1825 год оказался переломным. Новый император, Николай I, искал поддержки. Чем ещё объяснить, что сразу же после восстания декабристов Дмитрия Николаевича вернули на флот и пожаловали в генерал-адъютанты?
Но это не помешало государю арестовать у Сенявина старшего сына, гвардейца. Его судьба волновала старого моряка. Он вновь и вновь мысленно возвращался к разговору с Кочубеем, пытаясь найти свою ошибку.
Николая освободили спустя полгода. Вернулся он другим человеком, усталым и неразговорчивым.
Вице-адмирал так никогда и не узнал, что и сам мог оказаться в тюрьме. Декабристы признались, что хотели «назначить Мордвинова и Сенявина членами временного правления» (108), что «слышав об его отставке, считали его в числе недовольных правительством» (109).
Однако Дмитрий Николаевич понимал, что судьба оказалась милостивой к Николаю. А многим и многим юношам знатных фамилий пришлось отправиться в Сибирь.
***
Ко дню коронации Сенявина произвели в адмиралы. Новое звание мало его обрадовало. Дома был измотанный сын, который в минуту откровенности рассказал про очные ставки и допросы.
Теперь забот прибавилось. Дмитрий Николаевич приводил в порядок Балтийский флот, сильно запущенный за время правления Александра. А ещё – дела в Сенате. Сенявин пытался всё успеть, ещё не осознавая, что времени ему отпущено совсем немного.
В 1827 году российская эскадра должна была отправиться на помощь грекам. Этому предшествовала петербургская конференция, на которой Россия и Англия подписали протокол, «признававший Грецию в вассальной зависимости от Турции с обязательством для последней выселить из Греции всех турок» (110). Разумеется, Оттоманская Порта не могла пойти на этот шаг. И обсуждение вопроса продолжилось уже в Лондоне.
Николай I успел три раза посетить флотилию до ее отправления. В последний свой визит он пожаловал Дмитрию Николаевичу двадцать пять тысяч рублей. Сенявин с достоинством принимал эти знаки внимания, которые не приносили ему радости.
И вот давно знакомый Портсмут… Всё решено, трактат подписан. Эскадра опоздала. Оставалось только отделить корабли, которые должны идти в Средиземное море.
К этому времени относится документ, который был процитирован в начале этой повести. Сенявин адресовал его Логину Петровичу Гейдену, одному из замечательных «иностранцев на русской службе», который отправлялся далее – поддержать греческое восстание. Его ждал Наварин.
С Гейденом уходил и ничем не замечательный офицер по фамилии Нахимов. Для него путь, уже пройденный Сенявиным, только начинался.
***
Дмитрий Николаевич скончался в Москве от водянки спустя четыре года. И его смерть не была поражением.