Дед Щукарь и другие
* * *
Дед Щукарь покупает в кассе билет до станицы Вёшин-ской.
- К Шолохову, поди, едите? – уважительно спрашивает кассир.
- Да, - подтверждает один из популярных героев «Подня-той целины», - хочу попросить Михаила Александровича переписать финал этой книги: а то сейчас столько разве-лось жулья и хапуг, что самое время снова возрождать Да-выдова с Нагульновым и начинать новое раскулачивание.
* * *
Дед Щукарь едет в автобусе. Контролёр, проверяя билеты, говорит ему:
- Дедушка, ваш билет негоден.
- Да я уже и сам ни к чему не годен, - горько сознаётся Щукарь, - а каковы сами, таковы и сани.
- Кто же это вам сказал, что вы ни на что не годны? – улыбнулся контролёр.
- Да Лушка Нагульнова, когда хотела испытать меня на предмет мущинской силы, - сокрушённо сознался дед.
* * *
Дед Щукарь поймал Золотую Рыбку. Она пообещала деду выполнить его любое желание, если тот отпустит её.
- Сделай так, чтобы мне в колхозной конторе дали портфелю, - размечтался дед.
- А ты партийный? – спросила Рыбка.
- Нет, - пожал плечами Щукарь.
- Тогда, извини, - грустно сказала владычица водных просторов, - но без партбилета мне, даже силою своего волшебства, не под силу предоставить тебе портфель руководителя.
* * *
Дед Щукарь поймал Золотую Рыбку. Взмолилась она человеческим голосом:
- Отпусти меня, старче! За своё освобождение я выполню любое твоё желание!
- Сделай так, чтобы Нагульнов скорее сошёлся со своею Лушкой.
- Какой же ты заботливый, старче, что так трогательно беспокоишься за своего друга, что даже готов истратить на него своё единственное желание, - удивилась Рыбка.
- Да я потому об этом так забочусь, что после развода с Макаром, Лушка, всю свою нерастраченную любовь переключила на меня и уже совсем меня замучила. Потому и прошу тебя освободить от этой каторги. Пусть Макар снова сходится, а я хоть отдохну под старость лет.
* * *
Когда Лушка была на сноснях, она спросила у Нагуль-нова:
- А что, Макарушка, будет, если будущий ребёнок не будет похожим на тебя?
- Если не будет похожим на меня, я удавлю вас обоих!
Вскоре Лушка сделала аборт, потому что побоялась, что после рождения ребёнка муж может её приревновать к деду Щукарю.
* * *
Дед Щукарь сидя за столом, спрашивает свою старуху:
- Ты чего это, старая, мне на обед подала?
- Ой, прости, старый, это я просто сникерсы с тампаксами спутала.
* * *
Дед Щукарь на утлой лодчонке выплыл на Дон половить рыбки. Но сильное течение и поднявшийся ветер перевернули его судёнышко, и рыбак с трудом добрался до крохотного островка посреди реки и стал жалобно взывать о помощи. Сбежавшиеся на крик казаки и казачки охали и ахали, не зная чем помочь страдальцу, и высказывали предложения по спасению деда одно фантастичней другого. Подошедший на крики председатель колхоза Давыдов, узнав, в чём дело, усмехнулся и сказал:
- Сейчас дед сам приплывёт. Факт! – и, написав записку, запечатал её в бутылку и, отойдя выше по течению, бросил своё послание деду, крикнув ему, чтобы тот ловил бутылку.
Эту бутылку течением поднесло к острову, на котором одиноко, как волосок на плеши, обретался Щукарь. Увидев бутылку, он обрадовался, думая, что Давыдов послал ему самогону для сугрева, но, увидев там бумажку, разочаро-вался, хотя всё-таки распечатал стеклянную эту ёмкость. По причине малограмотности, с трудом и долго читал написанное, а потом с диким рёвом бросился в бурлящие от непогоды воды Дона. Вскоре он оказался на берегу и, не останавливаясь, кинулся к своей хатёнке.
- Что это ты там ему написал такое, товарищ председа-тель? – с искренним интересом загудели станичники.
- Да всё очень просто, - усмехнулся Давыдов, - зная, что дед до ужаса ревнив, я написал ему: что пока он отдыхает на острове, Нагульнов обретается у его бабки.
* * *
Подпили как-то дед Щукарь с Нагульновым и разговорились о любви.
- Не любит меня Лушка! – сокрушённо вздохнул Макар.
- Зато меня бабка дюже любит! – похвастался Щукарь, - если ты, говорит, дед, умрёшь, я одна жить не буду!
- А давай испытаем, - загорелся вдруг Нагульнов, - правду ли говорит твоя бабка.
- А как же мы проверим? Неужели правду умереть для этого?
- Зачем? – рассудительно заметил Макар, - ты мёртвым только притворишься, а я зайду и узнаю: будет бабка жить одна или нет?
На том и решили. Вскоре дед заколол тёлку и, объев-шись мясом, тяжело занемог. Пока бабка суетилась около него, да бегала за знахаркой, Щукарь в это время и прики-нулся мёртвым. Увидела бабка, что дед уже не дышит, за-голосила, запричитала над ним. В это время зашёл Макар.
- Что случилось? – встревожено спросил он.
- Да голубь мой сизокрылый представился!
- Царство ему небесное! – деланно перекрестился парторг.
- Ну, и как же ты теперь будешь жить одна? – немного погодя, спросил он бабку.
- Почему одна, Макарушка? А ты на что? Мы ведь с то-бой теперь оба холостые.
- Но ты же говорила, что после смерти деда тоже не бу-дешь жить.
- Я говорила, что не буду жить одна. Поэтому и предла-гаю нам сойтись.
Дед Щукарь услышал это, открыл глаза да как закричит:
- Дура ты старая! За кого ты замуж собралась! Да если бы с него был толк, разве Лушка ушла бы от него!
* * *
После того, как Нагульнов по пьяни ляпнул, что дед Щукарь – сексуальный маньяк, все казачки их станицы стали проявлять к нему повышенный интерес. Что только бабка Щукарихи ни делала, она никак не могла отвлечь своего старого развратника от любовных утех на стороне. Тогда она пошла на хитрость.
Однажды дед, вернувшись под утро в свою хатёнку, вдруг заметил, что у бабки округлился живот.
- Да ты, никак, в положении? – ошарашено уставился на неё Щукарь. – Признавайся, от кого?
- Так я же ведь замужем, - игриво пояснила бабка и скромно опустила ресницы.
- Ты что плетёшь, кочерга старая! – завопил дед, - я ведь уже ничего не могу!
- А если не можешь, почему по бабам бегаешь?
- Да какие это бабы, это натуральные тёлки.
- Так вот пока ты ходил к тёлкам на стороне, другой бы-чок бегал ко мне.
Прошло несколько месяцев. Дед перестал ходить за лю-бовными приключениями, и теперь всё время караулил свою бабку, но однажды увидел, что живот у бабки опал.
- Ты что, бабка, аборт сделала или выкидыш случился?
- Ага, выкидыш. Подушку выкинула, которую подкладывала под живот.
Дед понял, что бабка его обманула, и решил заняться снова своим сексуальным хобби. Вечером побрился, при-нарядился, подушился «тройным одеколоном» и сказал бабке:
- Пойду, покурю во двор.
Бабка взяла ухват и веско сказала:
- Если ещё хоть раз уйдёшь курить до утра, я тебе твой окурок с корнем вырву.
* * *
У деда Щукаря пропала заначка. Всё обыскав, он обратился к знахарке. Придя домой, заявил бабке:
- Ну, всё. Мне знахарка наворожила, что тот, кто украл мою заначку, облезет, и у него выпадут все волосы.
- Ой, дед, а как же ты будешь со мной, с лысой жить!? – сразу же испугалась бабка.
* * *
В период Перестройки, когда даже пенсию выдавали нерегулярно, бабка Щукариха предложила своему деду:
- Раз ты учишься гутарить по – англицки, напиши пись-мо в Англию, чтобы нам прислали хотя бы гуманитарную помощь.
- К сожалению, не получится.
- Почему? Ты же ведь умеешь писать.
- Написать-то я смогу. Беда только в том, что моё пись-мо прочитать никто не сможет, слишком уж слог у меня сложный, что я даже сам не понимаю, что пишу.
* * *
Дед Щукарь за порванную кобелём шубу, когда он уча-ствовал в раскулачивании, получил от колхоза компен-сацию. Лушка, узнав об этом, стала соблазнять деда, пред-лагая всю себя за эту компенсацию.
Дед подумал, что за эти деньги он может либо обладать Лушкой, либо купить новую шубу. Но с Лушкой он может согреться только один раз, а шуба будет греть его постоян-но. Щукарь долго и мучительно раздумывал, что сделать с этими деньгами. Наконец он принял единственно верное решение: все эти деньги он пропил с Нагульновым.
* * *
Как-то Нагульнов собрался съездить в район и пришёл к деду Щукарю.
- Слушай, дед, дай свой «Запорожец» съездить в район. Я тебя за это буду вспоминать всю дорогу.
- Да если я и не дам тебе машину, ты всё равно будешь меня вспоминать всю дорогу, так как натрёшь ноги. По-этому для меня всё-таки дешевле обойдётся лучше не дать.
- Но, ведь если дашь, я ведь буду вспоминать тебя доб-рым словом.
- А доброе слово в бензобак не зальёшь. А денег у тебя, чтобы заправить машину, нет, всё равно. Так что иди, Ма-карушка, пешком, Бог тебе подаст, и не поминай лихом, автолюбитель халявы.
* * *
Дед Щукарь едет по станице на своём «Запорожце» с зажженными фарами среди бела дня. Увидев это, Лушка Нагульнова, сидевшая на завалинке, остановила деда и усмехнулась:
- Ты чего это, дед, ездишь днём с огнём. Неужели уже ничего не видишь?
- Да видеть-то я вижу, а фары включил для того, чтобы все обращали внимание. Вот и ты, если бы не включил фары, может, и внимания не обратила бы. А раз остановила, то я приглашаю тебя покататься.
И, посадив Лушку в «Запорожец», дед Щукарь повез её на лоно природы.
* * *
Нагульнов с дедом Щукарём всю ночь просидели за изучением английского языка. Дома бабка от ревности за-катила деду скандал и мордобой. На другой день Макар увидел своего друга с перевязанной головой и синяком под глазом.
- Что это, дед, с тобой случилось?
- Голова разболелась от этой иностранщины, - сумрачно ответил дед.
* * *
Односельчане интересуются у деда Щукаря его заняти-ями английским языком.
- Да я всего – то одно слово и выучил, - усмехнулся ста-ничный полиглот.
- И какое же?
- Ауфвидерзеен.
* * *
Дед Щукарь пришёл в военкомат и стал проситься в Чечню.
- Как же ты, дедушка, воевать собрался? – удивился во-енком.
- Да где уж мне старому воевать, - усмехнулся ново-явленный доброволец, - я буду только готовить разносолы на кухне. А уж после моих деликатесов ни одному солдату или боевику воевать уже больше не захочется.
* * *
Дед Щукарь всю ночь промучился от зубной боли. Наутро собрался идти к зубному врачу.
- А ты хоть знаешь - то какой зуб дёргать? – прошамка-ла бабка.
- А чего знать-то, - сквозь боль хмыкнул дед, - если он у меня всего один и остался.
* * *
Как-то при очередной встрече Нагульнова с дедом Щукарём, последний бойко стал шпарить на английском языке.
- Ну, ты, дед, и даёшь! – восхищённо воскликнул Ма-кар. – Это как же ты так быстро смог освоить англицкий язык?
- Просто я учил его по методу Илоны Давыдовой, - гор-до пояснил Щукарь.
- А кто такая Илона Давыдова?
- Жена нашего председателя, наверное.
* * *
Дед Щукарь и Нагульнов изучают английский язык.
- Макарушка, - спрашивает дед, - а как на англицком языке будет звучать слово секс?
- Да так же, как и на русском, только с англицким акцентом, - глубокомысленно пояснил Нагульнов.
* * *
- Это почему у нас электричества и телефонной связи не стало? – спросил Давыдов у Нагульнова.
- Да потому что дед Щукарь себе «Запорожец» купил, - пояснил Макар.
- А причём здесь тогда связь и электричество? - недо-умённо спросил председатель.
- Да потому что дед, пока учился ездить, все столбы в станице сбил своим «Запорожцем», – пояснил парторг.
* * *
Как-то Нагульнов ночью в пьяном виде шёл через клад-
бище и, вдруг оступившись, упал в свежевырытую могилу. Дело было поздней осенью, и вскоре Макар замёрз до по-синения, не имея возможности вылезти из сырой могилы.
Вдруг послышались шаги, и по их шарканью Макар по-нял, что это идёт дед Щукарь.
- Дед, помоги вылезти! – взвыл Нагульнов, высунув-шись из могилы, весь дрожащий и перемазанный грязью.
Что было дальше, история умалчивает, только с тех пор к деду Щукарю накрепко пристала «медвежья хворь», ко-торую он впоследствии оправдывал тем, что съел много мяса тёлки.
* * *
- Мне вчера выговор дали по партийной линии, - су-мрачно пожаловался Нагульнов, - чуть из Партии не ис-ключили, но всё–таки пронесло.
- Меня тоже пронесло, - уныло сознался дед Щукарь.
- А тебя с чего? – удивился Макар.
- Да я вчера шёл через кладбище, а из одной могилы покойник высунулся и как закричит. Ну, я и облегчился сразу настолько, что стометровку до дома добежал с мировым рекордом.
* * *
В изрядном подпитии Нагульнов возвращается домой. Собираясь лечь в супружеское ложе, он откидывает одеяло и с изумлением видит рядом с Лушкой скорчившегося деда Щукаря.
- А ты, дед, чего здесь делаешь? – вылупил глаза от удивления Макар.
- Да я, Макарушка, искал тебя по всей станице, чтобы вместе изучать англицкий язык, но нигде не нашёл тебя. Тогда я решил ждать тебя там, куда ты обязательно должен был придти. А пока тебя ждал, решил и Лушку приучить к этому языку.
- Я бы многое мог простить Лушке, но только не то, что-бы её портили чужим языком.
* * *
После того, как Щукарь съел свою тёлку, Нагульнов снова пришёл к нему, чтобы, как активиста, пригласить на колхозное собрание. Дома ему встретилась бабка.
- А где дед? – спросил Макар.
- Вон там, - поджала губы бабка и показала на стояв-ший в углу их хатёнки горшок.
- А как он там оказался? – удивился парторг.
- Да он опять свою грыжу вправлял и горшок на живот ставил, а дома никого не было. Вот его в горшок и втянуло.
* * *
- Нынче год високосный, потому такой и несчастли-вый, - философски заметил дед Щукарь, беседуя с предсе-дателем колхоза Давыдовым.
- Почему? – заинтересовался тот.
- Да потому что в этом году мой наилучший товарищ Нагульнов разошёлся со своей Лушкой.
- Ну, это для Нагульнова может и несчастливый, а Лушка так совсем довольна, - усмехнулся Давыдов, вспомнив проведённую с нею ночь.
* * *
Дед Щукарь привёз свою бабку в больницу на обследо-вание. Врач определил, что она беременна.
- Да вы что? – возмутился дед. – Я уже и сам забыл, ко-гда спал с нею!
- А может Нагульнов? – осторожно высказался врач.
- Не может быть! – снова оскорбился в своих лучших чувствах дед. – Мы с Макаром и англицкий язык изучаем вместе, да и с Лушкой-то у него ничего не получается.
- Так ведь Лушка-то после того, как сделала аборт после тебя, так и осталась бесплодной, - напомнил врач о грехе молодости деда. Тот сразу скромно потупился.
* * *
Деда Щукаря не приняли в Партию как классово чуждый элемент: Нагульнов откуда-то разузнал, что ещё при рождении деда Щукаря бабка – повитуха пророчила ему генеральское звание.
* * *
Давыдов агитирует деда Щукаря вступить в колхоз.
- А портфелю дадите? – интересуется дед.
- Портфели только тем, кто вступит в Партию.
- А зачем тогда мне в колхоз вступать?
- А тем, кто вступит в колхоз, я трудодни буду ставить своевременно.
* * *
Как-то вечером председатель колхоза Давыдов шёл по улице и увидел сидящего на завалинке мрачного Нагульного.
- Ты чего, Макар, такой мрачный?
- Да Лушка с утра уехала с дедом Щукарём в соседнюю станицу и до сих их ещё нет.
- Да что ты переживаешь, ведь дед Щукарь уже ни на что не способен.
- Зато Лушка на многое способна. А я-то ведь пережи-ваю не за неё, а за деда. Думаю, сегодня не придётся нам англицкий язык изучать вместе.
* * *
Как-то председатель колхоза Давыдов поинтересовался у деда Щукаря:
- С чего это ты вдруг занялся изучением англицкого языка, уединяясь с Нагульновым? Может вы «голубые»?
- Да это просто меня бабка своей любовью замучила, потому я и нашёл заделье, чтоб от неё уходить. Мне теперь англицкий язык легче изучить, чем с бабкой справится. А то, что мы с Макаром синие, то это, наверное, от денатура-ту, который нам приносит местный ветеринар.
* * *
Когда Варькина мать узнала, что её дочь беременна, она стала бить её вожжами, выпытывая имя соблазнителя.
- Дед Щукарь, - не стерпев побоев, созналась девка.
Деда Щукаря потащили в суд, чтобы осудить за изнаси-лование.
- Дедушка, неужели вы ещё такое можете? – удивился судья.
- Хоть и не могу, но теперь, благодаря вашему суду, все бабы у нас в станице будут поглядывать на меня с интересом.
* * *
Дед Щукарь заколол тёлку, чтобы не сдавать её в колхоз. Сидят с бабкой и делают котлеты. Бабка добавляет в мясо хлеба и картошки, чтобы было больше фаршу. Дед ворчит:
- Ты кладёшь в мясо столько хлеба и картошки, что глядя на количество сделанных котлет, можно подумать, что мы закололи не телушку, а трёх здоровенных бугаев. Ты же ведь котлеты для себя делаешь, а не для колхозной столовой.
* * *
Когда шли выборы в Президенты, один из кандидатов на этот пост Брынцалов ездил по городам и весям и всем раздавал таблетки, повышающие потенцию. Народ дуром валил на эти встречи, чтобы приобрести эти чудо - таблетки. Один дед Щукарь отказался идти.
- А ты, дед, чего не пошёл на встречу с кандидатом в Президенты за таблетками? – удивился Нагульнов, встре-тив деда на базу.
- Я боюсь, что потом все казачки замучают меня своей любовью, - сумрачно ответил Щукарь.
* * *
Над Гремячим Логом показался вертолёт.
- Что это такое? – удивились все станичники.
- Это Тимоха Рваный стал «новым русским» и из Со-ловков прилетел сюда за Лушкой, - важно пояснил всезна-ющий дед Щукарь.
* * *
Нагульнов с Давыдовым захотели выпить и, увидев идущего по улице деда Щукаря, попросили его принести горилки. Дед принёс целый горшок. Председатель с парторгом выпили этот горшок самогонки, и Макар похва-лил:
- Ох, и крепкий же у тебя первач, Щукарь! Уже после первой кружки даже хочется взлететь!
- Так ведь, Макарушка, моя бабка эту самогонку посто-янно фильтрует через прокладки с крылышками. А чтобы самогон был крепче, она фильтрует его через уже исполь-зованные прокладки.
Мужиков сразу замутило и их стало выворачивать наружу, а председатель в гневе разбил горшок об угол сарая.
Дед Щукарь укоризненно покачал головой:
- Зачем же вы, товарищ Давыдов, горшок – то разбили? А во что же мы теперь с бабкой нужду по ночам справлять будем? Он у нас ведь последний был.
* * *
Когда к деду Щукарю пришла комиссия по изъятию скотины в колхоз, тот в это время лежал с горшком на жи-воте и лечился. Вдруг от перенапряжения дед так громко пукнул, что горшок сорвался и, со всего маху, ударился об стену. Осколки разлетелись во все стороны, осыпав со-бравшуюся комиссию. Те с испугу присели.
- Ух, ты, пронесло!..– с облегчением вздохнул Нагуль-нов, стряхивая с себя глиняные осколки горшка.
- Ага, - жалобно проскрипел дед Щукарь, - меня – то хоть с телушки пронесло, а вот вас-то с чего?
* * *
Сторожа колхозные владения, дед Щукарь дозором обходил все постройки, как вдруг из–за угла вышел сбежавший с ссылки Тимоха Рваный с обрезом в руках.
- А–а, - недобро усмехнулся он, - колхозное добро стережёшь, дед!
- Так ведь, Тимошенька, - залепетал струхнувший дед, - жить-то как-то ведь надо.
- А зачем тебе жить, пень трухлявый? – продолжал куражиться Тимоха. - Сейчас вот шлёпну тебя прямо здесь и всё, ты отмучился, - и щёлкнул, взводя курок. У Щукаря потекло со всех сторон, марая исподнее бельё.
- Позволь, Тимошенька, я хоть песню перед смерть спою, - с дрожью в голосе стал плакаться дед.
Рваный, ни разу не слыхавший дедова пенья даже на гулянках, с любопытством согласился и Щукарь тоскливо завыл что-то несуразное, как голодная собака на луну.
Услышав это пение, вся станица всполошилась, и среди ночи все казаки и казачки кинулись слушать бесплатный концерт. Впереди всех бежали Давыдов и Нагульнов, а сзади – Шолохов, местный корреспондент районной газеты, на ходу доставая из кармана блокнот с карандашом, чтобы написать отчёт о художественной самодеятельности в казачестве. В это время их увидел Тимоха Рваный и чертыхнулся:
- Эх, чёрт! И на хрена была бы мне нужна дедова самодеятельность! – и, вскинув обрез, открыл огонь, сразу заставив казаков припасть к земле. Размётнов в это время выстрелил и убил Тимоху.
Так на самом деле закончилась история в Гремячем Ло-ге, описанная впоследствии Шолоховым в «Поднятой целине», правда уже в несколько другой интерпретации, но зато в духе того времени. Но это уже совсем другая история.
А дед Щукарь после того случая, отстирав своё исподнее бельё, стал ведущим солистом колхозной самодеятельности, которая впоследствии переросла в Кубанский народный хор.
Когда деда Щукаря станичники спрашивали: как это его не смогли убить в перестрелке с Тимохой Рваным, дед гордо отвечал, стуча себя сухоньким кулачком в тощую грудь:
- Бронежиллет! Лучше для мужчины нет!
А Размётнов пояснял присутствующим:
- Да у него просто зипун уже настолько заскоруз от грязи и засалился, что его никакая пуля не берёт. Все отскакивают.
- А нам кажется, - смеялись бабы, - что пули мимо прошли потому, что им просто зацепиться было не за что, настолько дед худой.
* * *
Нагульнов, будучи по делам в районе, зашёл в ресторан пообедать. После обеда подозвал к себе официанта:
- Возьмите этот кусок мяса из моего борща и бросьте его снова в котёл, чтобы он доварился. А я через неделю снова буду у вас, а он как раз к тому времени и должен уварить-ся.
- Вы хотите сказать, что мясо очень жёсткое?
- Да, и, по-моему, оно ещё с той кобылы, которую дед Щукарь когда-то покупал у заезжих цыган.
ДЕД ЩУКАРЬ И МОЛОДИЛЬНЫЕ ЯБЛОКИ
Прослышал дед Щукарь под старость лет, что в некото-ром царстве–государстве есть молодильные яблоки, и ре-шил отправиться на поиски заморских фруктов. Для этого он на пару с Макаром Нагульновым взялся изучать ино-странный язык, ибо в нашем государстве подобные яблоки не произрастали.
Выучив язык и, отпросившись у бабки, Щукарь, прихватив с собой Нагульнова и командировочные в виде сала и самогона, отправился в далёкое путешествие. Перед тем, как им отправиться, к путешественникам пришёл Яков Лукич Островнов и попросил:
- Ты, Щукарь, когда будешь в заморской стороне, прихвати молодильных яблок и на мою долю.
- Зачем же мне таскаться с лишней тяжестью? – вопросительно хмыкнул дед.
- Если не привезёшь мне молодильных яблок, я, за время твоего отсутствия, буду ходить к твоей бабке! – пригрозил завхоз.
- Ну, хорошо, - нехотя согласился дед, - привезу яблок и тебе.
По дороге он рассказал об этой просьбе своему напарнику Нагульнову. Тот возмутился:
- Вот старый хорёк! Шантажирует тебя! Да мы ему ещё покажем! Его с этих яблок прохватит ещё хуже, чем тебя с телушкиного мяса!
Дед Щукарь хмыкнул, но деликатно промолчал, сделав вид, что не понял, о чём говорит Макар.
Добравшись с большим трудом до заморской страны, они за бутылку самогона нашли полиглота из местного населения, который оказал им посильную помощь в обще-нии. От людей донские искатели приключений узнали, что подобные яблоки растут только в царском саду.
- А как же мы их раздобудем? – приуныл дед. – Ведь мы же не царского роду-племени, чтобы государь поделился с нами.
- Не дрейфь! – успокоил его Нагульнов. – Вечером заберёмся и нарвём. Вспомним молодость, как лазили по садам!
Сказано-сделано. Вечером, пробравшись в сад, они упоили сторожа отменным первачом и осторожно шагнули на территорию царского питомника. Идя по тропинке, они оглядывались по сторонам и зажимали уши, ибо от храпа перепившегося сторожа тряслись и осыпались плодами все яблони.
- А с какого же дерева будем брать? – стараясь перекри-чать храп вахтёра садовых насаждений, громко спросил дед у своего напарника.
- Будем брать со всех подряд, - после некоторого раздумья, решительно сказал Макар и стал обирать ближайшую яблоню. Дед кинулся к другим деревьям. Вскоре, набив полные мешки, они отправились восвояси. На обратном пути у них кончились командировочные, и голод стал подводить их животы. Долго крепились друзья, но всё-таки решили угоститься яблоками.
- Всё равно их когда-то надо будет есть, так уж лучше съесть их сейчас, чтобы до дома было легче добираться, - рассудительно сказал дед и принялся пробовать заморские фрукты.
- Смотри, не помолодей настолько, чтобы мне не пришлось возиться с тобой, как с маленьким ребёнком, - хмуро предупредил деда Макар, видя, как тот с жадностью накинулся на яблоки.
- Не боись! - лихо ответил Щукарь и надкусил первый фрукт. Яблоко оказалось очень вкусным, и дед мигом съел его.
Вдруг он схватился за голову и застонал: до того разболелась голова, что даже череп затрещал.
- Что с тобой? – испуганно воскликнул его спутник и вдруг увидел, как у деда на голове стали расти рога. Щукарь совсем впал в отчаяние.
- Это, наверное, Яков Лукич всё-таки наведался к моей бабке! - горестно воскликнул он и тут же заплакал.
- Ну, вот, а ты ему яблок вези побольше, чтобы он ещё моложе стал! – подковырнул его Нагульнов.
- Не бывать этому! – гордо воскликнул дед. – Пусть будет мне даже хуже, но я всё съем сам! – и остервенело накинулся на фрукты. Нагульнов благоразумно воздержался от подобного питания.
- Да если я весь зарасту рогами, то хоть забодаю бабку вместе с завхозом! – злился дед, но, однако, после очеред- ного съеденного яблока рога с головы деда исчезли.
- Всё, Яков Лукич домой пошёл! – прокомментировал этот факт Нагульнов.
Тут Щукарь прекратил над собой эксперименты, ибо не знал какое яблоко от какой яблони и какие функции оно выполняет. Но среди съеденных яблок, очевидно, попалось и молодильное, потому что у деда разгладились морщины и в дальнейшем на него уже с интересом стали заглядываться молодые женщины, да он и сам уже стал игриво поглядывать на них. Кстати сказать, эти молодильные яблоки так повлияли на деда, что он, говорят, до сих пор жив.
Когда Щукарь с Нагульновым вернулись домой, они с первой же попавшейся дички нарвали целое ведро незре-лых яблок и при встрече отдали их Якову Лукичу. Тот от жадности съел все яблоки сразу и потом всю неделю бегал до ветру от послабления желудка, как дед Щукарь после съеденной телушки.
- Наврал, старый пенёк, что яблоки у тебя молодильные! – стал он злобно укорять Щукаря, встретив того на улице после болезни.
- Как же они не молодильные, если ты после них до ветру бегал как молодой, - усмехнулся в ответ дед Щукарь.
ДЕД ЩУКАРЬ ХРАПИТ
Давыдов вызвал как-то к себе парторга Нагульнова и возмущённо сказал:
- Макар, ты заметил, что Щукарь на каждом собрании засыпает и своим храпом сбивает мою речь! Факт! Так ты в следующий раз сядь рядом с дедом и, как он только заснёт, толкни его в бок, чтобы дед проснулся. А я тебе за это первача поставлю!
- Хорошо, - ответил исполнительный Макар, - сделаю!
Вскоре перед собранием председатель отозвал парторга за занавес и налил полный стакан самогонки.
- Забористый! – похвалил Нагульнов, осушив стакан. – Ну, Щукарь, держись теперь! – и отправился в зал.
И как только в середине речи председателя дед начал было храпеть, Макар так поддел его локтем в бок, что Щукарь кубарем слетел со скамьи. Давыдов удовлетворённо улыбнулся.
Прошло ещё какое-то время, и вновь председатель объявил колхозное собрание. Давыдов снова налил Нагульнову самогону и напомнил, чтобы парторг снова сел рядом с дедом Щукарём.
Однако во время страстной речи председателя из зала раздался мощный храп да ещё кто-то из храпевших так громко испортил воздух, что пламя в керосиновой лампе заметалось, затрепетало и погасло как от ветра. Когда керосинку зажгли вновь, то обнаружили, что это храпят дед Щукарь вместе с Нагульновым, привалившись друг к другу, как сиамские близнецы. После собрания Давыдов вызвал к себе парторга и стал ему выговаривать за этот инцидент:
- Ты почему нарушаешь партийную дисциплину!? Почему не только не разбудил деда, а ещё и сам заснул!? Я, что, для этого стакан колхозной самогонки зря потратил на тебя?
- Ты, извини меня, товарищ Давыдов, только этот старый змей перехитрил меня, - виновато покаялся Макар Нагульнов, - и перед собранием поставил мне четверть самогона. Вот меня и сморило с устатку так, что я уснул вперёд деда.
* * *
Как-то в разговоре с Нагульновым дед Щукарь объявил, что не боится ничего и никого.
- Так уж и никого? – усмехнулся Макар.
- А что мне, старому, бояться? – удивился дед.
- Ну, раз ты такой отчаянный казак, останься на ночь с Лушкой, тем более, что она сейчас в разводе и дюже в охо-те.
- Что ты, Макарушка, окстись! Я, конечно, ничего не боюсь, но не до такой же степени, чтобы не бояться всю ночь.
* * *
Когда Нагульнов приходил в гости к Щукарю, он всегда заводил разговор о пьянке, а бабка Щукариха – о сексе.
Только дед Щукарь постоянно отмалчивался.
- Ну а ты чего, дед молчишь? – пьяно пристал к нему как-то Нагульнов.
- А о чём с вами можно говорить? – вяло отмахнулся дед.
- Ну, мы же с твоей бабкой находим о чём говорить, а ты всё отмалчиваешься, - не унимался Макар.
- У кого что болит, тот о том и говорит, - криво усмех-нулся Щукарь, - а я полностью здоров, поэтому мне с вами и гутарить не о чем.
* * *
Из ресторана деда Щукаря выводят «качки» и уважительно усаживают в новенький «Мерседес».
- «Новые казаки» поехали, - хмыкнул, глядя на них Давыдов.
- Да нет, это просто «крыша» деда Щукаря поехала, - угрюмо поправил его Нагульнов.
- Неужели? – искренне удивился Давыдов.- А с виду вроде и не скажешь, что у деда уже крыша поехала. Хотя, вообще-то дед уже давно был на голову слаб.
СПОРЫ ЩУКАРЯ С НАГУЛЬНОВЫМ
Самыми дружными в станице Гремячий Лог были Нагульнов и дед Щукарь. А если и случались у них споры, то только на научные темы. В основном, из-за особенностей строения английского языка, который они с усердием достойного лучшего применения изучали вот уже более полутора лет и выучили уже два слова. Если те слова пере-вести на русский язык, то они означали «Здравствуй» и «Прощай». Причем дед Щукарь запомнил одно слово, а Макар – другое.
- Здравствуй! – по – английски говорил дед Щукарь, заходя в хату к Нагульнову.
- Прощай! – всё также на чисто английском приветливо бурчал Макар, и они с энтузиазмом садились за учебники, отодвинув ненадолго в сторону стаканы с самогоном.
Но вот однажды они сильно заспорили о роли мирового пролетариата в построении коммунизма, и как это будет выглядеть в будущем.
- Коммунизм, - мощный голос Нагульнова гремел на всю хатёнку так, что в печке даже чугунки позвякивали, да дребезжало стекло в единственном оконце, - это когда весь мировой пролетариат, собравшись вместе, по-братски об-нявшись, будет дружно петь «Интернационал» после сов-местно выпитой горилки.
- А я говорю, что коммунизм – это когда все бабы будут общими! – брызгая во все стороны слюной, визжал дед Щукарь.
- Это когда же ты их собрался общими делать? – возне-годовал Нагульнов.
- А в то время, пока вы будете «Интернационал» распе-вать, - огрызался дед. – Вам после горилки всё равно не до баб будет.
- Так вот, оказывается, почему некоторые незамужние казачки у нас брюхатят! – догадался Макар.
- Это я их просто заранее к Коммунизму готовлю! – за-щищался Щукарь.
- Козёл ты старый! – гневно кричал на него соратник. – Был бы ты коммунистом, я бы тебя за это на парткоме про-песочил!
- А я бы на парткоме рассказал, что ты в церковь хо-дишь! – запальчиво отвечал ему дед.
- Что!? – задохнулся от гнева парторг. – Да я хожу по-ставить свечку, чтобы у нас с Лушкой дети были!
- Значит не ту свечку вставляешь или не туда, куда надо! – ехидно замечал его оппозиционер.
- Сморчок короткобрюхий! – переходил на оскорбления словами Гоголя неистовый Нагульнов. – А ты-то свою свечку туда ставишь куда надо? Что-то твоя бабка тоже пустой ходит!?
- Зато другие – полные! – не сдавался Щукарь. – Попросил бы меня, я бы и Лушке помог!
- Негодяй! – в сердцах кричал Макар, хватаясь за шаш-ку. Убъю, как собаку! – и пинком вышвыривал «помощника» из своей хатёнки.
- Ну, попомнишь ты ещё меня! – грозился дед костля-вым кулачком и, кряхтя и охая от побоев, плёлся домой.
Так у них в основном проходили занятия и споры по изучению иностранного языка.
Но вот как-то дед не пришёл, и Макар затосковал: и слова-то ему одному на ум не идут и аппетита к горилке нет. Взял он с собой четверть самогона и пошёл к Щукарю мириться. Деда дома не оказалось.
- А где же он? – спросил Нагульнов у бабки.
- А кто его знает, где этот старый кобель бегает, - ворч-ливо ответила та, но, однако же, с Нагульновым вместе, отправилась на поиски своего непутёвого супруга.
Проходя мимо хаты, где жила Лушка, они увидели, как из её дверей выходит дед Щукарь, сладко жмурясь, как кот на масло, и застёгивая свою мотню.
- Ах ты, козёл старый! – вознегодовала бабка.
- Можно подумать, что ты коза молодая, - парировал дед, бочком продвигаясь вдоль плетня, стараясь держаться подальше от разгневанной супружницы.
- Ах, так я ещё и коза! – задохнулась от лютости бабка и одним ударом кулака, больше похожего на пудовую гирю, сбила деда наземь и стала с большим усердием колош-матить его, по чему придётся. Пришлось, видно, по самым больным местам, ибо дед сразу скорчился и жалобно ску-лил после каждого удара.
- Ой, лихо мне! Помилосердствуй, Макарушка, спаси! Век за тебя молиться буду или в Партию запишусь! – плаксиво вопил дед Щукарь.
- Вот как легко обратить человека в любую веру, - пробормотал Нагульнов, оттаскивая разъярённую бабку от поверженного и избитого деда.
Пока дед, охая и причитая, приходил в себя, Макар, свернув самокрутку, дурашливо глумился над Щукарём:
- Ну, что, половой разбойник, наверное, ходил к Лушке свечку вставлять в нужное место или обобществлял баб в преддверии приближающегося Коммунизма?
- Да нет, вы же ещё «Интернационал» петь не начали, - неохотно отвечал дед, морщась от боли и от Макаровых насмешек. – Спасибо, Макарушка, что от смерти немину-чей и лютой спас!
- Да ладно уж, - благодушно отмахивается парторг, - пошли лучше горилку пить!
- Пойдём, Макарушка, пойдём, спаситель ты мой! – сразу же согласился Щукарь. – Теперь, если я пойду баб агитировать в Коммунизм, я тебя с собой буду брать. Что-бы у нас Коммунизм был под одним одеялом.
На том друзья и помирились.
* * *
Как-то Нагульнов, будучи с большого «бодуна», зашёл к деду Щукарю, который стал теперь «новым казаком». Дед гнал самогон, продавал её местным выпивохам и был самым богатым бизнесменом в станице. По старой дружбе Макар попросил деда опохмелить его даром.
- Если бы я вас, алкашей, опохмелял всех задаром, я ни-когда не был бы таким богатым и уважаемым казаком, - гордо ответствовал ему бывший товарищ.
* * *
В Гремячем Логе должно было состояться колхозное собрание. А в это время, как на грех, у деда Щукаря тёлка стала гуляться. Надо было вести её к быку, а дед торопился на собрание.
Разругались дед с бабкой по этому поводу, но он всё – таки настоял на своём решении и пошёл на собрание, а бабка тёлку к быку повела сама. Дед на собрание, конечно, опоздал.
- Ты чего это, дед, опаздываешь? – сурово спросил его председатель Давыдов.
- Да отправлял бабку случать тёлку с быком.
- А ты что, сам не мог?
- Так ведь силы уже не те, что у быка.
- А ты бы своего дружка Нагульнова попросил.
- А что с него толку. Одна только видимость. Он Луш-ку-то свою и то не смог покрыть, а где уж ему с моей тёл-кой управиться, – ответил дед под хохот всего народа.
* * *
- Ты что, лошадь купил? – спрашивает Нагульнов Щу-каря.
- С чего ты взял? – удивился тот.
- А я слышал ржание из твоего сарая.
- Да это у меня старуха так смеётся.
* * *
Нагульнов с дедом Щукарём пошли купаться. Дед полез в воду первым.
- Ну, как водичка? – спросил его Макар.
- Зуб на зуб не попадает, - прошамкал Щукарь, у которо-го во рту был всего один зуб.
***
Давыдов – Нагульному:
- Деду Щукарю уже 103 года, а он, говорят, ещё на дев-чат заглядывается.
- А на большее он уже не способен, - усмехнулся Макар.
* * *
Дед Щукарь купил телевизор.
- Ну, как, дед, понравилась покупка? – спросил его Нагульнов.
- Ой, дюже понравилась! – радостно воскликнул дед. – Бабка как уставится в него – не оторвать. А я в это время по девкам ухожу.
* * *