Следствие.
***
На сцене те же действующие лица: Фриц и его супруга Клара. Военная форма мужчины резко контрастирует со свободным стилем одежды женщины. Впрочем, как и окружение: краснокочанная капуста - земляничная поляна. За спиной Фрица слышно похрюкивание немецких свиней. По разные стороны и массовка. С одной стороны нацики, гопники по беспределу, "черные копатели" и негативные химики. С другой-позитивные неформалы. Один из них перебирает струны ситары. Другие почти неслышно: "На Горской нас все-таки взяли,когда я пытался запеть..."
Фриц.
Кажется, я начинаю догадываться в чем Вы, Фрау, меня больше всего обвиняете. Но Ваш добровольный уход, это, найн, на меня не прицепите. Как и смерть наших соотечественников.
Клара.
Неужели, после всего ужаса Вы называете жителей этой страны соотечественниками? Да, их потомки пытаются как-то жить с вечным грехом своих предков. Но где гарантия, что подобное не повторится, пусть не здесь, в другой стране, но повторится?
(отвлекаются действиями массовки. Один из окружения Фрица, подойдя к неформалам, отбирает ситару. Присоединившись со своими, использует её в качестве барабана. Остальные, вытянувшись по стойке смирно, дружно затягивают: "Если фюрер позовет нас с тобой в последний бой, грянем дружно всей толпой, дядя Ади, мы с тобой!"
Фриц невольно поправляет мундир.
Клара (иронично).
Вы ещё свой пикельхельм проверьте. Не сполз? Звезда на месте? Господи, как так можно подчиняться толпе? Полное обезличивание.
Фриц.
Вы очень несправедливы ко мне. Воплощение идеи в жизнь, вот главный приоритет ученого. А во время войны, тем более-на благо государства, его сохранность от внешней угрозы. Думаю, в этих условиях применение хлора и его производных вполне оправдано.
Клара.
Как и адсорбированная синильная кислота? Проводя опыты с крысами, Фриц, Вы прекрасно осознавали диапазон применения этих белых гранул, пропитанных смертью. Неужели Вы, нобелевский лауреат, не могли предвидеть использования Ваших разработок в целях уничтожения Ваших родных и близких?
Фриц.
Возмутительно. Вы опять смешали кислое с пресным. Нобелевская премия была присуждена мне за наиболее эффективный синтез аммиака. Этим, между прочим, я спас человечество от голода.
Клара.
А вторым своим изобретением Вы лично чуть не зачеркнули будущее двух народов. Да и с остальными, приди Ваши любимые соотечественники к мировому господству, было бы не намного лучше.
Фриц.
Валите, фрау, валите все на мою голову. Да, я хуже идола Рейха. Вот, до чего Вы договорились. Он гуманнее меня!
Клара.
В тридцать девятом-да, он был гуманнее, но по отношению к своим поданным. Он опирался на народное обожание, некую слепую веру в него. И любая его идея принималась миллионами подобно Нагорной проповеди первыми христианами. Они, его поданные были готовы отдать собственную жизнь за это ничтожество, который в пятнадцатом отдал честь старшему по званию. То есть Вам, господин капитан химических войск великой Германии. А всего через полтора десятка лет он же стал превращать наш народ в ничто.
Фриц.
И Вы, фрау, утверждаете, что этот бывший ефрейтор гуманнее меня? Не вижу логики.
Клара.
Его логика, впрочем, как и Ваша, не идет дальше государственных границ. В тридцать девятом, узнав о поступке Шульца и реакции Рифеншталь на расстрел польских евреев, он испугался. Нет, не содеянного его солдатами и самоубийственного, по законам военного времени, поступка другого ефрейтора. Совсем иное угнетало его. Это был страх за себя. Древний инстинкт самосохранения. Как бы его стадо, осознав губительность принятой обществом идеологии, не пошло против символа этой всенациональной веры. И он нашел выход...
Пауза.
Фото из интернета. Фриц в военной форме кайзеровской Германии. На голове то самый знаменитый пикельхельм.