Мы жили в маленькой деревеньке, салют был для нас чем-то необыкновенным и редким. Всего один раз в год. Такая вот она была, жизнь в полоску. В ожидании. Я брал своего друга Саньку, мы залезали на самую высокую горку и садились смотреть. С каждым годом салют словно бы преображался, он расцветал, как прекрасный цветок, и ложился у наших с Санькой ног.
Саша был всем, что у меня есть. От природы застенчивый и замкнутый, я не мог найти друзей. В один из дней он подошёл ко мне и посмотрел так, словно бы весь мир вращался только вокруг меня, вокруг нас с ним, и я тогда подумал: это навсегда, эту дружбу я пронесу через года, и ничего не будет для нас с ним, кроме неё. Сменятся времена и столетия, а мы останемся — я и он, озаряемые светом лучей салюта, что светит лишь ради нас.
Один из салютов был не похож на остальные: не было того чувства защищённости рядом с другом, дул холодный ветер, во мне росла тревожность. Внутри всё болело и ныло. Что-то было не так вокруг, с этим миром. Сел я, когда искромётное пламя уже начинало свой танец — каждая искра пронзала моё сердце, как острая игла, было больно дышать, было больно существовать, горе и боль помрачили разум. Санька-а-а, где-то ты там сейчас? Кто-то гладит твою шёрстку, а ты так же улыбаешься ему, как и мне когда-то?
Животные — совсем что игрушки дьявола: привыкнешь — и вмиг нет больше для тебя иной любви. Санька, неужели ты не вернёшься за мной? Иглы продолжали терзать моё уставшее тело, я теперь не слышал и не видел ничего, кроме своей пытки. Небо будто улыбалось мне, так ласково, понимающе, по-собачьи. Мне казалось, что, если сейчас ничего не сделаю, вся юдоль плача обрушится на меня и мгновенно раздавит, расплющит своей чудовищной силой.
Я собрался с мыслями, салют затих, вокруг ничего не двигалось, деревья стояли неподвижно. Словно бы провожали меня. Я понял, что пора идти. Санька, я иду к тебе! И сделал шаг к вечному счастью вместе с ним.