Нафанькины мытарства. Часть XIII. Глава I

Александр Посохин
«Полчаса до полуночи, - отметил про себя Бармен, протирая насухо последнюю стопку глиняных тарелок, - а народу не убыло. Девку в конец загоняли, - мимоходом отметил уставший вид своей помощницы, волосы которой, захваченные простенькой тесёмкой, прилипли к мокрой от испарины шее, - опять впотьмах выгонять с тёплой кровати станет и не подступись! Ох уж энти бабские капризы ».

Почесав тыльной стороной ладони морщинистый лоб, он прислушался к разговору за ближайшим столиком. Там, вытянув в проход ноги в стоптанных берцах, и откинувшись с видом насытившегося своего питомца, Воблера, что-то вещал притихшим сотоварищам завсегдатай Бара Рыбоням. Сталкеры, слегка окосевшие от выпитых доз, приняли непринуждённые позы, в ожидании интересной истории.

-Только прилёг он, после двух суток отсидки на Провале, моментально отрубился. И снится ему странный сон. Будто бы ловит он на Протоке подлещика, не успевая снасти перезакидывать, да сырный кубик насаживать, как вдруг…, - тут Рыбоням, сделав паузу, мельком окинул взглядом соседние столики, на предмет расширения своей аудитории и продолжил, - в двух махах палкой вода пошла кругами, запенилась и зазеленела от мелких водорослей. Пред очи его голова из воды вынырнула, волосы клочьями, в тине и ряске. Зеньками на него «луп-луп» и говорит человеческим голосом. Членораздельно так вещает, только голос булькает. Так и само собой: откуда у Водяного сушняку-то быть? Жалуется, мол, что жаден Сталкер стал! Не почитает обычаи старые, не чествует Водяного, природу не бережёт. Всё по больше, да по жирнее старается урвать себе в садок. Сетями уже не в тихую балуются рыбаки, а ловят ими все, кому не лень… Так и трындец полный скоро настанет. Вот потому, он, Водяной, станет и дальше наказывать рыбаков малым выловом «пульной» рыбы, пока народ не поумнеет и жадность свою не обуздает. А тебе, Сталкер, за любовь к ближнему, за промысел чистый, я подарок, так и быть, преподнесу. В разы «пульной» рыбы возвеличу в улове, только и ты меня, сирого и убогого, не позабудь: как на водоёме место для ловли сыщешь, пару плошек вина иль браги плеснуть в воду не забудь. И тебе не убудет и мне веселее!

- Подскочил он, спросонья бельмы трёт, до боли себя щипает. Так реально всё виделось - и не подумать, что сон всё это! – Рыбоням прокашлялся от окутавшего его облака табачного дыма и продолжил: - Неделю мозговал, всё планы строил, да вынашивал. Созрел, наконец. В заначках у него на задворках десятина первача стояла. Зверь первач. Сама старуха настаивала, толь на табаке, толь на карбиде, толь на помёте бакланов. Сшибало так, что с копыт цельную Артель уносило напрочь. На праздники спрятала, да не знала, глупая, что все ейные заначки давно изведаны, да распробованы! Дождался старый, когда за окном посереет, когда сова кричать начнёт и за порог. Отлил он себе маненечко, чтоб незаметно было, в посуду мелкую и опять схавал бабкину десятину.

- Так вот, бабу-то он свою и не предупредил, - продолжал начатое Рыбоням. – И чего предупреждать-то, на пару дней экспедиция, «ксперимент поставить и назад вертаться».

Бармен слёту просёк, о ком новая байка. В тутошних местах «ксперименты» умудряется ставить только старый бедолага Нафаня. И чего только на своём веку не претерпел он от судьбы, ан нет, не угомонится, сам за неприятностями гоняется, да так, что штиблеты по дороге теряет… Чего только последние Праздники ему стоили: до сих пор при виде его все в след смеются.

-Напихал в рюкзак контейнеров с наживкой и прикорма так много, еле завязал. Решил «пульную» отдельно не откладывать. Хай в садке валяется промеж простой рыбы. Простую ведь и отпустить всегда можно. Тут и медалька корячится, и от Водяного опять какой бонус! Топает Нафаня к Протоке, под нос мотив незамысловатый мурлычит, барыши подсчитывает, от непроданной Лысому «интересной» рыбки. Ить, как не хочешь, а в Бункер придётся не раз воротиться, щедроты друга нового, Водяного, сбагривая.

Ну, вот и Протока. Сколь раз тут сиживал, а теперь всё по новому выглядит. И спокойная вода медленнее течёт, и тень деревьев с излучины настораживать стала. Вон там, кажись, голова-то выныривала? Блин, ведь сон то был! Или не сон? Птички щебечут, солнышко пригревает… Благодать!

Достал старик свою бутылочку заветную, плеснул, от щедрот, всю меру в воду и стал снасти раскладывать. Долго ли времени пролетело, он и не заприметил, в торопях-то, как вдруг, разом, все три палки с рогулек слетели и в воду, в глубину. Руку не успел протянуть к ближайшей. Вот, дела-то какие! Вода, как во сне, кругами пошла и опять морда вылезла.

Только не Водяного, а Ихта. Губы стерляжьи в ухмылке скривил, хвостом воду поодаль пенит, а в водовороте леска путанная мелькает. Взгляд стеклянный с прищуром, нехороший такой… Тьфу! Порыбачил! Отродясь тут такой морды никто не видывал: ни в садках, ни в сетях. И на слух Нафаня не припомнит. Кроме Кислотника и Топорца не захаживала иная нечисть в здешние воды.

И тут опять рябь по воде пошла. В этот раз сам Водяной голову высунул: - Ты по что, ирод проклятый, водоём мой травишь?! Гадостью какой меня угостить решил, рыб моих обездвижил? Я к тебе с добром, а ты… , - и хвостом своим по скрещённым, в запутанной леске, палкам - «хрясь»! Только щепки полетели.

Стоит старик, ни жив, ни мёртв, в пору в обморок падать, челюстёнкой нижней подрагивая. А Водяной опять к нему: - Вот моё последнее слово! Раз нет ко мне уважения, будут снасти твои десять раз подряд пропадать, как ни старайся. А как вину свою искупишь сполна, так … заходи. Будет настроение, выгляну, пообщаемся… за жисть! – и, не нарушая покой спокойных вод, медленно погрузился в воду. Следом занырнул и Ихт, с полтора пуда весом, окатив Нафаню брызгами тёплой воды. Якорь ему в жабры!

Рыбоням замолчал, дав своим сотоварищам осмыслить услышанное.
- Кхе-кхе, - начал самый молодой из них, - Вывод один: палёным пойлом куш не выманить! Надо было у Бармена прикупить по случаю,- многозначительно подмигнув хозяину заведения, который давно «грел уши» за их столом.

- Может и второй раз Нафаня Водяного во сне повидал? – улыбаясь, спросил второй товарищ. – Ежели он того первача сам отведал, да и неоднократно, так и ни такое присниться может!

- Парни, я за что купил, за то и продаю! – спокойно ответил Рыбоням.- Нафаню знаю давно. Горемыка ещё тот, но привирать по крупному… ни его профиль!

- Пелядь! Так ежели он фортуне на жабры лаптем, так другие-то там не отметились! – это третий рыбак подал голос. – Бармен! Пару литровых на вынос. И самого лучшего, что у тебя имеется!

Бармен, «прощучив масть», подорвался до винного погреба. «Эт сколько ж прибыли сегодня срубить можно бы было, говори Рыбоням чуть по громче! Да и ничего. Подожду! У нас, в рыбацкой братии, как у хорошей старухи, в попе мел долго не удержится!» - думал он, спускаясь по старым скрипучим ступенькам. «Эх, если выгорит дельце, так и быть, за счёт заведения до икоты накачаю Нафаню! Ну, а не выгорит…, так и спроса никакого. Опять в лужу старик сядет со своими историями, да и весь сказ».

А Рыбоням, тем временем, отправился к своей драгоценной половинке, Дарине, и маленькому наследнику, который пол года не давал нормально выспаться соседям, да и чего лукавить, самому счастливому папаше.