Мой дядя Виссарион и его дети.
Светлой памяти Фазиля Искандера посвящаю…
У меня есть замечательный дядя, мамин брат, которого зовут Виссарион. И я никак не мог поначалу придумать, как обращаться к нему в повседневном общении. Мама называла его полным именем, хотя это звучало слишком длинно и официально: «Виссарион, дай мне, пожалуйста, отдохнуть от твоих рассказов»
А он действительно любит рассказывать о своей жизни, тем более, что она, то есть, его жизнь, того заслуживает.
Дядя родился в Абхазии, в маленьком городке Очамчири, потому что его отец ушел из семьи, бросив мою бабушку Розу с двумя дочерьми, одной из которых и была моя мама, уехал в Абхазию и женился там на грузинке по имени Манавардиса.
Вероятно, в ее семье была страсть к длинным именам, и своего сына, моего дядю, назвали Виссарионом. Он был талантлив во всем, но лучше всего он играл в футбол. И, отыграв семнадцатилетним юношей всего один сезон в сухумском «Динамо», он был приглашен в тбилисский «Локомотив», который рвался в высшую союзную лигу или, как тогда говорили, класс «А».
Виссарион был очень красивым юношей, и его женила на себе дочь высокопоставленного дипломата из Москвы, куда «Локомотив», Тбилиси, приехал на игру с московским «Локомотивом». Эта девушка, привыкшая получать все, что хотела, увидев на какой-то вечеринке красивого и робкого юношу, тут же решила, что он будет ее мужем. Никто до сих пор не знает, как ей удалось добиться этого, но ровно через два месяца после той вечеринки Виссарион уже жил в Москве, в роскошной квартире в доме на Котельнической набережной. О футболе пришлось забыть, так как его тесть терпеть не мог спортсменов, и не желал, чтобы муж его единственной дочери гонял мяч и зарабатывал на этом деньги. И Виссарион стал шофером, но не простым, а водителем посольства Советского Союза в Республике Танзания. Его жена, окончившая МГИМО, служила в этом же посольстве секретарем.
В Танзании был отвратительный климат, стояла дикая жара и лили дожди. Наверное, это влияло на взаимоотношения супругов, и они вскоре оба поняли, что ошиблись в браке. Но в Москву они вернулись вместе: жене Виссариона пришло время рожать, а ему оформить с ней развод, на чем срочно настаивал его тесть. Он уже присмотрел в своей дипломатической братии скромного, но перспективного трудягу, который был согласен взять его дочь в жены, даже с ребенком.
А Виссарион вернулся в Очамчири, где вскоре узнал, что у него в Москве родился сын, которого назвали Александром, но фамилия и даже отчество у него будут не его. Это Виссариона особенно не расстроило, так как такое положение дел полностью освобождало его от уплаты алиментов. Он устроился на работу таксистом в местное автотранспортное предприятие и вскоре женился вновь, но теперь на своей однокласснице, с которой встречался, когда еще учился в десятом классе.
Жили они счастливо и через год у них родилась дочка Манана, которую он очень любил. Но, видимо, то обстоятельство, что Виссарион побывал в далекой стране Танзании, не давало ему спокойно жить и работать в этом маленьком заштатном городке, и он поехал в Египет строить Асуанскую ГЭС. Он регулярно присылал своей жене солидные суммы денег, но этого ей показалось мало, и она вскоре написала ему, что встретила хорошего человека, отдыхающего из города Нижнего Тагила, и хочет выйти за него замуж. Виссарион не возражал, так как к тому времени у него уже была любовница, инженер - гидростроитель, с квартирой в Ленинграде, куда они и решили возвратиться по окончании контракта. Но им пришлось вернуться раньше, так как Вера, так звали его новую подругу, родила прямо в Асуане двойню, мальчиков, которых назвали Ваня и Шота. Чтобы не было никому обидно.
В Ленинграде у них была прекрасная квартира в Гавани, работа в научно-исследовательском институте, а Виссарион к тому же по настоянию Веры стал заочно учиться, чтобы тоже стать инженером — гидростроителем. Когда он получил диплом, то решил похвастаться им перед своими родителями и земляками и отправился в Очамчири.
Почти полгорода собралось во дворе родительского дома, чтобы отметить это событие, так как люди в их роду по женской линии совсем не имели высшего образования. А женское начало в этой семье было определяющим, и потому мама Виссариона по имени Маварадиса была очень деспотичной грузинкой.
Виссарион сидел во главе стола, а напротив него расположилась очень яркая женщина, с которой все разговаривали робко и заискивающе.
- Кто это? - спросил Виссарион у своего друга Резо, который сидел рядом с ним.
- Лучше не спрашивай, - ответил ему Резо, хмурясь. - Это председатель колхоза имени Двадцатого Съезда КПСС Ламара Чучурия.
- Замужем?
- Да ты что?! Какой мужчина захочет стать ее мужем, если она командует целым колхозом, как генерал Леселидзе своей армией.
Когда пришла его очередь говорить тост, Виссарион поднялся со своего места и встал за спиной этой женщины, которая как ни в чем не бывало ела барашка и запивала его вином.
Виссарион сказал свой тост по-абхазски, хотя за столом было много грузин, армян и даже русских. И все сразу замолчали, потому что поняли его: и грузины, и армяне, и русские.
Он говорил, держа в руках большой рог с вином «Изабелла»:
- Я вернулся на родину, чтобы поделиться с вами своей радостью: теперь я стал ученым человеком, и больше не буду крутить баранку, а буду строить гидростанции, чтобы мой народ получал много электричества и жил хорошо. До этого я побывал во многих странах и городах: работал в африканской стране Танзании, Египте, жил в Москве и Ленинграде, который считается самым красивым городом в мире. Но вы знаете, чего я не видел ни в одном из этих мест? Я ни разу не встретил там такой красивой, умной и справедливой женщины как Ламара Чучурия. Так давайте же выпьем за нее и пожелаем ей еще долго радовать нас своей красотой!
После его речи многие ожидали, что Ламара сейчас встанет и поставит на место этого краснобая, потому что она очень не любила льстивых болтунов. Но она вдруг покраснела и опустила голову, словно была не председателем колхоза, а шестнадцатилетней школьницей.
А Виссарион больше не отходил от нее. Он присел с нею рядом, согнав с этого места одного из своих родственников, угощал ее вином и сациви, лучшим сациви в Очамчирском районе, потому что никто не превзошел его маму Маварадису в приготовлении этого грузинского блюда. Он рассказывал Ламаре о своей жизни и смотрел на нее глазами, полными огня.
Правда, во время этой беседы произошел инцидент, который был неприятен не только для Виссариона, но и для всех собравшихся, потому что никто из них не любил, чтобы людям мешали разговаривать о важных вещах.
К Виссариону подошла маленькая девочка и сказала:
- Здравствуй, папа!
- Ты кто? - удивился он.
- Я - Манана, - сказала она. - Мы с мамой приехали из Нижнего Тагила искупаться в море.
И Виссарион, конечно, вспомнил, что у него есть дочь Манана, которую он очень любил. Он насыпал ей полный карман шоколадных конфет из вазы, стоявшей на столе, и сказал, что завтра придет к ней в гости, и умная девочка побежала к маме.
Эта заминка в разговоре никак не повлияла на взаимную симпатию, возникшую между Виссарионом и Ламарой Чучурия, и когда он проводил ее к «Волге», на которой она приехала в город из своего колхоза — миллионера, женщина спросила его:
- А ты бы мог построить у меня в горах небольшую электростанцию, чтобы я могла запустить свою фабрику по переработке чая?
- А зачем же я тогда учился шесть лет, если я не смогу построить тебе электростанцию, маленькую или большую, мне это без разницы, - ответил ей Виссарион, и она поняла, что он настоящий мужчина.
Вскоре он переехал в ее колхоз на постоянное место жительства, но еще месяца два жил на квартире, пока не оформил развод со своей ленинградской женой. После этого Виссарион и Ламара расписались в районном ЗАГСе и скромно отметили свое бракосочетание в местном ресторане.
- Остановись! - сказал ему после этого его отец, интеллигентный и совестливый человек, который был также папой моей мамы, но никогда не забывавший, что она у него есть. - Ты хотя бы считаешь, сколько у тебя детей?
Виссарион и рад был остановиться, но теперь это зависело не от него, потому что Ламара Чучурия была не из тех женщин, которые терпят в доме мужчину только потому, что он мужчина. Распаду этого брака не помешала ни электростанция, построенная Виссарионом на горной речке, ни ребенок, который появился у них через год. Этот был прелестный мальчик, названный Георгием, вылитый Виссарион, но с характером Ламары. Она любила его самозабвенно и даже забыла о том, что следует уделять хотя бы толику внимания своему мужу, и он, обидевшись, завел роман с отдыхающей из соседнего санатория, которая приехала на курорт из далекого города Норильска, который лежит за Полярным кругом и известен своим металлургическим комбинатом.
Виссарион был ее первой большой любовью, и когда Ламара, прознав про эти шашни, выставила на улицу его чемодан, он сказал Инге (так звали его новую возлюбленную, латышку по национальности), что готов следовать за ней хоть на край света.
Он был недалек от истины: город, в котором он оказался, стал для него, действительно, краем света, где не было ни работы по его новой специальности, ни жилья, ни друзей.
Он жил теперь в общежитии, с тоской вспоминая о роскошных председательских хоромах Ламары Чучурия, работал подсобным рабочим на комбинате, и вечерами ему даже не с кем было выпить кружку пива.
С Ингой он встречался редко, особенно после того, как она сказала ему, что беременна. И вскоре, не дожидаясь рождения ребенка, он сел на пароход в соседнем городке Дудинка, и поплыл на нем до Красноярска, который находился гораздо южнее, чем Норильск, и был к тому же краевым центром. И, самое главное, там требовались инженеры — гидростроители. На строительство крупной ГЭС его послать не решились, так как знали, что он окончил институт заочно, и посадили его писать бумаги в конторе. С работой этой он справлялся отлично, и вскоре стал, благодаря своему грузинскому темпераменту, душой коллектива. Сибирячки влюблялись в него толпами и мгновенно, но Виссариону почему-то надоела частая и быстрая смена декораций, и он решил найти, наконец, настоящую подругу жизни, которая бы любила его искренне и самозабвенно, и родила бы ему двух детей, мальчика и девочку. И он бы не оставил их никогда, потому что очень тосковал по Саше, Манане, Ване, Шоте, Георгию и тому ребенку, неизвестного пола и имени, который рос сейчас в Норильске.
И такое счастье случилось с ним. На банкете, посвященном пуску знаменитой ГЭС, рядом с ним села разбитная девушка с раскосыми глазами, а когда его стали приглашать на танцы многочисленные одинокие женщины, сказала им: «Поищите других, а этот мне самой нужен».
Вместо двух детей она родила ему пятерых, и когда раз в три года они приезжают к нам, чтобы поплескаться в теплом Черном море, в нашем доме становится по- настоящему весело.
Узнав, что у Виссариона есть еще шестеро детей на стороне, Нюра (так зовут его сибирскую жену) заставила его поддерживать с ними связь и помогать им. Именно благодаря ей, он узнал, что в Риге у него растет сын по имени Инвар, а Ламара прислала ему письмо с фотографией Георгия, в котором просила прощения за то, что так сурово обошлась с отцом своего ребенка.
Мне нравилось сидеть с Виссарионом на веранде нашего дома и слушать рассказы о его детях и обстоятельствах их появления на свет. Эти рассказы были душевны и светлы, как и те люди, о ком он говорил. Но однажды он поразил меня еще одним признанием.
Был поздний вечер, дети уже угомонились и спали вповалку на полу в гостиной, Нюра и мои родители смотрели по телевизору сериал про Штирлица.
- А ты знаешь, Женя, - сказал вдруг печально Виссарион, - я ведь очень счастлив, что у меня столько детей и мы сейчас дружим с ними. Но я тебе открою свой большой секрет. У меня есть еще один ребенок, о котором не знает никто на свете. Он родился в Танзании и его зовут Квай. Я его ни разу не видел, но мне бывает очень грустно, когда я думаю о нем.
Он помолчал, а потом задумчиво добавил:
- Интересно, а какого он цвета?