с достоинством ответил юноша. – Так научил меня мудрый Хирон, у которого я прожил двадцать лет в зеленых ущельях Пелиона. Зовут меня Ясон, я сын твоего брата…
- Ты сын моего брата? – смущенно переспросил юношу Пелий.
- а, твоего сводного брата есоона, бывшего иолкского царя. Ты силой отнял у него власть и нажил на этом большое богатство. Пусть оно останется тебе, но царскую власть ты должен отдать.
  Эта откровенная речь сначала смутила, а потом разозлила Пелия. Но, погасив в глазах злобный блеск, он рассудительно произнес:
- Хорошо, я уступлю царскую власть, если ты окажешь мне одну услугу.
- Конечно, окажу! – радостно воскликнул чистосердечный Ясон.
   И Пелий, человек мстительный и злопамятный, спокойно сказал:
- Ну так привези сюда, в Иолк, золотое руно.
   Когда-то Ясон слышал от мудрого Хирона рассказ о своих родственниках, близнецов Фрикса и Геллу, про чудесного овна, его золотое руно, висящее теперь у колхидского царя Еэта в священном бору бога Арея. Но как же попасть туда, в ту далекую Колхиду?
   А царь Пелий повторил еще раз:
- Привези в Иолк золотое руно, и я уступлю царскую власть.недавно ночью ко мне во всне явилась тень бедного Фрикса, умершего в Колхиде, далеко от родной земли. Тень Фрикса сказала мне: царем Иолка будет тот, кто привезет из Колхиды золотое руно. Ты, Ясон , сам видишь: я уже стар и немощен, я не в состоянии этого сделать. А ты молодой, сильный, полный азарта. Ты привезешь золотое руно и станешь хозяином Иолка.
   Так сказал Пелий, а сам хранил надежду, что юноша не добудет у колдуна Еэта золотого руна и вовсе не возвратится из такой опасной далекой поездки.
   А юного смельчака ничего не пугало. Он охотно согласился с предложением царя, уверенный в своей победе. Взволнованный, счастливый, он отправился в отчий дом, а за ним торопилась  целая толпа показывать ему дорогу – далеко, на городскую окраину.
   Как же обрадовались родители Ясона, когда их красавец-сын встал на пороге! Три дня продолжалось богатое празднество в доме Есона, куда съехались все родственники из соседних городов. Три дня они пили игристое вино, славили бессмертных богов и любовались Ясоном. А на четвертый день Ясон стал готовиться в путь.
   Во все греческие земли отправились гонцы сзывать самых мужественных, самых славных героев. И герои поспешили в Иолк. А тем временем в городе на берегу моря строили большой, на пятьдесят весел, корабль, какого еще никто из греков не видел.
   Сначала Ясон растерялся: как строить этот корабль и кто в состоянии это сделать? Как-то он отправился в Пелионский  лес и принялся рубить высоченную сосну для будущего корабля. Тяжелый это был труд даже для его могучих рук. Остановился юноша передохнуть, и вдруг послышалось ему чей-то зов:
- Ясон!
   Он оглянулся, но вокруг никого не было. А голос звучал совсем рядом:
- Ясон, ты помог старой нищенке, поэтому и тебе будет помощь во всем. Корабль у тебя получится такой, какого еще не носили волны священного моря. Поручи его строить лучшим иолкским мастерам, а ими пусть руководит славный корабельщик Арг, сын Арестора.
Так Ясон и поступил. И застучали в Пелионском лесу топоры, зазвучали мужские голоса. А женщины тем временем ткали большие и крепкие снежно-белые паруса. Казалось, весь Иолк строил этот корабль, а опытный Арг успевалвезде и всюду.
   По просьбе Геры, Аргу помогала сама Афина Паллада, опекун всякого ремесла и наук. Она сама вставила в корабельную корму кусок священного дуба из Додонского леса, чтобы он провещал путешественникам будущее. А нос корабля украсила голова божественной Геры, которую вырезали из дерева и позолотили лучшие мастера.
   Долго, старательно возводили корабль, зато и получился он на удивление добротным и красивым: стройный, с высокой мачтой, с крутыми бортами, он был легким на воде, быстроходным.
   В честь строителя корабль назвали «Арго» и наконец торжественно спустили на воду.

ОТПЛЫТИЕ
   Никогда еще жители Иолка не видели столько прекрасных мужей, сколько их собралось теперь у Ясона. На его призыв прибыла вся краса тогдашней Греции: славный Геракл со своим воспитанником Гиласом; неразлучные братья Диоскуры – Кастор и Полидевк, сыновья Леды и Зевса; афинский герой Тесей; мужественный Мелеагр из Калидона; правитель солнечной Итаки Лаерт; сыновья старого ЭакаПелей и Теламон; друг Геракла Адмет; знаменитый врач Асклепий; непревзойденный певец Орфей; крылатые сыновья северного ветра Борея Зет и Калаид и еще много других героев.
   Аргонавты – так назвали героев, отплывающих на «Арго», - сначала выбрали вождем Геракла, но герой отказался и настоял, чтобы вождем стал Ясон. Рулевым поставили Тифия, ибо в финикийском плену он научился хорошо водить суда. А зоркий Линкей, видевший сквозь воду самое глубокое дно, должен был нести вахту на носу судна.
   Вечером, накануне отъезда, аргонавты принесли богатые жертвы богам-олимпийцам и Посейдону, властителю бескрайнего моря. А когда ярко вспыхнул огонь на жертвеннике, все поняли – это согласие богов и хорошая примета. Обрадовались аргонавты и весело уселись ужинать прямо на берегу, жарили мясо, пили вино и слушали тех, кто уже бывал в далеких путешествиях.
   А на рассвете, когда начали меркнуть звезды и золотокосая Эос протянула по небу свои розовые пальцы-лучи, Тифий разбудил всех, торопясь отплыть до восхода солнца. Герои быстро расселись по местам, Тифий встал на руль, а Ясон, как водится, на счастье вылил в море полный кратер вина.
   Гребцы дружно налегли на весла, и «Арго» полетел, как утренняя чайка над морем. Вот вышли они из залива в свободное, открытое море, подняли снежно-белые паруса, и ходовой ветер еще быстрее погнал корабль.
   А на востоке небо все больше горело, и вот на светозарной колеснице с крылатыми крыльями выехал на небо сам Гелиос, даря людям светлый день и светлую надежду.
   Радостными восклицаниями встречали аргонавты божественное светило, а певец Орфей взял кифару, ударил по золотым струнам и запел, да так дивно, так прекрасно, что заслушались не только гребцы, а даже рыбы и дельфины, игравшие в морских волнах. Услышав очаровательное пение, приплыли и морские нимфы – нереиды, прекрасные создания с длинными волосами. Так целый день нереиды, дельфины и рыбы провожали «Арго» в дальнее путешествие.

ОСТРОВ ЛЕМНОС
   Обогнув гористые берега Фессалии, аргонавты издалека увидели огромную гору, поднимавшуюся в небо, в заоблачную высь. Это был Олимп, жилище бессмертных богов. Очарованно смотрели туда путники, но их глаза, глаза смертных, видели лишь темные тучи, обвивавшие горную вершину. Набожный страх охватил всех, а Ясон встал, и, повернувшись лицом к Олимпу, громко помолился богам, чтобы они не бросили на произвол судьбы путешественников в безбрежном море или в далеких чужих краях.
   Когда Олимп остался далеко позади, другая гора привлекла их взгляды. Уже быстро темнело, дело шло к ночи, но впереди появилось какое-то дивное сияние. Вначале все подумали, что это всходит луна, но сияние было слишком большим и все увеличивалось, разгоралось. Уже совсем стемнело, и в черной тьме вспыхивал дивный огонь, красным столбом возносящийся в небо.
   - Очевидно, это остров Лемнос,- объяснил Орфей, - земля, куда бесстрашный титан Прометей принес смертным людям огонь с Олимпа. С тех пор он пылает и поныне. А бог-мастер Гефест сделал там, в огнедышащей горе, себе кузницу. Когда помощники Гефеста – одноглазые великаны-киклопы бьют по наковальне, тогда колеблется вся гора, а огненные искры взлетают до неба. Но не будем бояться работящего бога. Давайте переночуем на море, а утром увидим, что делать дальше.
   Утром огонь угас, и только прядь черного дыма поднималось с верхушки горы. Аргонавты пристали к острову и сошли с корабля, осторожно ступая по земле, скрывающей в своих недрах огонь. На берегу остались стеречь корабль Геракл, Тифий и еще несколько аргонавтов. А все отправились вглубь острова, интересуясь узнать, кто здесь живет и богатый ли этот край.
   За острым поворотом берега они увидели вдалеке город. Оттуда торопилась к ним толпа людей, вооруженных копьями и луками. Аргонавты и сами схватились за оружие, но остроглазыйЛинкей остановил их и сказал, улыбаясь:
- Не будем тратить зря стрелы – это не воины, а обычные женщины.
  И правда, это были лемносские женщины. Над ними тяготел страшный грех – они убили за измену своих мужей и стали жить и трудиться сами, а правительницей избрали юную Гипсипилу, дочь царя Тоанта. Лишь над одной Гипсипилой не тяготел страшный грех – она никого не убила, а своего отца тайком спасла, хотя женщины и постановили, чтобы ни одного мужчины не было на Лемносе.
Когда неизвестные чужеземцы высадились на острове, его жительницы испугались, что пришельцы будут мстить им за убитых мужей. Но аргонавты оказались такими миролюбивыми, а к тому же были такими красивыми и мужественными, что лемносянки забыли про свой страх и любезно пригласили гостей в город.
Угощенье продолжалось не день и не два. Ясон, очарованный юнойГипсипилой, даже забыл, зачем он отправился в путь. Да и другие аргонавты, окруженные заботливыми, ласковыми женщинами,  даже не собирались покидать Лемнос. Каждый день лилось пьянящее вино, весело звучали флейты и тимпаны, звенел радостный смех… Но вдруг словно гром ударил с ясного неба – это пришел к беззаботным аргонавтам Геракл. Гневом пылал его взгляд, могучие руки сжимались в кулаки.
   - Что, бездельничаете? – бросил он презрительно, гневно. – Неужели ты забыл, сон, куда мы держим путь? Пусть наши земляки напрасно ждут золотое руно, а мы с удовольствием поселимся здесь, на Лемносе, не так ли?
   - Нет, не так! – ответил, вставая, Ясон. – Ты справедливо ругаешь нас, Геракл, и слова твои хоть и болезненные, но справедливые. Мы забыли о святом обете, данном землякам. А потому достаточно праздновать, отправляемся сегодня же. А вам спасибо, дорогие женщины, за то, что приютили нас и дали отдохнуть. Теперь прощайте и не поминайте лихом – путь у нас  далекий, прямиком в заморскую Колхиду, и кто знает, вернемся ли мы оттуда.
Поняли лемносские женщины, что не удержать им чужеземцев, но не стали грустить, а веселой оравой проводили их к самому берегу. Лишь одна Гипсипила не пела и не смеялась, подобно другим. Она не сводила влюбленных  глаз с Ясона и шептала, как заклинание, одно только слово: « Вернись! Вернись!» Но никто не слыхал этого шепота – ни Ясон, ни всемогущие боги.
Мощные руки быстро освободили «Арго» от причального каната с якорем – огромного камня. Все расселись по местам, разом дружно ударили веслами, и корабль полетел дальше на восток. Спереди сияла на солнце золотая голова могущественной богини, и казалось – это сама Гера ведет корабль.


ПРОПОНТИДА
Лемносянки дали аргонавтам в путь вина и всякой еды, поэтому им долго не нужно было приставать к берегу. Наконец «Арго» вошел в широкий пролив, его тихая прозрачная гладь оказалась коварной, так как каменистое дно было местами мелким, опасным.
 - Геллеспонт! – объяснил Тифий, и все аргонавты набожно вспомнили маленькую покойную Геллу.
   Долго плыли они проливом, но наконец берега расступились – это началась Пропонтида, которую мы сейчас Мраморным морем. А через несколько дней зоркие глаза Линкея рассмотрели в утренней мгле невысокие горы. Подплыв ближе, они увидели остров, или, скорее всего полуостров, ибо каменистая полоска соединяла его с фригийским берегом.
- Это Медвежья гора, - объяснил опытныйТифий. – Но люди живут не наверху, а тут, на побережье.
   И вправду, на берегу уже собрались люди и с интересом рассматривали чужой корабль. Это были мирные долионы, ведущие свой род от самого Посейдона. И могущественный бог оберегал их от всяческих обид, а прежде всего от ближайших соседей – шестируких великанов, живших на Медвежьей горе.
Долионами правил юный царь Кизик. Он первым поприветствовал аргонавтов, хлебосольно пригласил их в свой дворец, а его слуги уже резали и свежевали лучших баранов – угощать гостей.
   Незадолго до этого старый ведун сообщил Кизику, что когда к нему приплывут иноземцы на большом, еще невиданном корабле, он должен принять их ласково и ни в коем случае не вступать с ними в бой. Поэтому царь принял их ласково, угощал их целый день, а следующим утром показал им свои владения.
С Кизиком охотно пошли все аргонавты, кроме Геракла – тот, как всегда, остался стеречь корабль. Осмотрев полуостров, на удивление зеленый, богатый источниками и дичью, аргонавты уже возвращались к морю, когда вдруг послышались странные звуки, словно трещали и падали со стуком камни. Выскочив на берег, они с ужасом увидели шестируких великанов, отрывавших от скал огромные глыбы и бросавших их в воду, закрывая выход из залива, где стоял беззащитный «Арго».
   Нет, не беззащитный! Геракл с корабля сыпал своими стрелами без промаха. Великанов полегло уже много, а когда Ясон с друзьями напали сзади, шестирукие создания, огромные, но неуклюжие, отвратные, сразу бросились наутек. Но убежали немногие, на радость пугливым долионам, большинство осталось неподвижно лежать на берегу, как огромные дубы, поваленные бурей.
   Аргонавты попрощались с юнымКизиком и долионами, сели на свой корабль и снова взялись за весла. Возбужденные битвой с великанами, в спешке и суматохе они забыли набрать свежей питьевой воды. Вот и пришлось им на следующий день осматриваться, не видна ли земля.
   Чтобы как-то отвлечься, Геракл предложил всем посоревноваться на веслах. Все радостно согласились, не зная, наверное, что это такое – соревноваться с сыном Зевса. Долго все дружно гребли, и «Арго» стрелой летел вперед. Но вот утомленные аргонавты стали один за другим бросать весла, вот уже, кроме Геракла, гребут всего пятеро, но и они обессилели. Наконец, только один Ясон еще гребет, не отстает от Геракла.
   Ни тот, ни другой не видели, что «Арго» приближается к какой-то земле. Но опытный Тифий, хоть и увлекся, как все, состязанием двух могучих героев, не забывал крепко держать кормило, направляя корабль на уже близкий берег. Вдруг в крепких руках Геракла треснуло весло, и в тот же миг Ясон упал без сознания. Соревнование закончилось, с согласия всех аргонавтов, победой обоих героев.
Сошли аргонавты на берег и прилегли в тени отдохнуть, а неутомимый Геракл сразу отправился в лес искать дерево себе на весло. Всем хотелось пить, вот они и послали за водой самого молодого – юного Гиласа, почти мальчика, которого Геракл взял с собой в путешествие.
   Схватив глиняный горшок, Гилас побежал искать речку или источник. Местность была незнакомая, и пришлось ему побродить, пока не вышел он на тенистую поляну и увидел небольшое тенистое озерцо. Его спокойный плес отражал зеленые ветви и клочки голубого неба, отражало оно и мальчишескую фигуру, стройную, загорелую. Вода была чистой, прозрачной, даже видны были камешки на песчаном дне. Склонился паренек к воде, прильнул жаждущими губами к ней, как вдруг две нежные девичьи руки обвили его шею, влекущие зеленые глаза блеснули, и красавица-наяда потянула юношу на дно.
Гилас успел лишь только вскрикнуть, потом еще раз, громче, и тогда раздался плеск, и все затихло, только рябь прошла по воде. А еще остался на берегу глиняный кувшин Гиласа, и на него после длительных поисков наткнулся Геракл.
   Герой как раз возвращался на корабль, неся молоденькую сосну себе на весло, как вдруг услышал отчаянный крик и снова крик, еще громче. Геракл узнал – это был голос его любимца Гитаса. Бросив наземь сосну, он побежал на тот крик, звал парня на ходу, пробирался сквозь заросли в чаще, разрывал руками спутанные ветви, но паренька не было нигде.
   Выскочив на поляну, Геракл увидел небольшое тихое озерцо, а около самой воды – кувшин Гиласа. Понял герой, что случилось с парнем, загрустил и не хотел  никуда уходить с места, где погиб его юный друг.
А усталые аргонавты, ничего не зная, готовились ко сну. Усталость их быстро одолела, и они крепко уснули. На рассвете, еще и на свет не благословилось, суровый Тифий всех разбудил и велел садиться на весла.
   Только утром, когда уже взошло солнце, аргонавты увидели – нет среди них Геракла и Гиласа. Против воли они все придержали весла и уставились глазами в Ясона. А тот сидел и молчал, и ясное его чело словно окутала черная туча.
   Вдруг не выдержал Теламон, самый искренний друг Геракла. Он подбежал к Ясону и гневно воскликнул:
- Коварный Ясон, я знаю – ты умышленно оставил на берегу Геракла. Ведь только он может затмить твою славу героя. Позор тебе, и навеки будет позор, если ты не повернешь корабль обратно.
   А поскольку Ясон сидел молча,  нахмурившись, не обращая внимания на Теламона, тот совсем разъярился и подскочил к старому кормчему.
- Тифий, поворачивай обратно корабль! Поворачивай! – кричал Теламон.
   Растерялись аргонавты, не знали, грести им дальше или нет. Упрашивали Теламона образумиться, но тот никого не слушал и силой пробивался к рулю.
   Вдруг корабль остановился. Мореплаватели вмиг притихли – остановить корабль мог только бог, смертным это не под силу. И вправду, это был морской бог, вещий Главк. Он высунул из волн голову, седую, растрепанную, увитую морскими водорослями с ракушками, и властной рукой остановил «Арго».
   - Смертные, бросьте ваши споры, - загремел, словно морской прибой, его голос. – Куда вам против всемогущего Зевса! А именно по его воле Геракл остался на берегу – ему назначено совершить великие подвиги, чтобы стать бессмертным. А Гидаса затащили наяды к себе, в чистую озерную воду. Видно, такую судьбу уготовили ему неумолимые Мойры. Поэтому не возвращайтесь назад, а езжайте спокойно туда, куда вам назначен путь.
Затих голос, похожий на грохот прибоя, и седая растрепанная голова спряталась в волнах. Обрадовались аргонавты вещим словам морского бога и дружно принялись грести. А пристыженныйТеламон подошел к Ясону и сконфуженно промолвил:
- Прости меня за гневные слова, от отчаяния я не соображал сам, что наговорил.
Ясон не держал зла на искреннего Теламона, и снова мир и согласие воцарились на «Арго».

ПОСЛЕДУЮЩИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ
   Следующую остановку мореплавателям пришлось сделать в Миссии, где, как они слышали, жило дикое племя бебриков. На берег, куда они спустились с «Арго», отовсюду бежали какие-то люди в звериных шкурах. Среди них один резко отличался высоким ростом и своевольным, жестоким лицом.
   Ясон, выступив вперед, спокойно и вежливо сказал ему:
- Приветствуем тебя и всех, кто живет в этом краю. Мы – люди мирные, плывем далеко, аж в заморскую  Колхиду, не дадите ли нам немного еды и питьевой воды? Тот, кто помогает путникам, всегда любезен бессмертным богам.
- Ха, это ты так думаешь?  А у меня, царя Амика, сына Посейдона, свои, другие законы, - и верзила злорадно захохотал. – Законы таковы: тот, кто прибыл в мои владения, должен драться со мной на кулаках. А потом победитель пусть делает с побежденным все, что захочет – это справедливо, верно?  Только всегда победителем выхожу я, а мои враги все уже в царстве Аида. Вы посмотрите, какое у меня оружие!
Амик поднял свои огромные кулачищи, каждый размером с человеческую голову, и, любуясь ими, снова злорадно захохотал.
   Аргонавты, встав тесной группой, хмуро молчали. Тут Амик перестал хохотать, и презрительно бросил:
- Ишь, трусы, притихли. А ну, выходи, кто тут самый храбрый.
   Ясон первым ступил шаг вперед, но юный Полидевк опередил его, сказав:
- Ты, Ясон, наш вожак, ты способен на все. А я умею только одно – драться на кулаках, но очень хорошо умею. Вот увидишь!
   И он, улыбаясь, встал перед грознымАмиком. Встал небольшой юноша, веселый и красивый, словно ясная звезда, перед огромным, как гора, дикарем, черным, растрепанным, страшным.
   Слуга бросил между ними на землю ремни, которыми бойцы обматывают руки. Амик, толкнув их горделиво ногой, сказал:
- Бери какие хочешь.
Полидевк наклонился, и, не выбирая, взял ремни, что ближе к нему. Потом спокойно, не спеша, обмотал себе руки и встал, готовый к бою. Кровью налились глаза Амика. Как дикий зверь, прыгнул он к Полидевка, но быстрый юноша увернулся и сам влепил дикарю сбоку в висок – тот даже покачнулся. Ослепленный болью и яростью, Амик принялся наугад молотить своими кулачищами, но небольшой вертлявыйПолидевк  каждый раз успевал уклоняться и сам без промаха бил дикаря. Когда он в третий раз ударил Амика в тот же висок, великан пошатнулся и, обливаясь кровью, рухнул наземь мертвый.
Бебрики отовсюду кинулись с оружием на Полидевка, но возле него уже размахивал блестящим мечом его брат Кастор, да и все аргонавты схватились за оружие.
   Бой длился недолго: бебрики сразу почувствовали перевес чужеземцев и сдались в плен, умоляя, чтобы их не убивали. Аргонавты охотно согласились, но потребовали от дикарей священную клятву.
- Мы люди мирные и не хотим никого убивать, - сказал им Ясон. – У вас мы намеревались только достать еды и питьевой воды, а никакой обиды у нас и в мыслях не было. А вы встретили нас  как враги, за что ваш предводитель и получил по заслугам. Никогда больше не нарушайте святого закона гостеприимства и будьте ласковы ко всем странникам, ко всем утомленным, жаждущим. Поклянитесь нам вечною клятвой в этом.
Бебрики искренне поклялись, а затем быстро наносили на берег мяса, сыру, вина. Аргонавты набрали чистой родниквой воды, попрощались с бебриками, а Ясон напоследок сказал:
- Помните свой святой обет быть гостеприимными, ибо за нами придут другие мореплаватели, все больше и больше кораблей будет плыть бескрайним морем.
   Увенчав юногоПолидевка лавровым венком, аргонавты весело отправились к своему кораблю. Как раз дул попутный ветер, и «Арго», подняв паруса, полетел белокрылой чайкой. Орфей взял кифару, тронул золотые струны, и до удивленныхбебриков, все еще стоявших на берегу, долетели дивные, неслыханные звуки.
- Нет, видно, это не люди, а бессмертные боги! – решили бебрики, и клятва, только что принесенная, стала для них нерушимым законом.
   А быстрый «Арго» плыл все дальше и дальше. Знал Тифий, что вскоре вплывут они в огромное море, бурное и опасное, хотя и звалось оно Гостеприимным. Кормчего беспокоила мысль, где бы пораспросить о морском пути и послушать умного совета. Наконец надумал Тифий пристать к фракийскому берегу, где стоит город Салмидес. Внимательно всматривался Линкейв даль, где мерцала земля. Очертания ее становились все четче, выразительнее, уже видно залив, извилистый и, видимо, мелкий, но Тифий ловко довел корабль до самого берега.
   Город поразил аргонавтов. Он словно вымер, нигде не видно было людей. Из-за прибрежных домов возвышался большой дворец, но дорога к нему вся заросла травой и чертополохом. Удивленно переговариваясь, аргонавты остановились перед крыльцом дворца. Видимо, кто-то услыхал их голоса: двери потихоньку открылись, и на пороге, как серая тень, появился слепец, старый, болезненный, в каких-то лохмотьях.
- Привет вам, чужестранцы, - еле слышно произнес старик. – Скажите, не вы ли случайно плывете в Колхиду за золотым руном? Я жду этих смельчаков – ведь только они могут помочь моему горю.
   Еще больше удивились аргонавты, а старик, услыхав утвердительный ответ, просиял и радостно поспешил им навстречу, но  вдруг споткнулся и чуть не упал. Аргонавты подхватили его, посадили на лавку, а сами встали вокруг него. И старик рассказал глухим, потухшим голосом:
- Я – Финей, сын Агенора, бывший фракийский господин. Могущественный бог Аполлон был ласков ко мне и научил узнавать, что ожидает смертных. Но я, жалея людей, часто помогал им избегать жестокости судьбы, а этого делать нельзя. Вот боги и покарали меня – ослепили, а потом наслали гарпий, этих чудовищных птиц, и из-за них я теперь умираю от голода. Я знаю свою судьбу, недаром меня учил сам Аполлон: спасти меня могут только смельчаки, плывущие в Колхиду, ведь среди них есть двое крылатых героев – сыновья северного ветра Борея. Наконец-то вы тут, хотя я уже умираю.
   Слепой сказал правду – он действительно умирал от голода. Жизнь едва теплилась в его истощенном старческом теле, а из незрячих глаз тихо текли горькие слезы. Пораженные аргонавты быстро достали, что у них было из еды, и выложили все перед Финеем. Но не успел он протянуть руку к пище, как что-то странно зашелестело, закурлыкало в воздухе, зашумели крепкие крылья – и большие черные птицы закружили низко над ними.
   Это были гарпии – удивительные птицы с женскими головами на длинных костлявых шеях. Растрепанные волосы, худющие злые лица, носы как клювы и кроваво-красные рты -  все у них было отвратительное, уродливые. Словно кара богов, слетели они на старого слепца. Своими длинными лапами с кровавыми красными когтями гарпии мигом похватали все харчи, выложенные перед Финеем, вырвали хлеб у него из рук, царапая их до крови и разрывая и так уже изодранную одежду.
   Бедняга не успел съесть ни крошки, несмотря на то, что аргонавты, опомнившись, размахивали мечами и дубинами и кричали во всю силу. Сделав свое подлое дело, гарпии снова злорадно загалдели и полетели прочь.
   Но за ними поднялись в воздух крылатые сыновья Борея, держа в руках острые мечи. Долго преследовали юноши диких гарпий, вплоть до далеких скалистых островов, но, когда уже наконец настигли их и занесли над ними острые мечи, вдруг небо прояснилось, заиграло радужными цветами- блестками, и перед юношами возникла вестница Зевса Ирида, богиня радуги. Она распростерла свои разноцветные крылья, словно защищая гарпий, и сказала:
- Храбрые сыновья Борея, не убивайте этих слуг Зевса. По воде бессмертных богов гарпии больше никогда не прилетят к дому Финея.
   Послушались прекрасную вестницу юные Бореады да и повернули обратно, и с тех пор эти скалистые острова стали называться Строфадами – островами возвращения.
   Когда смелые юноши прилетели обратно,Финей, уже вымытый, чисто одетый, сидел за столом и впервые за длительное время спокойно обедал. Он обнял Бореадов и снова заплакал, только теперь от радости и счастья.
   Утолив первый голод и жажду, он поучал аргонавтов, как им плыть дальше:
- Дети мои! Я не могу раскрыть вам ваше будущее, иначе вновь постигнет меня гнев бессмертных. Только скажу, что впереди ждет вас еще много страшных опасностей. И самая первая – Симплегады, две огромные плавучие скалы в самом узком месте пролива, ведущего в безбрежное море. Эти скалы каждый раз стыкаются одна  с другой и недают кораблям пройти между ними. А вам надо пройти, ибо нет другого выхода в Гостиное море. Вот что я вам посоветую: возьмите с собой дикого голубя и выпустите вначале его. Если голубь успеет пролететь между Симплегадами, то и вы отправляйтесь смело, только так же быстро, как голубь. А если он не пролетит, вы тоже возвращайтесь обратно или ждите подходящего времени.
- А если нам повезет, и мы пройдем Симплегады, куда нам плыть дальше? – спросил Ясон.
- Когда выйдете в большое море, берегитесь: оно беспокойное, бурное, не зря со временем люди назовут его Черным. Плывите вдоль правого берега, но не подходите близко – этот берег мелкий, каменистый. Все время держитесь на север и восток – вам, наверное, знакомы яркие ночные звезды, издревле светящие всем мореплавателям.
- А где же Колхида? Где нам пристать к берегу? – спросил осторожныйТифий.
- Колхида далеко, - молвил Финей и, взглянув на Тифия, тяжело вздохнул. А потом ответил почему-то не кормчему, а Ясону: - Приставать станете там, где бурныйФасис впадает в море. Выше на его берегах стоит дворец царя Еэта, а в священном бору на великане-дубе висит золотое руно. И днем и ночью стережет его огнедышащий дракон. Но вы люди смелые, не бойтесь чудовища, но не забудьте прежде всего принести жертвы богам. А ты, Ясон, помолись ревностно богине любви, Афродите, - она поможет тебе в самый трудный час.
   Сердечно поблагодарили аргонавты старого Финея за умные советы, хорошо отдохнули в его покоях, а утром отправились в дальний путь, навстречу новым опасностям.

НОВЫЕ ОПАСНОСТИ
   Первые дни «Арго» спокойно плыл тихо стелившимся перед ним голубым плесом. Но вскоре берега стали сужаться, корабль вошел в пролив, неглубокий, почти прозрачный. Солнце ярко светило с неба, и ярко играла под ним вода. Наперегонки с «Арго» мчались дельфины, вверху кружились чайки, снежно-белые, как корабельные паруса. Казалось, ничто не угрожает мореплавателям. Все повеселели, спокойно гребли и слушали, как играет и поет Орфей.
   Впереди, на носу корабля, стоял, как всегда, Линкей, внимательно всматриваясь в  дно пролива, чтобы «Арго» случайно не сел на камни. Вдруг Линкей встревожился, нахмурился: его зоркие глаза высмотрели впереди какую-то мглу, клубившуюся, как грозовая туча. Оттуда слышался далекий грохот, что-то гремело, трещало, и тут же наступала тишина. А потом снова слышался грохот, еще более громкий и грозный.
   Вот уже и другие аргонавты услышали эти грозные звуки. Все вскочили на ноги и молча уставились в грозную тьму. Во мгле постепенно вырисовывались очертания двух больших, постоянно движущихся, скал – они то сходились, сталкиваясь со страшным грохотом, то расходились вновь.
   - Симплегалы! – хмуро крикнул Тифий.
   Никто не отозвался, каждый только крепче сжал весло.
   Все ближе плавучие скалы, вокруг них яростно кипит вода, поднимая к небесам тучи мелких брызг. Куда-то исчезли веселые дельфины, с ними белые чайки, а «Арго» оказался одиноким перед воротами смерти.
   Ясон встал рядом с Тифием и в тот миг, когда коварные скалы начали расходиться, выпустил дикого голубя. Все, затаив дыхание, следили за серенькой птицей. Вот голубь уже между скалами, но они надвигаются одна на другую все быстрее и быстрее. Вот скалы столкнулись со страшным грохотом, а море забурлило черными водопадами. Но маленькая птичка уже обогнула скалы и теперь летела к кораблю, потеряв несколько перьев из хвоста.
   Радость охватила аргонавтов, радость и бледный страх одновременно – ведь теперь им самим нужно проскочить эти ворота смерти. Огромная волна вдруг подхватила «Арго» и понесла прямо на скалы, но другая, встречная, волна закрутила корабль, как ореховую скорлупу. Только Тифий крепко держал кормило крепкими руками, напрягая мышцы так, что жилы вот-вот, казалось бы, лопнут.
- Смотри! – крикнул Ясон. – Скалы раздвигаются!
   Все одновременно рванули весла, и послушный «Арго» молнией помчался между Симплегедами. Но опять встречная волна закрутила, завихрила его на одном месте, а скалы уже надвигались.
   «Конец, теперь конец!» - подумал Ясон, а вместе с ним и все аргонавты.
   Вдруг в этом сумасшедшем вихре, в черных водоворотах взбешенных волн вспыхнула золотом прекрасная голова Геры на носу «Арго». Она стала как бы больше и еще ярче, и такая власть чувствовалась в ней, что скалы на миг замерли, пропуская корабль. А потом снова раздался грохот, но »Арго» уже был в открытом море, лишь с его кормы унесло несколько украшений.
   Действительно ли великая богиня пришла аргонавтам на помощь в трудную минуту или им это лишь показалось – кто знает? Рассказывают старые легенды и такое: в том бешенном вихре, в грохоте пенных волн, разбивающихся о скалы, вдруг звонко и чисто зазвучал голос Орфея и, вторя ему, зазвенели золотые струны. Это было так прекрасно, что волны утихли, а скалы, которые должны были вот-вот сомкнуться, вдруг остановились, пропуская корабль с божественным певцом.
   Было это так или нет – не знает никто. Только с той поры, как смелый «Арго» проплыл между Симплегадами, скалы эти разошлись и стоят неподвижно. Сбылось древнее пророчество: если хоть один корабль проплывет между Симплегадами, они остановятся навсегда и будут стоять вечно на обеих сторонах Боспора.
   Долго не могли прийти в себя аргонавты, а когда наконец убедились, что самая большая угроза миновала, все возрадовались, рассмеялись, как дети, а самый старший по возрасту – мудрый, опытный Тифий – принес искреннюю благодарность богам.
   Радостно, во всю грудь вздохнули аргонавты, лишь один Ясон не радовался подобно всем. То ли ему нездоровилось, то ли была у него какая забота? Тифий спросил его об этом, и Ясон сокрушенно молвил:
-  Правда, угнетает меня мысль: зачем я пообещал Пелею привезти золотое руно? Теперь из-за меня вы подвергаетесь страшным опасностям, рискуете своей жизнью.
Ясон говорил громко, чтобы слышали все. Это он умышленно, обратившись к хитрости, испытывал друзей – не упали ли они духом, не хотят ли повернуть назад. Но на его печальные слова все весело откликнулись:
- Ну и что? Разве лучше сидеть дома и не увидеть свет? Или силы наши истощились? Или ослабели крепкие руки?
   От этих слов взбодрился Ясон и радостно воскликнул:
- Так едем же дальше! С такими спутниками не страшно ничего. Так вперед же, в Колхиду!
 И длинные весла взвихрили ровную гладь бескрайнего моря. Оно плескалось спокойно, тихо, но это незнакомое море таило в себе столько опасностей, могло вмиг стать таким суровым и грозным, что аргонавты, помня совет Финея, держались южного берега, не подходя к нему близко. Издалека они видели незнакомые края, в основном пустынные и дикие.
   Но как-то пришлось аргонавтамвсе таки пристать к берегу. Большое горе постигло их – внезапно заболел и помер Тифий, отважный и мудрый кормчий «Арго». Друзья похоронили его на далеком чужом берегу, и Ясон, смотря на высокую могилу, вспомнил мимолетом, как вещий Финей ответил ему, а не Тифию, где именно пристать в Колхиде. Видимо, старик уже знал, что тот вскорости помрет.
Новым кормчим избрали Анкея, сына Ликурга. Хотя и не было у Анкея достаточного опыта управления судном, зато был унего светлый ум и крепкие руки, и им послушно покорился «Арго».

ОСТРОВ МЕДНЫХ ПТИЦ
   Шли дни за днями. Море было  по-прежнему спокойным, но совершенно безлюдным. Ни одного корабля не встретили аргонавты, ни один парус не сверкнул им на бескрайней морской синеве. Но однажды Линкей громко крикнул: « Земля!» Все вскочили на ноги и увидели: впереди ровной полоской темнеет небольшой остров.
   Начали грести к нему, но тут в глаза аргонавтам сверкнуло огнем. Огромная птица, размахивая широкими крыльями ярко-медного цвета, поднялась с островка и полетела к «Арго». Оказавшись прямо над кораблем, птица уронила одно перо. Оно мелькнуло молнией и впилось, как стрела, в плечо гребца Оилея. А к судну уже летела целая стая медных птиц.
   Бросили аргонавты весла, спрятались под шлемами и щитами и сами стали стрелять в птиц. Несколько их упали в воду, а остальные, осыпав корабль перьями-стрелами, поднялись выше и ключом полетели за море. Это были медные птицы грозного Арея, бога войны.
   Мореплаватели пристали к островку и только вышли на берег, как из кустов выбежали четверо юношей, истощенных, изможденных, в изодранных одеждах. Она упали аргонавтам в ноги и, умываясь слезами, стали умолять:
- Добрые люди! Возьмите нас с собой!
- Кто же вы такие? – удивленно спросил Ясон.
   И юноши рассказали: они – сыновья Фрикса, прибывшего из далекой Греции в Колхиду на золотом челне. Умирая, Фрикс наказал своим сыновьям вернуться на родину, в родной Орхомен. Они свято выполняли отцовское завещание, но буря разбила их суденышко, и они едва добрались до этого островка, а теперь умирают от голода.
Ясон кинулся к юношам, поднял их с земли, обнял.
- Мы с вами родственники, - радостно объяснял он. – Наши деды Афамант и Кретей были родными братьями, сыновьями бога Эола. Конечно, мы не оставим вас. Едем с нами обратно, в Колхиду, за золотым руном. Лучших провожатых нам и не надо.
   Испугались юноши, услыхав, куда держат путь мореплаватели, а старший из них удрученно сказал:
- Да знаете ли вы, какой коварный, какой жестокий царь Еэт? Он – сын бога Гелиоса, весьма сведущ в колдовстве, к тому же войско у него многочисленное. Добром он не отдаст золотое руно, а отнять силой тоже не сможете, ибо день и ночь стережет это руно огнедышащий дракон.
   Внимательно слушали аргонавты слова юноши, и бледный страх ложился им на лица. Тогда вперед вышел Пелей, сын царя Еака. Он был известным храбрецом, правда, не столь прославленным, как со временем стал его сын Ахиллес.
- Не пугай нас, парень, мы не из пугливых – спокойно промолвил Пелей. – В наших жилах тоже течет кровь бессмертных богов, а от нашего острого оружия не спасется и огнедышащий дракон.
   Его слова подбодрили всех. А еще больше сил прибавил хороший ужин и молодой крепкий сон.

КОЛХИДА
Аргонавты уже утратили счет, сколько дней прошло с тех пор, как «Арго» покинул берега родного Иолка. Проходил день, за ним ночь, снова угасал светлый день, снова с ночного неба высокие звезды сияли мореходам, а они уже совсем устали.
   Сыновья Фрикса утверждали, что Колхида уже недалеко, но путешественники все плыли и плыли.
Но вот однажды утром Линкей торжественно протянул руку вперед, и все увидели вдали на фоне голубого неба неподвижные клубы снежно-белых облаков.
- Это Кавказские горы! – воскликнули сыновья Фрикса.
   И правда, чем дальше плыл «Арго»,  тем четче становились очертания суровых заснеженных гор. Вот и скалистый берег виден, дикий, безлюдный, без каких-либо признаков жилья.
Солнце светило ярко, море утихло, ветер улегся. Но внезапно заполоскались, забились паруса, словно буря навалилась на корабль. Послышался громкий клекот – это летел огромный орел, будоража воздух могучими черными крыльями.
Аргонавты следили за удивительным орлом, пока он не исчез среди голых скал. Но вдруг они вздрогнули от страха: до них долетел протяжный, страдальческий стон, и горы отразили его стократно. Этот стон терзал душу, предвещал что-то страшное, и холодная дрожь пронизала аргонавтов. Снова стон, смертный стон, словно в нечеловеческих муках кончался человек. Нет, человек не мог стонать так страшно…
- Это Прометей! – объяснил один аргонавт, знаток древних легенд. – Когда-то этот титан выкрал у богов Олимпа огонь и принес его людям, живших тогда, как звери. За это Зевс жестоко покарал Прометея: он прикован к скале тут, на Кавказе, и каждый день прилетает орел Зевса и клюет его грудь. Поэтому и стонет от мук Прометей.
Близился вечер, но никто из аргонавтов не думал об отдыхе. Наконец страшные стоны стихли, и снова взвихрился воздух – это орел Зевса  огромной черной тенью просвистел над ними, возвращаясь обратно.
В эту же ночь «Арго» доплыл до Фасиса – самой большой реки Колхиды. Аргонавты опустили паруса, на веслах поднялись немного по реке вверх и в тихой заводи остановились. Слева от них лежал Еэтов город  с его большим дворцом, справа – Ареево поле, а за ним темнел лес, где огнедышащий дракон стерег золотое руно.
   Ясон наполнил большую чару чистым, как мед, вином и вылил его в речную воду в честь бессмертных богов, а прежде всего – золотой Артемиды, как велел ему мудрый Финей. Искренне молил Ясон прекрасную богиню помочь им в трудном деле, ведь он понимал, что труднее всего стало теперь.
   Помолившись богам, аргонавты улеглись спать среди прибрежных трав. Но только, казалось им, они зажмурили глаза, как воссияла розовоперстая Эос, предвестница солнца.

НА  ОЛИМПЕ
Обеспокоенные судьбой аргонавтов, две могущественные богини – Гера и Афина – собрались посоветоваться, как лучше всего храбрецам добыть золотое руно – хитростью или силой, или каким другим способом. Долго они размышляли, и наконец Гера сказала:
- Царь Еэт – колдун, поэтому ему не страшны ни оружие, ни хитрости смертных. Но есть сила, которая сильнее колдовства – большая любовь.
   Холодно улыбнулась на это Афина Паллада:
- Я никогда не знала любви и удивляюсь, как это люди, или даже бессмертные боги, подвластны ей. Но если ты считаешь, что любовью можно помочь Ясону, пусть будет по-твоему. Только придется нам, хоть это и досадно, идти к Афродите.
   Обе богини тут же отправились к величавым чертогам, возведенным хромым Гефестом для своей красавицы-супруги. Только остановились богини в дверях, как им навстречу потекли пьянящие ароматы цветов, засветились мраморные колонны, увитые гирляндами роз и лилий, заиграло золото на стенах, на потолке.
   Бога Гефеста дома уже не было – он, как обычно, еще спозаранок отправился в свою величественную кузницу, где вместе с киклопами ковал для Зевса острые молнии и мастерил всякие хитроумные устройства по просьбе богов или удивительные украшения своей капризной жене.
   А она, Афродита, как раз проснулась и расчесывала гребнем волосы, покрывавшие ее белые, как морская пена, плечи, спину и грудь, и перед блеском этих кудрей тускнело все золото вокруг. Увидев двух великих богинь, Афродита, ласково улыбаясь, пошла им навстречу, небрежно скрутив волосы на голове, но они послушно улеглись золотым прекрасным венком.
    Поздоровавшись, Афродита ласково спросила, что привело их, богинь над богинями, к ней в гости – ведь они не очень осчастливливают ее своим вниманием.
- Не обижайся, - примирительно промолвила Гера. – Привело нас сюда важное дело: аргонавты прибыли в Колхиду, чтобы забрать золотое руно. Мы болеем за них, а больше всех – за храброго Ясона. Еще тогда он пришелся мне по душе, когда перенес через бурную реку старенькую нищенку, не узнав, что это я, могущественная богиня. А теперь ему грозит смертельная опасность, и, кажется, только ты можешь помочь смельчаку.
- Я? Что могу сделать я этими бессильными руками? – И удивленная Афродита протянула вперед свои изящные, нежные руки.
- Тут нужна не сила, а большая, непреодолимая любовь. Ясон молод и красив, как бог. А младшая дочь царя Еэта – Медея – тоже красива, и хотя знает ее отецвсякие колдовства, но любовь побороть он не сможет. Так попроси своего сына Эрота, чтобы он попал ей в самое сердце своей золотой стрелою. Полюбив Ясона, юная Медея сделает все, призовет все чародейства, чтобы помочь ему в беде.
Искренне вздохнула богиня красоты и любви:
- О, малыш Эрот такой непослушный! Я даже обещала ему сломать его игрушки – стрелы и лук, - если он снова будет проказничать.
   Заметив, как насмешливо переглянулись Афина Паллада с Герой, златокудрая богиня на миг замолчала, а потом грустно добавила:
- Не стоило вам этого говорить, ведь это моя забота и печаль. Но вы не волнуйтесь, я попробую уговорить сына.
    Когда довольные гостьи ушли, Афродита отправилась на Олимп искать малыша Эрота. Долго бродила она, пока, наконец, на красивой полянке нашла своего проказника-сына: он играл в золотые бабки с другим мальчиком, любимчиком Зевса Ганимедом, который был несколько старше.
   Простак Ганимед все время проигрывал, а шустрый Эрот, лукавый, веселый, уже натолкал себе полную пазуху выигранных бабок. Бросил Ганимед свои две последние, снова не попал и, печальный, пошел прочь, даже не заметив богиню. А Эрот, звонко смеясь, подбежал к матери и прижался к ее стройным ногам.
- Ты чего смеешься? – спросила она, тоже рассмеявшись. – Видно, опять обманул недотепу Ганимеда? Ну, ты и разбойник! Ладно, хватит смеяться, послушай меня внимательно. Хочешь, я подарю тебе игрушку, которой нимфы забавляли Зевса, когда он был совсем мал? – Хочу! – воскликнул Эрот. – А что это за игрушка?
- Это золотой шар на золотых колесиках. Если его подбросить вверх, он блестит и падает, словно звезда в ночи. Я подарю эту игрушку тебе, только окажи мне вначале услугу. Полети в далекую Колхиду, там во дворце  Еэта увидишь кареглазую царевну Медею. Попади ей в сердце золотой стрелою, да самой острою, чтобы она навеки полюбила аргонавта Ясона, полюбила сильнее, чем отца, чем брата, крепче, чем родную землю. Вот, лети, добывай себе игрушку.
Афродита наклонилась к сыну и нежно поцеловала его в круглое чело, обрамленное светлыми кудрями. А малыш Эрот торопился: высыпал матери в подол выигранные бабки, схватил свой лук с колчаном, лежавшие, небрежно брошенные, под кустом, и полетел, весело поблескивая золотыми крыльцами.

ВО  ДВОРЦЕ  ЕЭТА
   В тот день аргонавты проснулись рано – забота лишила их покоя и сна. Еще Гелиос даже не выезжал на своих пламенных конях на небо, а они уже собрались держать совет.
- Друзья, - сказал Ясон, - оставайтесь с оружием тут, в заливе, где ни вас, ни «Аргос» не увидит никто, а мы с Телемоном, Авгием и двумя старшими Фриксидами пойдем в Еэту. Кто знает, может быть, по-доброму мы быстрее найдем общий язык с колхидским царем, и он сам отдаст золотое руно, и это было бы справедливо.
   На том аргонавты и порешили. А заботливая Гера обвила Ясона и его спутников непроницаемой мглою по дороге в столицу Еэта. Поэтому никто из колхов не увидел чужаков, никто не обидел их грубым словом, никто не предупредил Еэта.
Когда-то в прошлом, во время битвы богов с гигантами, Гелиос спас хромого Гефеста, умчав его с поля битвы на своей огненной квадриге. А после благодарный искусник возвел для его сына дворец, радующий глаз: всюду сияло золото, серебро и медь, возвышались стройные колонны из чистого мрамора, а между ними стояли красивые статуи, вырезанные из слоновой кости.
   Высокие ворота вели на средний двор, где под зеленым пологом пышных деревьев звенели фонтаны: из одного лилось медовое вино, из другого – густое молоко, из третьего – ароматное масло, а из последнего – чистая родниковая вода, зимой теплая, а летом холодная как лед.
   С обеих сторон самого большого дворца, где жил сам Еэт, стояли еще три дворца поменьше. Они принадлежали детям Еэта – старшей дочери Халкионе, вдове Фрикса, Медее и юному Апсирту, сыну Еэта от другой, молодой жены.
   Аргонавты еще оглядывались вокруг, когда в одном из дворцов приоткрылись двери, и из них вышла стройная девушка с черными волосами, достававшими до конца ее хитона. Это была царевна Медея. Еще совсем юная, она уже была жрицей страшной богини подземного царства Гекаты. Каждое утро Медея молилась в ее мрачном храме, но в этот день – не по воле ли заботливой Геры? – она осталась дома и как раз направлялась к своей сестре Халкиопе, но, увидев чужестранцев, испуганно вскрикнула.
    На ее голос выбежала со своими служанками Халкиопа, бросив пряжу и шитье, но не успела осмотреться, как ее сыновья, целые и невредимые, уже обнимали ее и целовали.
   Заплакала Халкиопа от счастья и засмеялась. А сыновья подвели к ней аргонавтов и с уважением сказали:
- Это наши спасители, мама, если бы не они, ты нас больше не увидела бы.
   Поблагодарила Халкиопа пришельцам от искреннего сердца, но тут, услышав голоса, вышел из дворца сам царь Еэт – узнать, что значит этот гам во дворе. Снова начались приветствия, разговоры, одна лишь Медея стояла в стороне, прислонившись к колонне, и ее стройная черная фигура четко выделялась на фоне белого мрамора.
   Вдруг словно солнечный зайчик блеснул по стенам дворца – это пролетел на своих золотых крылышках маленький проказник Эрот. Спрятавшись наверху за вычурной лепниной, он осмотрелся, заметил младшую царевну-красавицу и радостно улыбнулся: игрушка Зевса теперь будет его! Невидимый для всех, Эрот встал за спиной Ясона, вытащил самую острую стрелу и выстрелил ею в Медею, прямо в то место, где под черной тканью горячо билось юное сердце.
Острая боль пронзила Медею, но боль странная, приятная, от нее тоской и счастьем вспыхнули ее глаза, глубокие, черные как ночь. Не сводя пламенного взгляда с чужеземца, Медея шептала неслыханное ранее имя: «Ясон! Ясон!»
   По царскому приказу слуги уже жарили жирных овец и телушек к пышному обеду, наливали в серебряные кратеры янтарное вино, и вскоре гости сидели за огромным столом и рассказывали Еэту о своем долгом, опасном путешествии.
- А что же вас привело в Колхиду? – осторожно спросил царь, пряча глаза под черными нахмуренными бровями. 
   Услышав, что аргонавты приплыли за золотым руном, Еэт страшно разъярился. Поднявшись во весь свой гигантский рост, он воскликнул в ярости:
- Не будь вы мои гости, я велел бы отрезать вам языки и руки, негодяи, лжецы! Не золотое руно вам нужно, а мое могущественное царство, распростершееся от синего моря до скифских снегов.
   От этой оскорбительной речи вспыхнул горячий Теламон и сжал угрожающе кулаки, но Ясон не дал ему проговориться ни одним словом и сам спокойно отвечал Еэту:
- Твое царство нам не нужно, мы все мечтаем быстрей возвратиться в родной край. Но мы обещали привезти золотое руно, и не за тем мы так долго плавали, избежали столько смертельных опасностей, чтоб возвратиться с пустыми руками.
Еэт хмуро слушал вежливую речь своего гостя, а сам тайком думал черные думы.
- Хорошо, - сказал он вслух, - я отдам золотое руно, но только настоящему храбрецу. Если ты, Ясон, сделаешь то, что я прикажу, ты повезешь домой золотое руно.
   Обрадовался Ясон, ибо еще не знал, какой злой и коварный Еэт. А тот тайком злорадно улыбнулся и повел речь дальше:
- Когда-то бог Гефест выковал мне железный плуг – чудо, никем из смертных невиданное. А в придачу к нему подарил сильных быков с медными ногами и медными огнедышащими головами. Запряги этих быков и вспаши ими поле, а я дам тебе зубы дракона. Ты посеешь эти зубы, и з них вырастут воины и пойдут на тебя оружно. Если победишь это войско, то можешь сразу отправляться домой с золотым руном. Ну как, согласен?
   Молча сидел Ясон, не поднимая взгляда. Он понимал, что Еэт загадал невозможное. Но, взглянув на своих ошарашенных, загрустивших спутников, Ясон встал и твердо сказал:
- Я согласен!
МЕДЕЯ
   Младшая царевна внимательно прислушивалась к разговору между отцом и гостем. Пораженная жестокостью Еэта, она в отчаянии думала:
   «Отец умышленно обрекает Ясона на гибель. Ни молодость, ни красота, ни царская кровь, текущая в жилах смелого юноши, не спасут его от скорой смерти. Только мое колдовство могут помочь ему. Но неужели я решусь идти против родного отца? И ради кого – ради чужеземца?»
   Но эти гордые мысли сразу прервались, как только Медея взглянула на этого чужака.
   «Я уже не властна над собой, - удрученно вздыхая, думала девушка. – Самый могущественный бог, бог любви, завладел моим сердцем, и я сделаю все, чего захочет Ясон, - пойду против отца, брошу родной дом и родной край. О Геката, подземная богиня, которой я  верно служу, помоги мне спасти Ясона!»
   Наконец празднество кончилось, и аргонавты стали прощаться. Неслышной тенью Медея проскользнула между колоннами и исчезла в сумерках. Аргонавты шли к своему кораблю, но, когда проходили мимо священного бора богини Гекаты, вдруг из-за деревьев вышла Медея и тихо окликнула Ясона. Удивленный герой немного отстал от своих и ступил шаг навстречу Медее, навстречу большой любви и неизбывной беде.
По воле заботливой Геры юноша стал несказанно красивым в этот миг, привлекая взгляд, как яркий Сириус темной ночью. Медея не сводила с Ясона своих черных глаз и никак не могла вымолвить хотя бы слово.
- Не удивляйся, Ясон, - наконец заговорила царевна, но голос ее предательски дрожал. – Я хочу тебе помочь, спасти от неминуемой смерти. Возьми вот эту раковину с зельем, я сама добыла его среди Кавказских гор. Там, где упала капля крови из тяжелой раны титана Прометея, вырос черный цветок, я сорвала ее и сделала это чудесное зелье. Оно придает огромную силу и оберегает от оружия и огня. На рассвете намажь этим зельем свое тело, меч свой и щит и смело иди запрягать огнедышащих быков Гефеста.
- И тот огонь не сожжет меня? – удивился Ясон.
- Нет, не сожжет, даже не причинит тебе никакого вреда. Но помни: это зелье действует только один день, поэтому завтра ты должен преодолеть все препятствия и забрать золотое руно.
- Оцаревна, как мне благодарить тебя? – воскликнул тронутый Ясон.
- Когда возвратишься в свою солнечную Элладу, вспоминай меня хоть иногда, я буду чувствовать это и буду счастлива.
   Медея говорила спокойно, но в ее голосе звенела затаенная боль и непреодолимая любовь. Чем дольше смотрел на царевну Ясон, тем больше поддавался очарованию ее удивительной юной красоты.
- Мы поедем в Элладу вместе, - уверенно сказал герой. – Ведь Еэт сразу догадается, кто мог спасти меня, и жестоко тебя накажет. В Элладе же все будут благодарны тебе, спасительнице аргонавтов, а больше всех обрадуется мой отец, обнимая родного сына и его прекрасную супругу.
   От счастья у Медеи замерло сердце, прекрасные глаза затянуло слезами, но слезы эти быстро исчезли, как исчезают на цветах капли росы под первыми лучами солнца.
- А ты будешь меня любить, Ясон? – еще не веря своему счастью, спросила Медея. – Любить вечно? Поклянись мне здесь, в священном бору Гекаты.
- Буду любить вечно, клянусь тебе, Медея. – воскликнул искренне Ясон.
  Сколько раз потом он вспоминал эту клятву, вспоминал в отчаянии, в черной смертельной безвыходности…
 ПОДВИГИ ЯСОНА
На следующий день, только-только прояснилось небо, все колхи  отправились на Ареево поле, услыхав о том, что его будет пахать смелый чужестранец, укротив Гефестовыхмеднорогих быков. Вскоре прибыл сюда с большой свитой царь Еэт, пышно одетый, в золотом шлеме и с золотыми регалиями царской власти.
   Одновременно на Ареевом поле появились и все аргонавты. Впереди шел Ясон – высокий, сильный, стройный, а тело его блестело и словно светилось – таким оно стало от колдовского зелья Медеи. Намазавшись им, Ясон почувствовал небывалую силу в мышцах, а его щит и меч стали от этой мази стали сказочно крепкими. Обрадовался герой и теперь шел Ареевым полем так спокойно и гордо, что все колхи невольно залюбовались им.
   Вдруг раздался дикий рев, такой ужасный, страшный, что даже привычныеколхи отшатнулись назад. Только у Ясона не дрогнул ни один мускул, словно он ничего не слышал. Из подземного хлева выскочили меднорогие быки – они бешено ревели, а из их медных голов вырывался адский огонь.
   Но Ясон пошел прямо на них, и произошло  чудо: огонь не причинил ему никакого вреда, хотя окружал со всех сторон, а герой стоял спокойно в огненном кольце и выжидал. Остервенелые быки наставили рога и кинулись на смельчака, но наскочили на щит, как на скалу. Трижды бросались они на героя, и трижды не смогли пробить его щит. Тогда могучий, как юный бог, Ясон схватил их за рога, пригнул к земле и за какую-то минуту быки были уже в ярме. Вскоре Ясон уже стоял наплугом и длинным копьем, поданным ему аргонавтами, погонял меднорогих быков.
Никогда не думал царь Еэт, что иноземец укротит огнедышащих быков, а теперь нахмурился еще больше. Но, вспомнив о драконовых зубах, он злорадно улыбнулся и повелел слугам быстрее принести эти зубы Ясону, чтобы тот засевал ими вспаханное поле.
Целый день шел Ясон за плугом, погоняя укрощенных, послушных быков и бросал в землю драконовы зубы. А когда стало солнце клониться к западу, проложил герой последнюю борозду и распряг утомленных быков, сразу убежавших в подземный хлев. Аргонавты окружили Ясона, и они все вместе пошли к реке. Вытерев пот на светлом челе, герой набрал шлемом воды и утолил чудовищную жажду.
   Но Ясону не суждено было отдохнуть. Взглянул он издалека на Ареево поле, а оно оказалось усеянным какими-то блестками. Эти блестки увеличивались, вырастали, и вот из земли выткнулись блестящие острия медных копий. Теперь все Ареево поле нестерпимо блестело. А потом выросли из земли вооруженные люди, целое войско, и, выставив копья и щиты, пошло на Ясона.
   Герой не растерялся: легко подняв огромный камень, которые и четверо вряд ли смогли бы приподнять, метнул его в самую средину войска, и там сразу началась буча.
   Словно бешеные собаки, кинулись землеродные воины друг на друга, думая, что камнем его ударил сосед. Забыли воины про Ясона и рубили, убивали друг друга, пока войско не оказалось уничтоженным   полностью. Еще и Ясон под конец помог этому бешеному воинству полечь недвижимо, и вскоре все Ареево поле было усеяно трупами. Так смертоносный ураган, проносясь над лесом, оставляет за собой вырванные с корнем вековые деревья.
   Аргонавты громко приветствовали Ясона и как победителя повели к царю Еэту. Но тот, исходя злостью, вскочил на свою колесницу, поднял коней в галоп и помчался к дворцу, а за ним поспешили все колхи.

ЗОЛОТОЕ РУНО
   В тот же вечер царь Еэт призвал к себе самых проворных слуг и повелел им на рассвете внезапно захватить аргонавтов и всех их живьем сжечь вместе с кораблем.
   Медея,  притаившись в своей почивальне, слышала за стенами злобные выкрики, лязг оружия, и ее чуткое сердце говорило об опасности. Видимо, отец догадался о ее помощи чужакам и теперь ее накажет, а Ясону и его друзьям сделает что-то ужасное. Вскочила Медея с ложа, уже улегшись спать, схватила свою шкатулку со всяким волшебным зельем и, крадучись, босиком выскочила на улицу.
Ночь была лунная, ясная, и Медея метнулась знакомыми тропками через лесочки и луга к быстрому Фасису, туда, где стоял «Арго». Никто ее не видел, никто не окликнул, лишь смотрела на нее с высокого звездного неба загрустившая Селена, богиня Луна, которая  сказала сама себе:
- Ах, не только я страдаю от любви. Теперь Медея тоже почувствовала ее силу и из-за нее убегает из родного дома. Ничего, что она колдунья – эта любовь принесет ей много горя.
А Медея не думала, что ее ждет впереди – она торопилась на помощь своему любимому. Вскоре царевна увидела костер, разведенный аргонавтами на том берегу реки. Они от души веселились, пили вино и громкими возгласами вновь и вновь приветствовали победителя Ясона. Видимо, храбрецы и не догадывались об опасности, простершей над ними черные крылья.
Ясон первым услыхал голос Медеи и первым оказался возле нее. Рассказала ему царевна, что чувствовало ее нежное сердце, и Ясон, хоть и не проникся ее тревогой, понял: медлить нельзя, надо быстрей добыть золотое руно и бежать из Колхиды.
   Они пошли вдвоем – Ясон и Медея – густым Ареевым бором. Ночь в звездном плаще уже прошла полдороги по небу, грустная Селена спряталась за облаками, и все вокруг обняла тьма. Но царевна уверенно вела юношу, ведь она не раз бродила здесь ночью в поисках волшебного зелья, и все тропки были ей давно знакомы.
Впереди стало что-то странно проясняться, словно там всходило солнце и освещало своими лучами ночную тьму. Чем дальше они шли, тем сильнее разгоралась эта заря.
- Это мерцает золотое руно, - объяснила Медея. – Теперь берегись: около него на страже огнедышащий дракон, не ведающий отдыха ни днем, ни ночью. Видишь в темноте два красных угля? Это его глаза.
Кроваво-красные угли как бы увеличивались – видно, дракон заметил людей и уже скрытно подкрадывался к ним. Вот на фоне мерцающего свечения возникли контуры отвратительного чудовища. Дракон двигался вперед, вытянув длинную шею и высунув три языка.
Вдруг он злобно дохнул огнем, зашипел, и это шипение словно поползло по траве скользкими змеями. У Ясона дух перехватило от отвращения, а Медея смело ступила дракону навстречу. Странным голосом стала она звать себе на помощь подземную богиню
Гекату и бога сна Гипноса. А потом тихо и властно сказала дракону:
- Усни, усни, закрой глаза и усни.
   И дракон, словно опьянев от колдовства, вправду стал готовиться ко сну: перестал шипеть, тяжело растянулся на земле, но глаза его никак не закрывались. Тогда Медея достала из своей шкатулки сонного зелья и брызнула им дракону прямо в глаза. Через миг дракон уже крепко спал, а Медея, выломав веточку кипариса, мазала своим зельем веки чудовища и все время постоянно приговаривала:
- Спи, спи, спи…
По ее знаку Ясон бросился к золотому руну, сорвал его со священного дуба и закинул себе на плечи. Медея схватила героя за руку, и они помчались во весь дух вперед. Дорогу было теперь видно хорошо, ибо далеко вокруг разливалось трепещущее сияние от золотого руна, плащом окутавшего Ясона.
Пока они добрались до «Арго», уже рассвело, но даже в солнечном свете чудесное руно не потускнело. Диву давались аргонавты, рассматривая, как оно блестит и переливается золотом. Наконец Ясон свернул его и спрятал на палубе, прикрыв рогожею.
- Теперь, друзья, не время любоваться этой красотою, - сказал озабоченно Ясон. – Добыв золотое руно, которое станет славой нашего края, нам нужно немедленно возвращаться домой. Царь Еэт скоро узнает обо всем и пошлет нам вслед свои корабли. Не теряем же времени!
Аргонавты начали быстро готовить корабль, отрезали с обеих сторон камни-якоря, и освобожденный «Арго» полетел белою птицей, подхваченный быстрым течением бурного Фасиса.

ПОБЕГ
   Царь Еэт и вправду быстро узнал и про золотое руно, и про побег Медеи. В диком неистовствеон повелел своему сыну Апсирту созвать колхов на берег и сам поспешил туда на конях. Подаренных ему некогда бог Гелиос, его отец. Словно порыв северного ветра Борея,  летели кони и в мгновение ока примчались на берег быстрогоФасиса. А там уже была тьма-тьмущая вооруженных людей, как желтых листьев на лесной земле осенью.
Все громко галдели, орали, но вмиг наступила мертвая тишина, когда Еэт, страшный в своем неудержимом гневе, выпрямился в колеснице и во весь голос властно сказал:
- Берегитесь, колхи! Если вы не поймаете и не приведете ко мне Медею, чтобы я успокоил свое сердце лютой местью, все вы испытаете мою ярость на себе. Потому немедленно отправляйтесь вдогонку за «Арго», а поведет вас мой сын Апсирт.
Колхи стремительно бросились к своим чернобоким челнам, стали быстро спускать их на воду, а юныйАпсирт еще и торопил их, загоревшись отцовским гневом.
   Как летят на юг птицы и несть им числа, так один за другим отправлялись колхские корабли вдогонку за одиноким »Арго».  Он уже успел исчезнуть за горизонтом, и напрасно самые остроглазые колхи внимательно всматривались  вдаль – ни одного пятнышка не было видно в безбрежном море.
   Тогда Апсирт повелел кораблям разъехаться в разные стороны и наобум искать «Арго», а сам с несколькими кораблями быстро отправился быстро двинулся вдоль северного берега туда, где находится Скифия, дикая страна. Как Апсирт догадался избрать правильный путь – неизвестно, но сделал он это себе на горе.
   Аргонавты возвращались на родину не тем морским путем, каким они добрались в Колхиду, а совсем другим, - вдоль северного берега, надеясь, что колхи не додумаются плыть сюда. И только они подумали так, как на небе засияла длинная золотая полоса и протянулась до горизонта именно туда, куда они выбрали путь, - это Гера посылала добрый знак своим любимцам-аргонавтам. Она же заботливо послала им попутный ветер, и нос «Арго» с золотой головою богини быстро рассекал морские волны.
Но все-таки колхи во главе с Апсиртом опередили «Арго». Отправившись напрямик, они первыми добрались до места, где в море впадает многоводная река Истр, который мы называем теперь Дунаем. Тут они преградили дорогу аргонавтам и вынудили их пристать к острову в дельте Истра.
   Ясон понял: силы слишком неравны, и надо во что бы это ни стало избежать боя. Наконец обе враждебные стороны достигли мирного соглашения: золотое руно останется у аргонавтов, ибо Ясон выполнил все, что потребовал Еэт, а Медея должна покинуть «Арго» и жать справедливого суда в храме богини Артемиды, стоящем посреди острова.
Узнав об этом, Медея стала просить Ясона не соглашаться с таким решением, и мольба в ее голосе часто прерывалось упреком:
- Неиотдавай меня, милый, вспомни свою клятву, данную в священном бору богини Гекаты. Разве не я спасла тебя от огнедышащих быков? Не я помогла тебе добыть золотое руно? И в будущем я пригожусь тебе. А теперь нам надо избавиться от Апсирта, без него колхи дадут себе толку, и мы быстро от них убежим.
   И Медея подбила Ясона на черное дело. Она сообщила Апсирту, чтобы тот пришел ночью в храм богини Артемиды. Мол,  там она передаст брату золотое руно, которое тайком украдет с корабля, и они вернутся к отцу.
   Юный Апсирт был еще такой доверчивый, искренний, - не почувствовав измены, сделал      
все, как сказала сестра, и вскоре лежал мертвый в храме Артемиды. О, если бы Ясон и Медея видели, как гневно смотрели на них неумолимые Эринии, богини кровавой мести!
Те Эринии, которые никогда ничего не забывают…
   Пока колхи еще не узнали о смерти Апсирта, «Арго» в ночной тьме выскользнул в открытое море. Немного позже спохватились колхи и тоже вывели свои корабли, но могущественная Гера преградила им путь, метнув перед ними огненно-ослепительную молнию. Испугались колхи и не стали догонять «Арго», но и возвращаться домой не осмелились, помня слова жестокого Еэта. Так и остались они жить на берегах широкого Истра.
   А послушный «Арго», подняв белые паруса, быстро мчался к уже недалеким родным берегам.

КАРА  ЗЕВСА
Вечерело. Аргонавты приближались к Греции и утешались мыслью, что скоро пристанут к Иолку. Но, усталые сверх меры, они решили переночевать на берегу, там, где в море впадает река Эридан.
   Эта местность издревле была знакома всем грекам: когда-то именно здесь упал с небесной высоты юных храбрец Фаэтон, сын Гелиоса, который хотел промчаться по небу на отцовской солнечной колеснице. Тут и похоронили Фаэтона загоревавшие нимфы, тут его родные сестры Гелиады так плакали и страдали, что в конце концов стали стройными тополями на берегу Эридана.
Аргонавты, укладываясь спать, слышали, как грустно шумят тополиные листья. От этого становилось так страшно, что герои с трудом провели здесь ночь.
   Утром небо обложили темные тучи, приближалась буря, но аргонавты не обращали на это внимания. Родной берег уже близко, близко! Дружно гребя, они подгоняли свой корабль, и не было у них времени вверх взглянуть.
   А черные грозные тучи уже сгущались прямо над ними. Вдруг поднялся ветер, все вокруг загудело, заревело, а вспененные волны становились все выше. Буря закрутила «Арго», словно щепку, в бешеном вихре и погнал в открытое море, все дальше и дальше от греческих берегов.
   Долго носило аргонавтов бурное море то в одну сторону, то в другую. Они больше не представляли себе, близко или далеко земля, и сколько дней прошло с тех пор, как они покинули Эридан. Дни были непроглядно черными, как и ночи, лишь иногда тьму разрезали ослепительные молнии, страшный гром раздавался вокруг. Казалось, что прошли целые годы, а буря  не только не стихала, а становилась все яростней.
   Обессиленные аргонавты совсем упали духом. Их угнетали тяжкие думы. Будет ли конец их мытарствам? Или, может, их жребий – погибнуть тут, среди моря? Чем разгневали они бессмертных богов? Так говорили озабоченные аргонавты, и вдруг все услыхали вещий голос, произнесший с кормы:
- Всемогущий Зевс Громовержец разгневался на Медею и Ясона за убийство юного Апсирта. Этот гнев будет довлеть над ними, пока они не очистятся от пролитой крови. Сделать это может лишь колдунья Кирка, родная сестра Есета, живущая на острове Еэе. Отправляйтесь туда!
  Странный голос звучал с кормы, где был кусок древесины с вещего додонского дуба, - его вставила сама Афина Паллада, чтобы он помогал аргонавтам в беде.
Набродившись по разбушевавшемуся морю, которое постепенно успокаивалось и затихало, аргонавты наконец добрались до острова Еэи. Хозяйка сама вышла на берег встретить чужеземцев, а за ней бежало целое стадо свиней. Это были в прошлом люди, случайно попавшие на остров, и тут их околдовала своим зельем злая колдунья.
Злорадно блеснули глаза у Кирки, когда она увидела, сколько людей на корабле. Но на берег сошли лишь двое – Ясон и Медея. Колдунья, хотя и сроду не видела своей племянницы, сразу узнала ее – ведь у всех, кто происходил от Гелиоса, тлело солнечное сияние в глазах.
Хозяйка повела Медею в свой дворец, а за ними угнетенно шел Ясон. Не подымая на Кирку глаз, они сели у огня и долго молчали, но их скорбные фигуры как бы молили о милосердии.
   Наконец колдунья расспросила обо всем Медею и велела им вымыть руки втепой крови жертвенного ягненка.
   Но потом сурово сказала:
- Я не нарушила святого закона Зевса – прощать тех, кто умоляет о милосердии. Но теперь иди отсюда со своим чужеземцем, на которого ты поменяла отца и брата и покинула родной дом. Убирайся вон и никогда больше не надейся на мою помощь.
   От этих слов Медея залилась горькими слезами и закрыла лицо краем одежды. Ясон взял ее за руку и быстро повел к «Арго».
   Море было на удивление спокойным, ветер улегся, дул только легкий Зефир, и «Арго» полетел как на крыльях. Остров Еэя наконец исчез вдали, и вокруг распростерлась бескрайняя блестящая синева.

НОВЫЕ ИСПЫТАНИЯ
  Даже в тихое, безоблачное время аргонавтов подстерегали опасности, одна страшнее другой. Как-то герои увидели небольшой зеленый остров. От него далеко плыли запахи цветов и слышалось пение, такое благозвучное и привлекательное, что пораженные аргонавты прекратили грести, внимательно прислушиваясь к неведомым ранее звукам.
   Это пели и манили к себе мореплавателей сирены, дивные создания – полуженщины, полуптицы. Не один корабль разбился тут, наскочив на подводные скалы, окружавшие со всех сторон остров. Сколько мужественных героев погибло тут! Они выдержали самые страшные морские бури, а здесь, среди якобы тихого моря, очарованные сиренами, нашли глупую смерть.
   Так погибли бы и аргонавты – они словно опьянели от этого сладкого пения. Кормчий Анкей уже поворачивал «Арго» к острову, прямо на подводные камни, а остроглазый Линкей даже не заметил этого, не увидел, как впереди бурлит вода и тянет в этот водоворот корабль.
Но тут поднялся Орфей и, ударив по золотым струнам своей кифары, запел во весь голос. Это была песня, которую больше других любила его мать, прекрасная Муза Каллиопа, и, может быть, воспоминание о родной матери придала голосу Орфея еще больше силы, правдивости, власти.
Удрученно замолчали сирены, у них не хватило способностей состязаться с удивительным певцом, а звуков кифары они не слышали отродясь.
   Лишь только умолкли сирены, как аргонавты очнулись, схватились за весла, а кормчий Анкей всем крепким телом навалился на руль. И послушный корабль спокойно миновал сирен, а над морем еще долго звучал волшебный голос Орфея.
Так аргонавты счастливо избежали смерти, но впереди их поджидала другая страшная опасность.
   В море стало попадаться все больше и больше островов, и наконец «Арго» подошел к узкому проливу между высокими скалистыми берегами. Аргонавты заранее страшились этого пролива, ибо знали: с обеих ее сторон живут чудовища Скилла и Харибда, которые раздавливают корабли, а  мореплавателей пожирают живьем.
Казалось бы, нет теперь мореплавателям спасения, но всемогущая Гера не забыла их. По ее воле к «Арго» невидимо подплыла целая стая морских нимф – нереид, подхватила его и так быстро промчалась проливом, что Скилла и Харибда даже не заметили корабля.
   Еще не раз грозила героям неминуемая гибель, пока наконец добрались они до острова Схерия, где жили мирные люди феаки и правил ими мудрый царь Алкиной. Аргонавты надеялись тут хоть немного отдохнуть, но почти одновременно с ними в Схерию прибились колхские корабли, которые совсем в другой стороне искали «Арго».
Колхи потребовали от феакского царя выдать им царевну Медею, и тот растерялся: Ясон и Медея были его гостями, да и не жаль ли разлучать такую красивую пару? Но незамужняя дочь должна быть всегда рядом с отцом. От таких мыслей у мудрогоАлкиноя голова шла кругом. Тогда его жена, царица Арета, спокойно посоветовала:
- Так пусть Ясон и Медея поженятся!
   И той же ночью аргонавты отгуляли их свадьбу.
   А на утро царь Алкиной торжественно оповестил колхов, что он не может разлучить супругов, и хотя колхи возмущались и настаивали, но справедливый хозяин стоял на своем.
   Эти колхи тоже не решились возвращаться без Медеи домой – слишком все они боялись мстительного, злопамятного Еэта. Они видели, что царь Алкиной совсем другой, добрый и справедливый, потому решили остаться на острове Схерии, и радо приняли их гостеприимные феаки. А неутомимый «Арго» полетел белой чайкою дальше.
   Но опять, когда вдали замаячили греческие берега, вдруг поднялся сумасшедший ветер и не утихал девять дней и девять ночей. А на десятый день огромные волны выбросили корабль на пустынный пологий берег, и «Арго» глубоко воткнулся в песок.
Когда буря наконец улеглась, аргонавты осмотрелись вокруг, и их охватило черное отчаяние. Перед ними лежала дикая, голая пустыня. Ни деревцо, ни кустик, даже зеленый стебелек не привлек их взоры, и ни ручейка, ни источника на плоской равнине! А большой залив, куда занесли их бурные волны, быстро пересох, везде торчали камни, да на мелководье сбились в клубок темно-зеленые водоросли. Насколько видел глаз, тянулся этот залив, и не было надежды провести по нему корабль.
Можно было бы долго-долго рассказывать, как тяжело пришлось аргонавтам, как голодные, обессиленные, несли они на своих плечах корабль, сгибаясь под непосильным грузом, несли его через Ливийскую пустыню; как похоронили там нескольких товарищей, не вынесших голода и жажды, как уже все пали духом и прощались с белым светом, как шли до изнеможения, до потери сознания, но вышли все-таки к священному морю.
Наверное, сами боги-олимпийцы склонились перед мужеством этой группки людей и не дали им погибнуть. А когда на море вновь поднялась буря, сам предусмотрительный Аполлон стал бросать впереди их свои златосветные стрелы, показывая героям путь к родному берегу.
   На том пути попался им еще и большой остров Крит, славившийся богатыми городами, оживленной торговлей с другими странами, славился своим мудрым, но жестоким правителем Миносом, сыном Зевса, а также медным великаном Талосом. Божественный кузнец Гефест сам выковал этого великана, а Зевс подарил его сыну, стеречь остров Крит.
Талос был весь медный, а внутри его, как у человека, текла теплая кровь, но одной-единственной жиле, которая заканчивалась в пятке, и затыкалась гвоздем. Трижды в день Талос быстро обегал весь остров Крит и оберегал его лучше целого войска.
   Увидев «Арго», направлявшегося к острову, Талос начал швырять в него большие обломки скал и каменные валуны. Один такой валун мог бы разнести корабль в щепки, и сперепугуАнкей уже начал впопыхах разворачивать корабль, но его остановила Медея. Она повернулась лицом к Талосу и заговорила чародейским языком, повторяя, как заклятье: «Спи, спи, спи,,,»
   Медный великан послушно закрыл глаза, ступил еще шаг, как лунатик, и упал на землю. Но, падая, он зацепился пяткой за острый камень, гвоздь выпал, и потекла кровь, похожая на расплавленную медь. А с кровью вышла из искусственного тела жизнь, и Талосостался навсегда лежать на критском берегу неподвижной медной горою, своими очертаниями напоминая лежащего человека.
Аргонавты спокойно провели на Крите несколько дней, хорошо отдохнули, а потом снова сели на весла. Им и после попадались острова, небольшие, но зеленые, приветливые. Это были уже греческие острова, и, приставая к ним, аргонавты приносили от всего сердца жертвы бессмертным богам. А утром, едва радостная Эос простирала по небу свои розовые руки, «Арго» уже поспешал дальше.

ВОЗВРАЩЕНИЕ
И вот настал счастливый день, когда «Арго» подошел к родному Иолку. Но никто не встречал героев, никто их уже не ждал. На берегу сидел только старый рыбак, и от него аргонавты узнали о странных и досадных делах.
Все жители Иолка давно уже поверили в гибель «Арго», и первым поверил царь Пелий, сам пославший Ясона на неминуемую смерть. Когда прошло немало времени, а от аргонавтов не было ни слуху, ни духу, Пелий повелел убить родителей Ясона, считая, что теперь никто за них не отомстит. Добрые люди предупредили стариков, но они выпросили у Пелия лишь одно – позволения самим лишить себя жизни. Так погибли Есон и его верная жена.
От этих слов у Ясона потемнело в глазах, и дикая ненависть к Пелию обожгла ему сердце. Однако он не скзал ни слова, лишь взглянул на Медею, а она молча кивнула.
   … Аргонавты прощались с кораблем, выдержавшим самые страшные бури, не раз преодолевавшим свирепые волны, прошедшим между скалами, где едва могла пролететь птица, промчавшимся мимо кровожадных чудовищ и  всегда – и в ясный день, и в черную непогоду – бывшим им верным другом, спасителем. Герои вытащили «Арго» далеко на берег и поставили возле храма Посейдона, посвятив корабль могущественному властелину моря.
   После этого аргонавты все вместе отправились в город. Когда они торжественно вступили в царский дворец, неся золотое руно, крайне удивленный Пелийнепроизвольно встал им навстречу, не сводя глаз с блестящего чуда. Ясон ничем не проявил перед старым и немощным царем своих чувств и отдал ему, как и подобало, руно, добытое нечеловеческими усилиями. Пелий стал громко восхвалять мужество и ум Ясона, но даже не помышлял передать ему царскую власть.
Стерпел Ясон и промолчал, но вечером, увидев его окаменевшее лицо, Медея начала варить какое-то черное зелье.
   Не напрасно Медея была колдуньей – она быстро подружилась с дочерями Пелия и тайком рассказала им, что умеет возвращать молодость. Сначала царевны не поверили в это – раньше они о таком слыхом не слыхивали. Тогда Медея на их глазах зарезала старого, еле дышавшего, барана, бросила его в котел, где кипело колдовское зелье, и вскоре из того котла на глазах у удивленных Пелиад выскочил маленький белый ягненок.
- Нашего отца гнет к земле старость, и что будет с нами? – говорили царевны. – Помоги нам, Медея, сделай отца снова молодым и могущественным.
Медея промолчала и словно в сильной задумчивости сказала:
- Ладно, пусть только солнценосный Гелиос трижды запряжет усталых лошадей, а на четвертую звездную ночь я верну молодость царю Пелию.
   Однако в ту звездную ночь старый Пелий из-за колдовства Медеи не стал молодым, а навеки сошел в хмурое царство теней. Ужаснулись царевны, осознав свою вину и черное коварство колдуньи.
   Но, прибегнув к коварству, Медея  не помогла Ясону. Царем Иолка стал сын ПелияАкаст, бывший товарищ и спутник Ясона на «Арго». Еще в Колхиде он убеждал Ясона не брать с собой на корабль черноглазую колдунью. А теперь, после внезапной смерти старого Пелия, разгневанный молодой царь велел Ясону и Медее немедля покинуть Иолк.

В  КОРИНФЕ
Знаменитый герой, вождь аргонавтов, о котором по всей Греции шла громкая слава, теперь смиренно Иолка. Им дал приют старый друг отца Ясона Креонт, царивший в большом городе Коринфе. Тут Ясон и Медея прожили десять лет, тут у них появилось двое сыновей, ставших утешением в доме.
Но беззаботная, счастливая жизнь становилась для Ясона хуже каторги. Серая, неутолимая печаль окутала его, когда он вспоминал путешествие на «Арго» и верных друзей, бурное море и неудержимое кипение сил в молодом сильном теле, преодолевавшем все преграды на пути в славе, к счастью.
Сколько ему досталось опасностей, сколько истратил сил, а зачем? У Ясона ничего не было – ни царства, ни родного дома – и жил он как нищий нахлебник у Креонта.
Все его счастье – сыновья. Они подрастают, но что их ждет впереди? Эта мысль все больше терзала сердце Ясона, и н поведал все старому царю. Креонт, давно прикипевший сердцем к мужественному, искреннему, но всегда грустному Ясону, неожиданно посоветовал ему:
- Женись на моей дочери Главке. Когда я помру, ты станешь царем Коринфа, а со временем царскую власть унаследуют твои дети.
- Но ведь я женат, - ошеломленно ответил Ясон.
- Выбрось из головы. Ты привез из дальнего края дикарку, пленницу, а мы, греки, не считаем это браком. Ты принадлежишь к древнему царскому роду, поэтому должен взять греческую царевну.
   Ничего не ответил ему Ясон, но с той поры стал ненароком присматриваться к юной Главке. С ней, всегда приветливой, ласковой, доброжелательной, он охотно проводил вреяво дворце Креонта. Но когда он возвращался домой, черные глаза Медеи пронзали его насквозь, от них становилось неуютно, плохо.
   Своим диким, гордым сердцем Медея чувствовала, что Ясон больше ее не любит,  и  тяжело страдала. Большая любовь сожгла ее, как сжигает беспощадный огонь стройнуюсосну в жертву великому богу.
А тут еще по городу пополз слух, что Ясон женится на царевне Главке. В отчаянии Медея стала его укорять:
-Вот как благодаришь ты меня за то, что я столько раз спасала тебя от неминуемой смерти, что помогла добыть золотое руно, и для этого оставила старого отца и отеческий дом, убила родного брата и отправилась с тобой в далекую, неведомую страну. Все это я сделала ради тебя, ведь  ты поклялся любить меня вечно. А теперь, когда у нас двое сыновей, ты пренебрег мною и нарушил святой обет.
- Я женюсь ради наших сыновей, - тихо промолвил Ясон.
   Но Медея еще сильнее распалилась от этих слов.
- Иди справляй свой праздник, зажигай Гименеевы факелы! – воскликнула она. – Но я призываю в свидетели подземную богиню Гекату, что день своей свадьбы ты когда-нибудь проклянешь!
   О, как она ненавидела теперь Ясона! Как желала ему  - не смерти, нет! – а самого тяжкого горя, которое хуже смерти.
Нахмурившись, Ясон поспешил во дворец Креонта, а Медея, словно призрак, бродила всю ночь в покоях и вслух укоряла себя:
- Да, я сама теперь поняла цену того, что отдала ради Ясона, сама виновата во всем! О, отец мой, брат мой Апсирт, это ваша месть, я понимаю. Жестоко оскорбленная, я только теперь уяснила цену тому, что отдала ради Ясона. Но пусть бережется: месть моя будет страшной, лютой, даже сама богиня Геката вздрогнет!
Накануне свадьбы царь Креонт потребовал, чтобы колхидская колдунья покинула Коринф. Он сам пришел к ней провозгласить свою волю, и удивился:  Медея была покорна, послушна и просила лишь об одном – позволить ей остаться хоть на день, чтобы налюбоваться детьми и попрощаться с ними. Расчувствовался Креонт и сам себя уверил, что за один день колдунья ничего плохого не натворит. А вслух сказал:
- Хорошо, оставайся еще сегодня в Коринфе, но если завтра первые утренние лучи застанут тебя здесь -  ты умрешь!
   И Медея осталась. На один только день, но разве колдунье для черного дела нужно много времени? Креонт ошибался, а Медея тайком злобно смеялась, но не поднимала своих длинных выразительных глаз, чтобы никто не увидел в них грозного черного пламени.
Весь город радостно готовился к свадебному празднику: кто плел большие гирлянды из роз и лилий, кто готовил факела, кто вырезал новенькие дудочки. Готовилась в своей опочивальне  и юная Главка, веселая, счастливая.
   Такой застал ее Ясон, пришедший со своими сыновьями .Мальчики несли шкатулку – подарок молодой от их матери. Ясон сообщил, что Медея просит Главку заботиться о детях, а за это посылает ей свадебный наряд, какого не было ни у одной греческой царевны.
   И правда, в шкатулке лежал тканый золотом пеплос и золотой венок такой красоты, что Главка засмеялась от радости, как ребенок. Когда Ясон с детьми ушел, она быстро одела блестящий пеплос, а венком украсила пышные кудри. Сияя золотом, красотой, счастьем, Главка улыбалась подругам, а те любовались ею.
  Но вдруг лицо молодой побледнело, побелело, ноги ее подогнулись, и она чуть не упала. Напрасно царевна пыталась сорвать венок – он лишь сильнее сжимал ее голову. Вдруг его золотое сияние превратилось в пламя, запылал весь пеплос, и Главка закричала нечеловеческим предсмертным криком. На этот крик прибежал Креонт, стал срывать с дочери огненную одежду, но отравленная ткань прилипла к нежному телу. Тем временем огонь перекинулся на старика, и вскоре и дочь, и отец лежали мертвые.
   Громкий плач и стон зазвучали во дворце. Ясон, еще ничего не зная, удивился, прислушался, и тревожное, мрачное предчувствие проняло героя. Он побежал на этот плач, на этот стон, и окаменел на пороге. Так он и стоял какой-то миг, и тут жгучей молнией озарила его страшная догадка. Он обернулся и побежал обратно, к своему бывшему дому.
   А Медея не теряла времени. Она вся пылала ненасытной жаждой мести и, зная, как больнее ранить сердце Ясона, подняла нож на собственных детей. Их крик терзал ее душу, слезы лились из ее глаз, но рука не промахнулась, не дрогнула.
   Когда вбежал Ясон, дети уже были мертвы. Как лев, бросился он к колдунье, но она выскользнула из его рук, подбежала к дверям и что-то дико крикнула. В тот же миг подлетели два черных дракона с колесницей, Медея вскочила в нее и исчезла за облаками.

СМЕРТЬ ЯСОНА
   Прошло много лет.Старый, обессиленный Ясон одиноко бродил из одного греческого края в другой, и никто не узнавал в нем бывшего знаменитого героя, вождя аргонавтов. Неумолимое время пропахало глубокими морщинами высокое чело, умные глаза погасли, пропала сила из рук, когда-то мощных и ловких, могучие плечи согнулись. Но старческие ноги не знали покоя, как не знала покоя его убитая горьким горем душа.
Однажды, бродя вдоль побережья, Ясон дошел до места, где стояло большое старое судно, истерзанное волнами и ветром, а еще больше годами. Ясон подошел ближе, и вдруг словно солнце ярчезасияло вокруг. Давно забытое чувство радости проняло старика, и он трясущимися руками схватился за полуистлевшие доски. Это был «Арго», его верный друг, свидетель и товарищ его далекой прекрасной юности.
   Теперь Ясон часто приходил к «Арго» и, сидя под кораблем в тени, вспоминал молодые годы, вспоминал опасности, морские бури и свои героические подвиги. Как и Ясон, «Арго» доживал свой век. Ветер разрушал его все сильнее, обшивка едва держалась, древесина истлела.
   В один знойный день Ясон лег передохнуть под кораблем. Зной усиливался, приближалась гроза, и Ясона сморил тяжелый сон. Долго он спал и не слышал, как на море поднялся страшный шторм, как налетел он на «Арго». Старый корабль зашатался, затрещал и вмиг развалился, похоронив под своими обломками Ясона, бывшего вождя аргонавтов.
   Но род аргонавтов не исчез. Память о них навеки осталась в бессмертной речи людей. Аргонавтами и теперь мы  с благодарностью называем гордых смельчаков, кто, преодолевая смертельные опасности, рискуя собственной жизнью, прокладывают путь в далекие, неведомые края, и ведет их неугасимая золотая мечта, как яркая звезда на небе.