Внучка прибежала сегодня из школы и с порога затараторила:
- Бабушка, бабушка, не ругай меня, пожалуйста, у меня сегодня просто
фиолетовый день какой-то!
Странное выражение было на заплаканном личике моей первоклассницы. Оно и
улыбалось и тревожилось одновременно. Глазки сияли удивительной решимостью.
Я только и смогла улыбнуться в ответ и, притянув внучку к себе, погладить по
кудрявой пушистой голове. Та приникла ко мне на секунду худеньким
тельцем, горячо прошептала:"Ой, бабушка, как я уже по тебе соскучилась", - и,
словно козочка, стремительно унеслась в свою комнату.
Я ничего не стала спрашивать, зная, что после таких слов эту девочку лучше
оставить в покое. Придет и сама все расскажет. Так и получилось. Не успела
повесить её пальтецо в нашей, ещё прабабушкиной, высоченной прихожей на
такую же высокую вешалку, как внучка уже вернулась и прошмыгнула в ванную.
Когда она вышла, пришло время удивлению: руки моей первоклассницы были
по локоть яркого фиолетового оттенка. Отмытые, они все равно выдавали какое-то
неизвестное и непонятное для меня событие. Внучка перемещалась по квартире
стремительно, словно по накатанным рельсам и по давно изученному маршруту.
Теперь она улетела на кухню и, сев на свой любимый табурет, изображала
нетерпение. Так было всегда, когда случалось что-то непредвиденное.
Я сняла салфетки с приготовленного для внучки обеда, еще не успевшего
остыть, и, задав один-единственный вопрос, молча приготовилась слушать:
- Так почему твой день сегодня совсем фиолетовый?
Внучка на секунду замерла, подняв куда-то свои глазенки, где никак не могло
быть ответа на мой вопрос, потом резко начала есть...
Покончив с супом, она облегченно вздохнула и застрекотала, как сорочонок:
- Бабушка, у нас же сегодня рисование было! Ну, изо! Мы так сегодня здорово
рисовали! Знаешь, сколько оттенков фиолетовых нашли на картине? Целых девять!
Там был такой космос!
Мне стало смешно, потому что, похоже, внучка именно оттуда сегодня и явилась
такая фиолетовая.
- Ну, бабушка, не смейся, - она посмотрела на свои сине-лиловые ручонки - я
совсем не виновата! Фиолетовая гуашь такая въедливая! И непослушная...
Бабушка, это Марк! Мой сосед по парте! Это он уронил на меня гуашь, а потом,
когда я поднимала её с пола, испачкал мою голову своим космосом!
Представляешь? Испортить такой рисунок! Как Алена Алексеевна Марка ругала!
Наступила пауза, внучка глубоко вздохнула и занялась свежеиспеченными кексами,
а я с изумлением увидела, что светлые косички её и часть головы тоже отливают
фиолетовым.
- Так, а ругала за что?
- За космос, конечно! Разве можно так обращаться со вселенной!
- А за твои руки и косички Марка не ругали? - я уже откровенно подшучивала над
внучкой.
- Да нет, бабушка! Это такие частности! Не стоит и говорить о них, тем более
на уроке. Ведь в нем всего сорок пять минут. Так мало!
Мне было не по себе. В словах внучки явно слышалась интонация учителя, так
восприняты на веру и ситуация, и её исход. Я задумалась.
Из памяти, набегая одна на другую, стали выплывать картины из детства дочери, которая стала взрослой и тоже мамой такой же непоседы, какой была в
детстве сама. И вот они, эти самые слова: "У тебя сегодня просто фиолетовый
день какой-то!"
Дочь была подвижной, улыбчивой и очень жалостливой. Никого обидеть не
могла, всех жалела. А жаловаться не умела и не умеет до сих пор. В тот день
у них тоже был урок рисования. Краски были новыми, коробка большая. Дочка
была счастлива, потому что их привезли из столицы. В нашем городишке таких
красок не продавали, а может, просто до прилавка не доходили. По тем временам -
обычное дело. Из-за этих красок целая история вышла.
Дочь пришла зареванная, почти безголосая от огорчения. Вдобавок
ко всему, вся её новая белая школьная блузка была испачкана сине-фиолетовыми разводами и пятнами. Я только и смогла, что всплеснула руками и начала
переодевать её. Покормила, отмыла в ванной... На все расспросы дочь только
тихонько всхлипывала и просила, чтобы я не ругала ребят. Позже она успокоилась и понемногу рассказала, что произошло. Как я и думала, краски произвели впечатление на всех детей. Моя добрая девочка не смогла никому отказать и разрешала брать краски всем, кто бы её ни просил. Потихоньку от учителя, она макала в краски то одну кисточку, то другую и передавала детям. Результат был,что называется, виден невооруженным глазом. Ругать дочку, конечно, никто не ругал ни за испорченную одежду, ни за внезапно закончившиеся краски...
Мы с ней тогда решили, что это был "просто такой фиолетовый день".
Утерли слёзки, но день как будто продолжался. Исподволь мне пришлось много лет внушать дочке, что просто так "фиолетовый день" приключиться не может. Нужно постараться не допускать таких огорчений, научиться видеть того, кому помощь, действительно, необходима. А кто должен быть сильным сам.
Внучка давно успокоилась и уже смотрела свои послеобеденные мультики, а я
все ещё не могла остановить ленту воспоминаний. Ведь и у меня в детстве был
такой "фиолетовый день"! И тоже в первом классе! Мы успели проучиться
целый месяц, когда нам разрешили принести чернильницы-непроливайки.
С фиолетовыми чернилами. В деревянном пенале уже лежала красная деревянная
ручка с блестящим металлическим перышком. На нем ещё были такие выпуклые
циферки - две единички. Так и помню себя: огромные белые банты в тонюсеньких косичках, белый фартук с кружевами - мама так старалась сделать нарядной мою одежду - большой портфель в голубую полоску и маленький мешочек с непроливайкой в руке.
Бегу впереди мамы, чтобы никто не увидел, что меня в школу провожают. Почему-то для нас, тогдашних учеников, это было стыдно. Времена были другие.
Солнце светило, как будто лето вернулось. Только день оказался трудным.
Дежурные приходили всегда раньше и обязательно в парадном и белом.
Я очень хорошо дежурила. Никому не позволяла бегать по коридорам, особенно
своему соседу по парте. Он всегда задирался, прятал мои тетрадки, дергал за
косички, рисовал карандашом на моей половине парты. И мне приходилось все это стирать после занятий и выслушивать замечания от учительницы, потому что рисую не в альбоме. А когда она подарила мне красивый блокнот, чтобы я рисовала в нем, то облегченно созналась, что это всё - Сережка, а не я вовсе. Он потом так долго в нем рисовал - живого места не осталось.
В тот день Сережка был особенно не в духе, потому что ему чернильницы не
купили, и перышка у него не было. Мне было не жалко: мы стали макать ручки
в мою чернильницу. Ему ручку учительница подарила. Все было хорошо, а после
уроков Сережка схватил чернильницу и стал вертеть ею вместе с мешочком. Так он хотел проверить, а действительно ли она непроливайка?
Из чернильницы стали выплескиваться капли. Тут уж я не выдержала...
Домой пришла в фиолетовом фартуке и с бантиками в горошек. Я попробовала
отстирать чернильные пятна, а потом долго сушила фартук на солнце. В конце
концов, пришла домой зареванная и совершенно сломленная. Вот тогда мне мама и сказала: "Ну, видно, у тебя сегодня просто фиолетовый день".
Сережка с того дня перестал задираться, до десятого класса носил мой портфель.
А если кто-то начинал дразниться, он всегда грозил кулаком и кричал: " Я тебе сейчас такой фиолетовый день устрою!"
В десятом классе он какого-то малыша в наводнение спас, а сам не выплыл.
Зазвонил звонок. Пришла с работы дочь. Внучка подбежала и с налету начала рассказывать, что Марк испортил космос, а день оказался фиолетовым.
Дочь, хоть и устала, улыбнулась и ответила: "А ты знаешь, один раз в жизни
день должен быть совершенно фиолетовым, чтобы понять, какого цвета будет
следующий..."