Имя его всегда было окружено легендами.
О нём сочиняли всякие небылицы при жизни, не оставили его в покое и после смерти. Причём это касалось как творчества, так и личной жизни поэта.
Этот человек проявил себя одним из величайших поэтов-футуристов 20 века, неординарным драматургом, публицистом, сатириком, талантливым актёром кино, режиссёром, сценаристом, художником, а также редактором нескольких журналов.
Его жизнь, многогранное творчество, а также полные любви и переживаний личные отношения и сегодня остаются не до конца разгаданной тайной...
* * *
Родился будущий поэт 7 (19) июля 1893 года в грузинском селе Багдади.
Появился маленький Володя в дворянской семье.
Предки его по отцу происходили из казаков Запорожской Сечи. Несмотря на своё дворянское происхождение, его отец - Владимир Константинович Маяковский – служил лесничим.
Мать - Александра Алексеевна Павленко - была из рода кубанских казаков.
Из 5-х детей Маяковских остались в живых один сын и две старших дочери - Людмила и Ольга. А 2 его брата (Костя и Саша) умерли ещё будучи детьми.
В 1902 году Володя поступил в гимназию города Кутаиси.
Надо сказать, что юный Маяковский свободно владел грузинским языком.
События первой русской революции 1905 года оставили заметный след в его биографии. Ученик 2-го класса гимназии Володя Маяковский участвовал в революционных выступлениях молодёжи, знакомился с социал-демократической литературой.
В 1906 году, после смерти отца, Маяковский с мамой и сестрами переехал в Москву.
• Об этом Маяковский писал:
«Умер отец. Уколол палец (сшивал бумаги). Заражение крови. С тех пор терпеть не могу булавок. Благополучие кончилось. После похорон отца — у нас три рубля. Инстинктивно, лихорадочно мы распродали столы и стулья. Двинулись в Москву. Зачем? Даже знакомых не было…»
Там юный Маяковский поступил в гимназию №5.
Но там он не блистал ни хорошими оценками, ни особой тягой к наукам.
Он водил знакомство с революционно настроенными сверстниками, печатался в нелегальном гимназическом журнале «Порыв».
Затем Владимир Владимирович вступил в Российскую социал-демократическую рабочую партию (высокий рост позволил скрыть то обстоятельство, что ему тогда ещё не исполнилось и 15-ти лет).
Маяковскому поручали вести агитационную работу, распространять марксистскую литературу, организовывать сходки.
В 1908 году он был арестован по делу о подпольной типографии. Но отпущен под поручительство матери.
Из гимназии, в которой Владимир постоянно пропускал занятия, пришлось уйти под предлогом невозможности платить за обучение.
И он стал посещать подготовительный класс при Строгановском училище.
Вскоре последовал второй арест – по подозрению в связях с анархистами-экспроприаторами. Правда, суду не удалось доказать вину Маяковского.
Следующий арест был связан с подготовкой побега заключённых политкаторжанок.
Во время расследований Маяковский не мог спокойно находиться в четырёх стенах. Через постоянные скандалы его часто переводили в разные места заключения.
В итоге, он оказался в Бутырской тюрьме, где провёл 11 месяцев в одиночной камере.
* * *
В 1909 году в одиночной камере Бутырской тюрьмы он и написал свои первые стихи.
После освобождения за недостатком улик (в 1910 году) Маяковский отошёл от революционного движения и прекратил членство в РСДРП.
В 1911 году Маяковский поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества.
Именно там он примкнул к группе кубофутуристов, демонстрирующих протест против устоев общества.
1-е стихотворение Маяковского – «Ночь» – было опубликовано в 1912 году в поэтическом сборнике «Пощёчина общественному вкусу».
За этим последовали поэтические выступления в знаменитом кафе «Бродячая собака».
Первый сборник молодого поэта «Я!» был опубликован в 1913 году и состоял всего из четырёх стихотворений.
На этот же год приходится также написание бунтарского стихотворения «Нате!», в котором автор бросил вызов всему буржуазному обществу.
* * *
В следующем году Владимир создал трогательное стихотворение «Послушайте».
Оно поразило читателей своей красочностью и чуткостью.
• Софья Шамардина, «первая артистка-футуристка», как звали её современники, вспоминала:
«Ехали на извозчике. Небо было хмурое. Только изредка вдруг блеснёт звезда. И вот тут же, в извозчичьей пролётке, стало слагаться стихотворение: «Послушайте, ведь если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно?.. Значит, это необходимо, чтоб каждый вечер над крышами зажигалась хоть одна звезда?»
…Держал мою руку в своем кармане и наговаривал о звездах. Потом говорит: «Получаются стихи. Только не похоже это на меня. О звёздах! Это не очень сентиментально? А всё-таки напишу. А печатать, может быть, не буду».
Надо сказать, что Маяковского и Шамардину познакомил Корней Чуковский. Случилось это в 1913 году.
Между поэтом и артисткой вспыхнул бурный роман.
Шамардина участвовала в постановке спектакля по пьесе «Владимир Маяковский».
И помогала организовать знаменитое турне футуристов в 1913–1914 годах по городам России. В этих турне принимал активное участие и начинающий поэт (его знаменитая эпатажная «жёлтая кофта» была сшита сестрой поэта из первого попавшегося куска ткани).
К слову.
После разрыва с Маяковским Софья Шамардина вышла замуж за народного комиссара по военным делам Иосифа Адамовича.
В 1923-м она стала партийным работником, над чем Маяковский посмеивался: «Сонька — член горсовета!»
Он сожалел, что она изменила своему эксцентричному футуристическому облику: «Одеваешься под Крупскую».
* * *
Привлекала гениального поэта и драматургия.
1914-й год ознаменовался созданием трагедии «Владимир Маяковский».
Он был представлен публике на сцене петербургского театра «Луна-парк».
При этом Владимир выступил её режиссёром, а также сыграл в ней главную роль.
Основным мотивом произведения стал бунт вещей, что и связывало трагедию с творчеством футуристов.
У поэта выработался особый стиль - его произведения были рассчитаны не на зрительное, а на голосовое восприятие, что подчёркивалось строками-«лесенками».
За участие в литературных выступлениях футуристов молодой поэт был исключён из училища в 1914 году.
* * *
В том же - 1914-м – году, во время турне футуристов, в городе Одессе Владимир Маяковский встретился с Марией Денисовой.
Это случилось на поэтическом вечере, который проходил в Русском театре.
• Поэт Василий Каменский первым заметил:
«Совершенно необыкновенную девушку: высокую, стройную, с замечательными сияющими глазами, словом, настоящую красавицу».
В первый же день знакомства Маяковский и Мария Денисова гуляли до самой ночи.
Василий Каменский вспоминал, что поэт вернулся «улыбающийся, рассеянный необычайно, совсем на себя непохожий».
Они проводили вместе много времени, но на предложение руки и сердца Денисова ответила отказом.
Зато родилась знаменитая поэма «Облако в штанах», а Денисова стала её лирической героиней:
Вы думаете, это бредит малярия?
Это было,
было в Одессе.
«Приду в четыре», — сказала Мария.
Восемь.
Девять.
Десять.
…
Мама!
Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
У него пожар сердца.
Скажите сестрам, Люде и Оле, —
ему уже некуда деться.
Поэт вернулся в Москву, а Мария Денисова вскоре вышла замуж…
К слову.
В годы Гражданской войны Денисова вступила в брак во второй раз — с революционером Ефимом Щаденко. Она создавала агитплакаты, оформляла агитпоезда, сама участвовала в боях и получила ранение.
После войны Мария Денисова-Щаденко ваяла скульптуры, её работы участвовали в международных европейских выставках. Но её муж всячески противился творческому увлечению. Денисова писала Маяковскому: «Уйти нужно — работать не даёт. Домострой. Эгоизм. Тирания».
Поэт часто помогал Денисовой, они продолжали переписываться, иногда виделись.
В середине 20-х годов Мария Денисова изваяла гипсовый бюст своего «остроугольного друга», как она называла Маяковского…
* * *
В 1914 году, когда началась 1-я мировая война, молодой поэт твёрдо решил добровольно записаться в армию.
Но его политическая неблагонадёжность пугала представителей власти.
И поэтому он не попал тогда на фронт.
Ну и в ответ на такое пренебрежение написал стихотворение «Вам», в котором дал свою оценку царской армии.
Кроме того, вскоре появилось гениальное произведение Маяковского – «Война объявлена».
Поэт, стремившийся продемонстрировать своё отвращение к начавшейся 1-й мировой войне, пишет антивоенную лирику:
- «Мама и убитый немцами вечер»,
- «Я и Наполеон»,
- поэма «Война и мир».
Дальнейшая поэзия Маяковского, кроме антивоенных тематик, содержит также сатирические.
* * *
В 1915 году состоялась судьбоносная встреча Владимира Владимировича Маяковского с семьёй Брик, которое определило всю его дальнейшую судьбу.
«Июль 915-го года. Знакомлюсь с Л.Ю. и О.М. Бриками» — так внёс Владимир Маяковский в свою автобиографию «радостнейшую дату».
Отныне его жизнь представляла единое целое с Лилей и Осипом.
Поэт прочёл хозяевам дома свою поэму «Облако в штанах». И, с трепетом глядя на Лилю, спросил: «Можно, я посвящу это вам?»
В тот же день Маяковский с восторгом сообщил своему другу Корнею Чуковскому, что, наконец, встретил ту самую, неповторимую, единственную женщину своей мечты — Лилю Брик…
Маяковский стал часто бывать у Бриков.
Осип Максимович за собственный счёт помог ему издать «Облако».
Причём перед поэмой стояло посвящение: «Тебе, Лиля».
• А в следующей поэме, «Флейта-позвоночник», поэт уже не скрывал своей страсти к этой женщине:
И небо,
в дымах забывшее, что голубо,
и тучи, ободранные беженцы точно,
вызарю в мою последнюю любовь,
яркую, как румянец у чахоточного.
С тех пор Лиля Брик стала его музой. И именно ей посвящались практически все его стихотворения…
К cлову.
Летом 1918 года Владимир Маяковский подарил своей возлюбленной кольцо, на котором по кругу были выгравированы её инициалы — Л.Ю.Б. Получалось непрерывное «люблю». На внутренней же стороне кольца была надпись: «Володя».
Что касается самой Лили, то поначалу ей просто льстило внимание талантливого поэта, и только. И всё же, разумеется, Лиля не могла остаться совершенно равнодушна к страсти «гения». Со временем она влюбилась в него.
В 1918 году Маяковский и Лиля Брик вдвоём снялись в картине «Закованная фильмой» по сценарию поэта.
• В этот период Лиля Брик рассказала мужу о своих чувствах:
«Все мы решили никогда не расставаться и прожили жизнь близкими друзьями. <...> Я любила, люблю и буду любить Осю больше, чем брата, больше, чем мужа, больше, чем сына. Про такую любовь я не читала ни в каких стихах. Эта любовь не мешала моей любви к Володе».
После съёмок кинокартины по её инициативе Маяковский поселился в одном доме с Бриками.
А в марте 1919 года вместе с ними переехал в Москву.
Этот тройственный союз имел, конечно же, свои особенности. Скорее всего, до «секса втроём» дело так и не дошло. Но интимные отношения у Лили были с обоими мужчинами.
Кстати, Маяковский всерьёз считал Лилю своей женой и неоднократно публично заявлял об этом.
• Уже в старости Лиля Юрьевна рассказывала Андрею Вознесенскому:
«Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался, хотел к нам, царапался в дверь и плакал…»
Между тем, в конце 1922 года ветреная Лиля стала охладевать к Маяковскому.
Даже высказывалась о нём иронически:
«Володя такой скучный, он даже устраивает сцены ревности».
То, что Маяковский страдал от любви к ней, с её точки зрения, шло ему только на пользу: способствовало написанию талантливых стихов.
Она стала крутить романы с другими мужчинами.
У Маяковского тоже были другие женщины.
В июне 1924 года он написал:
«Я теперь свободен от любви и от плакатов».
Однако это было ложью.
Он продолжал любить Лилю. И это стало наваждением всей его жизни…
• О Лиле поэт рассказывал не только в поэме «Флейта-позвоночник», в стихах «Человек», «Ко всему», но и в поэме «Люблю»:
Не смоют любовь
ни ссоры,
ни вёрсты.
Продумана,
выверена,
проверена.
Подъемля торжественно стих строкоперстый,
клянусь —
люблю
неизменно и верно!
А также в послании «Лиличке».
Позже в поэме «Про это».
«Я люблю, люблю, несмотря ни на что и благодаря всему, любил, люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной или ласкова, моя или чужая. Всё равно люблю. Аминь. Смешно об этом писать, ты сама это знаешь».
Превратившись к тому времени в преуспевающего советского литератора, Маяковский практически содержал семью Бриков. Он финансировал их заграничные поездки, оплачивал туалеты Лили и даже подарил ей автомобиль… Он был не в состоянии в чём-то отказать любимой женщине. К тому же, считал Бриков своей семьей…
В последний раз Маяковский виделся с Лилей 18 февраля 1930 года, перед отъездом супругов Брик за границу.
15 апреля они получили телеграмму о самоубийстве Маяковского.
Лиля Брик тяжело перенесла смерть бывшего своего возлюбленного. Несмотря на то, что он так и не стал единственной любовью её жизни, он был для неё близким человеком.
После кончины Маяковского Лиля Брик посвятила себя его памяти.
Она занималась изданием его произведений, организовала музей Маяковского в Гендриковом переулке, писала о нём статьи и воспоминания…
* * *
С 1915-го по 1917-й год благодаря протекции М. Горького поэт служил в Петроградской автомобильной школе.
И хотя он, будучи солдатом, не имел права печататься, Осип Брик пришёл ему на помощь. Он приобрёл две поэмы Владимира и вскоре опубликовал их.
Одновременно с этим Маяковский окунулся в мир сатиры.
И в 1915 году напечатал в «Новом Сатириконе» цикл произведений «Гимны» («Гимн судье», «Гимн здоровью», «Гимн обеду», «Гимн взятке», «Гимн критике»).
Вскоре появляются два крупные сборники произведений – «Простое как мычание» (1916 год) и «Революция. Поэтохроника» (1917 год).
* * *
В канун революции 1917 года Маяковский написал пронизанные мотивами мира и гуманизма поэмы «Война и мир», «Человек».
Он пришёл в поэзию с вселенским сочувствием к униженным и оскорблённым.
Его не устраивало, что «белый ест ананас спелый, чёрный – гнилью мочёный», что «белую работу делает белый, чёрную работу – чёрный».
Его возмущала ситуация, когда «одному – бублик, другому – дырку от бублика».
Он бредил революцией (которую, кстати, предсказал).
Видел в ней «весну человечества», «молодость мира».
И, как вечный неисправимый романтик, мечтал о «построенном в боях социализме» и «коммунистическом далёко».
* * *
• Маяковский восторженно приветствовал Октябрьскую революцию:
«Октябрь. Принимать или не принимать. Такого вопроса для меня не было. Моя революция…»
• В стихотворении «Ода революции» поэт писал:
Тебе,
освистанная,
осмеянная батареями,
тебе,
изъявленная злословием штыков,
восторженно возношу
над руганью реемой
оды торжественное
«О!»
«Революцией мобилизованный и признанный», чернорабочий «строчечного фронта», не щадя таланта и времени, он создавал произведения, «готовые и к смерти и бессмертной славе».
Надо сказать, что Октябрьскую революцию великий поэт встретил в штабе восстания в Смольном.
Он сразу же стал сотрудничать с новой властью и участвовал в первых собраниях деятелей культуры.
Следует отметить, что Маяковский возглавлял отряд солдат, который арестовал генерала П. Секретева, руководившего автомобильной школой, хотя ранее из его рук получил медаль «За усердие».
1917 1918 годы были отмечены выходом нескольких произведений Маяковского, посвящённых революционным событиям (например, «Ода революции», «Наш марш»).
На первую годовщину революции была презентована пьеса «Мистерия-буфф».
Она была поставлена Мейерхольдом.
Увлекался Маяковский и киномастерством.
В 1919 году в свет вышло три киноленты, в которых Владимир выступил актёром, сценаристом и режиссёром.
Тогда же поэт начал сотрудничать с «Окна сатиры РОСТА» и трудился над агитационно-сатирическими плакатами.
Его броские, лаконичные стихи вместе с яркими рисунками оказывали непосредственное воздействие на читателей и зрителей.
Параллельно Маяковский работал в газете «Искусство коммуны».
Кроме того, в 1918 году поэт создал группу «Комфут», направление которой можно охарактеризовать как коммунистический футуризм.
В 1920 году Маяковский имел близкие отношения с художницей Лилей Лавинской. Та подарила ему сына Глеба-Никиту.
* * *
В 1923 году Владимир организовал группу «Левый фронт искусств» (ЛЕФ). А также соответствующий журнал «ЛЕФ» в котором был редактором.
В этом журнале печатались Пастернак, Осип Брик, Б. Арватов, Н. Чужак, Третьяков, и др.
На это время приходится создание нескольких ярких и запоминающихся произведений гениального поэта:
- «Про это» (1923 год),
- «Севастополь – Ялта» (1924 год),
- «Владимир Ильич Ленин» (1924 год).
Следует подчеркнуть, что во время чтения последней поэмы в Большом театре присутствовал сам И. Сталин.
После выступления Маяковского последовали овации, которые длились 20 минут.
Маяковский стал писать детские стихи, рифмованные рекламные тексты, отзывался своими произведениями буквально на каждое политическое событие.
Его публичные выступления, сопровождавшиеся ироничными ответами на вопросы из зала, собирали множество народа.
* * *
Не менее важным и насыщенным был для Маяковского период частых путешествий.
В течении 1922-1924 годов он посетил Францию, Латвию и Германию, которым посвятил несколько произведений.
В 1925 году Владимир отправился в Америку, побывав в Мехико, Гаване и многих городах США.
В Америке у поэта случился краткий роман с одной 20-летней русской эмигранткой - Элли Джонс (Елизаветой Зиберт).
В течении 2-х месяцев Маяковский встречался с Элли каждый день.
На людях называет её только по имени-отчеству или миссис Джонс, так как она ещё замужем, хотя и живёт отдельно от супруга.
Они гуляют, ездят в зоопарк в Бронкс, обедают в недорогих заведениях, много времени проводят в бильярдных на 14-й улице (Маяковский отлично играл и был азартен), а вечерами в кабаре Гарлема слушают джаз.
Несколько уик-эндов Маяковский и Элли проводят в рабочем кемпинге «Нит Гедайге» на берегу Гудзона.
«Мы целуем — беззаконно! — над Гудзоном ваших длинноногих жен…»
Поэт нарисовал несколько портретов Элли Джонс, говорил, что пишет стихотворение об их любви. На что она ответила ему: «Давай сохраним наши чувства только для нас».
Они почти не расставались — до того октябрьского дня, когда Элли Джонс проводила поэта на корабль.
Вернувшись в свою квартиру, она увидела, что её кровать усыпана незабудками. На цветы Маяковский потратил последние деньги.
15 июня 1926 года Элли родила дочь - Хелен-Патрицию Томпсон (Елену Маяковскую).
Владимир Маяковский видел её только один раз, в 1928 году, когда они с Джонс встретились в Ницце.
Фотография дочери потом хранилась в кабинете поэта, в его московской комнате.
Из письма Владимира Маяковского к Элли Джонс и дочери:
«Две милые мои Элли. Я по вам уже соскучился. Мечтаю приехать к вам. Напишите, пожалуйста, быстро-быстро. Целую вам все восемь лап…»
* * *
По возвращению на Родину, Маяковский познакомился с Натальей Брюханенко. Ей было 20 лет, а ему — 33.
Правда, после первого свидания они не виделись год.
И только в 1926 году столкнулись там же, где и в первый раз, — в библиотеке Госиздата.
И с тех пор стали практически неразлучны.
Друзьям Маяковский представлял ее:
«Мой товарищ-девушка».
Поэт был галантен и внимателен, обращался к своей «Наталочке» на «Вы».
Он всегда приходил вовремя и сдерживал обещания, того же требовал и от неё. Чтобы Наталья Брюханенко не опаздывала на свидание, Маяковский подарил ей часы.
И подписал для нее книгу:
Наталочке Александровне
Гулять
встречаться
есть и пить
Давай
держись минуты сказанной.
Друг друга
можно не любить
но аккуратным быть
обязаны.
Её тоже заставил подписаться: «Согласна. Н. Брюханенко. 11/VII–27».
В 1927 году они отдыхали в Ялте.
Каждое утро Маяковский работал, здесь поэт закончил поэму «Хорошо!».
После обеда они готовились к ежедневным поэтическим выступлениям:
«Темы разговора были: против есенинщины, против мещанства, против пошлятины, черемух и лун. За настоящие стихи, за новый быт».
В день именин Натальи Брюхановой Маяковский подарил ей огромный букет роз, а потом начал покупать подарки и цветы во всех магазинчиках по дороге:
«Один букет — это мелочь. Мне хочется, чтоб вы вспоминали, как вам подарили не один букет, а один киоск роз и весь одеколон города Ялты!»
В 1928 году поэт признался Наталье Брюханенко, что любит Лилю:
«Хотите — буду вас любить на втором месте?»
Но девушка от «второго места» отказалась, и роман вскоре угас.
Однако они продолжали ходить на поэтические вечера, в театры и на концерты. Наталья Брюханенко часто заглядывала к новым друзьям — Брикам.
За четыре дня до самоубийства Маяковского Брюханенко приходила к нему в гости в Гендриков переулок и помогала править рукописи…
* * *
Потом - в 1928 году - был роман в Париже с эмигранткой Татьяной Яковлевой.
В первый же вечер знакомства Маяковский провожал её до дома. Когда в холодном такси она начала кашлять, поэт снял свое пальто и укрыл её.
Яковлева писала об этом вечере:
«С этого момента я почувствовала к себе такую нежность и бережность, не ответить на которую было невозможно».
Они гуляли каждый день.
Художник Василий Шухаев вспоминал, что Яковлева и Маяковский были «замечательной парой», на них часто засматривались прохожие.
Она стала лирической героиней двух стихотворений — «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви» и «Татьяне Яковлевой».
Последнее он прочитал на своём поэтическом вечере:
Ты одна мне
ростом вровень,
стань же рядом
с бровью брови,
дай
про этот
важный вечер
рассказать
по-человечьи.
Яковлевой не понравилась подобная огласка их отношений, публиковать произведение она не позволила.
Перед отъездом в Москву Маяковский сделал ей предложение — выйти за него замуж, вместе вернуться в СССР.
Но девушка не согласилась, и поэт уехал один…
К слову.
Перед отъездом он заключил контракт с парижской цветочной фирмой, и Татьяна Яковлева долгие годы получала по воскресеньям букеты цветов.
Вот как пишет об этом поэт Аркадий Рывлин в поэме «Цветы от Маяковского»:
И теперь то ли первый снег,
То ли дождь на стекле полосками,
В дверь стучится к ней человек,
Он с цветами: «От Маяковского».
Стук рассыльный как всякий стук.
Но нелепо, нежданно, странно:
Маяковский — и астры вдруг.
Маяковский — и вдруг тюльпаны.
Маяковский — и розы чайные...
Что в них — нежность или отчаянье?
<…>
А потом этой смерти бред...
Застрелился. Весна московская.
Маяковского — больше нет.
А букеты — от Маяковского.
* * *
В 1928 году Лиля Брик с режиссером Владимиром Жемчужным снимали фильм «Стеклянный глаз».
Эта картина стала дебютной для актрисы Вероники Полонской, она играла главную роль.
Вскоре Осип Брик пригласил её на бега, где состоялось знакомство с Владимиром Маяковским.
• Полонская потом писала:
«Когда он стал читать мне свои стихи, я была потрясена. Читал он прекрасно, у него был настоящий актёрский дар. Помню хорошо, как он читал «Левый марш», раннюю лирику».
Двадцатилетняя Вероника Полонская во время знакомства с поэтом уже состояла в браке с актёром Михаилом Яншиным.
И сама Полонская, и современники поэта описывали их роман как одновременно страстный и мучительный.
• Вероника Полонская:
«Он очень обижался на меня за то, что я никогда не называла его по имени. <…> Владимир Владимирович смеялся надо мной, утверждая, что я зову его «никак». <…> Говорил, что, несмотря на нашу близость, он относится ко мне как к невесте. После этого он иногда называл меня невесточкой».
Ни разница в возрасте в 15 лет, ни наличие официального супруга не могли помешать этой связи.
Известно, что поэт планировал с ней совместную жизнь и всячески настаивал на разводе.
Эта история стала причиной официальной версии самоубийства.
В день смерти Маяковский получил отказ от Вероники, что спровоцировало, как утверждают многие историки, серьёзное нервное потрясение, которое привело к таким трагическим событиям. Во всяком случае, семья Маяковского, включая мать и сестёр, считали, что вина за его смерть лежит именно на Полонской...
* * *
Начало 20-х годов было отмечено бурной полемикой между Владимиром Маяковским и Сергеем Есениным. Последний на то время примкнул к имажистам – непримиримым противникам футуристов.
Кроме того, Маяковский являлся поэтом революции и города, а Есенин в своём творчестве превозносил деревню.
Однако Владимир не мог не признать безусловный талант своего оппонента, хотя и критиковал его за консерватизм и пристрастие к алкоголю. В некотором смысле они были родственными душами – вспыльчивыми, ранимым, в постоянных поисках и отчаянии. Их объединяла даже тема самоубийства, присутствовавшая в творчестве обоих поэтов.
* * *
В течение 1926-1927 годов Маяковский создал 9 киносценариев.
Под конец 20-х годов Маяковский снова обращается к драматургии.
Написанные им пьесы «Клоп» (1928) и «Баня» (1929) были поставлены Мейерхольдом.
В них продумано сочетается сатирическая подача действительности 20-х годов со взглядом в будущее.
Мейерхольд сравнивал талант Маяковского с гениальностью Мольера.
Но критики встретили его новые работы враждебно, разгромными комментариями.
В «Клопе» они отыскали лишь художественные недостатки, однако к «Бане» выдвигались даже обвинения идейного характера.
Во многих газетах были размещены крайне оскорбительные статьи.
А некоторые из них имели заголовки «Долой маяковщину!»
Наметились противоречия и с собратьями по поэзии.
В 1927 году Маяковский покинул журнал «ЛЕФ» и соответствующую организацию, окончательно разочаровавшись в них.
В 1929 году Владимир основал группу «РЕФ». Но в следующем году вышел из неё.
В 1930 году он вступил в «РАПП», где также был принят недружелюбно. Маяковскому заявили, что он не является истинным «пролетарским писателем», а всего лишь «попутчик».
В 1930 году тщательно подготовленная им выставка к двадцатилетию творчества под названием «20 лет работы» была проигнорирована властями и писателями.
Это был жестокий удар, после которого в душе поэта осталась глубокая рана
В довершение всего, даже поэтические выступления уже не собирали такого количества слушателей, как это было раньше.
Была перенесена генеральная репетиция пьесы «Москва в огне», намеченная на 13 апреля.
В 1930 году Владимир много болел. И даже опасался потерять голос, что положило бы конец его выступлениям на сцене.
Личная жизнь поэта превратилась в безуспешную борьбу за счастье.
Он был очень одинок, ведь Брики – его неизменная поддержка и утешение, уехали за границу.
Нападки со всех сторон легли на Маяковского тяжёлым моральным грузом, и ранимая душа поэта не выдержала…
* * *
14 апреля 1930 года в Москве в квартире 12 дома № 3 по Лубянскому проезду было найдено тело поэта Владимира Маяковского.
Причиной смерти стало самоубийство.
• Покойный оставил предсмертную записку следующего содержания:
«ВСЕМ
В том что умираю не вините никого и пожалуйста не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил.
Мама сестры и товарищи простите – это не способ (другим не советую) но у меня выходов нет.
Лиля – люби меня.
Товарищ правительство, моя семья – это Лиля Брик, мама, сёстры и Вероника Витольдовна Полонская. – Если ты устроишь им сносную жизнь – спасибо.
Начатые стихи отдайте Брикам они разберутся.
Как говорят – «инцидент исперчен», любовная лодка разбилась о быт.
Я с жизнью в расчёте и не к чему перечень взаимных болей, бед и обид.
Счастливо оставаться
ВЛАДИМИР МАЯКОВСКИЙ».
• Из воспоминаний Лили Юрьевны Брик:
«В Маяковском была исступленная любовь к жизни, ко всем её проявлениям – к революции, к искусству, к работе, к женщинам, к азарту, к воздуху, которым он дышал. Его удивительная энергия преодолевала все препятствия. Но он знал, что не сможет победить старость, и с болезненным ужасом ждал её с самых молодых лет.
Всегдашние разговоры Маяковского о самоубийстве! Это был террор. В 16-м году рано утром меня разбудил телефонный звонок.
Глухой, тихий голос Маяковского: «Я стреляюсь. Прощай, Лилик». Я крикнула: «Подожди меня!» - что-то накинула поверх халата, скатилась с лестницы, умоляла, гнала, била извозчика кулаками в спину. Маяковский открыл мне дверь. В его комнате на столе лежал пистолет. Он сказал: «Стрелялся, осечка, второй раз не решился, ждал тебя». Я была в неописуемом ужасе, не могла прийти в себя.
<…> Когда в 1956 году в Москву приезжал Роман Якобсон, он напомнил мне мой разговор с ним в 1920 году. Мы шли вдоль Охотного ряда, и он сказал: «Не представляю себе Володю старого, в морщинах». А я ответила ему: «Он ни за что не будет старым, обязательно застрелится. Он уже стрелялся – была осечка. Но ведь осечка случается не каждый раз!»
Перед тем как стреляться, Маяковский вынул обойму из пистолета и оставил только один патрон в стволе. Зная его, я убеждена, что он доверился судьбе, думал – если не судьба, опять будет осечка и он поживёт ещё».
• Из воспоминаний Вероники Витольдовны Полонской:
«14 апреля. Утром Владимир Владимирович заехал в 8.30, заехал на такси, так как у его шофера был выходной. Выглядел Владимир Владимирович очень плохо.
<…> Я сказала, что у меня в 13.30 репетиция с Немировичем-Данченко, очень важная, что я не могу опоздать ни на минуту. Приехали на Лубянку, и он велел такси ждать.
Его очень расстроило, что я опять тороплюсь. Он стал нервничать, сказал:
- Опять этот театр! Я ненавижу его, брось его к чертям! Я не могу так больше, я не пущу тебя на репетицию и вообще не выпущу из этой комнаты!
Она запер дверь и положил ключ в карман. Она был так взволнован, что не заметил, что не снял пальто и шляпу.
Я сидела на диване. Он сел около меня на пол и плакал. Я сняла с него пальто и шляпу, гладила его по голове, старалась всячески успокоить.
<…> Я ответила, что люблю его, буду с ним, но не могу остаться здесь сейчас ничего не сказав Яншину. <…> И театра я не брошу и никогда не смогла бы бросить.
<…> Владимир Владимирович был не согласен с этим. Он продолжал настаивать на том, чтобы все было немедленно, или совсем ничего не надо.
<…> Он быстро забегал по комнате, подбежал к письменному столу. Я услышала шелест бумаги, я не видела, так как он загораживал собой письменный стол.
Теперь мне кажется, что, вероятно, он оторвал 13-е и 14-е числа из календаря.
Потом Владимир Владимирович открыл ящик и захлопнул его, опять забегал по комнате. Я сказала:
- Что же, вы не проводите меня даже?
Он подошёл ко мне, поцеловал и сказал совершенно спокойно и очень ласково:
- Нет, девочка, иди одна… Будь за меня спокойна…
Улыбнулся и добавил:
- Я позвоню. У тебя есть деньги на такси?
- Нет.
Он дал мне 20 рублей.
- Так ты позвонишь?
- Да, да.
Я вышла, прошла несколько шагов до парадной двери.
Раздался выстрел. У меня подкосились ноги, я закричала и металась по коридору: не могла заставить себя войти.
Мне казалось, что прошло очень много времени, пока я решилась войти. Но, очевидно, я вошла через мгновенье: в комнате ещё стояло облачко дыма от выстрела.
Владимир Владимирович лежал на ковре, раскинув руки. На груди было крошечное кровавое пятнышко.
Я помню, что бросилась к нему и только повторяло бесконечно:
- Что вы сделали? Что вы сделали?
Глаза у него были открыты, он смотрел прямо на меня и все силился приподнять голову. Казалось он хотел что-то сказать, но глаза были уже неживые.
Лицо, шея были красные, краснее, чем обычно. Потом голова упала и он стал постепенно бледнеть.
Набежал народ. Кто-то звонил, кто-то мне сказал:
- Бегите встречать карету скорой помощи!
Я ничего не соображала, выбежала во двор, вскочила на ступеньку подъезжающей кареты, опять вбежала по лестнице. Но на лестнице уже кто-то сказал:
- Поздно. Умер».
• Из воспоминаний поэта Николая Николаевича Асеева:
«В воскресенье 13 апреля 1930 года я был на бегах. Сильно устал, вернулся голодный. Сестра жены Вера, остановившаяся в нашей комнате, - я жил тогда на Мясницкой в доме 21,- сообщила мне, что звонил Маяковский. Но, прибавила она, как-то странно разговаривал. Всегда с ней любезный и внимательный, он, против обыкновения, не поздоровавшись, спросил, дома ли я; и когда Вера ответила, что меня нет, он несколько времени молчал у трубки и потом, вздохнувши, сказал: «Ну что ж, значит, ничего не поделаешь!»
<…> В понедельник четырнадцатого апреля я заспался после усталости и разочарования неудачами предыдущего дня, как вдруг в полусне услышал какой-то возбуждённый разговор в передней, рядом с нашей комнатой. Голоса были взволнованные; я встал с постели, досадуя, что прерывают мое полусонное состояние, накинул на себя что-то и выскочил в переднюю, чтобы узнать причину говора. В передней стояла моя жена и художница Варвара Степанова; глаза у неё были полубезумные, она прямо мне в лицо отчеканила: «Коля! Володя застрелился!» Первым моим движением было кинуться на неё и избить за глупый розыгрыш для первого апреля; в передней было полутемно, и я еще не разглядел её отчаяния, написанного на лице, и всей её растерянной, какой-то растерзанной фигуры.
Я закричал: «Что ты бредишь?» Её слов, кроме первых, я точно не помню, однако она, очевидно, убедила меня в страшной правде сказанного.
Я помчался на Лубянский проезд. Был тёплый апрельский день, снега уже не было, я мчался по Мясницкой скачками; не помню, как добежал до ворот того двора, где толпились какие-то люди. Дверь из передней в комнату Маяковского была плотно закрыта. Мне открыли, и я увидел.
Головой к двери, навзничь, раскинув руки, лежал Маяковский. Было невероятно, что это он; казалось, подделка, манекен, положенный навзничь. Меня шатнуло, и кто-то, держа меня под локоть, вывел из комнаты, повёл через площадку в соседнюю квартиру, где показал предсмертное письмо Маяковского.
Дальше не помню, что было, как я сошёл с лестницы, как очутился дома».
* * *
После кончины Маяковского его произведения попали под негласный запрет и почти не публиковались.
В 1936 году Лиля Брик написала письмо самому И. В. Сталину с просьбой посодействовать в сохранении памяти о великом поэте.
• Отрывок из письма Иосифа Сталина Николаю Ежову:
«Маяковский был и остаётся лучшим и талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличие к его памяти и к его произведениям — преступление. Жалобы Брик, по-моему, правильны».
В своей резолюции Сталин высоко оценил достижения умершего и дал разрешение на публикацию произведений Маяковского и создание музея…
* * *
Маяковский прекрасно понимал, что стихи и частушки «агитатора, горлана, главаря», написанные на потребу дня в дополнение к «шершавому языку плаката», обречены на забвение («умри мой стих, умри, как рядовой…»). На века писалось другое…
В своём творчестве он стремился дать «…героическое, эпическое и сатирическое изображение нашей эпохи». Он пишет стихи, славящие строительство коммунизма, советского человека, социалистическую Родину.
А позже, выступая в доме комсомола Красной Пресни на вечере, посвящённом двадцатилетию деятельности, говорит о себе:
«Основная работа – это ругня, издевательство над тем, что мне кажется неправильным, с чем надо бороться. И двадцать лет моей литературной работы – это… литературный мордобой, т. е. каждую минуту приходилось отстаивать революционные литературные позиции».
«Я - поэт. Этим и интересен. Об этом и пишу», - так начинал Маяковский свою автобиографию. Так и прожил свою короткую, но удивительно насыщенную, яркую жизнь.
«Жизнь прекрасна и удивительна!» - таков мотив послеоктябрьского творчества.
Но, подмечая в жизни ростки нового, прекрасного, он не уставал напоминать, что «Очень много разных мерзавцев ходят по нашей земле и вокруг. Нету им ни числа, ни клички, целая лента типов тянется».
Как будто списано с нашего сегодняшнего дня…
Маяковского боготворила молодёжь.
Он собирал многотысячные аудитории.
Его стихи зашивали в гимнастёрки солдаты, идущие в бой…
В двадцатых годах в Москве можно было видеть, как студенты, взявшись за руки, шли по улицам и проспектам, скандируя «Левый марш».
В 60-х годах наш великий атлет Юрий Власов, много лет удивлявший мир своим мужеством и волей к победе, всякий раз, подходя к штанге, шептал над ней какую-то молитву. Так во всяком случае писали иностранные корреспонденты.
• Много лет спустя Власов признался, что это была не молитва, а стихи Маяковского:
…И я, как весну человечества,
Рождённую в трудах и в бою,
Пою моё Отечество,
Республику мою!