Тихо. За окном надрывается ветер. С каким-то постоянным надрывом то громко стучит в окно, то тихо по-кошачьему скребется в стекло. Впрочем, как и моя жизнь. Хорошо ли мне в минуты радости или плохо в часы подавленности, испытываешь надрыв, который по-хозяйски приходит, поглощает твой окружающий мир, заполняя тебя целиком и больше не отпускает.
Вот и сейчас, лежа у печки в лесной заимке, Руслан попеременно прислушивался то к ветру за стеной, то к себе, пытаясь понять, может это вовсе не ветер так надрывается, а его душа. Бьется о стенки его груди, пытаясь вырваться и устремиться на встречу с ветром. Тесно ему. Может и вправду выпустить его, подумал Руслан. Только как ему потом жить без души, без его порывов.
Вот уже три дня как Руслан ушел в лес, не сказав никому ни слова, ни с кем не попрощавшись. Ушел без обид на людей и сам никого не обидел. Может, будут искать, но было все равно. Он то и жил среди них, как и не жил вовсе, а так существовал.
Когда же произошел в нем этот надрыв. Может на работе, которая его не любила. Он никогда не опаздывал на работу, не пропускал, даже когда болел, не отпрашивался и не покидал свое рабочее место пораньше, когда друзья его звали с собой попить пива. Добросовестно выполнял свои обязанности, но работа не платила ему взаимностью. Он менял ее и не раз, надеясь, может в этот раз повезет. Но не складывалась у него взаимная любовь. И он махнул на нее рукой. Что толку добиваться любви, когда тебя не любят. Это опустошает. Он стал, как окружавшие его люди просто ходить, а не бежать как раньше на работу. Старался найти причину, чтобы отпроситься и не найдя ее просто уходил. Часы стали его лучшим аксессуаром. Он постоянно смотрел на часы, отмеряя по нему рабочее время.
Или это произошло, когда в его жизнь вошла женщина. Жизнь не терпит пустоты. Даже мертвый ты занимаешь чье-то место. А я был живой, еще живой. И эта женщина окружила меня своей любовью, заботой и лаской. Мне хотелось ответить взаимностью, но любить ее без надрыва не получалось. Ирония судьбы часто заключается в ее трагичности. Ты добиваешься взаимности там, где нет любви, и не принимаешь когда тебе ее дают даже бесплатно.
Но женская любовь отличается от мужской любви. Женщина любит бескорыстно, она появляется там, где нет любви. Тогда как мужская любовь изначально корыстна, а там где нет мужской любви там и корысти нет, он начинает помогать бескорыстно. Но это тяготит.
Уходя пораньше с работы, ты теперь не торопишься домой. Вдруг возникает соблазн потеряться, выпасть из своего мира на время, зайдя куда-нибудь по дороге домой. Ты идешь, оглядываясь по сторонам. И твой взгляд постоянно упирается в рестораны, кафе и другие питейные заведения. У тебя есть время, немного денег, почему бы не выпить бокал хорошего вина или кружку пива. Теперь я знаю, не стоит людям с надрывом в душе ходить в такие заведения. Скорее пропадешь, чем получишь облегчение. Туда надо ходить, когда у тебя хорошее настроение, которого нет у других, и с которым хочется поделиться. Ведь радость не тонет в бутылке виски, ее не надо искать на дне стакана, а не найдя, искать в другом.
Тогда я этого не понимал. Вначале было легко. Хоть ноги и не шли домой, но уже по другой причине. Дорога стала короче. Появились новые друзья, но, к сожалению, не новые интересы. Их стало даже меньше, но места они стали занимать почему-то больше. И надрыв никуда не делся. Он спрятался и стал приходить по ночам как кошмарный сон и сбегал с первыми лучами солнце. Как вампир всю ночь тебя терзает, пьет твою кровь, а утром прячется на дне стакана.
Не каждый может выдержать это. Но каждый принимает свое решение. И Руслан не выдержал. Ушел в лес, чтобы побыть одному, подумать. Сегодня третий день, вернее ночь его одиночества. Продукты, которые он нашел в охотничьей заимке в лесу, были на исходе. Их было немного с самого начала. На полке над печкой в стеклянных банках, видимо, чтобы мыши не погрызли, хранились крупы, соль и кусок животного жира. Какого животного это был жир, Руслану было неведомо. Но для жарки он вполне подошел. В углу возле печки лежала вязанка дров, топор и коробок спичек. С другой стороны печи был устроен небольшой деревянный настил, похожий на раскладушку. Но конечно, он не раскладывался и умещал в себя одного человека. Под мой размер, подумалось Руслану. Он был среднего роста, худощав, но широк в плечах. Сказывалось его спортивное прошлое, когда каждый школьник должен был посещать хотя бы одну секцию или на худой конец кружок. А он посещал их целых три, успевал, не прогуливая уроки. Прогулы пришли потом вместе с взрослой жизнью.
Он, мысленно поблагодарив неизвестного человека за возведенную среди леса избушку, лег на деревянный настил и уснул.
Руслан проснулся, когда последние лучи солнца, полыхая, медленно струились в окно. Шум ветра за стеной в симбиозе с представлением света в окне завораживал и одновременно манил неземной красотой. Картина света органично ложилась на музыку ветра и гипнотизировала своей игрой. Это словно Бетховен музыкой рисовал картину Дали.
Когда погасли последние лучи солнца, и сознание вернулось к Руслану, он почувствовал, что не может пошевелить своим телом. Завораживающий гипноз как багряный осенний лист опал с него, но холод, который незаметно проник не только в помещение, но и под шубу, сковал его. Я замерзаю, подумал он. Без боли, без суеты вокруг и плача. Не самая худшая смерть,- подумал он. Жаль только солнце зашло. Еще бы час его лучей животворящих мне бы хватило, чтобы уйти из этого мира без сожалений и раскаяний.
Вдруг до слуха Руслана донесся шорох и следом мышиный писк. Он не любил и боялся мышей, хотя и не признавался себе в этом. Вдруг словно молния пронзила его мысль, стать кормом для мышей даже после своей смерти он никак не желал. Как глупо выглядел бы он, когда найдут его останки обглоданные мышами. А на его могиле, в место эпитафии напишут, он был съеден мышами. Это придало Руслану силы. Напрягая всю свою волю, он стряхнул с себя холодную дремоту, разомкнул руки и сел. Затем с усилием встал и начал ходить по комнате, похлопывая себя руками. Вначале неспешно, затем заметно ускоряя шаги. Жизнь вместе с теплом медленно возвращалось к Руслану.
Надо скорее затопить печку пока не превратился в леденец для мышей, промелькнула на ходу, замерзая мысль. Подойдя к печке, он открыл дверцу и увидел, что кто-то заботливо уложил дрова, подложил сухой травы, осталось только поднести спичку, чтобы разжечь огонь. Руслан застывшими руками взял коробок спичек, вынул негнущимися пальцами спичку и осторожно поджег. Огонек вначале робко, потом все набирая силу, превратился в пламя.
Руслан не стал закрывать дверцу печки, лишь придвинул поближе оказавшийся дома короткий обрубок столетней сосны. Видимо здесь он стоял не только для интерьера, но и при случае мог быть столом или стулом, да и для колки дров применяли. Присев на него Руслан стал смотреть на огонь, который горел ярким ровным пламенем. Вот так и люди, подумал он, робко приходят в жизнь, затем начинают бурно расти, развиваться, а затем, если повезет, ровно горят, освещая и отдавая тепло окружающим. Некоторые горят быстро и ярко, взрывая мега светом окружающий мир. Но бывает, не горит огонь, а только тлеет, отравляя своим чадом мир, в котором живет. Такие люди обычно живут долго, хотя не дают ни тепла, ни света.
От волн тепла, которые излучала печь, запотело окно, иней на стенах спрятался по углам, а Руслана бросило в сон.
Не прошло и часа, как сквозь сон до него донесся шум. Пока едва различимый, утопающий в глубинах океана снов, но постепенно усиливаясь, привлек его внимание. Сметая с себя последние остатки сна, он стал прислушиваться. За стенами заимки, во тьме под аккомпанемент снега и ветра происходила смертельная борьба. Вой ветра, грозное рычание, отчаянный крик. Все смешалось в нем. Руслан, взяв в руки топор, подошел к двери и снова стал прислушиваться. Все стихло. Даже ветер затих. Он подумал, что ему показалось, померещилось. Да и не удивительно. Ночью в лесу и не такое может привидеться, а если буран и у тебя не только тонкий слух, но и развитое воображение может не только привидеться, но и почудиться.
Вот, кажется, снова началось. Прямо под дверью вдруг кто-то зарычал, затем раздался ответный крик и неожиданно раздался стук в дверь. Руслан вздрогнул и от испуга так сильно сжал рукой топор, что побелели пальцы. Кровь отхлынула от сердца к ногам. Что делать, спросил он себя. Решил обождать. Чертов лес, ругнул он себя. И зачем ему надо было сюда тащиться. Сидел бы лучше в своем кресле дома и чатился, как все его знакомые, и знакомые его знакомых. Надрыв видите ли у него. Вот надорвут ему сейчас позвоночник. И кем он после этого будет? Психический инвалид и калека с мокрыми штанами в одном лице. Одним словом писающий урод.
Даже в минуту страха Руслана не покидала самоирония. Видимо герои, которые смеясь, шли на смерть были не психами, а людьми с тонким чувством юмора, - подумалось ему.
Смех над собой придал Руслану решимости. Он рывком открыл дверь и, занеся над головой топор, с криком выскочил наружу.
Серая тень метнулась в темноту. Но Руслан в свете луны успел разглядеть, что это была обыкновенная лисица. Воистину говорят, что у страха глаза велики, и штаны мокрые, уже от себя, облегчившись, добавил Руслан.
Ветер стих, снег перестал падать, воздух был чист и освежал так словно сразу после стирки. В такую погоду хотелось петь, плясать, скатиться с горки. Снова окунуться в детство. В эту сказку, когда ты живешь в прошлом и оказываешься в будущем, минуя настоящее.
Руслан озяб на морозе. Он повернулся, чтобы вернуться в теплую заимку, но что-то привлекло его внимание. Под дверью, куда не дотягивался лунный свет, шевелилось какое-то существо. Оно не издавало звуков, только в лесной тишине было слышно, как тихонько посапывало.
Руслан осторожно подошел поближе и наклонился, держа наготове свой топор. Перед ним лежал раненый заяц-беляк. Он лежал прижавшись к земле и встревоженно наблюдал за Русланом.
Что же с ним делать, думал Руслан. Он, безусловно ранен, возможно, тяжело. Хотя даже в лунном свете можно было заметить алые пятна на белой шубке зайца, нельзя было сказать, насколько сильно покусала его лисица. Возможно, следует его добить, чтобы не мучился. А заодно пополнить запасы еды, которой у него не много.
Руслан вплотную подошел к беляку и замахнулся топором. Заяц даже не шелохнулся. Видимо был сильно ранен, силы оставили его и не мог уже шевелиться. Но возможно он устал бороться за свою жизнь и смирился со своей участью. Но не это остановило руку Руслана. На миг перед ударом ему показалось, что в глазах зайца отразилось не только безучастность к своей жизни от усталости, но и от одиночества.
Рука с топором стала медленно опускаться. Он не стал его убивать. Вместо этого привстал перед ним на колени и осторожно взял на свои руки. Заяц не шелохнулся. Вот и встретились два одиночества,- произнес Руслан вставая и занес его в дом.
Осторожно положив возле печки, Руслан стал его осматривать. Это был крупный заяц-беляк, такого крупного зайца он еще не встречал в своей жизни. Видимо поэтому лиса не смогла с ним справиться сразу. Хотя конечно, двенадцать раундов ему было не продержаться. Вовремя он вышел и остановил схватку. Иначе быть ему съеденным не позже восьмого раунда, оценил Руслан возможности зайца. Крови не видно, алых пятен немного, если доживет до утра мой боксер, значит, будет жить и дальше. А если нет, покойся с миром. Но знай, я за тебя отомщу. Найду ту лису и отомщу, - Руслан осторожно погладил зайца по его пушистой шерстке. Он уже проникся симпатией к белому храбрецу. Спрашиваешь, как я ее узнаю? Ну, думаю, после твоих поставленных ударов на ее хитрой рыжей морде синяки должны остаться. По ним и найду, - пошутил Руслан. А теперь давай спать.
Но прежде чем лечь, Руслан подкинул дров в печку, в жестяную банку из-под томата, но сейчас служившей емкостью для воды набрал снега и поставил таять.
Проснулся Руслан перед рассветом. Еще было темно, только силуэты деревьев чернели за окном. Надо было вставать и растопить погасшую и остывшую за ночь печку. Но ему не хотелось тревожить своего раненого зайца. Он надеялся, что тот не скончался от ран, поэтому решил не беспокоить как можно дольше. Поэтому укутавшись в свой овчинный полушубок, решил еще подремать.
Незаметно он уснул и проснулся от ощущения, что кто-то его целует в щеку влажным ртом. Ему успело даже присниться, как будто снова оказался маленьким мальчиком и старые соседки, приходя к его бабушке домой попить чайку, совали ему липкие конфеты леденцы в карман и целовали влажными ртами его в щеки. После этого он перестал любить конфеты, которые ассоциировались у него с влажными старушечьими ртами. Ему казалось, стоит сейчас только съесть одну и тут же появится какая-нибудь старушка.
Открыв глаза, он снова чуть не испугался. У его изголовья сидел его заяц-боксер и смотрел на него своими умными с паволокой глазами. Он наблюдал, изредка поводя своими ушами, и вдруг ударил своей передней лапой. Не дожидаясь ответного приветствия, спрыгнул с лежанки и приволакивая заднюю правую лапу, пошел к печке.
Ну вот и познакомились, - произнес Руслан вставая. А теперь давай, раз ты ходячий, по хозяйству управляться,- обратился он к зайцу.
Для начала Руслан растопил печку, налил воды в старый эмалированный чайник и поставил кипятиться. Не спеша подмел пол, затем принялся за приготовление завтрака. Выбор завтрака был не велик. Каша и каша. Одна ячневая, другая гречневая. Вот и все различие. Готовятся по одному рецепту. На животном жиру. Всё это время пока Руслан занимался готовкой своего скудного завтрака, за ним из своего закутка наблюдал заяц-боксер, - как его теперь он называл.
Вот боксер,- обратился к зайцу Руслан,- это мой завтрак. Такой же будет обед и ужин. А ведь он мог быть другим не пощади я тебя. А почему я тебя не ем? Потому что ты мой гость, а их у нас не принято есть, хоть и очень хочется. Поэтому будем есть с тобой кашу. Но ты, наверное, кашу не ешь? – обратился с вопросом к беляку. Нет, не ешь,- сам же ответил за него он. Хотя вчера на опушке леса я заметил стог сена, - стал припоминать Руслан. Надо бы сходить, пока каша готовится и чай не вскипел,- решил он.
Вот твой завтрак, обед и ужин,- произнес Руслан, заходя с охапкой сена. Не одному же мне давиться однообразной пищей.
Он кинул сено в угол, но заяц не сдвинулся с места, продолжая смотреть на него внимательными глазами. Ешь, ешь, для конца зимы это царская пища. Даже запах травы свежескошенной чувствуется. Так что ешь и набирайся сил. Они тебе понадобятся, до весны хоть и близко, да не скоро. Да и я с тобой позавтракаю, а то с этой ночной историей сильно проголодался.
Руслан поел кашу, выпил два стакана зеленого чая, который нашел на полке, мысленно поблагодарил неизвестного человека за своевременно сделанные запасы, и обратился к зайцу, который продолжал наблюдать за ним.
Вот ты смотришь за мной, наблюдаешь, - сказал он беляку. А тебе даже невдомёк, что мы похожи. Оба мы с тобой бегуны. Только я бегу в лес, а ты из леса. Хотел бы рассказать тебе о своей жизни, переживаниях своих и исканиях. Но увидев лишь небольшой фрагмент твоей жизни, хотел бы послушать твою. Это же какая волчья жизнь в лесу, если зайцы боксерами становятся и лис в морду бьют. Вот я только что выходил на улицу, а там возле двери твой белый пух вперемешку с рыжим валяется. Так что лежит где-то твой враг, да не просто так, а отлеживается. Вот как ты брат ей дал. Хотел бы я посмотреть на этот бой. Смертельный бой. По сравнению с этим мои житейские проблемы получаются просто надуманными, высосанные из фиолетовой бутылки. Придумываем себе различные психозы, фобии, болезни и носимся с ними думая, что живем настоящей жизнью. А она-то настоящая жизнь, оказывается, здесь неподалеку находится. Видимо только когда смерть рядом бродит, ты понимаешь что такое жизнь. Вот так боксер, открыл ты мне глаза, да и вылечил получше любого психолога, который лечит тебя от того, от чего его самого лечить надо. А ты личным примером и главное, молча.
Ну ладно косой, заболтался я с тобой. Пойду в лес, прогуляюсь, целебным лесным воздухом пропитаюсь. А тебя косой на хозяйстве оставляю.
Руслан не спеша накинул полушубок, надел меховую шапку, подкинул дров в печку и пошел к выходу. Вдруг у дверей он остановился, как будто забыл что-то и резко обернулся. Слушай боксер,- обратился он к зайцу. Если встречу в лесу лиса, что ему от тебя передать? Понял,- Руслан театрально поднял руки. Если встречу лиса в лесу, то трогать не буду, он твой,- добавил Руслан.
В заимку Руслан вернулся в сумерках. Весь день он бродил по лесу, поэтому устал и немного продрог. Он быстро растопил печь, доел утренний свой завтрак, выпил горячего чая и лег спать. От усталости он не вспомнил о своем зайце, а тот не попадался ему на глаза. Как только голова Руслана коснулась лежанки, он тут же уснул.
Проснулся Руслан от того, что кто-то играл на нем, как на барабане. Он медленно открыл глаза и в лучах уже по-весеннему яркого солнца увидел своего зайца. Тот, усевшись ему на грудь, бил его как грушу передними лапами.
С добрым утром, боксер,- поздоровался с ним Руслан. Заяц перестал бить Руслана, но продолжал сидеть и смотреть на него.
Бить своего спасителя это первый признак борзоты, - продолжил беседу с зайцем Руслан.
Но так как ты был ранен, будем считать, что ты рад меня видеть и хочешь показать, как умеешь боксировать. На первый раз я тебя прощаю, но только на первый раз. Второго раза не будет. Вернее будет, только рагу из тебя будет. А теперь марш в свой красный угол, будем завтракать.
Заяц словно понял все сказанное Русланом, легко соскочил с его груди на пол и направился в свой угол. Через мгновение оттуда послышался хруст съедаемой травы.
Руслан привычными движениями быстро растопил печь, приготовил кашу, вскипятил чай и сел завтракать. Сегодня он решил вернуться домой. Несколько дней проведенных в одиночестве в лесу вернули ему былое расположение духа. Да и общение с зайцем оказало на него терапевтический эффект. Только необходимо было решить, что ему делать с зайцем.
Заяц-беляк словно почувствовав, что сейчас решается его судьба выглянул из-за печки.
Боксер, иди сюда,- позвал его Руслан. Заяц словно всю жизнь жил среди людей подошел и запрыгнул ему на колени.
Пойдешь со мной боксер? - спросил он его. Будешь жить со мной, у меня дома. Вместо кошки. Сделаю из тебя бойцовского зайца. Будешь на мышей страх наводить. Да и на кошек тоже. Руслан погладил по пушистой спине зайца. Хотя нет, пропадешь ты среди людей. Лучше тебе здесь, в своем лесу остаться. На родине всяк лучше.
Руслан подошел к двери. Открыл ее и выпустил зайца на свободу. Беляк уселся в снег возле открытой двери и повернув голову, посмотрел на Руслана.
На глаза Руслана навернулись слезы. Давай беги,- сказал он зайцу. А то я сейчас заплачу. Там тебя ждут,- он рукой показал на деревья. Иди и научи свое заячье племя боксу, а то без тебя их лисы всех съедят. Объедини и возглавь лесное братство. Лисы это такое лесное племя, пока в морду не получат, не отстанут. Хотя и в морду получив, они не отстанут. Натура у них такая. Их только пуля остановит. Но если зайца-боксера я могу представить, то зайца с пистолетом этот лес не вынесет. И сквозь слезы смеясь собственным мыслям, Руслан громко свистнул. Его заяц-боксер как будто только и ждал свистка, сорвался с места и исчез за холмом.
Руслан зашел в помещение. Сейчас она показалось ему холодной, мрачной камерой, из которой он только что выбрался на свободу. Прежде чем уйти, надо было вернуть все, как было. Ведь и после него, кто-то, как он одинокий и потерянный будет в лесу искать кров и ночлег. Он аккуратно прибрал в помещении, подмел пол, перемыл посуду, вычистил печку и наколол дров про запас. Крупы, конечно, он не вернет, но он оставил записку со словами благодарности и с обещанием при первой возможности завести продукты. Он еще раз окинул заимку своим взглядом, повернулся и больше не оглядываясь, зашагал к себе домой.
Январь 2018 года