Когда-то давным-давно произошла эта встреча, которой суждено было стать судьбоносной.
Юльке-задумчиво восторженной,с красивыми серыми глазами в крапинку, тогда было только девятнадцать. Меня же студенты 2-й группы филологического факультета педагогического института имени А.И.Герцена уважительно называли по имени отчеству, потому что по возрасту я была самой старшей(в октябре 1978-го исполнилось двадцать два).В водовороте стрессов,влюблённости,сессий,летних практик мы прожили вместе четыре студенческих года и,получив синие корочки дипломов, разошлись работать в школы далёких друг от друга ленинградских районов.Встречи наши стали редкими,но дружба не ослабевала.Так бывает в жизни.А потом появился он-Юлькин одноклассник Гоша. С его появлением события стали развиваться так стремительно,что я и опомниться не успела,как сидела в юлькиной квартире,где она долгие годы жила с родителями и братом,кричала «горько»,пила водку, отправляя свою близкую подругу в замужество. Вспомнились мне тогда слова нашей однокурсницы Ксении Додиной,подписавшей мне пустую книгу самиздатовского(то есть её личного) изготовления,с намёком на то,что она,книга эта, со временем должна быть заполнена моими опусами. А слова такие:
Нет,это вовсе не обман,
Бери перо,пиши роман.
Год пролетел,как будто нет,
Но изменился целый свет.
И кто-то должен среди нас
Об этом повести рассказ.
Чёрт знает что!
Подумай, Динка!
Пройдёт год,два...и всё,конец:
Тебя,другую ль всё ж похитит
Какой-нибудь наглец-юнец....
Вот и свершилось. И увёз этот «наглец-юнец» мою Юльку в далёкий северный город Печору,и родился у них там сын Кеша,а я с большой люстрой,которая была упакована в коробку,занимавшую половину купе(подарок от институтских друзей) отправлялась теперь в далёкую Коми АССР. Из печорской недели запомнился дорого купленный на базаре кочан свежей капусты,стряпанье голубцов на кухне,голодные глаза Гоши,который,казалось,готов был съесть нас обеих,полёт шмеля,который Кеша,тогда ещё совсем маленький,совершал на моей ладони,захлёбываясь от смеха,бесконечные разговоры о жизни,шатания по магазинам,а потом снова вокзал и последние Юлькины слова напутствия вслед уходящему поезду.
Четыре долгих года прожили мои друзья на севере,а потом возвратились в Ленинград.Стали жить они в двух комнатах коммуналки на улице Коллонтай,а печорская квартира на короткое время превратилась в волховскую двухкомнатную. Вот на то короткое время утащили они меня в город Волхов. Путешествие не имело бы композиционной законченности без одного из самых ярких воспоминаний-покупки мебели для деревенского дома.Дело в том,что квартира в Волхове должна была поменяться на усадьбу в деревне Казарево.Вот почему внимание Гоши привлёк белый листок на стене объявлений: ПРОДАЁТСЯ КРУГЛЫЙ СТОЛ В ХОРОШЕМ СОСТОЯНИИ. Мы с Кешей,удобно примостившимся на моих плечах, рассматривали что-то в уличных ларёчках.Отоварившись лимонадом и жвачкой,которую потребовал мой ездок,мы подошли к его родителям,оживлённо разговаривавшим у доски объявлений.
-Представляешь,-какая удача,-сказала мне Юлька,-продаётся круглый стол,а это моя мечта.
-Странная мечта,-удивилась я.
-Ты ничего не понимаешь,у него нет углов,нет границы,он будет объединять всех сидящих за ним людей.
-Куда уж больше объединять,-попробовала было пошутить я.
-Всё,решено. Кеша, слезай с тёти Дины.
-Зачем?-удивился вдруг Иннокентий.
Она устала.
Гоша,не обращая внимания на нашу болтовню,вертел в руках сорванное объявление.Наконец,он обласкал всех сразу иронично-насмешливым взглядом и произнёс всего одно слово: «Вперёд!»
И мы пошли отмерять километры по зелёному городу Волкову, имея уже вполне конкретную цель.
-Ну, и где эта улица,где этот дом?-спрашивала я у этих варваров,потеряв уже всякое терпение.
-Тётя Дина,наберись спокойствия,-отвечал мне Гоша,-ты сейчас присутствуешь при историческом моменте.
-При взятии Ватерлоо?
-При покупке круглого стола для нашей деревенской усадьбы.
Наконец,Гоша вывел нас к большому деревянному дому с садом и ягодными кустарниками.Жили в нём две пожилые женщины.Одна из них повела нас в дом,а вторая осталась работать в саду.
Старая светлая мебель,правда,из качественного дерева и в хорошем состоянии,дожидалась новых хозяев.Помимо стола,который уже,вне всякого сомнения,забирался,Юлька остановила свой взгляд и на буфете,составляющем,похоже,единый ансамбль со столом. Старушка засуетилась. Гоша поинтересовался стоимостью стола,а бабушка,смекнув,что буфет нам тоже понравился,стала говорить,что всё же лучше взять две вещи сразу,и что она продаёт всё за тысячу рублей.Для того времени это были немалые деньги. Я уже собралась было поторговаться,но Гоша достал из кармана затребованную сумму и торжественно вручил её ошалевшей от такого невероятного везения старушке.
-Ой ,молодец,знает,что делает. Настоящий хозяин,-проговорила она,любовно разглаживая денежную купюру.
Гордый Гоша сиял, как медный чайник.
-Сейчас ,ребятки, сейчас я вам найду тачку.
Мы погрузили стол на допотопную железную тачку и отправились в путь.Ухабистые дороги Волхова доставляли нам немало неприятностей,круглый стол наш,казалось,весь лоснился и важничал от чрезмерного внимания.Наконец,когда мы очутились у дома и встал вопрос,кому сторожить стол на скамейке у подъезда, а кому отправляться в обратный путь за буфетом ,я, обхватив уже начинавшего хныкать Иннокентия,дала понять,что наше с Кешей дело-сторона,и что мы вообще жертвы их неуёмных фантазий.Тогда нас оставили в покое вместе со столом и мы, успокоившись, с удовольствием стали рассматривать картинки в книге «Русские народные сказки».Уже смеркалось,когда Кеша, наконец, увидел возвращающихся родителей.По дороге они,вероятно,успели поругаться.Гоша в гордом одиночестве сосредоточенно и упорно толкал тачку с буфетом, а Юлька шла следом, недовольно ворча себе под нос что-то.Когда буфет выгрузился к нашей скамейке, все облегчённо вздохнули.
-А как быть с тачкой?-спросила я.
-Бабушки разрешили вернуть её завтра утром,-ответил мне Гоша.
-Я бы эту каракатицу выбросила в канаву,-произнесла Юлька.
Что там говорить,они были измождёнными...но Юльке мы с Кешей сочувствовали больше,потому что она была женщиной.
-Всё,-сказала я решительно,-больше мы тебя к этим вещам не подпускаем,садись на скамейку и отдыхай,а мы будем эту(чуть было не вырвалось рухлядь) мебель поднимать наверх.
Легко сказать: поднимать наверх; её надо было по узким ступенькам затаскивать на четвёртый этаж. Стол заносили по частям: круг Гоша, а нижнюю сколоченную часть - мы с Кешей. Потом так же затаскивали нижнюю и верхнюю части буфета. Я про себя подумала,что освоила ещё одну смежную профессию-квартирного грузчика.
А новый день принёс нам встречу со Старой Ладогой.Древний город на берегу неторопливой реки, церкви, старинная полуразрушенная крепость,настраивающие на спокойное созерцание, внесли покой и умиротворённость, скрасив впечатление от предыдущего суетного дня. На берегу Волхова стояла полуразбитая деревянная лодка. Забравшись в неё, я сорвала в воде два широких куста кувшинки, один водрузив на Кешину голову, другой-на свою.В таких необычных панамах мы дошли до церкви Иоанна Предтечи. Поднялись на колокольню. Внизу утопала в зелени древняя столица Руси.
ПОМНЮ ЯСНОЕ, ПОЧТИ ОСЯЗАЕМОЕ, ОЩУЩЕНИЕ СЧАСТЬЯ.
В казаревский дом волховская мебель попала уже без моего участия, но мои друзья пригласили меня туда первой, ещё до приезда Юлькиных родителей. Когда же я увидела,как вписались и стол и буфет в маленькую уютную кухоньку, то вспомнив наши волховские страдания, оценила великие преобразования, всегда сопутствующие поступку.
Приехали в деревню мы в начале мая. После скорого завтрака и чаепития за круглым столом сразу принялись за работу. Гоша, отделившись от нас, занялся своим делом, а мы с Юлькой взяли лопаты и пошли вскапывать картофельное поле.
-Вот,- говорила мне Юлька,- вскопаем поле под картошку, справа от него Гоша построит балньку, а слева оставим маленький зелёный островочек для тебя.
-Почему для меня?
-Потому что ты будешь приезжать сюда летом и загорать на нём.
Мне это предложение пришлось по душе.
Бесконечная сутолока жизни, дела, заботы, обязанности не давали возможности часто посещать деревню Казарево, но когда такая удача вдруг выпадала, то зелёный островок ,до этого момента изредка мерцающий в моём воображении,обретал вдруг реальные очертания, и пригородный поезд уносил меня с Московского вокзала к этому, отведённому мне лично, клочку земли.
В казаревской усадьбе часто собиралась вся Юлькина семья. И так случилось,что заботы о доме, саде, огороде вскоре целиком и полностью легли на плечи её родителей, Василиса Андреевна - человек серьёзный и основательный, казалось, была рождена для того, чтобы всё облагораживать.У неё в петербургской-то квартире всё всегда блестело, а тут на казаревском просторе, тяга к земле, всегда жившая в ней, нашла вдруг своё применение . Делались и удобрялись грядочки,заботливо высаживалась огуречная и помидорная рассада в большой,выстроенный Гошей,парник,заготавливались банки и баночки для закрутки овощей и ягод на зиму. Через год, когда картофельное поле уже зеленело вовсю, началось строительство бани.
Я приехала в деревню, когда вся большая семья была в сборе . Уединившись от всех, зашла я в свежий, пахнущий смолою сруб, расслабилась, села на лавочку напротив печки с котлом,открыла книгу и наткнулась на необычное высказывание:
«ЕСТЬ НА БЕЛОМ СВЕТЕ ТАКИЕ ЗАКОУЛКИ,ГДЕ РОДНАЯ ЗЕМЛЯ НАША ОСОБЕННО ОБНАЖЕНА И ПРЕКРАСНА. ПРИРОДА СОЗДАЁТ ОСОБОЕ НАСТРОЕНИЕ, ПОРОЖДАЕТ МЫСЛИ И ПОСТУПКИ НЕОРДИНАРНЫЕ, И НАЧИНАЕТСЯ ТВОРЧЕСТВО.»
«Есть в этом что-то»,- подумала я. Вдали за крышами домов вырисовывался контур леса... Природа здесь дремучая, загадочная, местные жители-пьяницы, леса - старые, непроходимые, озёр нет поблизости. Пока никто не видит,думаю,сочиню-ка я хотя бы вот это:
В недостроенной бане поколдую слегка,
Свежий запах струится от сухого бревна.
А достроится баня,да затопится печь,
Да берёзовым паром пропитается речь.
Большой и основательный Юлин папа - Лев Соломонович заглянул в сруб.Увидев меня, произнёс, вытирая пот с крупного выразительного лица:"Привет сачкам". Потом подошёл к обвалившейся изгороди и стал вбивать колья в землю.Оглянувшись в мою сторону,осторожно так произнёс:"Иди помогай,а то Гошке скажу." Лев Соломонович был очень тонким психологом и любителем русской классической литературы.
Проявив необычную для себя проворность,я подскочила к Соломонычу и стала держать колышки для изгороди, притаптывая землю на месте, куда он их уже вбил.
-Чёрт бы побрал эту корову,- ругался Соломоныч,- мало ей места,обязательно надо через поле шляться.
Он возмущался действиями соседской коровы Зорьки.
-Папа ,Динка, обедать,- услышали мы Юлин голос.
-О,это кстати,- пойдём перекусим.
За круглым обеденным столом собралась вся семья. Иннокентий со своей двоюродной сестрицей Дарьей о чём-то оживлённо болтали.Даша, дочь Юлькиного брата Вени, была существом неординарным: всеобщей любимицей и маленькой разбойницей. От её детского максимализма страдали все без исключения, но больше всего доставалось деду. «Бабушка, луку дай зелёного,да огурцов побольше»,-потребовала она. Лук и огурцы она уплетала с молниеносной скоростью. Мы так и прозвали её - Дарья Лукинишна. Сидеть спокойно на стуле она не хотела, всё время ёрзала, заводила Кешу, выводя из терпения в первую очередь бабушку. За столом у нас обычно происходили интересные разговоры, я почувствовала, что этот обеденный перерыв не будет исключением.
-Представляешь, Дина, -жаловалась мне Василиса Андреевна, - эта принцесса притащила домой крысу, сама уехала к родителям, а деду оставила её на воспитание, она уже забыла об этой крысе, а он меня доводит:
-Интересно, как он это делает?- заинтересовался Гоша
-Василиса,-спрашивает он,- как крысу мыть?
-Тебе что,-делать нечего?
-Меня Даша просила,- бурчит он.
Мы все укоризненно посмотрели на Дарью,которая как ни в чём не бывало уплетала огурец, закусывая зелёным луком. Закончив трапезу, она откинулась на спинку стула и проговорила:
-Я оставила дедушке крысу на время и просила его протирать её ваткой, смоченной в водичке с разбавленным уксусом.
-Зачем ты её отдала дедушке?-не унималась Василиса Андреевна.
Глаза у Даши стали мокреть. Юлька в критических ситуациях и от большой любви к домашним как-то умудрялась разрядить обстановку, но при этом почти всегда вызывала огонь на себя. Вот и сейчас, глядя на насупленную Дарью, растерянного дедушку, она, набрав в лёгкие побольше воздуха, выпалила:
-Мама,ну пусть это будет их общая крыса.
В мгновенно возникшей тишине прозвучал вдруг Кешин спокойный голос.
-Мне кажется,что дедушка будет больше любить эту крысу,чем Дашка.
Дарья от обиды не могла сдержать слёз. Юля взяла её за руку, и они, оставив нас, вышли на улицу. Иннокентий через некоторое время побежал их искать. Не прошло и десяти минут,как дети,забыв обо всём, мирно играли в саду, а Юлька вернулась в дом. Василиса Андреевна мыла посуду, Гоша со столярными инструментами давно уже нас покинул,Лев Соломоныч прилёг отдохнуть на диванчике. Юлька подсела ко мне и стала рассказывать историю о том,как Лев Соломоныч полюбил деревню и, что,вероятно,он теперь уже не сможет представить свою жизнь без Казарева.
Как мог Лев Соломоныч полюбить крестьянский труд для меня оставалось загадкой.Я знала, что он больше всего на свете любил книги, собрал в питерской квартире уникальную библиотеку и что вот уже много лет кумиром его является Владимир Высоцкий. Ещё я помнила, как Василиса Андреевна когда-то давно сетовала,что у Соломоныча совсем нет сноровки делать что-то по дому:чинить,прибивать и т.д.,а тут ведь научился и изгородь ставить, и парники ремонтировать. Откуда взялось это?
- Василиса Андреевна, муж-то у Вас мастеровой стал,- выразила я ей своё восхищение дедушкой.
-Жизнь заставила,-удовлетворённо произнесла она.
Но мы то с Юлькой понимали, что он готов был на всё, лишь бы быть рядом с Василисой. Немного помолчав, я опять стала приставать к Соломонычу.
-Ну, положим, это всё от необходимости, а что же для души?
- А для души,ждём звонка с Ленфильма,-парировал он.
-Да бросьте.
-Серьёзно.
-Это уже интересней. Расскажите!
-Да, как в анекдоте,-произнёс с диванчика Соломоныч,-упал,ничего не помню,очнулся-гипс.
-А если серьёзно?
-А если взаправду, ехал как-то в троллейбусе в библиотеку, подходит ко мне женщина и спрашивает:
-Вы не хотите сниматься в кино? Я опешил.
-Нет,-говорю,- какой из меня актёр?
А она телефончик оставила:
-Если надумаете,- говорит,- приходите.
И Вы надумали?
-Да, я не хотел, Василиса настояла.
-И кого же Вы там играете,- спросила я, поперхнувшись.
Соломоныч замолк.
-Монаха он там играет, Динка, -включилась в разговор Юля,- облачили моего отца в монашескую рясу и попросили проговорить молитву, а он молитвы-то никакой не знает.
-Да, есть такой пробел в воспитании,- посетовал Соломоныч.
-Ну и как же, Соломоныч, выучили молитву?
- Ты очень высокого обо мне мнения. Юля и Василиса Андреевна рассмеялись
-Запороли дубль,-да, Соломоныч?
-Почему запорол? Я поднял глаза к небу и произнёс:
«КРАСУЙСЯ ГРАД ПЕТРОВ И СТОЙ НЕКОЛЕБИМО,КАК РОССИЯ»
-Режиссёру понравилось,-подмигнул мне Соломоныч.
Я невольно задумалась о предопределённости человеческой судьбы. Такое, думала я, должно было произойти именно со Львом Соломонычем. Что через двадцать минут произойдёт со мной, я ещё не знала. Выйдя на улицу, увидела Дарью, раскачивающуюся на самодельных качелях, вдохнула свежего воздуха и направилась к своей полянке.Вдруг за моей спиной слышу звонкую команду маленькой разбойницы:"Три-четыре"...- и ноги мои мгновенно тяжелеют: на одной повисла Дашка, на другой Кешка. До полянки пришлось ползти по-пластунски всем троим. Хорошенько побутузив друг друга, мы мирно расстались:я отправила детей в сторону малинника, а сама пошла осматривать картофельное поле, Ботва на аккуратненьких высоких бороздочках, сделанных Соломонычем, набирала силу...Вдруг моё внимание привлекли непохожие на ботву кустики с тёмно-белыми цветочками. Этот странный сорняк был практически на всех бороздах. Какая-то необъяснимая, невидимая сила спустилась на меня с неба. Мне вдруг захотелось сделать что-то значительное. Не придумав ничего лучшего,и,будучи убеждённой во вредности сорняка, я стала вырывать его,выдёргивать с корнем из земли. Кеша,оторвавшись от малины, посмотрел в мою сторону и крикнул:
-Тётя Дина, что Вы там делаете?
-Пропалываю картошку,-ответила я.
Нарвав целую зелёную охапку, подхожу к компостной яме. Там уже давно орудует Лев Соломоныч с вилами в руках.
-Вот молодец,- говорит он мне,- сколько травы нарвала.
-Я после Вашего рассказа почувствовала такой прилив сил,что появилось желание прополоть картофельное поле.
-Картофельное поле?- переспросил он, потом посмотрел на чёрно-белые цветочки моего сорняка и, ужаснувшись, возвёл глаза к небу, вероятно, так же,как на съёмках фильма. Громкий, встревоженный возглас потряс окрестности:
-Ой, худо мне!
-Что с Вами?-произнесла я озабоченно, увидев его растерянно-испуганное лицо.
-Ой,Василиса этого не выдержит.
-Чего не выдержит?
-Это же БОБЫ, курья голова.
-Какие БОБЫ?-опять не понимаю я.
Он сел на пенёк и безнадёжным голосом произнёс:
-Что у тебя было по биологии в школе?
Догадавшись, наконец, что невиданная сила с неба вдохновила меня вовсе не на благородное дело и вместо сорняка заставила вырвать садовую культуру,я виновато произнесла: - Мы этого,кажется, не проходили.
- Ой,не могу, иди сама к Василисе, бормотал бедный Соломоныч.
Делать было нечего. Я вошла в дом с вещественными доказательствами преступления в руках. Сделала скорбное выражение лица и всё честно рассказала Василисе Андреевне.Она устало опустилась на стул. Подбежавшие дети предложили посадить вырванные бобы в землю. Мы все немного оживились. Радостная Даша взяла из моих рук вырванные кустики и побежала с ними на картофельное поле. Кеша притащил маленькую лопатку и целую лейку воды. Дети старательно вырывали ямки, сажали туда кустики, присыпали землёй и поливали. Сделав дело, мы ушли на поле и до вечера играли в футбол. Возвратившись домой, взглянули на БОБЫ. Реанимация не состоялась. Кустики пожухли и опустили головки.
Происшествие это обсуждалось и весь последующий день. Не забылось оно и всю последующую неделю.Вспоминали о нём и весь последующий год.
А тогда, уезжая из деревни, я прощалась с родными мне людьми, в глубине души имея смутное ощущение,что именно этого моего проступка им всегда и не хватало.
Дети долго кричали вслед уходящему поезду:
- Тётя Дина, БОБЫ не сорняки,БОБЫ не сорняки,Бобы не сорняки- и - и - и - и.