Выбегаешь сломя голову из метро, быстро цепляешь глазами любую ближайшую лавочку, чтоб сумку бросить и начать перешнуровывать кеды, так слёз не видно. Жаль, что не шесть ног. Шнурки-то уже кончились, а слезам ещё конца-края не видно. Эта твоя дурацкая особенность организма - не плакать вообще даже по весомому поводу, но если уж начала, то до победного - до сизого носа, хриплого голоса, полной прострации в голове, до нервных содроганий.
Причина? В вагоне почудилась знакомая фигура, знакомая со всех сторон, напрочь любимая. Вспомнила всё. Его горячие слова и холодную квартиру, его дерзновенные планы и утомительную действительность, его любовь-отрицание, больше похожую на притворство. Но тебе-то невдомёк, что можно врать, подготавливая почву, и брать твоё, как своё потом. Мировоззрение не добегает до такого, оно у тебя существует, как двумерная система координат - твои желания и твоя реальность.
Других ты как-то и не учитываешь.
Сидишь и плачешь. Думаешь, вот бы увидел тебя сейчас, пожалел бы. Стало бы как-то вдруг легко и безразлично, каким образом его себе вернуть, лишь бы снова по переходам подземным, по делам суетным, по местам вашим вместе с ним.С ним. Побыть его питомцем, его тенью, его аппендиксом, который он не тронет, пока он будет молчать и сидеть, не высовываясь, не воспаляясь. Чёткое сравнение.
И потихоньку, помаленьку сознание выкручивается, и как черт из табакерки - мысль, что твоя вина настолько громадна, что заполнила собой весь ваш город. Не ценила, не унижалась, как следует, не пришпоривала гордость, не висла на полах пиджака, что там надо ещё, что мужчина не ушел? И сразу хлебом не корми - дай покаяться. Сразу видишь выход и начинаешь верить в этот бред, как в божество. Сразу такое все родное и понятное вокруг. Сразу слезы высохли и зеркальце из сумки - прорепетировать вид пожальче.
Вот только всё так очевидно, что надо ещё раз всё перепроверить.
Не кажется ли тебе, что можно не удерживать никого? Что можно жить рука об руку, вместе, радоваться, смеяться, разговаривать, не ущемляя гордости, чувства собственного достоинства, не взывая к справедливости, творить её самой? И плакать от счастья, от фильма грустного, но не на коленях перед ним? Не умолять, чтоб тебя любили, а получать это, потому что ты достойна, не?
Ты цепями себя сковываешь, клеишь на суперклей маску жертвы себе на лицо. Никто так и не узнает, какая ты смешливая на самом деле, какая озорница, никому нет дела, что ты любишь тяжелый рок и с удовольствием сходила бы на концерт какой-нибудь Арии или что-то в этом духе, всем и ему, в частности, плевать, что больше всего на свете ты хочешь желтое платье и шляпку, как в Чикаго 30-х. Всем по фене, что ты большая мечтательница и хочешь на свадьбе обменяться не кольцами, а татуировками. Ты - целый мир, а сужаешь себя до отхожего места. Не надо так. Возьми себя в руки. Всё переживаемо. Даже падение. Но постоянно находясь на уровне ниже плинтуса, рискуешь обессилеть.
Карина Соловьёва | Доронина