Она проснулась от глухих, надтреснтых у даров шкворнем, о проржавевшее колесо немецкой машины... Чуть сообразив, натянула, в попыхах, юбку из, немецкой шинели, набросида фуфайку и выскочила на улицу, полузаметённую феврвльскими стылыми вьюгами...вот он, дом главврача - справа, ограда сгоревшей, в сорок третьем, церкви вот оно - било...
- Кузьма, чего ты людей баламутишь, чего камору бросил?
- Так , Клавушка! Нет каморы, разграбили..., только за дровишками вышел... Видала как завернуло то? Вернулся, а камора горит и те на двух санях, к Трепалке чешут, я ить палнул три раза... Попал ли? Далековато было...
Клавдия Ивановна побелела прям-таки:
- Чтож теперь? Как до весны дотянем? Ещё, не всем на трудодень отвесили...хоть и половка, а всё, какой-никакой харч... И чем прикажешь теперь сеять-сажать. От свалилось это председательство, на мою голову...
- Так люди доверили...
- Знаю, Кузьма, потому и страшно мне становится...
- А знаешь, думаю - до картохи, не добрались, там же верхний пол сплошняком. - - - Побежали в контору, вызову Сергея
- Батю? Давай, а я туда, на пожарище. Может кто уже тушит...
- Девушка! Мамошино, Горбаня мне срочно!
- Тю. дурна, три ночи, не буду будить...
- Будешь, а то приду пехом - голову откругу! Тут воровство и поджёг... Просыпайся!
- Да.. - ответил Сережкин сонный голос.
- Серж, беда у нас... Обворовали камору и подожгли...
- А сторож где был.
- Мороз же...вышел за ветками..сторожка вся в инее...
- Доверяешь?
- Так и ты доверял...Кузьме.
- Сейчас буду.
Сергей Степанович Горбань, полковник, начальник милиции и бывший командир партизанстого отряда, где боролась, с фашистами, Клавдия, вызвал козелка и покатили из Мены в Мамошино, на Бабке засели капитально, пришлось капитану Владимиру Тошному, бежать за трактором...
Явились, под утро, злые, как черти.. Клавдия отпоила их морковным чаем, да чёрными пампушками. Согрелись, перекурили...
- Ну веди, хозяйка, к потраве...
Пришли, от каморы одни головешки догорали, дымили, на морозе.
Из сторожки появился Кузьма.
- Здравия желаю, товарищ командир. Картохи печёной, не желаете?
- Откуда? Привет, Кузьма, говоришь стрелял по налётчикам.
- А как же, раз на посту.
Ходил, глядел...у самой речки след кровавый нашёл... Ушли или в Куковичи или, в задесенские хутора.
- Это уже что-то! Володя, передай по области: "облава!" Где-то всплывут. Глядеть на базарах, больницах-амбулаториях. Общаться с людьми. Всё. Клавдия, неси книги учёта, акты приёмки-выдачи. Подобьём бабки.
- Так картохи нести?
- Неси, Кузьма, как там Марья?
- А чего ей... Троих родила, четвёртым ходит. Солдаты нужны, командир.
- И то верно. Пердай привет нашему доблестному кашевару. Столовку так и не открыли, всё "Чайной" пробавляетесь...
- Так, не соглашается Марья, говорит: "идите вы к дьяволу, на всю жизню накошеварилась, лучше в поле, там и дождиком, и солнышком, и ветерком..."
- Плохо уговариваешь подругу, председатель... Ох нагряну я на вашу голову, накручу хвостов... Тут завтра следователь приедет, покажите, расскажите и след кровавый, не забудьте. Пока, однако...
Нашли тех гавриков, оказались неопытными, крови, на руках, не было. Осудили на три года каждого, с отсрочкой, на строительство кладовой.
Год прошёл, собирались мероприятия, к дню Армии и Флота. Сергей закрутился, на работе, как всегда, перед праздниками.
Заскочил домой, перехватил всухомятку. Мать только головой крутила.
- Наживёшь себе, сынку, язву, не до жинки будет...
- Кстати, мам. я за Клавдией смотаюсь. Сама всё равно, не скажет, придётся...мне.
- Слава тебе, Боже! Долго дуал, но молодец, благославляю, на подвиг.
В конторе сидела, при восьмилинейке, делоопроизводитель, Оксана.
- Вы к Клавдии Ивановне? Так она приболела, дома валяется.
- Ладно, спасибо, я сам сбегаю. Володя, дуй на Набережную
Адрес помню, но не бывал... Ага, вот и десятый номер.
Ты гляди, как сказочная избушка, как она там помещается?
Он ступил на крыльцо из одной, шатающейся, кладки, постучал...
- Так там не заперто, заходь, кто там?
Сергей шагнул, в сенцы, слева ведро воды и кружка, справа, восьмилинейка, с одгрызенным концом стекла. Двинул фанерную дверь и чуть, не провалился в темноватую комнатушку
- Серёжа? Какими судбами? - прохрипела, красная лицом, Клавдия.
- Привет, подруга!
- Ой, а я не прибранная...
Сергей притронулся, к пылающему лбу...
- Э-э, девонька, собирайся, я отвернусь, но та приподнялась и упала вновь, на жёсткую постель...
- Прости...не в силах.
- Чего уж... что одеть? - нашёл юбку, Клавдия подсказала как... собрались... Он взял кроличью шубку, но бросил, одел на неё белый полушубок, взгрёб, на руки, усадил в козлик, вернулся, за рядном, укутал её, прижал к себе.
- Гони. друже!
- Боже - воскликнула Серафима Юрьевна, увидя сына, на рукуах с ношей - что приключилось, Серж?
- Клава заболела и видно серьёзно... Чайку липового да малинки ей бы.
- Э-э, раздевай её!
- Не вздумай! - прохрипела та.
- Вы что, ни-ни?
- Мама, разве можно7
- Та-а-ак. Иди за мёдом и вареньем, я сама раздену Клавдию - ух ты, девонька, ну ты и краля, вкус у сына, как у отца был... Набрала в шайку горячей воды, набросала морской соли - давай ноженьки, грей... Согрела молока, добавила мёда липового, соды, на кончике чайной ложки , ложечку масла. - Пей, доченька, не спеши, маленькими глоточками.. Клавдия чувствовала, как она вся разогрелась и стала потеть...
- Вот так мы её, простуду проклятую! Серёжа, где твой чай? И неси чистый халат из баньки...
Она набросила халат, на плывущую Клавдию.
- Теперь заходи, отпаивай её, пока не уснёт. А я Льву позвоню, пусть придёт, послушает.
Лев Илич Крачкин, главврач райбольнцы, прибежал, очень скоро...
- Ну-ну...и что мы, и как мы... Ишь ты, счастливица какая, ни одного хрипа! Юрьевна, основной пот сошёл, теперь можно простынькой обойтись, но до полуночи, меняйте почаще. Завтра забегу. Теперь ей покой и сон. Ах молодо-зелено...Месяц тому был, у них с проверкой, так Клавдия уже тогда ходила, с малой температурой, говрил - поберегись... Вот вам, голубушка, итоги.
- Ильич, наливочки?
- От вашей наливочки, не откажусь, только тару побольше, не буду присаживаться, ещё три больных ждут... Ох хороша, милая, как в лапаточках... Так когда свадьбу играть станем?
- Вы о чём?
-Как, о чём, вы же обещалди подумать...
- Ну вот...ну вот...
- Я же. не шучу, мне без вас, как без рук...
- Уж так и...
- Так-так.. я уже и с Серёжей поговорил, извините, что за вашими плечами... Он не против, если вам, не противно.
- Ой, Лёвушка...я согласна., но при условии, что
будем жить пока, одной семьёй.
- Договорились.
А утром проявились хрипы и Лев Ильич предложил лечь в больничку.
- Нет-нет, я сама буду, за не ухаживать, кто лучше меня?
Кончился февраль, половина марта... Клавдия, придерживаясь попутно, за что, ни попадя, появилась на кухне...
- Свят-свят...привидение..., давай ручки и в коечку. Всё-всё, возражений, не принмаю.
- Серафма, Юрьевна...я кушать хочсу, краснея, от стеснения, произнесла Клавдия.
- Ага! Вот это ты молодчина! Сейчас я тебе бульёнчику налью.
- Не-е, хочу сала с чесночком и Серёжиного чая... Она вышла снова, на кухню и тут раздался звонок, в дверь...
- Гостей принимаете? Я голодный как лев! Увидев на столе сало и чеснок, заулыбался! - Меня тут явно ждали, любимые яства!
- Присаживайтесь, Лев Ильич, вдвоём будет веселее - пригласила Клавдия.
- Вот соблазнители...и у меня слюнки потекли, Садись, Лёва.
На кухне стоял такой ядрёный завпх сала с чесноком, что зашедший Сергей, чихнул, с удовольствием.
- Вот, я ж говорю, что всех букашек выгонит, из организма. Привет, Сеорёжа! Начальство оставило на развод, не всю шкуру спустили?
Сергей присел, механически очистил зубок и сунул в рот... Серафима Юрьевна насторожилась... Вдруг он сорвался, с места и убежал в ванную, тогда она расхохоталась, за ней и другие, не совсем понимая веселье хозяйки.
Вошёл Сергей, с краснющими глазами и красным носов.. Мать сорвалась и подала сыну, банку с горчицей
- Клин клином? - Удивился Ильич...
- Папин сынок - аллергия на чеснок и лекарство - горчица. Видали?
Сергей зачерпнул чайную ложку горчицы, Ильич аж крякнул, а тот, перемешав гущу, во рту, резко выдохнул и стал розоветь, приходить в себя...
Через неделю, Сергей заявился часам, к десяти, с букетом и пакетом.
- Клавушка, как ты себя чувствуешь?
- Хорошо, Серёжа.
- Тогда вот тебе цветы, вот...примеряй...я застегну.. Повернись. А серьги и брошь?
- Ой, я никогда. не носила такой роскоши, может, не надо?
- Надо, радость моя, надо! Пора привыкать. Ты гляди, как икона! А шубку ты примеряла?
- Какую шубку? Ты ж её дома оставил...
Сергей молча, вынул из блестящего чехла мутоновую шубку и поманил пальцем Клавдию. Она подходила с холодком, на донышке живота...сунула руки в рукава, ощутила тёплую радость, на плечах и глянула, в зеркало...
- Серёжа...а..
- Ты, родная, ты.
Она стояла перед зеркалом и плакала, крупнющие слёзы капали, текли, почти ручьями.
- Всё, хорошая, глазки покраснеют, а нам пора, возьми букет и поспешим.
К ЗАГСу подкатили, на такси, с чёрного хода, где был Зал бракосочетания, для своих. Играла бравурная музыка, промелькнули Серафима Юрьевна и Лев Ильич, музыка оборвалась...пригласили в зал. Их расписывали разом, не првычная, к городскому обществу, Клавдия немного смущалась и чувствовала себя напряжённой, но пошли поздравления, бокалы Шампанского, "ГОРЬКО". Всё,как обычно, со стороны, а когда сама - действующее лицо... Потом была шумная пирушка в местной "ИВУШКЕ". А уж догуливали, в селе, где было много подруг, однополчан и просто добрых знакомых
Она трожественно передала ключи колхозные Кузьме, как самому стойкому, до перевыборов.
Они приехали покупаться, в Десне, стоял жаркий август. Разбитые войной, грунтовые и полевые дороги, пылили так, что листья, на берёзках и ивах-осокорях, казались черными, лакированным. Она ходила уточкой, раздобрела телом, зримо выпирал живот...
- Серёжа, искупался? Подвези меня к конторе, потом заберёшь...
И погрузилась в знакомую атмосферу.
- Кузьма, крутишься?
- А пошла ты, сватья, куда ни то...
- Что так задавило? Крепись, брат.
- Креплюсь...уже штаны, не держаться...
- Так это же хорошо, дольше проживёшь!
- От такой жизни - повеситься...
Они ходили по ферме, по бригадам. Везде всё держалось на честном слове, на мотузках да проволоке... И снова, на трудодень намечались крохи, спасали посвинки да огородик, как-то держались и упирались, с утра до темна...
- Ну как, не совсем замордовали? - непонятно, кому и зачем задал полувопрос Сергей. Пора, жена! 22.02.18 22.02.18