Он сидел в лесу у ручья на старой поваленной берёзе. Тихо журчала вода, унося последние осенние листья. Они плыли по течению рваным цветастым ковром, застревая на выступающих из воды камнях и гнилых ветках.
Дмитрий Сергеевич устало наблюдал за движением воды и танцем плывущих листьев. Поношенный отцовский плащ и серая видавшая виды кепка неуловимым образом выдавали в нём настоящего грибника. Он мог часами бродить по глухим, только ему известным лесным тропам и думать, думать, думать…
Осень в этом году выдалась на редкость тёплой и солнечной. Семейки молодых опят лихо карабкались по стволам деревьев, повисая на них гроздьями. Замшелые пни так же были усыпаны тесно прижавшимися друг к другу головками грибов. Издали, заметив светло-рыжие шапочки, Дмитрий Сергеевич с трепетом подходил к ним и, перед тем как аккуратно срезать их ножом, медленно опускался на колени. Слой за слоем он бережно укладывал опята в корзину, стараясь не поломать хрупкие шляпки грибов…
Прислонившись спиной к стволу, Дмитрий Сергеевич закрыл глаза и замер, вдыхая запах осеннего леса. Шум ветра и шелест падающих листьев убаюкивал его, давая телу отдых перед обратной дорогой… Он безумно любил эти мгновения своего одиночества и лишь здесь, в лесу, чувствовал себя по-настоящему счастливым. Мысли приходили в голову разные-разные - причудливые, как облака. Они приносили с собой лица и образы былого, казалось, давно позабытые в городской суете. В эти мгновения прошлое становилось так близко, что только протяни руку - и вновь ощутишь его лёгкое прикосновение.
Он сидел и, как грибы, ласково и нежно перебирал в памяти прошедшие годы. Некоторые события были уже безвозвратно стёрты, другие вспоминались с большим трудом и стали почти неотличимы от игры воображения. Единственное, что всегда было в его памяти и сердце, – это таинственный образ первой любви. Иногда этот образ становился ярче, иногда тускнел и забывался на какое-то время. Но когда неожиданно всплывал, то заслонял собой всё вокруг, принося в сердце одновременно тоску и радость – как сейчас. Дмитрий Сергеевич поёжился от нахлынувших воспоминаний…
Все звали её очень ласково и нежно – Олюшкой, а может, это память уже подводит и так звал её только он один? Олюшка была невысокой и худенькой, с вьющимися светлыми волосами и тёмными, словно омуты, глазами, в которые начинаешь погружаться с первого же взгляда. Он влюбился сразу, как только увидел ее в студенческой аудитории. Олюшка стояла у окна, и в её огромных глазах играли солнечные блики.
Они учились вместе на одном факультете, но в разных группах. И лишь на лекциях он мог украдкой любоваться её нежным профилем. Иногда, когда чувства переполняли его, он подходил к ней на перемене и начинал о чём-то спрашивать. Возможно, это был какой-то очередной глупый вопрос: Олюшка с недоумением смотрела на него своими огромными глазами и вежливо отвечала. При этом он терялся, пытался что-то объяснить и, в конце концов, уходил на своё место с чувством неловкости и бесконечного счастья. Она же отворачивалась и, как ни в чём не бывало, продолжала щебетать с соседкой.
Радуясь и страдая одновременно, он учился жить с этой болью, пока неожиданно для всего курса Олюшка не вышла замуж. В этот день мир рухнул для него, казалось, навсегда, и лишь сердце не захотело мириться с потерей. Оно долго стонало, болело, а потом окутало любимый образ дымкой и спрятало его в самый потаённый уголок, чтобы сохранить своё сокровище.
Двадцать лет прошло, а помнится каждое мгновение их встреч, то юношеское волнение и трепет первой неразделённой любви... От прошлого осталась лишь тихая осенняя грусть.
…Он открыл глаза. На кепку неслышно опустился жёлтый берёзовый листок. Дмитрий Сергеевич улыбнулся, глядя, как прощается с ним осень.
Глубоко и искренне Дмитрий Сергеевич любил жену и детей. Да значила ли что-нибудь вся его жизнь без них? Только вот сердце с того момента уже больше не взмывало, как птица, в небо. Не замирало от одного взгляда, поворота головы и запаха волос. Почему так? Больше не хотелось петь и писать стихи, не хотелось бросить всё и уехать на край света, не хотелось совершить героический поступок - только для того, чтобы Она обратила на него внимание…
Что хорошего он сделал своей жене? Не смог он ей дать той любви, которой, по его мнению, она достойна. Не пустило сердце в свой укромный уголок новое неведомое чувство - охраняло все двадцать лет то первое и неповторимое ощущение. Освободило лишь местечко на самом своём дне - там, где всё начинает сливаться и становится одним дыханием, где двое превращаются в одно целое. Там, где два сердца не могут существовать отдельно друг от друга. Там, где нет волнения, а есть лишь ровная тишина всепоглощающей любви. Как море, что вздыхает и плещется волнами, а в глубине сохраняет своё спокойствие.
Он понимал это, но почему-то с возрастом всё больше и больше ему не хватало того юношеского трепета, яркости и неповторимости чувств. И, когда становилось совсем плохо, Дмитрий Сергеевич уходил в лес, в его глубину и в его разнообразие жизни. Здесь он заново ощущал давно забытое прошлое, а сердце тихонько начинало раскрываться и трепетать, как когда-то в молодости.
Сладко потянувшись, словно после долгого сна, Дмитрий Сергеевич поднялся с поваленного дерева, стряхнул с плаща прилипшие сухие листья и медленно, согнувшись под тяжестью корзины, направился по лесной тропинке к дому.