Бабушкины сказки

БАБУШКИНЫ СКАЗКИ

БАРАБАШКА
Она жила в доме одна, но одиночество её не мучило. Всё в жизни её вполне устраивало, ведь всё шло в одном русле по жизни уже давно. Как человеку самодостаточному, ей скучно не было. Она не могла понять тех, кому бывает скучно, ведь вокруг столько всего интересного: множество новых мест и незнакомых интересных людей, даже одна лишь природа полна чудес!..
Часто ей приходилось убегать из дому на концерт, в театр, на выставку картин, на какой-то городской праздник или ещё куда. А то и просто посидеть у реки и поглядеть на воду…
Дома тоже её, кроме музыкального центра, телевизора и компьютера с Интернетом, полным чудес со всего мира, ждали любимые, милые сердцу вещицы, цветы на окне, книги… А ещё с ней всегда были герои её фантазий, которые просились на бумагу, и ей хотелось записать всё это и показать подругам.
Она не ощущала себя дома одинокой, ведь сверху и сбоку — отовсюду исходили звуки, которые и были частью её жизни.
Однако было и кое-что ещё, что хоть не часто, но веселило и забавляло её. Это тот, кто вечно жил с ней бок о бок, только не всегда подавал признаки жизни, больше он был невидимым. Она называла его… Барабашкой!
Он с ней порой играл, шутил: то спрячет что-нибудь от неё, а потом возьмёт и выбросит прямо ей на глаза, а сам хохочет над ней из-за того, что она не увидела.
Порой Барабашка так запрячет что-нибудь, что Она диву даётся, куда могла подеваться эта вещица, куда запропастилась… При всём при том, что Она очень любила, чтобы каждая вещь была на своём месте, она на него не сердилась, даже смеялась вместе с ним… и приговаривала, отмахиваясь, как Карлсон: «Дело житейское!». Тут уж Она и по имени его называла, что ему очень нравилось, просила вернуть вещь. Если он не хотел вернуть, а хотел ещё поиграть с ней, не желая понять того, что шутить ей уже больше не хочется, Она брала носовой платок и привязывала к ножке стола и забывала о том, что искала что-то. Просто переставала это делать.
А Барабашка знал: если Она это сделала, шутить с ней больше не стоит, и прекращал свою игру, возвращая вещь, так, чтобы она могла её скорее найти.
А иногда он забирался к ней в сумку, чтобы побывать с ней там, куда она каждый день уходила, — у неё на работе. Он не видел в её делах что-то важное, особенно если Она сидела за своим столом, а не убегала куда-то, периодически возвращаясь. Здесь он тоже иногда что-то прятал, уносил в тот невидимый ей мир, куда была дорога везде и всюду, но Она почему-то её не знала и не умела ходить к нему в гости, чтобы найти свои вещицы прямо там, куда он их положил.
Случалось, эти вещи ей были не очень-то и нужны. Такие порой у Барабашки задерживались надолго, превращая его мир в склад забытых предметов. Тогда он что-нибудь брал и выбрасывал в её мир. Она находила и удивлялась этим вещицам как каким-то открытиям, ведь уже напрочь о них позабыла. Барабашку это тоже забавляло.
Так и жили они бок о бок. Дружно жили — не тужили…
А у вас есть такой дружок?
 
МУЗЫКА ВЕТРА
Она увлекалась мудростью Востока, и в её доме было много разных вещиц, напоминающих об этом. Эти вещицы стали привычными атрибутами жилища, которые перестаёшь замечать. Среди них, конечно же, «Музыка ветра» — качающиеся на ветру четыре металлических трубочки с иероглифами, которые она подвесила у входа. Считается, что они имеют некую магическую силу.
И вот однажды ночью Она проснулась от мелодичного звона, чем была несказанно удивлена, ведь жила в доме одна. Ей было непонятно, в чём дело, но, проснувшись, Она взглянула на часы, которые показывали 3 часа ночи… Она привычным жестом включила компьютер, как это делала всегда, когда не могла уснуть, ведь уже много месяцев знала, что там где-то есть Он, её любимый.
«Может, Он не смог разбудить меня силой своей мысли и сконцентрировался так, что ему стали помогать вещи», — подумалось ей.
Он в её доме знал всё, и Она знала, что в этот час Он может её ждать, но не ждёт, потому что не любит и, наверное, не любил…
«Люби-и-мый!» — сердце её тоскливо сжалось…
Она так устала от душевной боли, что уже не хотела ничего, будто вокруг были сплошные боль и страдания.
«Когда любишь, не должно быть так, — думала Она. — Любовь нужно отделять от страданий, от собственного “Я”, чтобы она жила сама по себе без страсти и её атрибутов!..» Но что хотела сказать ей «музыка ветра» — эта любимая её вещь?
Вещи имеют свою энергетику. Они служат нам не только на бытовом уровне, они живут рядом с нами, чувствуя нас и помогая нам, а иногда даже спасают нас ценой собственной жизни, забирая на себя всю плохую энергетику вокруг, все бе;ды и несчастья.
Наверное, у всех бывает, когда бе;ды сваливаются одна за другой, а порой целой кучей: остановились часы, сломался телевизор, а следом холодильник… ты бываешь этим всем сломлен. А иногда одновременно приходят твои болезни, болезни и смерти близких…
Она знала, что нельзя держать дома сломанные вещи, ведь они уже взяли на себя и содержат плохую энергетику. Либо вылечи вещь, либо найди ей другое место, коли она отслужила свой век. Она вспомнила период, когда её жизнь была полна страданий, тогда вещи все ломались одна за другой… Это была самая мрачная полоса её жизни. Пришлось тогда и место жительства сменить, и работу… расстаться со многими вещами и начать жизнь заново… уже не в первый раз. Да, это было время больших перемен…
«О чём хотела сказать мне “Музыка ветра” сейчас… о чём предупредить… о чём известить?.. Время перемен… ветер перемен… пора…» — думалось ей, а в ушах и в памяти звучала «Музыка ветра».
Она понимала, что «Музыка ветра» прозвучала именно об этом.
 
ТАЙНАЯ БЕСЕДА
Дело было вечером, в комнате стоял полумрак. Вошла девушка, молча подошла к столу и открыла, лежащую там коробочку красок. Коробка оказалась неполной, и она, не увидев отсутствующие краски на столе, хотела взглянуть, нет ли их в столе, но вдруг услышала какие-то необычные звуки. Она присела у стола на кресло и прислушалась. Звуки доносились из ящика стола.
— Мы часто с тобой бываем рядом, и мне очень приятно, но так близко никогда не были, — прозвучал незнакомый голос.
— Да, рядом, — поддакнул другой голосок, чуть более мягкий и звонкий.
— Ты такая яркая, словно солнце, и так озаряешь мою жизнь радостью, ведь наша жизнь столь недолговечна, — снова донёсся первый голос.
— Конечно, ведь без меня и солнышко не взойдёт, и цветы не расцветут, — поддакнул голосок.
— Но и без тебя жизнь совсем мрачная, где же быть солнцу, как не рядом с тобой? А если появится море? Без тебя многое невозможно, — опять прозвучал первый голос.
— А знаешь, ведь мы нужны друг другу. Когда мы вместе, жизнь становится такой яркой, появляется лето и вокруг так радостно!
Девушка оцепенела и удивлённо слушала эти романтичные речи, боясь помешать им, словно чуду.
— Ты — моя радость, давай будем вместе всегда, всю жизнь!
— Давай! Это такое чудо, что нам удалось с тобой поговорить, ведь так хорошо быть вместе, когда ты нужен другому!
— Да, да! — воскликнул голосок. — Но ты послушай, мне почудилось, что здесь кто-то есть и нас могут услышать и разлучить. А что может быть горше разлуки? Я без тебя совсем засохну от горя!
— И мне без тебя не жить… Не будет без тебя зелени, ведь только когда мы вместе, жизнь расцветает всей гаммой красок.
— Да-а-а, — протяжно прозвучал первый голос, потом послышалось какое-то шуршание, и воцарилась тишина, словно девушке всё это почудилось.
Она всё же осторожно приоткрыла ящик стола и увидела лежащие рядом два тюбика краски: синий и жёлтый. Внимательно их, осмотрев и улыбнувшись, девушка положила тюбики в коробку, которую взяла с собой вместе с кистями.
Улыбка так и осталась на её лице, а глаза сверкали словно звёзды.
О чём она думала?
 
БУМАГА И ПЕРО РУЧКИ
Она сидит за письменным столом. По лицу блуждает улыбка. В руке перо ручки, бегающее по кипе листов бумаги. Бумага слегка шуршит временами под бегущим пером ручки, словно сознавая свою значимость. О чём Она пишет? Наверное, о чём-то хорошем. Может быть, о любви?
«Вы знаете, как звучит голос любимого, каждый его звук? Начинает ли сердце танцевать при каждом звуке любимого голоса? Захлёбываетесь ли вы от счастья, слыша эти звуки? Если “да”, то вы знаете, что такое любовь!» — прочла Фея, заглянув через плечо женщины на лист бумаги, что лежал сверху всех других.
Фея не стала ей мешать и присела за её спиной на зелёный диванчик, оглядывая комнату. Комната была обычной: шкафы с книгами, кассетами фильмов и музыки, множество фотоальбомов, музыкальный центр и телевизор. Издали через дверь видно, что на кухонном столе стоит ваза с жёлтыми хризантемами. Всё как у всех.
На столе, за которым сидела женщина, — телефон, подсвечник с недогоревшей свечой и фоторамка с портретом мужчины. Иногда Она отрывается от бумаги и смотрит на этот портрет.
Фея ещё раз подошла и прочла новые строки рукописи: «Вы помните запах любимого, ощущения от прикосновения к его волосам, телу, представляете глаза, каждую чёрточку лица, руки… всё-всё, что свойственно любимому? Если помните хорошо, несмотря на долгую разлуку, значит, вы знаете, что такое любовь». Эти строки прочла Фея уже на другом, но тоже верхнем листе бумаги под пером ручки, бегущей всё дальше и дальше без остановок, как бы стараясь догнать мысль, несущуюся с огромной скоростью. А может, перо ручки само знает, что нужно писать?
Фея открыла балконную дверь и вышла. Свет луны падал на окна соседнего дома и отражался от них. Кое-где в окнах горел свет. Видно, там тоже не спали. Тишину ночи ничто не нарушало.
Перо ручки бежало по бумаге почти бесшумно, лишь с лёгким, едва слышным шуршанием.
«Вы помните всё, что когда-либо произнёс любимый, знаете всё, что им любимо и что не любимо…» — писала Она на новом листе бумаги. Фея не стала ей мешать, понимая, что здесь сегодня её помощь совсем не нужна, а если потребуется, то она поможет издали, находясь в своём за;мке, ведь оттуда ей тоже хорошо видны её любимые сказочники.
«Пусть Она пишет новую сказку, потому что это нужно и ей, и тем, кто прочтёт», — подумала Фея. Ей ещё и в голову не приходило, что сказка рождается пером ручки и бумагой.
«От сердца к сердцу всегда протягивается лёгкая нить, соединяющая людей, близких по духу. Они передают друг другу свои мысли, чувства, свой опыт и этим помогают друг другу, — подумала Фея. — Иногда нужно совсем чуть-чуть, чтобы какая-то мысль окончательно в тебе обосновалась и стала жить так, словно она твоя собственная, которую ты вынашивал давным-давно, но родилась она всё же только сейчас, соприкоснувшись со сказкой».
Свет настольной лампы падал на лист бумаги, на котором появлялись новые строчки, рождались новые мысли и образы, словно именно перо ручки и бумага рождали их сами. Нужно было им лишь чуть-чуть помочь.
«Как дружно бумага и перо ручки работают над новой сказкой», — подумала наконец-то Фея, которая так и не успела уйти.
А они всё работали без устали над новой сказкой.
О чём она? Конечно же, о любви… и чуть-чуть о дружбе и совместном труде, приносящем радость творчества всем, кто с ним соприкоснётся. Так, может, новая сказка именно об этом? Опять хочется прославить Творца?
Перо ручки довольно остановилось, поставив на бумаге последний штрих. Бумага это почувствовала, и они дружно вздохнули: «Конец».
И только Она не уходила из-за стола, перечитывая рукопись, и думала. О чём? «Всё ли сказала, что хотела сказать, не упустила ли чего и в чём главная мысль этой сказки, ведь в каждой сказке есть свой секрет, своё сокровище, которое нужно найти, увидеть, разглядеть, почувствовать, чтобы понять то, ради чего она написана».
«Есть ли в этой сказке то, что сможет найти в ней та молодая девушка, и эта красивая не очень молодая, и тот немолодой мужчина… и все другие, — думала Она. — А может, каждый найдёт что-то своё, нужное именно ему?»
А что удалось найти тебе?
 
ПРИТЧА О БРЕННОСТИ ЖИЗНИ
Чашки, тарелки и другая посуда жили в шкафу, где было несколько полок, словно несколько отдельных домов для больших семей. Те, что жили на одной полке, очень походили друг на друга. Им не раз приходилось слышать, что они не одна семья, а сервиз, но они не понимали, в чём разница.
Иногда они покидали свой дом. Это было для них большим событием и даже праздником, радостью. Своими звонкими голосами они делились друг с другом впечатлениями. Чаще всего эти впечатления были приятными, о событиях, которые случились, о чём-то новом, что услышали, об ароматах, которые ощутили… Да разве же всё можно перечислить?
Но были иногда и плохие вести, которые они шепотком передавали друг другу. Самое печальное, когда случались какие-то утраты. Да-да, именно утраты, когда семья становилась меньше, кто-то не возвращался в свой дом. Радость сменялась печалью. Хорошо, что это происходило нечасто.
Старая Салатница по этому поводу всегда говорила:
— Жизнь не бывает без утрат, радости и печали.
Она так говорила всегда, когда кто-то не возвращался домой, все это слышали и знали. К словам Старой Салатницы привыкли. Ей верили, ведь она была очень стара и так много знала из того, что случалось на её веку. Все уважали её, как самую старшую и мудрую, но особенно её любили чашки. Так уж повелось, что с ними она общалась больше, чем с остальными, и опекала их чаще, чем других.
Однажды в один из праздничных дней после большого веселья не вернулась домой Старая Салатница.
— Ох, что же будет?! Как же мы будем жить дальше?! — закричали чашки.
— Вы забыли, что она говорила нам всегда: «Жизнь не бывает без утрат, без радостей и печали», — твёрдо сказала им Большая Плоская Тарелка.
— Пусть её слова останутся в нашей памяти — это бы ей понравилось, — чуть ли не хором поддержали Большую Плоскую Тарелку блюдца.
— Жизнь не бывает без утрат, без радостей и печали, — повторили хором чашки, которые печалились больше всей другой посуды в шкафу.
— Жизнь продолжается, — твёрдо сказала та же Большая Плоская Тарелка, словно ставя точку в разговоре.
Все затихли, думая о бренности бытия, вспоминая Старую Салатницу и события своей жизни.
 
ЗЕРКАЛО
Когда привезли мебель, то оказалось, что зеркало шкафа разбилось на две части. Она была очень огорчена. Страдала оттого, что разбилось ЕЁ зеркало, а взамен привезут ДРУГОЕ — не её. Так уж совпало, что одновременно с этим произошла ссора с любимым.
Страх потерь живёт в нас всегда.
История с зеркалом усугубила душевную боль от ссоры с дорогим для неё человеком, ведь Она так боялась потерять любимого!
«Что будет?.. Что будет?.. Что будет?.. — лихорадочно думала Она, вжимаясь в диванную подушку и закрыв от страха глаза, сердце её трепетало. — Может, проснусь и всё пройдёт как страшный сон, ведь утро вечера мудренее?»
Вдруг Она увидела, что рядом появилась какая-то тёмная фигура, разглядеть которую было невозможно, а от этого становилось ещё страшнее.
Только тут Она обратила внимание, что всё вокруг потеряло свои краски, стало просто светлым и тёмным, белым, серым, чёрным… Пропала голубизна неба, оно стало серым. Деревья, земля вокруг, даже цветы стали серыми…
Она, прежде такая радостная, стала грустной, лицо теперь было бесцветным, внутри — никаких желаний, и сердце билось медленно и печально. Из глаз тихо потекли слёзы, но задержались где-то у носа, не добежав до губ, высохли. Тёмная фигура рядом по-прежнему воспринималась как угроза. Сердце забилось сильнее, сжимаясь от страха.
И тут Она увидела Фею, которая спускалась откуда-то сверху, наверное, с неба. Тёмная фигура начала светлеть, стало спокойнее биться сердце…
— Всё хорошо, — медленно произнесла Фея, улыбнувшись, — успокойся, ведь нет ничего сильнее любви.
Когда Фея это сказала, зазвучали колокольчики, потом звон… Услышав эти слова и звон, Она почувствовала, что всё действительно хорошо… и открыла глаза.
«Сон», — удивлённо подумала Она, оглянувшись вокруг и увидев мир красочным и прекрасным.
Звон опять повторился.
«Ах! Так это же телефон», — и с такой мыслью Она схватила трубку.
— Да… это я… Зеркало?.. Какая ерунда… — звучал из трубки такой родной и любимый мужской голос. — Я вылетаю к тебе, ты ждёшь меня?
— Жду! — пролепетала Она, и сердце радостно забилось в груди, а в ушах вновь прозвучал серебряный голос Феи: «Нет ничего сильнее любви!»
 
НОЧНАЯ ИСТОРИЯ
Эта история случилась ночью в обычной квартире, обычного дома на 7-м этаже.
— Как хорошо, что Она уже легла спать, — произнесли Синие Шлёпанцы, — мы сможем пообщаться всласть.
— А чего вы тут, с нами, а не рядом с кроватью? — с удивлением спросили Чёрные Лакированные Туфли.
— Пора бы привыкнуть, что Она любит ходить всюду босая, — ответили Синие Шлёпанцы.
— И правда, мне не раз приходилось видеть, как Она с наслаждением разувалась в концертном зале, в театре, — задумчиво произнесли Чёрные Лакированные Туфли.
— Как вы правы, — поддакнули Белые Кроссовки. — Когда Она в горах или ещё где-то на природе, то всегда старается разуться и походить по травке и даже по камушкам босой.
— По камушкам? — удивились Синие Шлёпанцы.
— А чему вы удивляетесь, ведь по камушкам полезно тоже походить, — сказали Белые Кроссовки.
— Ещё мы помним, как Она сняла нас прямо в центре города и пошла по асфальту босая, — задумчиво произнесли Чёрные Лакированные Туфли. — А Белые Босоножки нам рассказывали как-то, что Она по лужам бежала в них, как по речке.
— Странно, — сказали Белые Кроссовки, — ведь Она всю жизнь живёт в городе, Она сама при нас это рассказывала. Так почему у неё такие привычки необычные?
— Наверное, не важно, где ты родился и к чему привык, — сказали Белые Кроссовки, — важно, чего хочет душа.
— Какая душа? — удивились Синие Шлёпанцы.
— Обычная, ведь душа есть у всех и у всего. Разве не замечали? — уверенно сказали Белые Кроссовки своим собеседникам. — Думаете, у камней нет души или у нас?
— Не знаю, — задумались Синие Шлёпанцы.
— Ты вечно дома, но по телевизору, да и все вокруг, так много говорят о душе, что можно было бы знать об этом больше, быть внимательнее, наблюдательнее, — с укоризной произнесли Чёрные Лакированные Туфли. — И у нас тоже есть душа.
— И стол, и стул, и всё остальное… по-вашему, тоже имеют свою душу? — удивились Синие Шлёпанцы.
— Представьте себе — все, — сказали Белые Кроссовки.
— А у неё есть? — тихо спросили Синие Шлёпанцы, указывая на кровать.
— У неё тем более, — многозначительно сказали Белые Кроссовки. — У людей душа особая, всё понимающая, с неповторимым предназначением!
— Что-то не заметно, — ворчливо сказали Синие Шлёпанцы. — Она порой груба, невнимательна…
— Это когда Она чем-то расстроена, недовольна, раздражена, — глубокомысленно сказали Чёрные Лакированные Туфли. — Когда её душа не на месте, нам приходилось не раз слышать об этом, во время её разговоров по телефону, ведь не так уж и хорошо ей живётся, не так спокойно, как может показаться.
— И чего ей не хватает? — удивлённо и задумчиво спросили Синие Шлёпанцы.
— Разве не понятно, что в доме обычно бывает больше разных туфель и шлёпанцев, больших и маленьких, — раздражённо пробурчали Чёрные Лакированные Туфли. — Мы всё это много раз видели в разных домах, где Она бывает.
— А почему у нас нет? — удивлённо спросили Синие Шлёпанцы.
— Потому, что её душа не тянется к другой душе, а только если две души вместе, тогда и появляется в коридоре много разных туфель, больших и маленьких, мужских и женских, а ещё детских, совсем маленьких, — задумчиво, как всегда, произнесли Чёрные Лакированные Туфли.
— Хорошо бы, и у нас так было, — мечтательно пробормотали Синие Шлёпанцы.
— И правда, хорошо, — согласились с ними собеседники, — было бы, о чём поговорить, что-то новое узнать о мире, вот бы Она нашла свою родную душу, ведь мы же имеем пару!
Вдруг щёлкнул выключатель, зажёгся свет в спальне.
— И чего ей не спится? — прошептали Синие Шлёпанцы. — Тише!
Мимо них на кухню отправилась Она, шлёпая босыми ногами. Все замолчали.
Но ведь, если кто-то молчит, это не значит, что ни о чём не думает и ничего в жизни не происходит.
Вот и здесь, в коридоре, тоже думали, мечтали… О чём?
 
СКАЗКА О ДЕЛАХ СЕМЕЙНЫХ
В одной стране, не далеко — не близко, жила семья высокого рода, но семья, она всегда — просто семья, каким бы ни было её происхождение или степень богатства материального.
Жила семья втроём: мама и два её сына. Отец, Король Минус, не жил с этой семьёй, так как не скреплен был его союз с Гипотенузой, только лишь любовью, а не законными узами. Но это не помешало тому, что родились у него с Гипотенузой два сына-близнеца, Синус и Косинус.
Королева Отражение, жена Минуса препятствовала встречам Короля Минуса со своими сыновьями. Росли они воспитанные женщинами, и не было у них перед глазами достойного примера, отсутствовало мужское воспитание. Так часто бывает.
Надо сказать, что, как и многие близнецы, похожие внешне, они не походили друг на друга характером и поведением своим очень отличались один от другого.
Косинус сильно любил свою мать и был послушным сыном, а Синус всегда и во всём ей противоречил, делал всё ей наперекор.
— Нет, не буду, не хочу! — кричал он, возражая против требований матери так, словно «не хочу» было его девизом по жизни.
Оба брата были целеустремленными: если хотели чего-то достичь, то обязательно достигали, но каждый находил для этого свой путь.
Мать Гипотенуза не всегда могла справиться со своими детьми, особенно с Синусом, порой ей приходилось звать на помощь свою сестру Биссектрису, которая славилась справедливостью и могла восстановить гармонию всюду, где появлялась. Синус, как и все, уважал её. Иногда только Биссектрисе и удавалось уравновесить и успокоить Синуса.
Оба брата были безгранично любознательными и неизменно к чему-то стремились. Всё им хотелось увидеть, до всего добраться.
— Мама… — постоянно обращались они к Гипотенузе то с одним, то с другим вопросом.
— Скажи, почему люди считают, что океан такой глубокий, если они не могут добраться до его дна,— спрашивал её Синус.
— Откуда известно расстояние до звёзд? — пытался выяснить Косинус.
— А как узнать высоту той большой горы? — спрашивали сыновья свою маму.
— Этому может научить вас ваша бабушка Геометрия, — говорила им Гипотенуза.
Бабушку они очень любили, и авторитетом она была для них непререкаемым, ведь её даже мама слушалась. Они часто бежали с вопросами прямо к ней, если им что-то хотелось узнать, а знать хотелось так много!
— Почему, когда смотришь на карту, видишь расстояние всего 5 км, а если идёшь по полю, это всего один час, а если по горам, то почти целый день? — изумлялись они, поднимаясь в гору и устав в пути.
Непросто было с такими любознательными детьми Гипотенузе, неспокойно, но всегда интересно. О других детках она и не мечтала. Они напоминали ей её любовь. Она посвятила всю жизнь им, своим любимым детям.
Иногда они приносили домой разные разности, приводили животных, приносили птиц, даже мечтали выдумать и создать подобных себе людей, только более совершенных. С помощью сестры матери удалось успокоить их устремления и добиться послушания.
И всё же с возрастом Синус обрёл известность, его знали все люди всюду, а особенно математики и медики. Арабы называли его «джайб», далеко в Индии прозвали его «арха-джив», что означает «полутетива лука». Но, как бы его не называли, знали все о нём одно, ведь имя, по сути, ничего не меняет.
С возрастом Синус стал понятнее всем. У него появились друзья, которые хорошо с ним ладили. Его друг Тангенс обычно просто с ним не спорил, а друг Секанс спорил с ним постоянно, однако взаимопонимания они всегда достигали.
С братом Косинусом они были постоянно близки, потому что любили друг друга. Оба помнили советы тёти Биссектрисы, бабушки Геометрии, да и мамы своей Гипотенузы, которая, проживая с ними долгие годы своей длинной жизни, воспитала в них уважение к старшим, уж без него-то они не смогли бы заслужить уважение окружающих.
А уважение — это и есть основа любви.
 
СКАЗКА О ЧЕТЫРЁХ СЁСТРАХ
Жили-поживали, да и сейчас живут всё ещё четыре сестры: Любовь, Дружба, Нежность и Страсть. Когда они были маленькими, а ведь все когда-то бывают маленькими, то им было весело вместе проводить свои беззаботные детские деньки. Постепенно они, как водится, становились старше, и вместе уже не было им всегда интересно, начались ссоры. Так часто случается.
Старшая из них, Любовь, каждой уделяла своё внимание, дарила частичку себя и общалась с сёстрами всегда, находила со всеми общий язык.
Дружба и Нежность тоже рады были общению с Любовью, понимали друг друга. Им хорошо было вместе.
«Да и как иначе?» — казалось им.
Но, как нередко случается в любой семье, Страсть была не такой, как другие. Она была порывистой и непостоянной, никогда не задумывалась о словах и поступках, часто ссорилась с сёстрами, со всегда спокойной Дружбой и такой ранимой Нежностью. Дружба была разумной, и понимание её шло от разума. Нежность была мягкой, казалась такой беззащитной по сравнению со своими сёстрами, она никак не могла понять Страсть, отчего тихо страдала.
Только Любовь старалась понять каждую из своих сестёр, в какой-то  момент оправдать, всегда простить… Она постоянно пыталась примирить своих сестёр. Иногда приходилось переждать, когда настроение Страсти изменится, и она вновь станет способной быть мягче. В такое время казалось, что всё опять становится таким, как когда-то в детстве, царит мир между всеми. Сёстры старались быть терпимыми с ней всегда.
Именно терпимость помогала им жить мирно.
Однажды в такой вот момент у Дружбы со Страстью состоялся разговор о причинах ссор.
— Сколько можно обижать Нежность, недооценивать её нужность, теплоту, чистоту? — спросила Дружба.
Страсть удивилась такому вопросу. Она и представить не могла, что обижает своих сестёр, Любовь и Нежность, поэтому промолчала, ожидая, что Дружба пояснит всё более понятно.
— Почему ты всегда думаешь только о себе одной, не хочешь замечать никого более? — продолжила Дружба.
— Как это? Как же иначе? — удивилась, ничего не понимая, Страсть.
— Любовь и Нежность всегда ждут взаимности, и если Любовь всё же сильнее и более независима, то Нежность самая зависимая из всех нас, она постоянно открыта, доверчива, как и прежде, в детстве. Ты просто не ценишь её, будто она ничего не значит и только одна ты — самая важная, — продолжала говорить Дружба сестре, — да и я для тебя ничего не значу, — огорчённо сказала Дружба и замолчала.
Однако Страсть не нашла, что ответить. Она и до сих пор ничего не поняла: чем же обижает своих сестёр?
«Чего ждут от меня мои милые сестрички?» — размышляла Страсть.
Поймёт ли?
 
СКАЗКА О ПОХИЩЕННОЙ ПРИНЦЕССЕ
В одном дальнем королевстве неожиданно пропала Принцесса Гармония, любимая дочь Короля. Король от горя и отчаяния не знал, что ему делать.
  Он объявил на всё королевство о пропаже Принцессы и обещал в награду Счастье тому, кто вернёт ему его дочь. Король созвал своих главных советников, чтобы узнать, как искать Принцессу.
  Советник Короля Разум на вопрос Его Величества только промолчал… Он не мог даже предположить, куда пропала Принцесса. Все знают, что молчание — это, вероятно, признак Разума.
  Советница Мудрость совсем чуть-чуть помолчала и высказала предположение, что Принцессу похитили чувства: Ревность, Злость, Обида, Зависть и кое-кто ещё. Поэтому искать её нужно далеко, сделать это будет трудно, ведь даже только одно из этих чувств способно увезти и спрятать Принцессу Гармонию далеко и надолго. А когда они вместе, это гораздо труднее и сложнее. Но спасти Принцессу можно. Для этого нужно собрать вместе Любовь Безграничную, Доброту Сердца и Щедрость Души. Только так можно спасти Принцессу Гармонию.
  Незамедлительно Король повелел найти и доставить во дворец Любовь Безграничную, Доброту Сердца и Щедрость Души, однако Мудрость успела остановить Короля. Она сказала:
— Король, только ты сам должен пойти к каждой из них с просьбой о помощи, иначе ничего не получится.
Король вынужден был смириться и отменить свой приказ, ведь он так любил свою дочь! Он без промедления отправился в дорогу, туда, где обитала Любовь, потом — к Доброте и к Щедрости.
 Каждая из них тут же откликнулась на просьбу Короля-отца.
 Любовь была так безгранична, что осветила каждый уголок в мире своим светом. Место, где находилась Принцесса, было обнаружено. Доброта Сердца отняла силу у Ревности и Обиды. Щедрость Души подкупила Зависть, Злость… Постепенно весь мир изменился, и Принцесса Гармония оказалась на свободе.
  Король предложил спасителям обещанное им Счастье, но все только улыбнулись в ответ, так как там, где есть Гармония, там есть и Счастье.
  Пришло время Принцессе Гармонии стать Королевой. Так как отец был уже стар, она теперь стала править в королевстве.
  С тех пор Счастье поселилось в каждом доме, где были безграничная Любовь, Доброта Сердца и Щедрость Души. А они были всюду в этом королевстве, поэтому всем хотелось хотя бы погостить там, чтобы ощутить, что такое Любовь, Гармония, Счастье…
 
СТРАНА УЛЫБОК
Улыбка жила в огромной стране разных улыбок. Она была открытой, ясной и всем всегда была рада.
По соседству с ней жила прекрасная Лучезарная Улыбка, от которой можно было ослепнуть, такой она казалась завораживающе красивой. При встрече с ней становилось будто светлее вокруг и радостней.
 А рядом жила другая, застенчивая, словно чего-то опасающаяся Скромная Улыбка. Она не пряталась от других, но и не стремилась показываться другим.
 Напротив жила Кривая Улыбка, которую встречали очень и очень редко, да и то она была какая-то скрытная…  Понять её было очень сложно, поэтому подруг она долго не имела.
 По соседству обитала Широкая Улыбка, имевшая довольный вид. Всегда хотелось, увидев её, броситься ей навстречу, так приятно было видеть эту Улыбку!
Зато неподалёку от неё жила Мимолётная Улыбка, которую вообще можно было увидеть крайне редко. Она лишь изредка сверкала в глазах.
А вот с ней рядом жила Злобная Улыбка, от которой сердце сжималось от страха и ужаса, так ужасно она выглядела!
Иногда Улыбки встречались друг с другом, общались. Обычно они говорили о людях, о душах, о природе, погоде… как и все.
Очень часто их встречи проходили либо у Открытой Улыбки, либо у Широкой. Им вообще приятно было общаться друг с другом, ведь в людях, да и в целом вокруг, они видели только хорошее.
Лучезарная Улыбка часто забегала к ним в гости, и всем им было приятно от общения.
 Если Скромная Улыбка оказывалась рядом, то и она становилась похожей на Широкую и даже иногда на Лучезарную. Так нравилось ей их общество. И чем дольше они общались, тем больше сходства меж ними можно было найти.
Со временем и Мимолётную Улыбку тоже стало возможно встретить в этой компании. И чем дальше, тем чаще. Ведь чем более ты открыт, тем больше знаешь друг о друге, да и тебя знают и понимают лучше!
Только Злобная и Кривая Улыбки не находили ничего общего со своими соседками. Правда, и они не стремились особенно-то с ними общаться, хотя и не избегали их общества.
Они были всегда открыты для общения, поэтому двери их домов не закрывались.
 Множество Улыбок жило в этой стране. Все они были разными, но в чём-то походили друг на друга.
 Как-то рядом поселилась Недоверчивая Улыбка. Она очень походила на Кривую, но ей так хотелось быть Открытой, что она вскоре сдружилась со своими соседками и стала на них походить.
 Однажды она встретила на дороге Кривую Улыбку и поняла, что той нужно помочь. Она показалась ей такой близкой и похожей на неё, ту, которой она была совсем недавно. Так много общего увидела она в этой соседке.
 Недоверчивая подошла к ней и сама пригласила Кривую в гости. И нет ничего удивительного, что та сразу же согласилась. Меж ними постепенно возникло доверие, которое росло день ото дня.
Мало-помалу они стали вместе бывать в гостях у своих соседок, у других Улыбок. А вскоре Кривую уже трудно было узнать, так она похорошела!
 Только Злобная Улыбка всё ещё сторонилась своих соседок. Прошло очень и очень много времени, прежде чем перемены коснулись и её. Но это время всё же пришло, потому что в Стране Улыбок иначе и быть не может!
  Всегда нужно быть готовым к переменам, открытым для них... И они обязательно придут!.. Причём только хорошие!
 
НОВАЯ РАДОСТЬ
Тихо. Солнечные лучи осветили окно, на котором стоят горшочки с фиалками.
— Ах, уже утро! — широко раскрыв свои глазки, воскликнула Лиловая Фиалка и оглянулась вокруг на своих подруг.
— Утро — это когда впереди ещё столько света и тепла! Люблю утро, — заговорила с ней другая Фиалка с крупными розовыми цветами, что стояла совсем рядом.
— Утро! — воскликнули следом и остальные, услышав голоса подруг.
— Похоже, что дома никого нет, потому что тихо, ведь в это время у нас никто не спит и звучат голоса.
— Да-да, мы одни и можем общаться свободно, ничего не опасаясь.
— А чего можно опасаться? — спросила Молодая Фиалка, у которой было много листочков, но цветов не было, а потому никто не знал её имени.
— Как чего? — удивилась Голубая. — Никто же не думает, что мы умеем понимать, говорить, общаться.
— А если узнают об этом? — опять спросила Молодая Фиалка без цветов.
— Ну, не знаю, изучать начнут, заставлять будут говорить не то, что мы хотим, или не тогда, когда нам этого хочется, а по чужой воле.
— Как по чужой воле? — удивилась опять эта Фиалка. — Разве кто-то кого-то может заставить говорить и делать что-то против воли?
— Могут, могут, есть и такие, — заговорили все фиалки наперебой, пытаясь наставлять молодую подругу. — Мы это часто слышали от людей.
— Я никогда не буду цвести, чтобы не быть никому интересной, — обиделась Молодая Фиалка.
— Ну и зря, — возразила ей Синяя Фиалочка, у которой были цветочки с белой каймой, — мы все живём для того, чтобы нести радость. Как же без этого?
Она не закончила говорить, как её перебила Бордовая:
— Когда приходит хозяйка и восхищается нами, я вижу её радость и сама радуюсь. Мне так хочется цвести ещё пышнее, чтобы радость распространялась вокруг.
— Но ведь есть здесь у нас цветы, которые никогда не цветут. Зачем же они нашей хозяйке? — упрямо продолжала Молодая Фиалка.
— Может, они тоже несут радость, — ответила ей Голубая.
— Если их взяли в дом, значит, они нужны и радуют, — примирительно сказала Лиловая.
— Успокойтесь, подруги, — поддержала её, чтобы остановить спор, Тёмно-синяя. — Споры портят нашу красоту, и приходят к нам болезни, а наше дело нести радость. Бордовая права. Так можно и до вечера проспорить, не радуясь и не радуя никого.
— Да-да, — поддержала её Лиловая, — надо использовать каждый миг, чтобы получать радость от Солнышка, тогда мы будем излучать радость, отдавая её.
— Радости должно быть в мире много, — поддержала её Голубая, — и нам нужно обмениваться радостью друг с другом.
Некоторое время фиалки молчали, нежась в лучах солнышка.
— Ой, посмотрите! — воскликнула вдруг Бордовая, глядя на Молодую Фиалку. — У нашей подруги появились маленькие бутончики цветов, и мне кажется, она будет Белой Фиалкой.
— Все заулыбались, искрясь от счастья.
— Как я за тебя рада, это так красиво быть Белой! — обратилась к ней Тёмно-синяя.
— Какая радость, что среди нас появилась Белая! — наперебой заговорили фиалки.
— Я счастлива, что вы рады и благодарна вам, подруги.
Так появилась у них новая радость.
— Белая, ты ещё молодая, — обратилась к ней Синяя, — поэтому я расскажу тебе о цветах то, чего ты не знаешь, да и вообще об одной стороне растений.
— Я тоже послушаю тебя, ведь ты у нас самая опытная, в родстве с фиалками, что живут на улице, в лесу, — с интересом сказала Лиловая.
— Как все вы знаете, нас различают по листьям и цветам. А знаете ли вы, что листья и цветы дают краску и раньше люди красили нити растениями и украшали так свою одежду?
— Ах, как интересно! — воскликнула Голубая. — Вот как ещё можно нести радость в мир!
— И рисовать можно? — удивлённо спросила Лиловая.
— И рисовать, — убеждённо ответила Синяя.
— Замечательно! — поддержала её Розовая. — А я всё смотрю на стену в комнате и удивляюсь красивым картинам на ней. Я видела, что это наша хозяйка рисовала сама. Она где-то брала краски.
— Я тоже видела, — подтвердили одновременно Бордовая и Голубая, — у неё так красиво получается.
Так Фиалки узнали новое и порадовались все вместе.
А вы пробовали рисовать лепестками цветов? Не спешите уничтожать их, ведь все они хотят жить и приносить радость каждый день!
 
СКАЗКА О КРАСОТЕ
Дни становились всё длиннее, солнышко — жарче, поэтому обитатели подоконников радовались особенно. Оно согревало всё вокруг.
— Я хочу, чтобы все увидели мою красоту, — сказал как-то утром один из цветов, выбрасывая вверх стрелку с бутонами.
— Да у тебя листьев-то всего ничего, — засмеялся Фикус Мелколистый, который стоял рядом, и каждый листок его задрожал от смеха.
— Ты не знаешь что такое цветы и плоды, коли так говоришь, — возразил ему Цветок, — иначе ты бы так не говорил. — Листья хоть и разные, но они не столь хороши, как цветы.
— Зато они всё время, не то что цветы, — попытался спорить с ним Фикус, поглядев вокруг на все цветы, включая Толстянку с небольшими круглыми толстыми листочками.
«Где им до меня?» — подумал Фикус о Толстянке и поглядел на других.
Все они чем-то походили друг на друга, с листьями, как саблями, которые порой перекрещивались друг с другом, словно в сражении. Он давно не видел, чтобы они выпускали стрелки с бутонами цветов, хотя такое случалось с некоторыми из них. Это было уже давно.
— Посмотри, листья у всех, но никто не спешит цвести, — возразил Фикус, поразмыслив.
— Просто каждый это делает в своё время.
— Я не помню, чтобы ты цвёл когда-то, — сказал Фикус.
— Мне нужно было собрать силы для этого.
— А зачем тебе это?
— Каждый должен сделать что-то, чтобы мир вокруг стал краше, — сказал Цветок. — Пришло и моё время. Всегда нужно поступать так, чтобы остаться в памяти всех, иначе — зачем жизнь, — продолжил Цветок, стараясь, чтобы Фикус его понял.
— Я это делаю каждый день и без цветов, — усмехнулся Фикус.
— Ты пушистый, большой, высокий, у тебя много листьев. Я не могу быть как ты, но я могу украсить мир цветами, а кто-то делает это своими делами.
— Но ведь цветение длится всего несколько дней, — возразил Фикус.
— Пусть несколько дней, а для кого-то это радость и просто праздник.
Они замолчали. На подоконнике воцарилась тишина.
Прошло пару дней. Солнышко осветило всё вокруг, и Фикус увидел, что рядом с ним распустился необыкновенно красивый огромный бело-розовый цветок, который важно держался на своей стрелке, оглядывая всё вокруг, словно говорил: «Смотрите на меня, как я хорош!»
Фикус оглядел его и увидел рядом с цветком ещё бутоны.
— Скоро будет три цветка, вот тогда ты увидишь, что такое красота, — сказал Цветок Фикусу, вспоминая их прошлый разговор.
— Ты действительно красив в цвету. Но разве красота —  это так важно? — спросил он. — Куда важнее то, какой ты каждый день, когда никто тебя не видит.
— Я согласен. Это очень важно, — сказал Цветок, но замолчал, так и не закончив свои слова.
Прошло ещё несколько дней, и Цветок так похорошел, что о нём только все и говорили. К окну подходили люди, восторгались:
— Ах, как же ты хорош, Амариллис! — говорили они Цветку, а он был горд.
«Его зовут Амариллис, — отметил для себя Фикус, — он говорил мне, что красота в жизни очень важна».
Тут Фикус вспомнил слова, которые слышал когда-то от кого-то: «В мире всё должно быть красивым, это — закон жизни. Только красивое истинно». Тогда, услышав это, Фикус не удивился, воспринял как должное, а потом забыл.
Мы так часто забываем важные истины, а после удивляемся, когда сталкиваемся с ними вновь, будто впервые осознавая это.
Цветок отцвёл, жизнь текла своим чередом, как прежде, однако Фикус теперь всегда ожидал нового цветения тех Амариллисов, что жили с ним рядом, оглядывая их, а потом радовался их цветению. Он и сам старался быть пышнее, красивее, вспоминая слова Амариллиса: «Каждый должен что-то сделать, чтобы украсить мир».
 
СКАЗКА О КЛОПЕ, КОТОРЫЙ ЛЮБИЛ ЛЕТАТЬ
Лет эдак 200–300 назад жил-был обычный клоп. Правда, жил он в великолепном царском дворце, в спальне молодой царевны, прямо в её постели, среди подушек, перин и матрацев. Сладко ему жилось там.
Как-то, когда пошёл погулять, он забрался на потолок… Ему нравилось туда забираться и сверху смотреть на всё происходящее в спальне. А чтобы вернуться к себе, он просто отрывал лапки от потолка и падал! Он так любил летать!
Однажды, когда прелестная царевна уже спала, положив головку на мягкую подушку и разметав свои чудные кудри по ней, а в спальне кроме неё был только спальник и фрейлина, клоп, устав от долгой прогулки, решил вернуться к себе домой, оторвался от потолка и полетел. Как приятен был этот полёт!
Спальник с фрейлиной тихо разговаривали, царевна спала, а клоп летел… Но ошибся в направлении полёта и нечаянно попал прямо в ухо спавшей царевне. Он перепугался и стал лапками упираться в ухо и пытаться выбраться… Что тут началось!
— А-а-а-а-а-а! — вопила царевна, размахивая руками и стараясь освободиться от чего-то попавшего ей в ухо. Она от попыток клопа выбраться орала ещё громче.
Спальник и фрейлина подскочили как ужаленные и кинулись к ней.
— О-о-о-ой! А-а-а-а-а-а-а-а-ай! — кричала царевна, глядя на присутствующих с мольбой о помощи, по-прежнему размахивая руками и держась за левое ухо.
Поняв, что в ухо царевны что-то попало, находчивый спальник схватил кувшин и налил царевне полное ухо воды. Перепуганный клоп выплыл вместе с водой из уха и спрятался в перинах. Он ужасно перепугался и от страха уснул так крепко, что два века не просыпался.
Когда клоп наконец-то проснулся, то был весь худой и прозрачный, словно высушенный. Он хотел было высунуться из перины, но услышал голоса и снова притаился. Прислушался. И вот что он услышал:
— А этот зал был спальней царевны в далёкое царское время. Вот кровать, на которой она спала, вот её ночная ваза, которую ей ночью подавал специальный спальник, это кувшин и тазик для умывания…
Клоп был в ужасе, поэтому вновь забрался в перину… Больше его никто не видел.
 
СКАЗКА О ЛАМПОЧКЕ
Я хочу вам рассказать про обычную электрическую лампочку.
Когда она появилась в светильнике, Лампочка не знала. Сколько она себя помнила, мир вокруг был всегда одинаков. Или просто ей так казалось? Свою роль в этом мире она плохо представляла.
«Раз я есть, значит, нужна и должна быть», — думала Лампочка.
Вечером и ночью свет от неё раздвигал тьму, а от этого мир вокруг казался тёплым, всё было ярче и краше. Днём появлялось Солнце. Оно было разным, то было очень ярким, а то не очень. Отчего так, — Лампочка не понимала, но иногда Солнце затмевало её свет, поэтому она сердилась. Ей казалось, что в это время она никому не нужна.
— Смотри-ка какое-то Солнце! — говорила Лампочка всем вокруг. — Я могу светить и ночью, и днём, всегда, а оно — только днём. Это я — самая важная. Самая нужная, самая-самая…
Она не знала, что ещё ей сказать о себе самой-самой и только всё больше раскалялась от своих чувств. Глядя на неё, кое-кто думал: «А что, может, и правду говорит Лампочка?..»
Её жизнь была долгой. Она была постоянно включённой там, где жила. Наверное, так было нужно. Но каждый день можно было услышать её:
— Я самая-самая…
Солнце же приходило и уходило, принося свет, тепло, радость всегда. Когда наставало время долгих дней, всё вокруг расцветало и сильнее звучал гимн Солнцу, который исполняли вокруг птицы, особенно утром при его появлении. Оно было молчаливым. Это раздражало Лампочку, так как не могла она сказать ему всё, что думала.
Однажды именно в такой момент, когда Солнце светило так ярко, Лампочка вдруг сверкнула ярче обычного и погасла. Может быть, ей хотелось быть ярче Солнца?
Кто-то взял её и выбросил за ненадобностью, ведь она больше не могла светить. Вместо неё появилась другая лампочка.
— Ну вот, — прозвучало откуда-то, — а говорила «Я самая-самая»…
Новая Лампочка наблюдала за всем вокруг, ничего не понимая, и первое время молчала. Может быть, она была мудрее своей предшественницы?
 
ВОЛШЕБНЫЙ МАГАЗИН
Небо хмурилось, и лишь в редких прорехах его, меж туч видна была голубизна. Люди поднимали головы. Некоторых тучи смущали, и они в ожидании дождя ускоряли шаг. Кто-то любовался различными переливами цвета на небе: белый, голубой, все оттенки серого. Наверное, они были романтиками или художниками.
Наконец первые капли дождя упали на землю. Она с радостью приняла их, словно драгоценное питьё, дающее жизнь. Капель становилось всё больше. Трава и листва стали блестящими и ещё более зелёными.
Несколько человек друг за другом забежали в магазин, что оказался на их пути. Колокольчик у входа заливисто зазвенел, отвлекая продавца от созерцания неба. Всем посетителям нужны были зонты. Каждый выбрал такой, какой ему казался самым красивым. Сама продавец почему-то не носила зонтов, но любила на них смотреть, когда шёл дождь. Она с радостью вручала людям разноцветные зонты.
Когда покупатели ушли, в магазине воцарилась тишина. Продавец вновь подошла к окну. Прохожие с разноцветными зонтами бежали по улице. Дождь рисовал на лужах круги, зонты становились всё ярче.
А некоторые люди шли медленно, наслаждаясь дождём, иногда они даже выглядывали из-под зонтов, чтобы дождевые капли упали им на голову, пробежались по лицу, намочили волосы.
— Красный, жёлтый, зелёный, синий, чёрный, серебристый, белый, — то ли напевала продавец, то ли отмечала, слушая звуки дождя.
Её мелодичный голос вплетался в эту музыку дождя, создавая симфонию звуков.
Выглянуло солнышко, хрустальные нити дождика переливались в его лучах; оно освещало траву и листву. Запели птицы. Последние капли текли уже только с крыш и зонтов. Лужи, как зеркала, отражали дома, прохожих, деревья.
Продавец вышла из магазина и раскрыла над головой один из зонтов.
Вдруг подул ветер, и она взлетела. Она летела над землёй, любуясь зонтами.
— Красный, жёлтый, зелёный, синий, — словно пела она знакомую песенку.
— Здесь только что был магазин зонтов, — недоуменно сказал один из прохожих, озираясь по сторонам. — А сейчас здесь продают цветы, странно.
Продавец цветов таинственно улыбнулась, словно она знала что-то такое, чего никому не дано знать.
Мир полон тайн и открытий, однако даются они только ищущим и пытливым.
 
ИСТОРИЯ ОДНОГО ДОМА
На одной из улиц небольшого старинного города стоял дом. Обычный дом, какие были здесь десятки, а может, и сотни лет назад. Когда-то он мог казаться большим, высоким в сравнении с теми, что его окружали, а теперь он порядком врос в землю.
Да, сегодня он уже не тот, что был когда-то раньше: крыша в заплатках, обшарпаны стены, обветшал забор и ворота, а маленькие окна, в сравнении с огромными окнами соседних с ним домов, смотрели тускло и как будто виновато. Только весёлые занавеси на этих окнах и яркие цветы герани придавали дому некоторую жизнерадостность. Да ещё стены дома украшала рябинка, растущая перед ним, густо усыпанная яркими гроздьями ягод.
Соседние дома были высокими, сияли новизной и какой-то уверенностью. На старый дом они смотрели свысока. В сравнении с новыми соседями старый дом казался себе ещё более старым.
Ох, как много всего он помнил на своём веку! Воспоминания — это самое приятное, что у него осталось в жизни. Днём, а то и ночью он только этим и был занят.
Ему вспомнилось, каким он был новым когда-то, как впустили кошку впереди себя его первые хозяева. О, как они были рады своему новому дому и как молоды были они сами! Какое счастье светилось в их глазах. И дом смотрел на них радостно в предвкушении чего-то нового.
Дом вспомнил детей, что бегали по двору и играли здесь всюду зимой и летом, как некоторые из них залазили на его крышу и любовались окрестностями, несмотря на запреты старших. Как дом был счастлив тогда, как весело блестели и смотрели вокруг его глаза-окна!
А эта рябинка… Дом хорошо помнил, как её посадили, а была она совсем крохотным кустиком. Как же она выросла, и как хороша она стала! В любое время года — красавица!
Он подумал о своей новой хозяйке, которая, как могла, старалась ухаживать за ним, но чем дальше, тем ей это становилось труднее. Ему бывало всегда грустно смотреть на эту женщину, одиноко живущую теперь в окружении домов-гигантов. Он вздыхал, когда она проходила по дому, ощущая ступни её ног, ещё больше вздыхал ночами. Собственно, они иногда вздыхали вместе с ней в их бессонные ночи. О чём она думала? Наверное, каждый думал о своём…
Нет, не пощадило его время, но и жизнь не пощадит… Придёт, наверное, эта страшная машина, рушащая стены домов… Он видел её и всё помнил, стоял такой грохот, что и его стены содрогались от страха и боли за своих соседей… Это же такой ужас! Он содрогнулся от грусти и безысходности. Но что же делать?
Как же редко встречались люди, с грустью смотрящие на это или сокрушающиеся из-за того, что рушится жизнь, рвётся тонкая нить связи времён, памяти людской о том, что помнил он!
Воспоминания теснились — это то, что приносило дому сейчас всё больше и больше ощущение жизни, ведь память — единственное место, которое всегда с ним, пока он существует. Это и есть счастье, когда помнишь о добром прошлом, когда есть такое доброе прошлое, когда есть ты сам. Память. Она — единственная мера времени, которая у него есть. А прошлое, хранимое в памяти, — это и есть часть настоящего, часть его жизни.
Настанет пора, и его тоже разрушат, как и соседние дома… Вспомнит ли кто о нём? Опять заскрипели половицы или сами стены от этих грустных философских рассуждений… А он любил размышлять!
 
ДВЕ ДОРОГИ, ДВЕ СУДЬБЫ…
Жили-были две дороги: автомобильная и железная. Автомобильная часто бежала рядом с железной, и они могли обмениваться не только своими шумами, но и мыслями, чувствами, желаниями, которые не всегда были общими. Они вместе были обласканы солнышком и радовались этому, вместе блестели смоченные дождём и этому тоже радовались. Над ними неслись одни и те же облака, и они фантазировали, мечтали вместе с ними.
Иногда автомобильная дорога пересекала железную, и тогда по ним проходило какое-то волнение… И они ждали этих моментов… Было в этом что-то необычное.
А порой автомобильная дорога убегала в сторону и её долго не было. Тогда железная дорога ждала её, думала о ней и радовалась её возвращению, тому, что они опять будут идти бок о бок.
По автомобильной дороге бежали в обе стороны безостановочные вереницы больших и малых автомобилей, мотоциклов… Её называли «автобан».
А по железной дороге шли тяжёлые поезда, сотрясая не только её, но и всё вокруг… Однако это не было так часто, как на автомобильной дороге… и подолгу было тихо и спокойно. Может, оттого, что они такие большие?
Железная дорога не могла изменить свой путь. По обе стороны её были всегда одни и те же пейзажи, поэтому при встрече с автомобильной дорогой она спрашивала о том, что есть в других местах, и внимательно слушала всё, что ей рассказывала автомобильная дорога. Кое-что она слышала и от людей, которые проезжали по железной дороге. Ей было всё интересно о местах, где она побывать не могла.
«Автобан» иногда становился самой обычной дорогой, где можно было увидеть и велосипедистов, и пешеходов, животных и птиц, на ней жизнь была более интересной и разнообразной. Автомобильная дорога очень любила приключения…
Но вот однажды железная дорога окончилась тупиком… идти дальше ей было некуда… От этого стало очень грустно, ведь автомобильная дорога пошла своим путём, без неё… Железная дорога осталась одна, без своего друга… Она вспоминала автомобильную дорогу с нежностью. Когда они бежали рядом, у них было много общего, что их объединяло и стало для железной дороги частью её жизни...
Такова и наша жизнь, ведь наши пути не всегда зависят от нас.
 
ФОНАРЬ И ШИПОВНИЧЕК
Шиповник рос рядом с Фонарным Столбом прямо в центре города. Вечерами, когда темнело, загорался Фонарь, ярко освещая куст Шиповника. Он горел до самого рассвета, пока на них не падали солнечные лучи.
Шиповничек круглый год любовался светом, падавшим от Фонаря. Зимой в свете Фонаря танцевали снежинки. Это было очень красиво. Осенью в свете Фонаря переливались всеми цветами радуги струи дождя, и вокруг Фонаря всё искрилось множеством радужных красок. А весной в свете Фонаря пролетали лепестки яблоневого цвета от растущих по соседству яблонь. Летом в свете Фонаря кружились, танцевали бабочки, комары, мухи, устраивая свои пляски… Это тоже было красиво и как-то волнительно. Какие только концерты не устраивал Фонарь для Шиповничка!
Глядя на всё это, Шиповничку никогда не приходилось скучать… Ему было всё интересно: каждый прохожий, каждая пробежавшая собака, каждая звезда, упавшая с неба…
Шиповничек был похож на другие кусты Шиповника, что росли не очень далеко от него, но всё же он от них отличался какой-то особой стройностью, формой, можно даже сказать, «причёской». Он был весь круглый и пушистый, его кудрявая голова напоминала свадебную причёску, украшенную крупными яркими розовыми цветами. А ещё вокруг других кустов росли их детки, а возле этого куста не было никого… Наверное, именно это придавало ему особую стройность.
Фонарь не мог налюбоваться на Шиповничка, тем более что цветы на нём были до поздней осени. «Ах, как это красиво!» — восхищался Фонарь.
Поздней осенью и зимой, когда не было листьев, ещё долгое время Шиповничка украшали крупные яркие плоды. «О, как они равномерно располагаются на ветвях Шиповничка!» — восклицал Фонарь. Когда его переполняли чувства, то свет становился ярче, иногда мигал.
Так проходили дни, месяцы, годы…
Но как-то среди долгой зимы в одну из метельных ночей Фонарь вспыхнул особенно ярко, необычно и вдруг погас. Вначале стало совсем темно, потом Шиповничек начал различать тёмные тени на снегу от Фонаря и ещё от чего-то. Шиповничку стало очень-очень грустно, одиноко и почему-то страшно.
Только когда мы что-то или кого-то теряем, мы осознаём всю горечь потери. Именно это и почувствовал Шиповничек, ведь Фонарь был его другом, а может, больше чем другом...
К счастью, рос Шиповничек в центре города, напротив здания тех, кто имел власть, поэтому уже на следующий день какие-то люди закопошились вокруг Фонаря. Шиповничек наблюдал за этим с большим интересом, с неосознанным страхом и надеждой… День постепенно угасал, приближалась новая ночь, луна поднималась всё выше, сумерки сгущались, серо-голубые тени ложились вокруг, напряжение нарастало. Шиповничек с тоской и надеждой смотрел на Фонарь, казавшийся безжизненным.
И вот вдруг Фонарь ярко осветил макушку Шиповничка и всё вокруг. Радости обоих не было предела!..
— Малыш, — спросил Фонарь Шиповничка, — страшно было?
— Ты — самый красивый! — воскликнул смущённо Шиповничек, не ответив на его вопрос.
«Свет! Как много он всё-таки значит в нашей жизни, — подумал Шиповничек, — особенно если этот свет от тех, кто нам дорог!»
 
ФОНАРЬ И РОЗА
В мире очень много фонарей, чем-то похожих друг на друга, чем-то отличающихся.
Одни, с гордо поднятой головой, освещали, казалось, весь мир. Другие — склоняясь, смотрели вниз, ведь они освещали то, что рядом. Одни — выше, другие — ниже, кто-то красивее, кто-то обычен, есть более яркие, а есть менее…
Этот Фонарь был с выгнутой шеей, круглая голова его склонялась вниз к кусту Розы. Когда-то это был всего лишь небольшой кустик с единственным бутоном, но Фонарь заботился о нём, и постепенно куст стал пышным, усыпанным крупными ярко-красными цветами.
Розы любили свет, поэтому тянулись к нему днём и ночью. Вообще-то Роза была несколько капризной… Наверное, оттого, что знала о своей красоте. Она очень любила, чтобы о ней заботились.
Фонарь опекал её, стараясь сделать жизнь Розы светлее и ярче. Но он видел, что она любила и дождливые дни, и холод осенних ночей. Правда, совсем без внимания Роза начинала чахнуть, опускала свою головку и плакала, теряя лепестки.
«Не понять её», — иногда думал Фонарь с грустью и недоумением, ведь его заботу она принимала как должное.
Фонарю было ясно, что он полюбил Розу с того момента, как увидел первый цветок. Он пытался освещать её жизнь всё время — от захода до восхода солнца, с почтением склоняя к ней свою голову. Он поклонялся ей, как богине.
Красота всегда предполагает поклонение.
Роза старалась выглядеть гордой и независимой — красота к этому обязывала. В действительности ей очень недоставало чего-то обычного, что она видела в других цветах. Она завидовала простым ромашкам, из которых плели веночки, даже тогда, когда на них гадали и отрывали им лепестки один за другим.
Может быть, оттого, что она была колючей или казалась такой? А Роза оттого и кололась, что чувствовала себя не такой, как все.
С людьми тоже так бывает, когда они чем-то выделяются из своей среды и отличаются от других (кто красотой, кто умом, кто удачливостью, кто ещё чем-то…).
Никому не хочется ощущать себя хуже другого, а при сравнении с кем-то неординарным, часто чувствуешь себя не таким красивым, умным или ещё каким… Тогда, когда сравниваешь себя с кем-то, нередко возникают неприятные ощущения. Далеко не каждому удаётся остаться самим собой в любой ситуации. Отрицательные ощущения возникают очень часто. Они никого не красят, порой бывает стыдно перед самим собой только из-за того, что кто-то красивее или счастливее, а ведь каждому своё. Такие ощущения бывали и у нашей красавицы Розы.
С Фонарём Розе было комфортно, спокойно, поэтому она доверчиво протягивала к нему свои ручки-веточки, пальчики-листочки и головки прекрасных пышных алых цветов.
А Фонарь был этому невероятно рад. Очень приятно, когда тебе доверяют и благодарны, даже если об этом и не говорят.
 
СКАЗКА ПРО ФОНАРЬ У ФОНТАНА
Как-то Фонарь на площади у большого фонтана увидел, как посадили рядом ещё несколько цветов-фонтанов.
— Интересно придумали, — прошептал Фонарь, слегка мигнув при этом, — только все они одинаковые… Всегда нужно обладать индивидуальностью и чем-то отличаться!
Солнце близилось к закату, и он ярко осветил всё вокруг.
— О, да они разные… каждый расцвечен своим цветом, и это отражается в струях воды! — восторженно произнёс он, и свет Фонаря стал ярче от этих мыслей.
Он продолжал внимательно и с удовольствием рассматривать своих соседей и вдруг заметил, что вода в середине каждого цветка выплёскивается по-разному, делая их непохожими друг на друга.
— Оказывается, все вы разные, — задумчиво обратился он к цветам-фонтанам.
— Конечно, — ответил один из цветов-фонтанов, — пусть лепестки наши похожи, но мы разные, ведь вода и наше настроение делает нас такими.
— Настроение? — удивился Фонарь. — А от чего оно зависит?
— От разного… от того, как ведут себя люди, что рядом, — ответил тот же цветок. — Я очень люблю, когда кто-то приближает ко мне своё малое дитя и ребёнок радуется водичке, подставляет свои ручки, берёт её и подносит к лицу. Они часто так весело смеются!
— А я люблю, когда возле меня останавливаются влюблённые, — сказал соседний цветок-фонтан, — как те, что только что сидели на скамье рядом с тобой.
— Я стараюсь походить на настоящий цветок, что растут рядом на клумбе, — произнёс другой цветок-фонтан. Смотрите, ведь у меня словно прекрасная ваза из воды внутри вырастает!
— А я просто хочу, чтобы видели, как прекрасна вода, когда разбрызгивается и хрустальными каплями, словно бусинами, пробегает и падает на мои лепестки, — произнёс крайний цветок-фонтан.
— Когда вечером мои струи становятся ярко-розовыми и почти красными, мне это очень нравится, — сказал средний цветок.
— Мне нравится, когда твой свет, Фонарь, освещает струи воды, и она переливается разными цветами, — произнёс крайний цветок.
— Как же я люблю, когда в моих брызгах появляется радуга при свете солнышка! — восторженно произнёс один из цветов-фонтанов.
Так и болтали они, то соглашаясь, то споря друг с другом, и теперь уже Фонарь не вмешивался.
«Ну, разговорились, — подумал он и подмигнул им ласково и по-доброму, — все спорят, хвастают, кто из них краше и чем».
Фонарь был старше и мудрее. Он слушал их и думал: «Конечно, индивидуальность хорошо. Каждый может, если захочет отличиться. Важно быть собой, а для этого никого ни о чём просить не нужно и ничего не надо, ведь в каждом что-то уже заложено... Это лучше, чем примеривать что-то чужое на себя…»
— Просто стоит взять на себя ответственность за последствия этого, — прошептал Фонарь.
Наверное, он сказал это достаточно громко, потому что один из цветов его услышал.
— Какие последствия? — спросил он.
— Люди будут больше любить, стремиться быть рядом, если полюбят именно тебя. Ведь так хорошо, когда тебя кто-то любит.
— А что такое любить? Что такое любовь? — наперебой начали спрашивать цветы-фонтаны.
— Любить — это отдавать себя, а от этого становится хорошо, — сказал Фонарь и замолчал, задумавшись.
Цветы-фонтаны тоже замолчали, ведь они ещё только появились на свет и плохо понимали, почему отдавать — это приятно и хорошо…
 
СВЕТ ЛЮБВИ. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ СКАЗКА
Они оказались рядом совсем случайно, но каждый вечер, когда солнышко уходило и всё вокруг становилось тёмным, для них наступало самое лучшее время, особое время, ведь они видели друг друга и любовь освещала всё вокруг.
Они смотрели друг на друга, вновь и вновь влюбляясь.
От него исходил какой-то божественный бело-голубой свет, более яркий, чем свет любой из звёзд, как солнце. У неё был более земной желтоватый, похожий на лунный. Только это и различало их, тем более в это их особое время.
«Мудрые говорят, что мужчины созданы Богом и ближе к небесам, — вспомнил он чьи-то слова, — потому они и умнее, а женщины — земные, и благодаря им продляется жизнь на Земле, от этого и свет у них земной».
Он любил её, земную, которая казалась ему прекрасней с каждым днём.
«Нас с детства всегда тянет к чему-то, что повторяется, к привычному», — вспомнил он опять чьи-то слова.
Она с восторгом смотрела на него, ведь любовь к нему зажглась в ней с первых секунд, когда она его увидела впервые.
Вокруг было много других фонарей, но она их не замечала. Это он был её единственным и ненаглядным! Это без него она не могла жить, словно источником света и жизни был именно он.
«Наверное, для кого-то и те другие фонари так же прекрасны?» — спрашивала она сама себя и сама же в этом сомневалась, потому что свет от него, любимого, казался ярче, краше…
От восторга она замирала, глядя на него, и свет становился ярче и ярче.
«Наверное, так светит любовь!» — подумал прохожий, глядя на свет этих фонарей. Он даже оглянулся, когда прошёл, чтобы ещё раз увидеть этот свет.
Пришла зима с морозами и метелями, украсив всё вокруг, а под светом фонарей всё сверкало, словно от россыпи самоцветов, и казалось сказкой. Все начали готовиться к зимним праздникам, украшали всё окружающее, и яркий свет царил повсюду, но затмить свет любимого для неё не мог никто и ничто.
«Нет таких огней, которые бы светили ярче, чем свет любимого!» — замирая, подумала она, глядя на соседний фонарь.
Свет любимого невозможно затмить никакими огнями!
«С Рождеством!» — с улыбками говорили друг другу люди при встрече и смотрели на небо в поисках яркой рождественской звезды.
А она видела только Его. Для неё он светил ярче солнца. Рядом с ним ей было светло и тепло. Рядом с ним она была счастлива.
И это не удивительно, ведь любовь освещает всё вокруг!
 
ЯБЛОНЯ И ЖАСМИН
Яблоня и Жасмин жили совсем рядом, друг подле друга. Весной в их душах с новой силой загоралась любовь, которая, кажется, заражала всё вокруг. Просто невозможно было пройти рядом и не почувствовать прелесть любви и красоту окружающего мира и жизни вокруг, а Небо наблюдало сверху за их любовью и радовалось.
Любовь жила в них постоянно, но они это ощущали почему-то не всегда. Казалось, любовь — это только тогда, когда всё вокруг цветёт и на их ветках распускаются цветы, распространяя чудный аромат вокруг. Однако происходило это у них обычно в разное время. Яблоня всегда распускалась и ощущала любовь первой.
Жасмин видел, как разгоралась любовь Яблони нежно-розовым цветом, как Ветерок разносил вокруг аромат и нежные лепестки яблоневого цвета, которые падали и на него самого. Он радовался этому и возбуждался от её аромата. В его душе распускалась любовь, и ветки покрывались белым цветом. Своими цветами и их запахом он пытался привлечь к себе её внимание.
Она глядела на Жасмин с высоты своего роста и силы духа, но сердце её не оставалось к нему равнодушным. Внутри неё жила любовь, способная дать плоды.
Когда прилетал их друг Ветерок, то приносил им приветы друг от друга, и это их несказанно радовало, каждая новая весть.
Иногда им казалось, что любовь исчезает, но она жила и ожидала следующего момента, чтоб расцвести с новой силой вновь и вновь.
Настоящая любовь не исчезает, она живёт, то показывая свою силу, то скрывая ее, но при этом только крепнет.
Так и живут Яблоня и Жасмин рядом, даря друг другу радость и счастье, потому что там, где есть любовь, — всегда есть радость и счастье.

ШМЕЛЬ И ВИШНЯ
Вокруг было ещё совсем мало зелени, ведь весна только началась. Можно сказать, что Вишня расцвела первой, если не считать цветов, которые росли кое-где. Но Вишню это не смущало. Она была уверена в своей красоте, и на цветы внизу смотрела свысока, несколько снисходительно. Солнечные лучики согревали её, ветерок овевал, разнося лёгкий аромат вокруг.
Молодой Шмель увидел Вишню и был покорён её красотой. Он летал вокруг Вишни, слегка прикасаясь к ней то тут, то там, боясь напугать любимую. Его ласки были ей очень приятны.
— Не прячь своих чувств, — шептала Вишня, — пусть они согревают мою душу, ведь они полны внимания, доброты и любви!.. Я не права?
— Пра-ва, пра-ва, пра-ва… — нежно шептал Шмель, летая вокруг Вишни.
Его нежность радовала Вишню и делала её счастливой. Шмель был этому тоже несказанно рад.
Взаимность всегда важна и делает счастливыми всех.
Для счастья надо всего лишь немного внимания, заботы, доброты и любви.
 
ШИПОВНИЧЕК И ЛИПА
Небо внезапно покрылось чёрными грозовыми тучами, загрохотал гром и подул сильный ветер.
Шиповничек весь сжался от страха, потеряв последний розовый лепесток от любимого цветка.
— Ох! Ах! — стонал он при каждом порыве ветра.
Фонарь был как всегда рядом и пытался утешать его, но ничего не помогало.
— Иди ко мне, Шиповничек! — позвала его заботливо Липа, стоящая рядом. — Укройся под моей кроной, я закрою тебя от ветра своими ветками.
Услышав материнский тон Липы, Шиповничек почувствовал себя спокойнее и увереннее, ведь он был ещё так молод. Шиповничек спрятался среди кроны Липы, и она прикрыла его своими ветками, опустившимися до самой земли. Ветки были покрыты сочной зелёной листвой и жёлтыми ароматными цветами. Их благоухание разносилось вокруг при порывах ветра.
— Когда цветут деревья, всегда бывает ветер, — сказала Липа Шиповничку. — А разве стоит бояться чего-то, что всё равно случится… если что-то всё равно неизбежно, потому что случается регулярно, как смена погоды? — наставляла его Липа. — Это просто жизнь! — уточнила она.
— Я не боюсь! — крикнул Шиповничек очень громко, чтобы перекричать звуки грома. — Я не боюсь жизни, — уточнил он и встал между Липой и Фонарём прямо под дождём, который в конце концов хлынул как из ведра.
 
РОСТОК
Как-то из небольшого семени над землёй появился Росток, и случилось это прямо на грядке. Скоро на нём распустились листочки и, увидев, какой он крепкий, чьи-то добрые руки взяли и перенесли его на другое место. Полили и огородили так, чтобы на него никто не наступил.
Как он был рад такой заботе! А ещё он радовался Солнышку и тянулся к нему поближе. Очень хотелось, чтобы Солнышко его заметило.
— Смотри, какой я уже большой, поиграй со мной! — кричал Росток тоненьким голоском.
Солнышко через ветки соседних деревьев отправляло к нему играть солнечных зайчиков. А Росток раскрывал свои листочки шире и пытался их поймать. Весело был им играть. Солнечные зайчики убегали, а Росток ловил их. Он так резвился, что незаметно для себя рос и крепчал.
Ветерок тоже прилетал к нему и играл с его листочками, раскачивал их, будто убаюкивал. Зимой Росток укладывался спать, заботливо прикрываемый листьями с соседних деревьев. А Ветерок старался поскорее укрыть его снежной шубкой.
Сколько длилась зима, он не заметил, ведь ему снились прекрасные сны о том, как он стал взрослым, статным и красивым, а на его ветки садились чудные птички и пели прелестные песни.
Ещё была зима, но Росток уже почувствовал, как в нём появились новые желания и мечты:
— Скорей бы весна и увидеться с Солнышком!
Так, в мечтах и надеждах, он дожидался весны. И она пришла бурная и весёлая. Солнышко ярко светило и радовало Росток. Да его и Ростком уже вряд ли можно было назвать, ведь он очень подрос и вытянулся с тех пор, как добрые руки пересадили его на новое место.
Дни становились длиннее, Солнышко светило жарче, и на Ростке появились первые листочки. Их стало намного больше, чем прежде. Вначале они чуть выглянули из почек: «Пора ли?»
Глядь, а кое-где уже появились листочки. Он стал глядеть подальше, всё шире раскрывая свои листики. А без них как он мог смотреть на белый свет? И вот листочки раскрывались всё шире и шире, с любопытством глядя вокруг, а вместе с ними стали вытягиваться веточки. Сначала веточки были тонюсенькими и очень нежными, но постепенно крепчали. Особенно было заметно, как они менялись из года в год, с каждой весной.
И наконец-то пришла та пора, когда на ветках появились первые цветы.
— О, да это же каштан! — услышал он в мае чей-то возглас. — Как он хорош, этот молодой каштан! Какие красивые на нём цветы! Всегда этому удивляюсь. Они так необычны!
— Да ведь листья и ветки часто бывают между собой похожи, особенно у малышей, — ответило Солнышко. — Потому и не узнал.
И Каштан огляделся вокруг внимательнее.
— Иногда и правда молодые кусты разных деревьев похожи, — согласился он с Солнышком.
— Ты уж взрослый, раз появились цветы.
— Правда! Теперь на мои ветки садятся птички и поют мне песни…
«Как хорошо!» — подумал Каштан, он ещё и пчёлок видел, которые кружились и садились на цветы, напоминающие крупные белые свечи, что украшали ветки.
— Пчёлки, вы раньше ко мне не прилетали, — прошептал он им.
— Ж-ж-ж-ж-ж-ж… А у тебя цветов не было, а мы нектар и пыльцу собираем с цветов, чтобы польза для всех была.
Удивился Каштан: «Значит, я несу в мир красоту и пользу, если и пчёлки так говорят. Наверно, это важная миссия для меня…» Он приосанился и стал ещё краше.
А тут присела под Каштан молодая влюблённая пара. Прислушался он к их разговору. О нём говорят… о красоте цветов… о тени… о любви друг к другу…
— Вот она, красота, в чём… Красота — это частица любви: природы и человека, мужчины и женщины, матери и ребёнка, одной души к другой душе!.. И чем краше душа, тем краше человек и мир вокруг! Красота!.. — мечтательно проговорил Каштан.
 
КРАСНЫЙ МАК И СИНИЙ ВАСИЛЁК
Красный Мак и Синий Василёк жили на одном лугу. Рядом обитали их братья и сёстры, луговые цветы.
На лёгком Ветерке колыхались их головки. Так Ветер играл с ними, а цветы смеялись и радовались этой игре, особенно если их головки соприкасались. Василёк любил Мак как сестру.
Ласковое Солнышко согревало их, но иногда от него становилось жарко. Тогда Мак и Василёк звали к себе Ветерок и просили, чтобы он принёс прохладу от протекавшей рядом Речки.
Цветы не видели Реку, но слышали её журчание и всплески волн.
А ещё над ними часто летали разные птички. Их весёлый гомон будил цветы по утрам. Это птички пели гимн Солнышку и новому дню.
Днём прилетали разноцветные бабочки и стрекозки. Они садились к ним на головки и шёпотом рассказывали разные истории. Подолгу они на цветах не гостили, поэтому истории их были короткими. Бабочки и стрекозки всегда куда-то спешили.
Потом, когда они улетали, Мак и Василёк переговаривались меж собой, обсуждали каждую историю.
Их дружба была крепкой, и казалось, что ей не будет конца.
Шло время. Красные лепестки Мака стали облетать один за другим. Какое огорчение! Но Василёк успокаивал подружку:
— Знаешь, мне рассказывали бабочки, что лепестки всегда с цветов облетают и листья с деревьев и кустов тоже.
— Но зачем? — спросила Красный Мак очень серьёзно.
— Все цветы должны обязательно дать Земле своё потомство, семена цветов, чтобы Земля была на следующий год такой же прекрасной. Приходит время, цветы и листья появляются вновь, совсем такие же или очень похожие. Это — важная задача всех растений на нашей Земле.
— А как всё это вдруг получается? — спросила Мак.
— Вовсе не «вдруг». Бабочка сказала, что когда облетят у цветов лепестки, то появятся семена. Этому поможет Земля, которая нас кормит, Дождик, который даёт влагу, и Солнышко, которое дарит тепло и помогает семенам вызреть и хорошо просохнуть.
Постепенно лепестков у Мака не осталось совсем, но появилась красивая Зелёная Коробочка.
— Какая ты красивая! — восхищённо воскликнул Василёк, который всё ещё был синим.
— Да? — удивилась Зелёная Коробочка Мака и гордо выпрямилась.
— Ты очень похожа на красивый глиняный сосуд, который я видел как-то у человека. Он шёл к реке и нёс его туда, а потом обратно, набрав в сосуд воды. Вода выплёскивалась из сосуда и искрилась на Солнышке множеством блестящих ярких цветных капелек.
— Правда? — удивлённо, радостно и немного игриво спросила Зелёная Коробочка Мака. — Значит, я просто стала другой?
— Да, ты была красивым цветком, а сейчас стала красивой Зелёной Коробочкой с семенами Красного Мака. У нас будут дети, когда весной семена прорастут и станут цветами, такими же, как мы с тобой.
Они задумались. Какая удивительная всё-таки жизнь! Какие она порой преподносит сюрпризы!
Постепенно Зелёная Коробочка стала сохнуть, менять окраску и становилась серой. Но и Василёк тоже менял свой цвет. Он становился темнее, суше, а синих узорчатых лепестков совсем не осталось — только серая коробочка, тоже напоминающая сосуд, но намного меньше, чем у Мака.
— Всех нас меняет время! Закон жизни… — грустно сетовали цветы.
Как они напоминали друг друга. Может, оттого, что всю свою жизнь провели бок о бок. Так часто бывает и у людей. Чем дольше они живут вместе, тем больше похожи друг на друга внешне и тем больше согласия меж ними. Былые ссоры и споры уходят в прошлое.
Ветерок и Солнышко помогали им сохнуть, и в конце концов спелые семена рассеялись вокруг по лугу, чтобы на следующий год раскрасить Землю красными маками и синими васильками. И чего им было огорчаться? Они знали, что всё это естественный процесс жизни.
Земля тоже радовалась. Как это прекрасно!
 
ПЧЁЛКА И ВАСИЛЁК
Среди чудесных гор, не очень высоко поднявшихся над бурной речкой, росло целое поле синих васильков. Это было очень красиво — синие цветы среди зелени и камней!
Бабочки, стрекозки, пчёлки и другие насекомые навещали их, усаживаясь на головки цветов, а цветы раскачивали их, словно баюкали, напевая свою васильковую колыбельную… А может, это была мелодия любви?..
Васильки были добрыми. Острые зубчики их синей царской короны только казались острыми и отпугивающими, ведь они были мягкими…
Одна из пчёлок очень полюбила прилетать на это поле синих васильков. Может, ей нравилось качаться в такой колыбельке.
Как-то так случалось, что она прилетала всегда к одному и тому же цветку.
— Как ты узнаешь меня среди других, ведь мы так похожи? — спросил однажды Василёк.
— А другие не похожи на тебя, ты — единственный такой, и, прилетая сюда, я вижу только тебя, — нежно прошептала Пчёлка.
Василёк с удовольствием поглядел на подружку, нежно качая её, ведь она выбрала его среди всех одинаковых васильков. Он был горд этим.
«Значит, я — особенный, не такой, как другие цветы, — подумал Василёк. — Она сказала, что я “единственный”…»
— Лето заканчивается, — грустно прошептала Пчела.
— Всё когда-нибудь заканчивается, — сдерживая грусть, ответил ей Василёк.
— Зимой я не смогу прилетать, мы все спим, — сказала Пчёлка, вздыхая.
«А моя жизнь всего-то одно лето», — подумал Василёк, но ничего не сказал, ведь станут цвести другие васильки из его семян, в них будет что-то от него…
— Когда придёт новое лето, расцветут ещё васильки, — утешил Василёк Пчёлку, — они будут похожи на меня, из моих семян, в них будет память…
— Память, — повторила за ним Пчёлка, — останется память… о тебе, об этих мгновениях, значит, и ты будешь, и я буду… в моей памяти ты будешь всегда…
— В семенах будет память о тебе… Она будет и в цветах…
— Я узна;ю и их, — пообещала Пчёлка, — и расскажу о тебе… о нас…
Дни шли… Они состояли из множества мгновений, которые запомнились Пчёлке, чтобы жить вечно… вместе с памятью, которая передаётся и передаётся всегда!
 
ЦВЕТОЧНАЯ СКАЗКА
Раскрасили астры наш сад в разноцветные краски. Каких только среди них не было: как луна, серебристо-белые; красные и жёлтые, словно закат; фиолетовые, как ночное небо, и голубые… Каждая на подруг своих глядит или в небо, задрав лохматую головку к нему и пытаясь что-то увидеть там… далеко.
— Смотри, на небе звёзды и это так красиво, — мечтательно прошептала одна из них, заглядевшись в небо, когда уже была глубокая ночь.
— А мы разве не красивы, да и чем мы не звёзды, ведь нас неслучайно назвали астрами, а там, далеко, я слышала об этом как-то, — астрал, там звёзды, да и мы — звёзды, — ответила ей другая Астра, которая тоже ещё не уснула и также любовалась небом и звёздами.
— И всё же мы — цветы, хоть и похожи на звёзды, а на небе звёзды, похожие на нас, как небесные цветы, — сказала своей собеседнице Астра, которую в темноте практически не было видно.
— Ах, как хотелось бы взлететь туда, к ним, в небо, увидеть звёзды совсем рядом!
— А может, они не так и далеко, послушай, — прошептала подруга Астры, — мне кажется, я слышу какие-то особенные звуки.
Обе прислушались к лёгкому звону или чему-то напоминающему звук маленьких колокольчиков. Постепенно они стали слышать звук чётче.
— Мы — Небесные цветы, — звенел голосок, — а они Земные цветы, понимаешь?
— Да, — прозвучал ещё один голосок, чуть отличающийся от первого, — мы тоже разноцветные, как и они, смотри.
— Ты права, — вон та очень похожа на тебя, такая же розовая, а чуть дальше жёлтая, белая и голубая…
— Ой, они, кажется, нас заметили и замолчали, — прозвучал тоненький голосок, и астры примолкли.
Некоторое время царила тишина, звенящая и тягучая, потом одна из астр вновь приглушённо заговорила:
— Вот мы с тобой беседуем, а может, это они сейчас говорили о нас, мне именно так показалось… Посмотри… На небе среди звёзд есть и желтоватая, и розовая, и голубая, и белая… Наверное это они сейчас говорили, а мы смогли услышать.
— Ты права, если очень захотеть кого-то услышать, то обязательно услышишь!..
— И если захочешь понять, то поймёшь, — словно заканчивая начатую мысль, продолжила другая Астра.
— И всё же быть просто цветком тоже замечательно! Мы — астры, прекрасны уже тем, что такие разные, к тому же цветём тогда, когда уже мало кто цветёт. А мне нравится здесь, на Земле, и совсем не тянет в небо. Я думаю, что у каждого в мире есть своё место…
— Ты права. Рядом со мной уснула Астра, очень похожая на солнце, такая жёлтая, яркая, у неё такие острые лепестки, как лучики…
— Рядом со мной — розовая, как и я, но темнее, как закатное небо, к тому же она такая кучерявая, весёлая, — сдерживая смех, сказала одна из астр.
— Да, она на тебя похожа, я это давно заметила, только ты светлее, — засмеялась её подруга.
— А у тебя цвет ночного неба, и в темноте тебя трудно различить, — вдруг зашептала Белая Астра, которая до этого молчала.
— Знаешь, а ведь мы для того и живём, чтобы украсить Землю, а Небесные астры — чтобы украсить Небо.
— Ты права, к тому же мы не только в садах растём, но и всюду…
— Откуда ты знаешь?
— Я слышала чей-то разговор… Может, это и правда, ведь я нигде больше не была, только здесь, однако некоторые астры живут долго…
— Замечательно! — восхищённо воскликнула Розовая Астра, казавшаяся другим спящей.
— Каждый из нас появляется в мире неслучайно, у каждого своя миссия и свой срок, — сказала Фиолетовая Астра. — Вот звёзды — тоже астры, но они живут намного дольше земных цветов.
— О! — воскликнуло сразу много астр, которые только казались спящими, но прислушивались к разговору. — У каждого своя миссия и свой срок.
Они говорили ещё долго, пока я не уснула. Да и не знаю, спят ли они вообще...
 
СТОЙКИЙ КЛЕНОВЫЙ ЛИСТ
С весной на ветках клёна появилось множество листочков. Вначале они были совсем маленькие, но постепенно взрослели, становились всё краше и краше. Со временем оказалось, что они очень походили друг на друга, крупные зелёные и резные, они были хороши собой. Но это их не смущало, ведь они являлись братьями.
Пришло время, когда солнышко всё реже стало бывать на небе и согревать их, как прежде. Листья начали волноваться, а от этого стала меняться их окраска. Они перестали быть одинаковыми, как прежде: кто-то становился жёлтым, как солнышко, кто-то ярко-красным, у кого-то зелень соединялась с другой расцветкой. Разве расскажешь, какие они стали разные, но все были прекрасны.
Лист, который первым ощутил себя взрослым, подумал: «А чего это я жмусь к материнской ветке? Пора начать собственную жизнь».
Он оторвался от ветви и полетел. Тут ему ещё помог ветерок и понёс его куда-то в сторону. Это заметили и другие листья, засуетились.
— Он летает? А я? Почему бы не полетать мне? Я тоже хочу летать! — кричали многие из них.
Многие из них оставили свои ветки, чтобы лететь, как тот лист, показавший им пример. Многие полетели следом, но не у всех получилось долететь далеко, ведь ветерок затих. Они легли под деревом, прикрывая зелёную травку.
Травке стало теплее под листвой, к тому же листья были красивые, как цветы.
— А говорят, что мы зелёная трава. Чем мы хуже цветов сейчас вместе с листьями клёна? — шептались травинки, укрытые листьями, тихо, чтобы никто не услышал.
Листья, которые всё ещё были на дереве, смотрели сверху вниз, любовались.
— Как красиво!
От этого и другие тоже захотели полететь, потом ещё и остальные надумали покинуть свои ветки… Так они летели и летели вниз.
Пришло время, когда на дереве остался лишь один лист. Он крепко держался за ветку изо всех сил, даже когда дул сильный ветер.
— Веточка, я не покину тебя, ведь ты дала мне жизнь, — говорил лист время от времени, словно утешая материнскую ветвь.
Лист был резной, красивый, похожий на другие, но они покинули свой дом, свои ветки, от которых получили жизнь, а он этого не хотел, ведь те ветки смотрелись так одиноко без листьев. Лист чувствовал огромную благодарность за жизнь, данную ему, пытался отдать собственное тепло материнской ветви, согреть её и украсить жизнь своим присутствием.
Стало совсем холодно, на ветки падал снег, иногда укрывал он и лист, но тот старался стряхнуть этот груз, по-прежнему красуясь на дереве.
А другие листья, лежащие на земле, укрыло и прижало снегом, их совсем стало не видно. Но ему не было одиноко средь ветвей дерева.
«Где они?» — думал лист, не находя ответа.
Несмотря ни на что, он оставался на дереве до самой весны, когда начали появляться новые листочки. Они видели его рядом и удивлялись ему. Он перестал быть резным и красивым, каким был когда-то. Рядом с зеленью молодых листиков он казался совсем пожухлым. Вокруг бурлила жизнь, какой была у этого клёна и в прежние годы.
А когда и куда исчез этот лист, никто не заметил, будто его и не было. Такова жизнь. Кто-то приходит, кто-то покидает этот мир, но важно, что он оставил после себя. Клён помнил этот листок, ведь такое случается нечасто.
Этот лист оставил о себе память стойкости, благодарности и преданности. Этим он отличался от других.
 
ДВОРОВАЯ ВОРОНА
Всем нам знакомы дворовые собаки, кошки… А доводилось ли вам замечать, что есть и другие дворовые жители?
В одном дворе в старом гнезде на тополе жила такая ворона, не чёрная, а обычная — серобокая. И гнездо это было обычное воронье, как и многие другие. Здесь она откладывала яйца, растила своих воронят, которые появлялись весной.
А кроме этого тополя были у неё и другие излюбленные места неподалёку.
Одним из таких мест был старый кряжистый клён, который казался ей надёжным. Но она не бывала на нём очень часто, так близко от своего гнезда, чтобы никто не обратил внимания на её любимое место, где чувствовала себя спокойно. Именно этот клён был хранителем её запасов, местом, где она спокойно кормилась зимой и летом. Зимой она размачивала в снегу на ветках свои запасы. Тут же ела, перепрыгивая с ветки на ветку, чтобы никто не заметил её хранилища.
Когда день начинал расти и солнышко светило ярче обычного, появлялся у Вороны интерес и к другим птицам, воронам, что прилетали к ней на клён, пытаясь приблизиться к ней. Но не каждого она допускала на ветку, где сидела сама, или позволяла прогуляться с ней внизу, под любимым клёном. Может, это они проявляли к ней интерес, однако она не очень любила, чтобы рядом с ней было несколько птиц, сама улетала обычно, когда у воронов появлялся к ней интерес, возникал соперник у любимого ею Во;рона. Может, оттого, что надо было сделать выбор, с кем создать семью и завести потомство, кому доверить будущих воронят.
Делать выбор всегда сложно и трудно, тем более, когда не только для себя, но и для деток, будущих птенцов. Именно о них она думала, наблюдая за во;ронами, что окружали её.
— Вырастить детей — это самое важное, — слышалось в её «карр», когда она улетала от них.
А уж когда появлялись воронята, то она разгоняла всех, не только птиц, но и животных, людей.
«Они могут погубить моих воронят», — думала она и храбро кидалась на всех.
От этой бесстрашности и решимости все разбегались в страхе.
А между тем было вокруг неё много соседей. С кем-то она встречалась часто, как с воробьями, синичками и голубями, а также кошками, собаками и людьми… Но жили вокруг и другие, совсем незаметно для неё.
Вот так жил в том же дворе и Ёжик, обычный, серый, колючий. Так уж случилось, что они не встречались, потому что Ёжик из своей норки выбегал днём очень редко, да и не жил подолгу в одном месте, перебегая из двора во двор, из сквера в парк в поисках пищи. Днём Ёжик выбегал, только если был очень голоден, обычно он делал это ночью, охотясь на насекомых, что летали и ползали рядом. Ворона в это время уже спала. Ёжик знал её, потому что слышал утром и вечером её «карр», но не понимал, о чём это она.
Как-то однажды Ёжик проснулся от зимней спячки, ощутив тепло от яркого весеннего солнышка. Он бежал по травке, появившейся во дворе, и первым цветочкам, быстро перебирая своими маленькими ножками.
Тут-то его и увидела дворовая Ворона. Она спикировала прямо к Ёжику, пытаясь его разглядеть.
— Карр! — воскликнула она, что означало: «Кто это?!»
Ёжик испугался резкого крика Вороны и свернулся в клубок. Собственно, испугался он даже раньше, услышав шум крыльев Вороны, ещё до того, как она сказала своё «карр».
Ворона клювом потрогала колючий комочек, обошла с любопытством вокруг, попыталась его клюнуть, но колючки только сильнее угрожающе растопырились. Это не понравилось Вороне, и она, ещё раз громко каркнув, вновь взлетела на клён и стала наблюдать за этой непонятной серой колючкой. Однако вскоре ей это надоело и она, как обычно, отправилась по своим делам.
Ёжик постепенно расслабился, высунул свою острую мордочку, взглянул вокруг, но опасности не увидел. Зато заметил рядом большого жука, который способен был утолить его голод только на короткое время. Поэтому он отправился дальше, охотиться среди травы и весенних цветов. Правда, он плохо их видел своими глазками-бусинками, ведь обычно ориентировался по запаху и слуху.
Так часто случается и с нами. Живём своей жизнью, не замечаем соседей, нередко не узнаём при новых встречах. Так и живём, пока что-то общее не вынуждает нас к общению.
 
ЛЕСНАЯ ШКОЛА
Солнце осветило верхушки деревьев, всюду послышался птичий гомон, будто все куда-то спешили.
А птицы и правда спешили, ведь в лесу открылась школа для них. Разместилась она на главной лесной поляне, возле речки. Возглавила эту школу старая Сова. Она была очень важной, и при  взгляде на неё казалось, что она всё знает.
Учителем пения назначили Соловья, которому Сова вручила толстенную книгу с нотами. Учителем по лётному делу — Орла, учителем по строительству гнёзд — Ласточку.
Собрались ученики. Первой прилетела Зарянка. Она всегда раньше других встаёт. За ней прилетели и другие птицы: дрозды и скворцы, жаворонки и пеночки, щеглы и мухоловки, снегири и трясогузки, горихвостки и сойки, соколы и стрижи, а также множество других пичуг, отчего поляна запестрела различным оперением, зазвучала самыми разными звуками. Конечно же, были здесь и дятлы, и вороны, и сороки, и воробьи, и утки, и гуси, и лебеди. Даже куры и те явились. А как же иначе?
Начались занятия, но воробьи были непоседами и часто перелетали с места на место, мешая другим, вместо того чтобы изучать тонкости вокала. Сороки непрерывно стрекотали о чём-то друг с другом, обсуждая и учителей.
— Смотри-ка, — рассуждали сороки, — сама она птичка  невзрачная, маленькая, ни хвоста, ни оперения, а туда же — учитель!
Без внимания на уроке мало чему можно научиться, но разве это понимали сороки.
Так было изо дня в день. Порой некоторые на уроках вообще отсутствовали, не предупредив никого, улетая куда-то, то ли по надобности, то ли без неё.
Лучшими певцами были не только соловьи, но и дрозды, щеглы, жаворонки, пеночки. Некоторые при этом и оперение имели красивое.
Лесной и полевой жаворонки даже дуэт исполнили.
А ворона, как ни старалась, так и не смогла показать красивого пения, только «Карр, карр».
Но лучше, чем соловьи, никто не смог петь.
— Дело вкуса, — щебетали меж собой щегол и певчий дрозд.
Учитель по вокалу хвалил и лучших пересмешников, подражателей звуков птиц, животных и людей. Отметил Соловей среди таких птиц дрозда и скворца.
— У каждой птицы голос как индивидуальный музыкальный инструмент, вот и получается своя музыка, — рассуждала старая Сова. — Не может ворона петь, как соловей, но и соловью не дано летать, как орлу.
У Орла были свои методы обучения лётному делу.
— Надо наблюдать за готовностью птенцов к полётам, — важно говорил Орёл, — запускать их на пробные полёты.
— Как запускать? — засуетились птицы, перебивая друг друга.
— Выталкивать птенцов из гнезда, но по одному, наблюдать за их полётом. Если может лететь, пусть летит, а если не может, скорее поймать и снова в гнездо отправить. Следить надо за укреплением их полётного аппарата —  крыльев, следить за правильным питанием. Очень важен баланс еды, разнообразие и его режим. Силу дают белки, поэтому потрудитесь, чтобы насекомые, черви разные были в рационе птенцов.
Птицы внимательно слушали, ведь умение летать очень важно для них.
— Орёл — большая и сильная птица, быстро на место поставит, если нарушать дисциплину на уроке, — рассуждали воробьи.
Птицы ещё долго общались, спорили, кто быстрее всех летает, кто летает выше всех. Выяснилось, что быстрее всех летают соколы и стрижи, а выше всех — орлы-грифоны, горные гуси, лебеди-кликуны и утки-кряквы. Все были этим невероятно удивлены.
Очень внимательно птицы начали слушать Ласточку, рассказывающую о строительстве гнёзд, ведь это важная часть ремесла пернатых.
— Наверное, первыми строителями были именно птицы, — рассуждала старая Сова.
Ласточка умело рассказывала о своём опыте постройки гнезда, показывая схемы и чертежи, но воробьи считали, что им не нужны такие гнёзда, вороны и грачи сочли их слишком маленькими для столь крупных птиц, как они. Синички полагали, что всюду, даже в щели; дома, можно устроить жильё для птенцов, а потому нет надобности строить, как ласточки.
Начался спор между птицами. Тогда Ласточка предложила поделиться собственным опытом строительства гнёзд других птиц.
— А совы, горихвостки, сойки в дуплах гнездятся, — сказала старая Сова, которая присутствовала на всех уроках.
Зимородки рассказали, что и в земле можно построить гнездо для птенцов. И не только они так делают, но и другие птицы, такие, как буревестники. Орёл рассказал, что они, как и большинство других птиц, строят гнёзда на ветках, а ведь им нужны крупные ветви, потому что птицы большие, да ещё и маленькие птички порой в их гнёздах обитают, ища кров и защиту.
Сова крутила головой то туда, то сюда, силясь понять: кто прав, а кто нет, но в конце концов решила, что правы все.
— Только лучше бы разделить птиц на разные группы, ведь не все могут петь, да и в споре не все готовы понимать друг друга, будто у нас не один птичий язык, а множество, — размышляла Сова.
Белки выглядывали из-за веток, а зайцы — из-за кустов. Они наблюдали за этим весёлым сборищем птиц с любопытством.
«Как бы орёл не вздумал на зайцев охотиться, — со страхом вдруг подумал Заяц, перебирая ушами. — Надо бежать, пока они ещё все не разлетелись».
«Жизнь есть жизнь. Она меняется, но не останавливается», — размышляла Белка, отправляясь посмотреть на своих бельчат.
А Сова, сидя на дереве, закрыла глаза.
«Наверное, о чём-то задумалась», — подумали птицы и не стали ей мешать.
 
ЛЕСНАЯ ЖИЗНЬ
Солнышко поднялось уже высоко над лесом, земля парила, окутывая ароматами лесную поляну. Лёгкая прохлада и звуки, которые шли от реки, вносили что-то своё в жизнь лесных обитателей. На поляне собрались звери и птицы со всего леса, расположились кому и как удобно. Солнечные зайчики тоже были здесь, но они всё время, как обычно, перебегали с места не место.
Директор лесной школы Сова обещала в этот день очень важные темы уроков. Она дала знак Дятлу, чтобы он возвестил о начале уроков. В конце концов все затихли.
На поляну вышла старая Волчица, обвела всех взглядом и начала свой рассказ по «Жизневеденью».
— Чтобы успеха в жизни достичь, — говорила она, — чтоб до мечты своей добраться, надо дорогу верную в жизни своей найти. А дорог-то встретится в жизни видимо-невидимо, только верная-то всего одна, единственная, что ведёт к вашей мечте, другие ведут от неё. Каждая дорога открывает свои возможности, идёт к конкретной цели. Ваша ли цель? Тут надо уметь понять.
— Не стоит возможности упускать, они могут открыть путь к нужной цели, — сказала себе под нос Сова.
Звери вокруг переглянулись; птицы защебетали, переговариваясь о том, что сказала Волчица. А она между тем продолжала урок:
— Чтоб с пути не сбиться, цель одна должна быть выбрана, главная, а не множество, ибо к разным целям разные дороги ведут, иначе всю жизнь можно стоять и топтаться на перекрёстке разных путей. Но и выбрав путь, спешить по этой дороге не стоит, свериться с мечтой надо, как с картой. На пути будут вехи, которые подтвердят, та ли дорога. На выбор и на весть путь может времени уйти много и мало. Всё от цели зависит.
Бельчата все слушали, сидя прямо в своём детском доме на соседних деревьях. Они переглянулись. Вспомнили о Белке-матери, которая говорила, что свою мечту она хранила и берегла, но шагу к ней не сделала.
«Похоже, не той мечтой жила наша мама, не той дорогой по жизни шла», — подумалось им.
Незаметно урок подошёл к концу, о чём Дятел подал сигнал, стуча по дереву. Наступило время перемены.
Хоть и важный урок был, но все устали, и птицам хотелось поменять место, и зверям захотелось подвигаться, поиграть. Бельчата спустились на поляну, затеяли хоровод с зайцами; медвежата стали в прятки играть и кувыркаться. Мыши полевые в норки свои попрятались — видать, дела какие-то были у них неотложные.
Время перерыва пролетело быстро, все услышали, как Дятел дал сигнал к началу следующего урока.
Следующим был урок по «Домоведению», на который приглашена была издалека Белка. Она забралась на высокий пень, чтобы всем было видно и всем было слышно. Бельчата опять забрались в свой детский дом, слушали оттуда.
— Чтоб богато жить, надо трудиться, а для этого надо учиться, чтобы твое занятие приносило удовольствие. Любой труд должен приносить удовольствие. Умению получать его от любого труда тоже можно научиться. Старайтесь, чтобы оно было всегда.
Птицы хорошо знали, как трудом своим гнездо делать, птенцов кормить и учить. Они были согласны с Белкой, а в знак поддержки взмахнули крыльями. Но Дятел подал знак, чтобы все прекратили шум. А Белка продолжала:
— Важно добывать корм не только на один день, о будущем надо думать, чтобы иметь закрома, где хранятся запасы. Не только накапливать надо, но и сохранять созданное трудом — это закон жизни для всех.
Белка рассказывала о себе, как в домик для своих бельчат грибы, ягоды, орехи собирает, старается, чтобы запасы большими были и надолго хватило, да чтобы и другим помочь можно было. Она рассказывала и про тех, кто так же делает, и о тех, кто лапу зимой сосет, проживая зиму во сне подобно медведям.
— Порой не каждый день корм добыть может получиться по разным причинам, а когда запас есть, то любые трудности пережить можно, — говорила она.
Ещё много чего рассказывала Белка, приводя разные примеры. Все её внимательно слушали, и каждый думал о чём-то своём. Мыши полевые даже аплодировать стали ей.
— Верно Белка говорит, уж мы-то, мыши, знаем это хорошо, стараемся свои закрома полными держать для себя и для тех, кому помочь надо будет.
Бельчата в своих детских домах не бедствовали, у них были всегда хорошие запасы.
— А может быть, эта Белка — наша мама, — шептали они.
Их сердца надеждой полнились, так хотелось, чтобы это так и было. Но Белку они не спросили. Оробели вопрос задать ей. А надо ли робеть, коли важный вопрос нужно задать?
Солнышко уже за деревья начало спускаться, когда уроки закончились. Птицы разлетелись кто куда, звери разбежались по своим делам, кто далеко, кто рядом остался, как бельчата и полевые мыши.
Сова тоже осталась на поляне, о будущих уроках задумалась.
 
ЛЕСНОЙ ПЕРЕПОЛОХ
С самого рассвета в этот день птицы со всего леса слетались, ожидали событие, какого у них в лесу ещё не случалось. Такой переполох устроили, чтобы занять место удобнее да и обсудить то, что было им уже известно. Они так шумели, общаясь и обсуждая новости, что это удивило всех иных лесных жителей. Все ожидали суда над сороками, обвиняемыми в воровстве.
Среди обвинителей были тигрята, совсем ещё малые, да некоторые птицы.
Как всегда, были и защитники. Защищать сорок назначены были голубые сойки, очень похожие на них, только поменьше, да и оперение у них другое. Поговаривали, будто сойки в родстве с сороками, потому и защищать их согласились.
Наконец прилетели три сороки, которых и обвинили в воровстве, а уж следом за ними сам мудрый Ворон. Сразу же всё затихло. Сверху наблюдали птицы, а снизу высунулись из своих норок мыши и другие зверьки.
Сороки были длиннохвостые, с оперением, которое переливалось то синим, то зелёным оттенком. Они сели на ветку рядом друг с другом, покрутили головами, осматривая поляну.
Другие сойки, кедровки, галки, грачи и вороны сидели в стороне, как и многочисленные родственники сорок. Они смотрели вокруг на реакцию лесных жителей и прислушивались к их разговорам.
Помощником Во;рона назначили Дятла. Он подал сигнал к началу суда.
Тигрята первыми выслушали обвинение, оглашённое Вороном, перед тем как спросить, что они по этому поводу хотят сказать. Так вот и шёл суд над сороками.
— Сороки унесли всю нашу еду, всё мясо, пока мы спали. Наша мама, Тигрица, не смогла заметить их нахальства, так как папа, Тигр, не позволял ей к нам приближаться без необходимости, а она не могла его ослушаться.
— Кто может это подтвердить, кто видел? — спросил Ворон, обращаясь ко всем.
— Мы видели, — подтвердили хором храбрые воробьи, — но мы боялись приближаться. К тому же мы мясо не едим, а сороки утащили всё мясо, приготовленное для тигрят. Мы смотрели на это со стороны, они по несколько раз прилетали, пока всё не утащили, а было там много. Нам ещё раньше приходилось видеть, что взрослые Сороки охотятся на мелких грызунов, уничтожают вредных насекомых.
Мыши запищали и юркнули было в свои норки, задрожав от страха.
— Кто ещё подтвердит, что сороки — воровки? — спросил Ворон окружающих.
Тут сразу подлетело несколько самых разных птиц со слезами и с обвинением сорок в том, что они крадут яйца из гнёзд.
— Мы это видели сами, — подтвердили птицы, — так как далеко не улетаем от своих гнёзд. Это было большое горе для нас.
— Сороки, что вы скажете в своё оправдание?
— Мы пополняли запасы еды для себя, своей семьи, для всей стаи, думали, что тигрята не едят ещё мясо, так как недавно родились. К гнёздам мы подлетали, когда никого из птиц не было в них.
— Что скажет защита? — обратился Ворон к сойкам, что красовались неподалёку и переговаривались меж собой.
— Сороки могли брать только падаль. Они не могли знать, что тигрята уже едят мясо. Унося падаль, сороки думали, что поступают, как санитары леса.
— А яйца из птичьих гнёзд?! — гневно спросил Ворон сорок. — Это вы чем объясните?
— Мы были голодны, надо было кормить своих детей. Такова наша природа уже много лет.
— Что скажут сойки?
— Сороки не перелётные птицы, мы их хорошо знаем. У них всегда крепкая семья. Они живут вместе до самой смерти, заботятся о своём потомстве, помогают друг другу. Про наследственность они правду говорят. Так поступали все сороки во веки вечные.
— Наследственность! — возмутился Ворон. — Однако сороки — умные птицы, они должны понимать, что плохо поступают со своими соседями по лесу.
Сороки слушали, кивали в знак согласия, наблюдали за реакцией окружающих лесных жителей.
Сверху облака; собрались в тучи, хмурились, глядя на всё это и слушая, кто и что говорит.
— Что можете сказать напоследок? — спросил Ворон сорок, когда уже выслушал всех вокруг.
— Мы больше не будем, — тараторили, стрекотали сороки, — просим простить нас!
— Что скажете вы, тигрята?
— У нас уже есть другая еда, мы от их поступков сильно не пострадали, а потому… Согласны простить их. Только пусть не ведут себя так нагло.
— А вы, птицы, чьи гнёзда были разорены, что скажете?
— Горе наше уже утихло, мы снесли новые яйца, и родилось новое потомство. Теперь мы по очереди стережём свои гнёзда. Но воровством они несут беду всем. Пусть представят, как горько было бы им, если бы такое случилось с их птенцами. Тогда они поймут нас. Наследственность — это не оправдание.
Дятел постучал по своему дереву, дав сигнал Ворону, что пора огласить решение. Все насторожились и стали внимательно слушать. Даже туча остановила свой бег.
- Я объявляю Сорок виновными в воровстве: «сороками-воровками». Пусть это прозвище останется за ними пока не исправятся и не научат свое потомство тому, что чужое брать нельзя, нужно жить в мире со всеми.
Птицы вокруг согласно закивали и, захлопав крыльями стали разлетаться. Улетели сороки, сойки, ворон.  Разбежались и мыши, тигрята, другие животные.
На своем месте пока поляна не опустела, оставался лишь Дятел.
 
НА ЛЕСНОЙ ОПУШКЕ
Было ещё только начало зимы, но лес уже выглядел по-зимнему, временами покрываясь инеем и превращая всё вокруг в сказочную страну. Только на опушке ещё было мало снега да река, что текла рядом, ещё не вся покрылась льдом и в ней порой отражались деревья и кусты, что росли на берегу.
Клёст не любил жить оседло и порой перелетал с места на место не просто в поисках пищи, но и ради интереса. Особенно он любил сосновые, еловые и пихтовые вечнозелёные леса, где всегда были шишки, наполненные любимыми Клёстом семенами.
И вот он прилетел на опушку соснового леса, как раз в такое место, которое ему нравилось. Были там и другие деревья и кусты, яблоньки, рябины и что-то ещё, на которых висели плоды, что, по мнению Клёста, украшало это место. Он вообще любил наблюдать за всем вокруг, усевшись высоко на каком-то дереве или спрятавшись среди веток.
Но он не мог долго находиться на одном месте, всегда хотелось полетать. Непросто было увидеть его красно-коричневатые перья среди веток, услышать пение, а ведь он был певчей птицей.
К другим пернатым он близко не подлетал. Он за ними наблюдал со стороны, время от времени вертел головой, реагируя на поведение окружающих. И как было не реагировать, когда синицы, казалось, слетелись сюда со всей округи, их было несколько десятков, а от этого возникало так много ненужного шума. Если бы они жили мирно, пели песни, Клёст бы их с удовольствием слушал. Так нет же, они вечно ссорились из-за какой-то одной семечки, даже дрались меж собой с шумом и гамом. Удивлялся Клёст и сокрушался такому их поведению. Раньше ему не приходилось видеть столько много синиц и такие их повадки. Эти желтобокие птички с чёрными головками и белым воротничком всегда казались ему милыми.
Иногда рядом с синичками появлялся Поползень. Видимо, он жил где-то неподалёку. При его появлении синички немного притихали и вели себя лучше.
«Интересно, — думал Клёст, — ведь Поползень ничуть не больше синичек, можно сказать даже, что меньше, ведь у него совсем короткий хвост, правда, лапки более цепкие».
Серая птичка с будто бы подведенными красной краской глазами и сильными цепкими лапками уже одним своим появлением усмиряла синиц. Хотя и синички неплохо лазили по вертикальным поверхностям, однако в Поползне чувствовалась какая-то сильная энергия, которая так действовала на синиц.
«Может, Поползень сильнее, — рассуждал Клёст, — коли это ещё издали ощущается?»
Не очень боялись синицы даже белок, что жили по соседству, но всё-таки были при них осторожнее. Правда, белки нет-нет да и куда-то убегали то по веткам деревьев, то прямо по земле, оставляя на ослепительно белом снегу свои следы.
Реже всех появлялась мама-белка. Наверное, у неё было много хлопот. Сюда прибегали иногда одна, иногда две-три, а то и больше. Тогда Клёст наблюдал и за ними, не приближаясь к тому месту, где они были.
«Интересно, — думал Клёст, — у белок нет крыльев, но они иногда так далеко летят с дерева на дерево, с ветки на ветку. Конечно, я могу летать дальше, чем белки», — радовался Клёст своему умению.
Особенно любопытно было наблюдать за белками, когда они играли то ли в прятки, то ли в догонялки, прячась друг от друга на стволе дерева.
«Ну и забавные же они, эти зверьки», — размышлял Клёст, видя это.
Он даже начал различать белок, давая некоторым из них имена, хотя они казались похожими, но только на первый взгляд.
— Пушистик, догоняй! — кричал Бельчонок другому, убегая и прячась за ствол ели, а затем выглядывая из-за ствола и веток.
— Это ты меня догоняй, Бельчонок! — отвечал ему Пушистик.
Белки начинали кушать семечки, рассыпанные на снегу, и синицы успокаивались, наблюдая со стороны, ждали, когда те что-то оставят им. Но при случае всё равно выхватывали семена, что оказывались близко от них. Белки лапками держали семена или что-то более крупное. Это было забавно. Иногда они даже на задних лапах сидели во время еды, особенно если ели что-то большое, но если это было что-то совсем уж крупное, то они хватали еду и убегали спрятать её.
Как-то Клёст решил приметить, куда же Белка спрячет еду, и был очень удивлён, когда заметил, что, убежав подальше, она спрятала её в снег.
— Ух ты! — удивился Клёст, но он не был сторонником красть чужое, а потому быстро забыл место, куда была спрятана еда, тем более что ему пищи и так хватало.
Как-то раз Клёст попробовал беличий корм, но не тот, что был спрятан, а тот, что был на виду у всех. Просто в это время не было никого рядом, даже синиц. И всё-таки Клёст предпочитал семена, которые были в шишках деревьев.
Среди белок был один, самый активный и умный. Его Клёст назвал Храбрецом, за то, что тот отгонял синиц, ругая их за неподобающее поведение. Так казалось Клесту, ведь он не понимал языка белок, судил об этом по-своему, по-птичьи.
Храбрец не боялся никого, даже людей, которые иногда заходили сюда, на опушку леса. Клёст не знал зачем, да это его и не особенно интересовало, ведь люди вызывали у него чувство опасности.
Он слышал, что они иногда ловят клестов не только потому, что те красивые. Они сажают пойманную птицу в клетку, ожидая, что пичуга будет у них дома петь. Клесту больше нравилось в лесу, чем в чьём-то доме. Храбрец не боялся даже людей, Клёст сам видел, как тот забирался к людям на спину, на плечи и даже на голову.
— Какой же ты любопытный, — говорил ему Клёст, но бельчонок, наверное, тоже не знал птичьего языка.
«Может, он не боится оказаться в доме людей?» — со страхом думал Клёст.
Скучно Клесту было, когда все куда-то разлетались. Тогда и сам он улетал, чтобы встретить других птиц. Ему очень хотелось встретить самочку Клеста.
«Хорошо бы, чтобы она походила на маму, можно было бы вместе с ней свить гнездо, — мечтал Клёст, — это так хорошо, когда есть своё гнездо, в котором твои птенцы ждут тебя и радуются, когда ты прилетаешь! Ах, это куда интереснее, чем все другие птицы и звери вместе взятые! — рассуждал Клёст, мечтая».
Был декабрь, время для этого не пришло. Клёст это чувствовал.
— Может быть, полететь куда-то в другое место, где она меня ждет? — задумчиво размышлял Клёст. — Надо иногда что-то важное менять в своей жизни.
Сыпал лёгкий снежок. Солнышко скрылось за облаками. Лишь местами оно своими бликами что-то освещало.
«Так и в жизни, — есть что-то более важное», — подумалось Клесту.
Он взмахнул крыльями и полетел.
 
ДОБРЫЙ ПРАЗДНИК
Декабрь подходил к концу, все ждали праздника и волновались.
— Ой, — стрекотала Сорока, — какой же это праздник, если снега мало?
— А без Мороза, какой же праздник? — вторила ей другая Сорока.
— Вечно вы шум поднимаете без причины, будет вам и снег, и мороз, — успокоил их Заяц.
— Откуда ты знаешь, Заяц? — стрекотали сороки, перебивая друг друга.
— А вот знаю, — я Снегурочку в лесу встретил, она меня на праздник пригласила. А ещё я видел прямо в лесу наряженную кем-то ёлку.
— Кто-то добрый её нарядил, — сверху с ветки сказала Белка.
— Вон, гляньте, на поляну Мороз вышел, руками машет, что-то шепчет и посохом своим волшебным стучит. Поглядите-ка, сороки, не стрекочите без ума!
Сороки примолкли, посмотрели туда, куда Заяц показал. Заяц прижал уши, стоя на пеньке, Белка опять из своего дупла выглянула, смотрят, пытаются услышать, что же говорит Мороз.
А между тем Мороз обращался к Вьюге да Метели:
— Эй вы, Вьюга да Метель, хватит бездельничать, пора вам вместе с Бураном по земле пробежаться, по лесам да лугам, по полям да степям, снегом укройте травы и цветы, ягоды и грибы. Это ваша работа.
И побежали Вьюга, Метель и Буран кто куда, снежинок с собой взяли множество. А вместе они такие танцы устроили, что впору было конкурс танцев и конкурс красоты проводить.
Трижды ударил Мороз своим посохом волшебным, инеем украсил всё вокруг.
— Ой, как красиво! — прошептал Заяц.
Мороз Снегурочку позвал:
— Всё ли к празднику готово, Снегурочка: сани, подарки, ёлки? — спросил он её.
— Не всё ещё готово, но все стараются, к празднику готовятся. Я уверена, что всё будет готово с помощью наших помощников, все трудятся.
— Я рад, Снегурочка, что помощников у нас много, что все ждут праздник и рады ему.
— Это же любимое торжество взрослых и детей, птичек и зверей, — пропела Снегурочка, улыбаясь. — А куда мы с тобой поедем на праздник?
— Мы постараемся всюду поспеть, всех навестить, на всех поглядеть, просто не все нас увидят, спать будут. Когда так много помощников и единомышленников, можно очень многое сделать всем вместе.
— Морозка, ты всё про подарки, что сам даришь, но ведь все ещё и друг другу тоже подарки дарят, так принято на праздник. Вот что я могу подарить? — спросил Заяц.
— Каждый может дарить улыбки, добрые слова… Это ничего не стоит, но дорого всякому. Трапезу свою хорошо разделить с кем-нибудь. Это тоже не трудно, ведь главное, что ты отдаёшь, даришь кому-то просто так, от души.
— Даже морковку? — уточнил Заяц.
— Даже морковку, — с улыбкой сказал ему Мороз, а Снегурочка, улыбаясь, обняла Зайца.
Сороки переглянулись. Они не знали, как показать свою улыбку, но знали, что могут говорить. Они полетели в разные стороны, стрекоча:
— Дарите добрые слова, дарите… добрые слова… дарите!
А Белочка кинула Зайцу яблочко, что хранилось в её дупле.
— Ой, ты чего это? — удивлённо воскликнул Заяц.
— Подарок это, — улыбнулась Снегурочка, — тебе от Белки.
Тут появились сани, полные подарков, и Мороз со Снегуркой, распрощавшись с птицами и зверями на поляне, уехали.
Заяц с Белкой ещё долго махали им вслед.
Но шалуньи кикиморы решили помешать Морозу со Снегурочкой, запутать их пути-дороги. Ох, и суетились они, ну и старались. На помощь позвали Бабу-ягу с Лешим. Все вместе добру пытались препоны поставить.
Только ничто не могло помешать добру на его пути. Именно добрыми мыслями, добрыми словами и добрыми поступками прокладывал Мороз свою дорогу, а в этом ему помогали Снегурочка и их добрые помощники. Все вместе они могут помешать злым силам.
Добро всегда сильнее и всегда победит.
И вот уже праздник всё ближе и ближе и каждого ждёт свой подарок: новая звезда, красота природы, доброе слово и улыбка, вкусная морковка, орех или что-то ещё, чего все ждут. Подарок есть для каждого.
Гляньте: какой подарок ждёт вас?
 
СКАЗКА О ПТИЧЬИХ ПИСЬМАХ
Как известно, птицы летают по всему белому свету, много видят, многое узнаю;т. Порой, как и нам, им так хочется поделиться тем, что узнали. Ведь мы всегда хотим разделить с кем-то свою радость, своё горе, что-то интересное, что стало нам известно. Прежде всего, хочется поделиться с тем, кто рядом, с тем, кто дорог, но иногда хочется кричать об этом всему миру.
Каждый делает это на своём языке, знакомом с детства, который очень дорог всем. Вот и птицы поют, говорят о том, что важно, на своём языке. А порой они пишут письма для всех. Их может прочесть всякий, кто увидит, только нужно очень захотеть понять.
— Давайте напишем письмо о том, чтобы все хранили природу, иначе жизнь наша под угрозой и всё может погибнуть на Земле, — встревоженно сказал Воробей — предводитель стаи своим сородичам.
— Чик-чирик, — ответила ему птичья стая с готовностью, ведь все они уважали своего предводителя и верили в его мудрость.
— И мы с вами, — защебетали синицы, что были рядом.
— Любовь нужно беречь в душах своих, — проворковали по соседству голуби, услышав их, — мы об этом напишем.
— Верно! — поддержали их другие птицы и понесли эту весть по всей Земле.
— Люди услышат об этом, — ворковала пара голубей, любуясь друг другом.
— Услышат, услышат, услышат, — постучала в другое окно Синица.
— Конечно, услышат, — скажете тоже, — скептически закаркала Ворона на соседнем дереве.
— Они обязательно прочтут наши письма, у них это получится, — закричала Сорока, разглядывая письма на снегу. — Я полечу и всем расскажу об этом.
— Обязательно услышат, обязательно прочтут, — сообщили свиристели, сидевшие стайкой на одном из деревьев и то и дело перелетавшие на соседние кусты.
— Да, да, да! — поддержал их общий птичий хор.
— А мы будем писать всюду: на снегу, на песке, на воде и даже в воздухе, — сказали птицы, думая о том,  чтобы в своём единстве помочь любимой им Земле и природе, что их окружала.
«Ради жизни всё можно сделать», — задумалась Ворона, перелетая на другое дерево.
 
ВСТРЕЧА НА БАЛУ
Как-то Ягодная Фея решила устроить бал на большой поляне. Её за;мка из-за деревьев видно не было. Всё вокруг было украшено огоньками. Немало пришлось потрудиться светлячкам и другим светящимся насекомым, чтобы осветить поляну, когда скрылось солнце, а на небе оставалась только полная луна и многочисленные звёзды.
Фея пригласила на бал множество гостей, среди которых были не только феи, но и самые разные ягоды, большие и малые.
И вот гости начали собираться на поляне. Некоторые ягоды давно не встречались и были рады увидеться, некоторые просто хотели познакомиться друг с другом, узнать что-то новое. Порой ягоды были так похожи друг на друга, что их сложно было различить, не вкушая, как Черешню и Вишню. Другие отличались друг от друга только цветом, как Малина, Ежевика, Морошка и Шелковица. А кто-то отличался от всех размером, как Арбуз и Дыня.
Красная и Чёрная смородины тоже были рады встрече, хотя встречались очень часто, но бал — это такое необычное место, где им бывать не приходилось.
— Мы растём гроздьями, как виноград, — щебетали они, общаясь друг с другом.
— Только уж малы вы очень, — засмеялся Виноград, услышав их разговор.
В сторонке общались друг с другом Земляника и Клубника.
— Ты знаешь, появилась новая ягода, похожая на нас, но такая большая, — шептались они, — её зовут Виктория.
Какой-то интересный разговор меж собой вели Клюква, Черника, Брусника и Голубика. Вместе встречаться им не доводилось, так как растут они в разных местах и поспевают в разное время.
Бузина и Волчья Ягода стояли в сторонке. Хоть они и были нарядными, но их сторонились, не всегда понимая, как с ними общаться.
Так же в сторонке стояла одиноко Оливка. Никому и в голову не приходило, что она ягода. Незаметно разговорилась она с Физалисом.
— Все думают, что я лишь украшение для букета, — обиженно сказал Физалис Оливке, а ведь я тоже ягода.
Облепиха о чём-то болтала с Крыжовником и Барбарисом; Калина что-то обсуждала с Иргой, Кизилом, Шиповником и Рябиной. Свысока на них смотрел Лимонник и гость, прибывший с юга, — Фейхоа. Они были совсем разные, а потому не общались, не находя общей темы для разговора.
Все гости прибыли с подарками и угощениями к Ягодной Фее, но к столу почти никто не подходил, ничего не пробовал, разве что напитки.
Наконец, откуда-то сверху заиграла музыка и праздник начался. Птицы, белки и другие зверьки с любопытством рассматривали гостей из-за кустов. Когда зазвучала музыка, некоторые из них не могли удержаться от того, чтобы не подпевать, участвуя в общем хоре. Какой бал без танцев? Все ягоды любили танцевать. Первыми вальсировать начали Земляника и Клубника, потом к ним присоединились и другие ягоды.
На поляне танцевали чёрная Ежевика с оранжевой Морошкой, Голубика с Брусникой, каждый выбирал себе пару по душе.
Во время бала стало известно, что Волчью Ягоду зовут необычным именем Годжи, к тому же она полезна для здоровья, просто надо знать рецепт употребления. Какое-то время поговорили о пользе и вреде друг друга, но веселье уже так разгорелось, что спорить никто не хотел, все предпочитали музыку и танцы.
Феи Цветов сидели на возвышении возле стола. Именно они должны были провести дегустацию, всё попробовать и выбрать победителя. Они долго спорили меж собой, выбирая лучшую ягоду, не соглашаясь друг с другом: то пресная, то кислая, то не столь красива, то колючая, то косточки внутри. Но в конце концов пришли к согласию и выбрали победителем Викторию. Всем понравился вкус, красивые листья, цвет ягоды и её польза.
Когда объявили победителя, Арбуз обиделся, что выбрали не его. Он хотел было уйти с бала, но был так неосторожен, что упал и разбился. Все увидели, что у него внутри… красная мякоть и чёрные косточки.
— Ах, какой он красивый, а казался таким зелёным, — сказала Черёмуха.
— Он такой большой, не похож на другие ягоды, — в тон ей откликнулась Рябина.
— Жаль его, — проговорила Калина, — всё-таки обижаться вредно, от этого и погибнуть можно.
Но не все заметили это происшествие, гости продолжали веселиться.
— Какой чудесный бал получился! — сказала Фея Цветов. — А почему ты не была у меня на балу? — спросила она Ягодную Фею.
Но та только рассмеялась.
— Я была, но гостей пришло так много, что тебе было не до меня, каждому надо доброе слово сказать, поприветствовать, разве всё запомнишь.
— И правда, — цветов так много в этом мире, — проговорила с улыбкой Фея Сказок, услышав их разговор. — Все они один краше другого, но я так рада, что наконец-то побывала в гостях на балу у Ягодной Феи.
Бал длился чуть ли не до утра. Гости устали от танцев, от общения друг с другом и начали расходиться.
Феи быстрее других вернулись в свои за;мки, ведь они умели перемещаться с места на место мгновенно.
Только Дыня грустила о своём соседе Арбузе, их бахчи были совсем рядом.
— Если бы он не был таким обидчивым, сейчас бы вместе отправились домой, — шептала она, но её грусти никто не заметил.