Вечерами Людмила приходила домой и, не зажигая керосиновой лампы, как маленькая девочка забиралась с ногами на кровать , забивалась в самый угол и укрывалась с головой одеялом. Тогда ей становилось не по-детски страшно. Здесь, в темноте своего кокона, Людмила могла снять с себя маску постоянной веселости и бесшабашности. По её воспоминаниям ещё маленькой девочки, казалось, что ее никто не увидит, и никто не найдет в этой темноте... Только реальная взрослость подсказывала, что от этой власти и ее комиссаров никуда не скроешься. Она найдет тебя всюду, даже на дне Лесного озера.
Сегодня с самого утра Людмилу не покидало предчувствие, что что-то должно произойти, что ЭТО должно случиться сегодня... И сейчас, в этой кромешной темноте и звенящей тишине, она явственно слышала, как голос комиссара уже кому-то сулил хорошее положение и продвижение по службе, если он нароет компромат на новую учительницу. А если не получится, то посоветует как распустить слух, что так и так, что училка-то засланная и является агентом не менее трех западных разведок. Для ее мира это был полнейший бред, в который не поверил бы и ребенок, и только для этого мира это было самой настоящей реальностью.
Она знала, что рано или поздно сельчане ее предадут, что обязательно найдется человек, который позавидует ее знаниям, ее способности решать задачи и выживать в любых условиях. И уж конечно, не на последнем месте будет людская зависть к ее внешности, не тронутая ни плохим питанием, ни детскими болезнями.
Нет, она слишком слаба для такой работы. Пусть исправляет историю кто-нибудь другой, а с меня хватит. Людмила выбралась из своего кокона, накинула вязаную кофту и вышла.
Небо очистилось, и неказистые избы освещал узенький серп луны. Заметно похолодало, трава хрустела под ногами, а в нос ударил запах приближающейся зимы... Было тихо, только кое-где слышалось запоздалое кукареканье петухов.
Тут она услышала топот копыт, лошадь несла галопом. ...Неужели Мишка? Надо быть самоубийцей, чтобы скакать в такую темень. Людмила открыла калитку и вышла на средину улицы. Тень всадника стремительно приближалась...
- Людмила Лексевна... - сбиваясь кричал Мишка, - Там Лихтер...
Имя Лихтера как холодным душем окатило Людмилу:
"Началось..." - она буквально стащила Мишку с лошади и зажала ему рот. Не дай бог кто-нибудь его услышит. Мишка не вырывался, а только таращил на Людмилу испуганные глаза.
- А сейчас ты успокоишься и спокойно без крика расскажешь все... - Мишка только головой мотнул.
- Я приказ видел на ваш арест... - все еще тараторил Мишка, - На Вас, Людмила Алексеевна и на Матвея Кузьмича... Я сам видел. Там их трое: начальник самый главный с центральной усадьбы, его комиссар и наш Лихтер... Я уже быстро читаю... И даже верх ногами могу. А приказ на столе лежал...
Все, что сейчас говорил Мишка, Людмила знала уже давно, не знала только точной даты, когда это произойдет.
- Теперь послушай меня, Михаил, - Людмила была как никогда серьезна, - сейчас ты пойдешь, именно пойдешь, а не поскачешь к председателю и расскажешь все, что видел и слышал. Пусть собираются и уходят всей семьёй в Князевский лес, времени у них до утра...
- Да нет у них времени, они уже едут, - перебил Мишка учительницу, - у них уже машина стоит, и солдаты из НКВД...
- Повторяю, - напрягла голос Людмила Алексеевна, - времени у них до восхода солнца... Пусть найдут в том лесу брошенную заимку, там его встретят и помогут. А сам ты сегодня никого не видел и не с кем не разговаривал. Все понял?
Мишка только мотнул головой.
- Да, и лабораторию мою уничтожь, чтобы до утра ни одной банки там не было...
- А как же вы? - голос у Мишки дрогнул.
- Обо мне не беспокойся, ведьмы не умирают... - Людмила обняла Зорьку, по-матерински прижала к себе Мишку и поцеловала в макушку, - Прощай ведьмак, может, еще встретимся, - и быстрым шагом направилась к школе.
Когда Мишка подходил к дому Матвея Кузьмича, увидел, как из школы выбежала тень и свернула в проулок, что вел к Лесному озеру и только зверушка сквозь ткань предательски перемигивались в ее котомке.
Продолжение http://www.proza.ru/2018/02/23/1559