- Бабушка, я не понимаю, как ты можешь продолжать любить деда, когда его уже столько лет нет в живых?
Она печально по-доброму светло улыбнулась в ответ:
- Любовь не имеет времени. Если она настоящая, то ей плевать на придуманные людьми календари и дни с неделями и месяцами в них. Ей плевать на все ваши завтра и вчера, потому что она находится в самом центре - она положила руку на своё солнечное сплетение. - человеческой души. Всегда.
- Но есть же ещё другие, другие мужчины.
- Что? - чуть не разозлилась при этой фразе, вскинув брови Она, но в последний момент сдержалась и только удивлённо спросила в ответ:
- Мне-то какое дело до них?
- Ну, ты можешь найти себе кого-нибудь ещё.
- Найти... - презрительно усмехнулась Она. - находят только бездомных собак на улице. А любовь не находят, её ждут, а потом, после встречи подаренной Богом или судьбой(кто во что верит, конечно), создают вместе. Причём всю жизнь.
- Но почему же ты не хочешь создать её с кем-то другим? Ведь дедушка умер уже так давно. Почему не попробовать снова?
- Он не умер. - упрямо повторила Она.
- Но ведь мы похоронили его уже как десять лет назад. Даже больше. Я сама видела!
- Он не умер. Он продолжает жить. - настойчиво повторила бабушка.
- Где? В раю?
- Нет. - и помолчав, Она положила свою ладонь на солнечное сплетение. - Вот здесь. Во мне. - и перевела взгляд на собеседницу - Он жив во мне и моей памяти, и я в любой момент могу гулять лабиринтами наших воспоминаний.
Она внезапно и резко со всей силы хлопнула кулаком по голубоватой поверхности стола, да так сильно что зазвенели чашки с налитым, ароматным,янтарно-коричневым, горячим чаем.
- Он жив внутри меня! И это ничего не изменит. Никакое твоё "глупое" время, а глупое оно потому что для любви его нет.
- Но ты ведь можешь стать счастлива с другим. Ты такая красивая.... - уговаривала её внучка.
- Не могу и не хочу - категорично и упрямо замотала головой бабушка. - Я итак счастлива с ним.
Иногда Он снится мне и обнимает и я вспоминаю эти руки... Я вспоминаю, проснувшись наши первые года после женитьбы, первые поцелуи. Его руки... Руки. Какие у него были руки! Какие удивительные вещи он мог ими делать: любую по сложности мебель, разные игрушки, которые были в белой,воздушной люльке твоей матери, его табачную трубку.
А что он мог делать этими руками со мной?
А как потом ждал рождение твоей мамы - это он вырезал тебе эту люльку, сначала твоей маме, а потом традиция перешла к тебе и твои дети будут в ней спать. Не перечь! Потому что в каждом узоре резьбы на этой кремовой деревянной колыбели живёт память о его руках, о том, кто когда-то их создал. Весь наш род. Цени это.
- Но другие...
- А ты говоришь другие - недовольно хмыкнув, перебила Она, даже не желая дальше слушать, словно большего абсурда в своей долгой жизни ещё и не слышала. Опять недоуменно хмыкнула, слегка качнув и наклонивши в сторону голову. - Другие...
Есть только он. А других быть не может. Смерть ничего не решает, Он всё равно живёт во мне, в глазах твоей мамы: потому что их форма и цвет - от него, да даже как ты держишь сейчас чашку и надпиваешь свой чай, дуя на него - Он делал это точно так же. Он уже остался своими генами во всех, кто будет дальше из твоих детей в этом мире.
Какие могут быть другие? - внезапно разозлилась Она. - Что б чьи-то чужие руки посмели трогать меня? После него? Как вообще такое мне можно говорить и спрашивать?
- Я ждала его из армии, когда была война, ждала, когда немцы забрали его в плен и (и увезли в Германию) и я верила - Она вскинула вверх соединив ладони в молитве - В е р и л а, что он выживет и ко мне вернётся. Потому что, когда Он уходил на войну и прощался со мной, он так мне и сказал! Он пообещал мне вернутся, потому что есть я. Он сказал, целуя мой лоб: "Шунечка, ты помни и знай, что ни одна пуля меня не достанет, потому что есть ты - я люблю тебя, а значит ты - мой ангел-хранитель. Я знаю куда и к кому я вернусь и только поэтому у войны есть смысл и он заключается в том, чтобы вернуться к тебе. Жди меня, родная, и пока ты веришь, что я вернусь и выживу, я всегда буду жив. Потому что ты, мой маленький ангел-хранитель, веришь в меня".
Внучка уже почти плакала, но бабушка этого не замечала. Она полностью была в том мгновении своей памяти, когда озвученное сейчас ею, происходило.
- Он так сказал мне тогда. И я поверила, я верила в это даже больше, чем все остальные вокруг в Ленина, Сталина и коммунизм вместе взятые. Я верила, что мой Юра вернётся, он на груди носил талисман с моим фото. Я верила, что он вернётся, когда все называли меня "сумасшедшей", принеся и показывая, тыча траурную похоронку, когда раз за разом сватались, мол, мужиков итак после войны в дефиците: "Чё, нос свой, гордый воротишь? Хватай и рожай!" А я всё равно продолжала верить! Потому что Он пообещал мне вернуться, а Он всегда выполняет, что обещает - на то Он и мужчина.
- И он...? - растроганно и вопросительно затаив дыхание опасалась прервать бабушкину историю внучка.
- И Юра вернулся! - её уставшие от жизни глаза на этих словах засияли солнцем, словно вновь помолодели на двадцать лет. - Как сейчас помню: был очень жаркий летний день. Август. На огороде была, только разогнулась, собрав всю смородину, как вдруг кто-то закрыл мне глаза:"Шунечка, это я. Угадай кто?" - прошептал мне на ухо его родной голос.
А меня кроме него никто и никогда не осмелился бы так назвать и называть. Шунечка... - на её лице осветилась нежность и смущение во взгляде, который Она тут же застенчиво отвела куда-то в сторону и вниз. - "Моя Шунечка" - Он говорил, он шептал мне. Вся смородина, собранная в подоле рассыпалась, разлетевшись во все стороны, мы измазались в ней. Твоя мама - дитя смородины. Не зря, она её так любит.- усмехнулась Она, а потом продолжила уже совсем другим тоном, не таким нежным, осторожным и ласковым. - Я родила ему много детей, столько, сколько только смогло и осилило моё тело и я рожала бы ещё, если бы врачи не запретили. Даже последнего, дядю твоего из Америки, я бережно вынашивала на свой страх и риск, хоть врачи и сказали и говорили мне всё время, что родится труп: им бы сейчас быть такими трупами, живущими и шикующими на тысячи долларов зарплаты в Америке! Ослы, а не доктора. Но больше, после дяди Миши твоего, я больше не рожала.
- Почему? Врачи запретили?
- Причём здесь врачи? - удивилась бабушка. - Он. Он запретил. Он попросил меня больше не рожать, он сказал, что хочет ещё много и долго прожить со мной живой, а не мёртвой.
А я так хотела ещё больше его генов-семян оставить на этой земле, чтобы из них выросли красивые и сочные плоды. Посмотри на свою маму. Почему ты думаешь она такая красивая и до сих пор работает моделью и актрисой в кино? Потому что мы сделали её с любовью. Искренне. Мы так обрадовались тогда, когда наконец встретились, когда он пришёл ко мне и вернулся после войны! - Она нежно провела ладонью по скатерти, словно это была его кожа и надолго замолчала, глядя под свою руку.
- А что было потом? Что случилось после? - уже полностью втянутая в магистрали бабушкиных воспоминаний, нетерпеливо заёрзала на своём кресле внучка в предвкушении продолжения истории.
- А не было больше никакого потом и не было никакого после. - перевела выразительный взгляд, в котором застыла вечность, на внучку бабушка. - Была только любовь и наша семья и даже жизнь наша стала одной на двоих.
Тишина долго не давала ничего сказать этим двоим таким разным женщинам. Каждый молчал и размышлял о своём.
- Поэтому запомни раз и навсегда, девочка, что я тебе сейчас скажу: "У любви, если она настоящая, не бывает смерти, только если ты сама не захочешь её убить". Запомни это раз и навсегда. И никогда больше в этом доме, в доме, где прошла вся наша с ним долгая и счастливая жизнь, не говори и не спрашивай меня про других, если только не хочешь больше в него никогда не попасть.