Юрий Михайлович был уважаемым человеком в партийные времена, ну в смысле - советские.
Дверь чёрной "Волги" перед ним открывал, и закрывал специально выбранный человек, в черном костюме.
В его преклонные годы, я внезапно оказался другом его, как там называют мужа дочери?
Ну в общем, друг моего детства женился на дочке его, случайным образом, пристав к ней на остановке,
и доехав до неизвестного пункта, на троллейбусе, вместе с женой будущей.
Впоследствии, благополучно, на одиннадцатых "жигулях", вернувшийся к маме, с моей помощью
в перетаскивании вещей.
-Евгений, Лёша во многом не прав. Да и Галя моя дура часто, честно говоря.
-Да ну, что вы, всякая семья не без проблем.
Юрий Михайлович выбросился из окна в семьдесят девять.
Чтобы тупо не терпеть боль, и не мешать новым жизням.
А Лёша позвал в меня в пятницу в гости, просто нипочему.
Пятница, суббота, и воскресение слились в полтора часа откровений.
Я звоню ему, а он не берет трубку, и на борт его не пустят.
Хотя последние гражданские самолёты не падают до сих пор, благодаря таким инженерам, как он.
"Дурик ты, Жека! Закончил бы свое образование, два года же осталось, работал бы сейчас у меня, сто пудов, отвечаю."
А что мне ему ответить? У него такие же лётные погоны, как у моего отца.
Мой отец давно в других небесах.
А будучи на земле, целуя мою маму на прощание, перед выездом в Курумоч-аэропорт,
всегда знал, что ТУ-134, и ТУ-154, ТУ-154М, всегда вернутся на землю.
Лёша ставит последнюю подпись перед запуском борта в небо. Если он ошибётся - пять лет тюрьмы.
Отец снимает фуражку с какардой, и машет Лёше с благодарностью с небес.
Вам же всем спокойно, когда самолёт крутится неспешно по полосам, и медленно выруливает на взлётку.
И знать не знаете, что в душах людей за штурвалом.
По крайней мере, когда они ещё на этой земле.