Теплый ветер летнего полдня колышет занавески, врываясь внутрь, и от его дыхания старая рама жалобно скрипит, покачиваясь в такт ветвям деревьев. Сейчас я смотрю в окно и думаю о тебе. Я знаю, что где-то рядом, оставляя следы маленьких каблучков на разогретом июньским солнцем асфальте, ты идёшь навстречу мне. Аккуратная подвижная фигурка плывёт по улочкам, огибая незнакомые здания. Зелёные ладошки листьев тополя мне приветливо машут, как дети на утреннике в детском саду, но от этого на душе почему-то становится невыносимо тоскливо.
Однажды и они, отжив отведённый срок, падут на землю. Скрученные и уродливые, обожжённые первым осенним морозцем они смогут только шуршать под ногами беспечных горожан, вспоминая о своём былом величии. Тогда, только одно средство ещё сможет напомнить людям о них – костёр. Да, это их последняя мечта – быть собранными заботливыми руками дворника снова вместе, но уже на земле, в большие пышные кучи. Сгореть дотла и снова подняться в небо, белым дымом, окутать всё вокруг тоскливым ароматом уходящего лета и увидеть, как порой кто-то всплакнёт о них, когда дым попадёт в глаза.
К нему, к нему, скорей, ведь времени для встречи так мало, а почувствовать, даже не сказать, и дать почувствовать ему хочется так много. Она торопится, ещё не зная, как это будет и только маленький жёлтый медвежонок с ленточкой на шее придаёт ей уверенности перед неизбежным моментом истины. Она не хочет думать об этом. Ей так важно сейчас увидеть своё отражение в его карих глазах. Да, да, да, да! Именно в его! По-детски прижаться к широкой груди, чтобы он обнял её крепко-крепко, и ей, несмотря на пение птиц, можно было бы услышать, как бьётся это большое доброе сердце.
Сердце. Моё родное сердце – так я давно называю её. Однажды, я почувствовал, что этому сердечку, так томительно тесно рядом со мной, как птице в клетке перед приходом весны. Я смотрел на неё много раз, подолгу не отрывая глаз, и уже не видел этого светящегося счастьем взгляда, говорящего: «Я вся в тебе»! Как можно удерживать возле себя столь прекрасное создание против воли? Тогда я сделал, как казалось, единственно правильный выбор – распахнул шторы, открыл окно и оставил открытой дверцу.
Ветерок играет в её светлых волосах, как с колосьями на пшеничном поле, хулиганит и забрасывает их на лицо. «Каким я увижу его сегодня»? Столько всего случилось за эти шесть месяцев. Мы должны были встретиться ещё прошлой ночью, но всё пошло не так, как она хотела. Выбор. «Всегда этот дурацкий выбор». Однажды сделав его, она ушла в открытую дверь, и с тех пор ей не раз приходилось делать его снова и снова, и каждый раз перед глазами была та самая дверь, которая так и осталась приоткрытой на случай, если когда-нибудь ей захочется вернуться. «Зачем он сделал это, ведь не возможно любить настолько, чтобы отпустить от себя самое дорогое. Это против логики, против здравого смысла. С любимыми не расставайтесь! С любимыми… Лю-би-мы-ми… Бы-ли мы… Нет»! Она оборвала ход своих мыслей, достала телефон, чтобы позвонить ему, сказать, что давно освободилась и торопится на встречу, и прибавила шагу.
Я уже закончил свой обед и ехал ей навстречу, смотрел по сторонам, но не видел её и только уже в заднее зеркало увидел знакомую фигурку, ступившую на дорогу с тротуара у остановки троллейбуса. Я остановился и сдал назад так, чтобы она смогла сесть и, проехав немного, свернул с дороги.
Повернув ключи в замке зажигания, я заглушил двигатель. Мы вышли. Только теперь я смог как следует рассмотреть её. На ней были коричневые льняные брючки, почти закрывающие весёлые розовые туфельки и та самая белая расписная туника с завязками на груди и прорезанными рукавами, что мы вместе купили прошлым летом в Костроме. При каждом взмахе рук кажется, что это белые крылья, и она вот-вот взлетит, такая миниатюрная. Личико. Её личико такое милое и родное для меня, да и вся она, как же я люблю её, как соскучился…
Кострома. Может быть всему виной тот самый деревянный домик с круглой террасой, а точнее её случайно обронённая фраза? Один из местных сказал нам, что если обойти его почасовой стрелке нужное количество раз, то загаданное желание исполниться. Я помню этот тёплый август, её ладошку в своей руке, как мы торопились, обегая круг за кругом, как роились желания в голове, и хотелось выбрать одно самое главное и проговорить его про себя, а потом, она повернулась и сказала: «Отстань!» Думаю, что она уже и сама не помнит этого, а я помню. Может быть тогда, это случайно брошенное слово и было воспринято за желание? Единственное, твёрдое и сказанное вслух. Оно подействовало на меня, как колодезная вода, вылитая на спину в летний полдень. Все мои желания вмиг исчезли и сменились нехорошим предчувствием. Теперь уже она тянула меня за руку, завершая бег по кругу.
Мелочь и случайность. Вся наша жизнь сложена из этих мелочей и случайностей. Мы привыкаем к ним и поэтому перестаём замечать, но только до той поры, пока эти мелочи, оставленные нами без присмотра не приводят нас к роковой случайности. Только тогда мы останавливаемся. Боль утраты терзает нас, и сквозь неё мы наконец-то начинаем видеть, ту незримую цепь, звеньями которой являются мелочи и случайности, которые, как теперь кажется, заправляют всем в этом мире и привели нас к осознанию этого.
«Я получила свидетельство об окончании четырёхгодичных курсов английского языка»,- сказала она, протягивая красную книжечку с золотыми буквами, а я думал о том, что предстоит мне сказать ей. Я не помню, не хочу вспоминать, о чём говорил тогда. Я хотел быть убедительным и сильным, не стесняться говорить, где белое, а где чёрное. Я видел, как наполнились слезами её большие красивые глаза. Она безмолвно слушала. Я замолчал. Скажи хоть что-нибудь, где я не прав!? Слёзы катились по её щекам, и она выдавила из себя: «Я хотела тебе сказать, что мы не сможем быть вместе». После этих слов она достала из пакета смешного жёлтого медвежонка с биркой на правом ухе и протянула его мне. «Это тебе, на память, возьми его с собой, когда будешь уезжать. Он говорящий, нажми сюда»! Взяв медвежонка, и надавив ему на грудь, я услышал: «Послушай, как бьётся моё сердечко – тук, тук, тук – это значит – я тебя люблю, я тебя люблю»! Ужасная смесь отчаяния и негодования охватили меня. Я пихнул его назад, ей в руки, отказавшись брать. Мы отошли чуть в сторону, я обнял её, и так мы простояли ещё какое-то время, уже втроём: я, она и Мишарик.