На северо-западе Черного моря находится остров Змеиный. В XVIII веке он носил греческое название Фидониси, которое имеет то же значение.
Согласно греческим легендам именно здесь Фетида прятала богоравного Ахилла, стремясь уберечь его от злой судьбы. Герой был побежден лишь раз. Солнечным богом Аполлоном.
Здесь и произошло первое сражение Черноморского флота с турками.
Описывать этот бой буду, отталкиваясь от версии событий Ушакова, тогда еще бригадира. Отмечаю это обстоятельство, потому что впоследствии станет важным, чья точка зрения лежит в основе моего рассказа.
***
3 июня 1788 года. Рассвет. Маленький остров кажется темным пятном на фоне воды и небес. Вдали – другие кляксы. Это корабли турок.
Сенявин, флаг-капитан «Преображения», едва увидев эту картину, понял, что на нем будут не только корабельные заботы. Ему памятен был шторм в прошлом году, когда безумный от страха Войнович только мешал своими распоряжениями и после – совсем по-детски плакал из-за потерянной табакерки.
Такова служба. Сенявин махнул рукой и пошел будить графа.
***
Хорошо, что Войнович вовремя догадался передать пока свои обязанности Ушакову! Договорился, что командовать будет Федор Федорович… Если ошибется – граф не виноват.
Примерно так размышлял Дмитрий Николаевич, провожая взглядом авангард.
Турки хотели разделить эскадру. Не вышло. Ушаковский «Святой Павел» атакует… Суда турок теперь только мешают друг другу…
И тут всё заволокло дымом. Загорелись два вражеских корабля. Потом Сенявин узнает, что это с «Кинбурна» бросили зажигательные снаряды с неуклюжим названием – брандскугели.
Дмитрий Николаевич пошел отдать распоряжения. Возвращаясь, он увидел, что Войнович, который сидел и мелко дрожал, вдруг резко дернулся и, побелев, упал. К Марку Ивановичу подбежали матросы. Спустя несколько минут он пришел в себя. Его отнесли в каюту. Судовой врач определил, что у графа легкая контузия.
Но Сенявин долго не мог забыть тех мгновений, когда он думал, что Войнович мертв. Именно тогда он понял, что такое война.
Теперь сражался только авангард. Флаг-капитан видел, как корабль Хасан-Паши7 возглавил бегство. Было пять часов вечера.
***
Спустя шесть дней граф Войнович сочинял огромный рапорт Потемкину. Он повествовал, как увидел неприятеля, как «искал <…> способы выиграть у оного ветр и на него напасть». Как Хасан-паша «всею своею премогущественною силою с большим орудием принужден был уступить одной только храбрости». О Сенявине он отозвался так: «… отменно храбр и неустрашим, со всякою расторопностию делал приказываемые ему сигналы и обозревал движения» (8).
Наконец Марк Иванович поставил подпись и довольно усмехнулся.
***
Существует две основные точки зрения на бой при Фидониси. Одна отражена еще в дореволюционных работах об Ушакове. Её же придерживался также академик Е. В. Тарле. Другая – мнение П. В. Войновича, который надеется, что граф – его родственник.
Тарле утверждал, что «в стремлении приписать победу своему руководству завистливый и малоспособный Войнович в донесениях о бое затушевал роль Ушакова и подвиги его кораблей. Ушакову пришлось отстаивать себя и своих подчиненных, и происшедший на этой почве конфликт с Войновичем неизбежно должен был рано или поздно привести к устранению Ушакова с боевого поприща. Но вмешательство Потемкина, по заслугам оценившего Ушакова и увидевшего в нем многообещающего флагмана, в корне изменило обстановку. Войнович <…> был сменен, а на его место весной 1790 г. был назначен Ушаков» (9).
Если верить П. В. Войновичу (10), победа – целиком заслуга графа, а чтобы доказать это, он применяет по отношению к Ушакову один из нелояльных приемов – аргумент к личности (в переводе на обыкновенный русский язык – поливает грязью).
Главным доказательством для Потемкина стали записки Войновича Ушакову. Их содержание, насколько мне известно, нигде не публиковалось. Вероятно, граф предлагал Ушакову руководство флотом. На время.
Но это лишь моя версия. Главным аргументом может стать другое. За Ушакова говорят Керчь и Тендра, Калиакрия и Корфу. А Войнович… через несколько лет вернулся в адмиралтейство и никогда больше не бывал в настоящем деле.
***
После Фидониси Войнович опасался выходить в море. Это дало возможность Сенявину действовать самостоятельно.
Марк Иванович, оставшись без верного адъютанта, чувствовал себя неуютно. С каждым днем его волнение возрастало. А вдруг он останется совсем без помощников? Вот Ушаков при встрече смотрит недобрым взглядом и на его щеках вспыхивает румянец. Теперь Дмитрий Николаевич исчез. А дела не ждут.
Светлейший князь в своих письмах теперь иронизирует: сколь велика польза от Черноморского флота в гавани…
Граф ощущал, как всё уходит, выскальзывает из рук: и хорошее место, и репутация, нажитая с таким трудом…
***
Но когда беспокойство Войновича дошло до того, что он даже князю Потемкину написал о своей тревоге: «весьма заботит генеральс-адъютанта Сенявина возвращение…» (11), – как отряд Дмитрия Николаевича вернулся.
Сенявин не встретил турецкий флот. Он спокойно брал в плен торговые суда врага, жег груз и магазины (12) на берегу. Но столкновение у города Гересинда13 с неприятельской армией оказалось не слишком удачным.
«И так ополчая анатольские берега, сей мужественный и храбрый офицер навел на оные страх, поразил много народу, уничтожил неприятельские покушения в перевозе войск, истребил довольное число судов, взял пленных и привез от себя и своими подчиненными у неприятеля довольно взятого богатства и 6-го числа прибыл в севастопольскую гавань благополучно» (14).
За этот набег Сенявин получил орден святого Владимира 4 степени. С бантом, отличием невиданным не только в Севастополе, но и в самой столице.