Мало кто из родителей серьезно относится к влюбленности своих детей. Основное большинство реагирует с какой-то долей шутки-юмора, кто-то даже позволяет себе пройтись по этой теме с иронией, кто-то достаточно равнодушно, искренне веря в истину, что первая любовь пройдет, и таких любовей будет еще очень много.
А если задуматься, что такое любовь (влюбленность) для нас, для взрослых людей, и тогда, может быть, мы поймем, что это значит для ребенка, у которого все чувства оголены, он еще не научился защищаться, он абсолютно открыт, он не защищен той мембраной цинизма, прагматизма и рассудка, которая с возрастом появилась у нас. Для нас, для взрослых людей, любовь – это сложно: это радость, это слёзы, это переживания, это экспрессия, это эмоции. Любовь – это в любом случае изменения, это нарушение привычного хода жизни, это как заново учиться жить в этом моменте, в моменте влюбленности, это абсолютное разрушение стереотипов, это нарушение комфорта, это жизнь в зоне турбулентности.
Вот когда мы говорим про себя, мы это чувствуем, мы находим примерно вот такие слова, а когда мы говорим про ребенка, мы вдруг допускаем нотки снисходительности, нотки некоего несерьезного отношения к тому, что происходит сейчас с ребенком, с подростком. Я считаю, что в период, когда ребенок влюбился, нам нужно быть особенно внимательными, особенно чуткими, особенно, я хотела бы сказать, эмпатичными. Каждый родитель, как мне кажется, прежде чем пройтись по этой теме, должен вспомнить и заново прожить, прочувствовать свои переживания, страхи, желания, ощущения… Сейчас это происходит с Вашим ребенком… А исходя из того, что мы все абсолютно разные, то и чувствовать мы все можем по-разному.
Ваш ребенок сейчас живет в серьезном спектре от ярчайшей радости до тяжелейшего состояния одиночества. Возможно, понимая, насколько это бывает болезненно, мы пытаемся отгородиться, не в силах справиться с собственными страхами: а что с этим делать? Что сказать? Как успокоить?
Уходя, отгораживаясь, Вам нужно помнить, что ребенку очень сложно жить в этом неведомом еще для него чувстве и ему, правда, нужны ваша помощь и поддержка. Оставляя ребенка в этой зоне турбулентности в одиночестве, вы рискуете получить непредсказуемые последствия. Недавно у меня был такой случай, когда я, готовя ребенка в ЕГЭ по русскому языку, встретилась с такой ситуацией: придя к ребенку, я услышала:
- Светлана Михайловна, давайте мы сегодня не будем заниматься русским языком, мне бы хотелось поговорить с вами о личном. И Артем /все имена изменены и, пожалуйста, не ищите сходства со своим ребенком. Если Вас это волнует, задайте вопрос, я отвечу, возможно, дозированно, поскольку доверие Ваших детей для меня супер важно, и я храню их секреты./ начинает рассказывать мне о том, что он влюбился, о том, что есть Даша, которая не обращает на него никакого внимания, а если обращает, то очень своеобразно, обвиняя его в том, что он ходит по тем же коридорам, что он сидит за соседней партой, что ей кажется, что он уделяет ей слишком много внимания, что она сейчас не готова ни к каким отношениям, потому что ЕГЭ; а потом, на следующий день, она может обвинить его в том, что он уделает ей недостаточно внимания, что он стал ходить другими коридорами, что ей одиноко, что она не понимает, что происходит. Мальчишка фрагментировался и говорить о том, что подготовка к ЕГЭ в этом его состоянии была бы полноценна, совершенно бессмысленно. И поэтому мы, конечно же, проговорили полтора часа про ту ситуацию, которая сложилась, мы обговорили моменты, которые его волнуют, мы разработали стратегию поведения с этой девочкой. Мы договорились о том, что Артем найдет способ поговорить с Дашей, поговорить о том, что он чувствует и поговорить о том, насколько сложно ему сейчас жить, готовиться к экзаменам, сохранять свое лицо в семье, и мы договорились о том, что он так же выслушает Дашу. И состоялся этот разговор у ребят /дети, на самом деле, бывают мудрее нас, взрослых/. Они умеют справляться с ситуацией, если мы внимательно и с уважением относимся к их запросам.
В результате Артем хорошо сдал ЕГЭ /87 баллов/, поступил параллельно на два отделения /это было его решение/, /по результатам профдиагностики выходило, что у него неплохое будущее журналиста, а семейная традиция требовала образования юриста (три поколения юристов в семье)/. И я очень рада тому, что после экзаменов у них с Дашей начались отношения, такие вот, скажем так, юношеско-романтичные, удовлетворяющие этих еще не совсем взрослых людей, но уже и не детей. Мне было приятно познакомиться с Дашей и радостно от того, что этот ребенок доверился мне и что мы с ним нашли способ сохранить отношения и, скажем так, условное спокойствие, необходимое для подготовки к экзаменам. Мне, наверное, было немножко жаль, что Артем не доверился родителям, но, возможно, он прав в том, что «не обо всем можно говорить с родителями».
У каждого из наших детей своя судьба, свое предназначение, но независимо от того, какой выбор они сделают и какую жизнь им предстоит прожить, более благополучную или менее благополучную, мы должны понимать, что, когда все зависело от нас, мы сделали все возможное, чтобы дать своему ребенку то, что может сделать его счастливым, и не корить потом себя за то, что чего-то не додали, пропустили в том возрасте, когда он в нас нуждался.