В 90-ые то было. Тогда, взамен налички, на предприятиях продуктами рассчитывались. Народ на остановках успешно превращал товар в деньги, скидывая по дешёвке кур ящиками, масло коробками и сгущёнку банками. В тот раз, в пятницу, нам завезли сахар. Толян сразу решил брать мешок. А чего мелочиться-то? В хозяйстве сгодится. Фляга, уж с пол года пустая стоит, да и жена с такой «прибавки» пилить не станет. Толян слыл мужиком работящим, опытным в своём деле (починял на ТЭЦ разную арматуру – будь то паровые задвижки, хоть канализационные). Поговаривали, что с ним консультировалась при прокладке канашки, аж сама Римская Империя! Но вот одна беда, пил Толян. Пил не каждый день. Раз в пол года срывался в запой. На неделю, а то и больше. Так как он был товарищ безотказный на всяческие авралы, закрывало глаза на то наше начальство. Жена в такие периоды сваливала к родственникам, «дабы не убирать за ним говно» и, размышляя, что с голодухи, быстрее пить бросит…
В пятницу же, вечером, замесил Толян брагу. Жена, почуяв очередной позыв родственников, отправилась в дальний путь. Ночером, в воскресенье, была снята первая проба. «Хрень какая-то, пущай ещё постоит», - подумал Толян и улёгся спать.
Под утро, изворочившись в постели и измучавшись в ожиданиях, сел он возле фляги с литровой эмалированной кружкой. И понеслось… Когда бОльшая половина была оприходована, Толян дал себе слово тормозить: - «Что потом в самогонный аппарат-то заливать стану?». Походил он вокруг фляги час, другой, нацедил ещё литр и, чтобы более не нырять в ёмкость, поссал туда. «А чего, аппарат самогонный сам решит куда, что отфильтровывать! Да и не чужое то, своё ж, родное! За одно и передых устрою в пьянке».
Но Толян был бы не Толяном, если бы не вывернулся в такой ситуации. Пометавшись по хате и зацепившись глазами за большую кружку, присел возле фляги, размышляя: - «Моча – моя! Люди ж пьют её, лечатся… вот и я… лечиться буду. А что до браги, дык, мешок-то ещё полнёхонек. Ещё поставлю.» - И оприходовал всё, без остатка. И даже через марлечку густеру отжал. Чего ж добру пропадать…
Сие рассказано самим Толяном, по выходу на работу после очередного запоя.