Мы потихоньку учимся дальше. Что же произошло за последние две недели?
Адиль, неспособный муж красавицы Наваль, «выстрелил» - у него стало многое получаться. Он читает довольно много слов, отвечает устно, делает задания у доски. Катализатором сработал один почти комичный случай. Я диктовала слова – мои ученики писали их. Наваль пишет и читает лучше всех – и быстрее всех. Я проверяю каждое написанное слово, подхожу к каждому столу, хвалю или помогаю. Подхожу к столу Наваль и Адиля. У Адиля слово написано правильно, у Наваль с маленькой помаркой. Обращаю внимание Наваль на эту казалось бы невозможную ситуацию – обе смеёмся. Когда все поняли, в чём дело, все тоже посмеялись. Адиль понял последним соль анекдота, но эта расстановка что-то изменила в его сознании – он почувствовал себя увереннее. Он, видимо, почувствовал, что догнать Наваль – не такая уж и утопия. Я-то знаю, что это утопия, но Адиль поверил в свои силы – а это главное.
Якобы афганец Халеддин тоже радует меня в последнее время. Он очень уверенно читает заученные визуально слова, значит, у него не только хорошая зрительная память, но она у него и дальше развивается. А поскольку мы эти слова вплетаем и в простые предложения, то предложения Халеддин читает тоже хорошо.
Есть у нас как у «альфиков» такая особенность на уроке – каждое упражнение читают все, но сначала читают самые сильные, а потом по нисходящей - всё слабее и слабее. И Халеддин с Адилем всегда читали последними. Так вот сейчас я Халеддина иногда спрашиваю не последним, а где-то в середине – и он справляется. Адиль пока ещё читает последним, но это ему нужно: пока читают ученики перед ним, он сосредоточенно следит за текстом – повторяет каждое слово.
Как-то на одном семинаре преподавателей немецкого у нас был руководитель – венгр по национальности. И он предложил нам почувствовать себя в шкуре своих учеников. Он посадил нас всех в кружок и провёл первое занятие, как мы его обычно проводим, только по-венгерски. Предложения типа «меня зовут», «я из …», «я живу в …». Было трудно. И не только трудно. Было чувство погружения во что-то чужое. А психика всегда сопротивляется проникновению чужого, чтобы сохранить своё. Короче, мне то занятие очень понравилось.
И тут недавно я придумала, как мне почувствовать себя в шкуре моих учеников ещё раз. Я же им предлагаю запоминать слова визуально, ещё и результата требую. И они как миленькие выдают мне этот результат на-гора. Я решила тоже попробовать запомнить визуально слова на незнакомом языке – запомнить их имена, написанные по-арабски или по-курдски. Опыт удался: я запомнила только имена Хадо и Адиля, написанные по-курдски, да ещё имя Васфиль, написанное по-арабски. Но я продолжу опыт и постараюсь научиться узнавать все имена.
И немного о моём послеобеденом курсе. Кажется, я нащупала ещё один дидактический приём. У нас сейчас довольно сложные темы в одном уроке – глаголы с отделяемыми приставками, время суток с предлогом am, изменение корневых гласных некоторых сильных глаголов при спряжении в настоящем времени и второе место глагола в повествовательном предложении. А народу в общем-то наплевать – am, im или um. Да и второе место глагола нужно скорее чувствовать, чем учить. Я придумала им одно упражнение, в котором они должны были поменять местами некоторые члены предложения, не забывая о постоянном втором месте глагола. Там же были и времена суток с предлогом-артиклем am. Там же было и указание времени с предлогом um. Кроме того, я значительно удлинила предложения, чтобы мои ученики постепенно переставали бояться чего-то более сложного. Мы бились над этим упражнением в общей сложности целый день, но все справились и все всё поняли. Когда мы после этого вернулись к учебнику с его более простыми текстами, всё прошло как по маслу. Даже объяснять ничего не пришлось.
Так в чём же заключается дидактический приём? На каком-то этапе (только не на начальном) можно погрузить учеников в более сложный материал, а потом, для закрепления, вернуться к более простому. Эффект от этого только положительный: ученики не только выучивают сложную тему, но при возврате к простым упражнениям их мотивация возрастает многократно – они чувствуют себя эдакими Гераклами.
В том, что «взрослость» можно успешно развивать и воспитывать, я убедилась ещё на одном примере. Из-за одного важного собрания наш урок должен был начаться на полчаса позже. Но я забыла сказать моим послеобеденным, чтобы они пришли позже, поэтому я подготовила для них задание примерно на полчаса. Это было четыре упражнения, которые они должны были делать одно за другим. На доске я начертила таблицу с их именами и заданиями, где они должны были ставить крестики по мере их выполнения. Объяснив первым, кто пришёл, суть дела, я отправилась на собрание, совсем не уверенная в успехе предприятия. Когда я вернулась, группа работала, как часы: кто-то сдавал выполненное задание и шёл за новым, кто-то ставил крестик напротив своего имени, кто-то усердно писал. Никто не валял дурака. Мне осталось только заняться проверкой выполненных заданий и расставлением пунктов.
Успехом этого предприятия были вдохновлены не только мои ученики, но и я. Мне ужасно понравилась идея программирования урока со стопроцентной занятостью учеников. А не только с моей стопроцентной занятостью.