(Продолжение. Начало в "Первая любовь". Часть 1-я - 5-я.)
Начался 1971 год. Школьная жизнь била ключом. В мои обязанности, как активистки, входило много важных для меня дел: выпуск классной и школьной стенгазеты и культурная жизнь класса. Меня очень увлекала игра в КВН. Переделки песен, шутки и репризы выдумывала и писала я сама. Сама же играла в сценках, танцевала и даже пела, что получалось у меня не так хорошо, как всё остальное.
На подготовку домашних учебных заданий всё меньше оставалось времени. Мы с подружками даже научились прогуливать уроки. Помню случай, когда мы, человек шесть девчонок из нашего класса собрались в квартире подружки Лены, и «просачковали» все шесть уроков сразу. Жила она только с мамой, которая ушла на сутки на работу. Отсидев у Лены школьный день до обеда, мы стали по очереди выходить из её подъезда. А, на наше несчастье, прямо возле двери стояла, разговаривая с кем-то, учительница химии, чей урок мы тоже прогуляли. Было смешно смотреть со стороны, как она нас по одной ловила за руку, а потом всех вместе "песочила".
А ещё мы с подружкой Валюшкой каждое утро опаздывали на первый урок. Мы, придя, только начинали стучать в классные двери, а в классе уже все угорали от смеха. Как нас только не наказывали: оценками и записями в дневнике, а с нас, как с гуся вода.
На очередном общешкольном комсомольском собрании нас дважды выставляли для позора перед аудиторией. Сначала выясняли причину наших опозданий, а потом, не сажая нас на своё место, стали вызывать всех девочек нашего класса, у кого были короткие юбки. Всеобщему позору предстали большинство из нас — самые ярые поклонницы «модных брендов». Называли по очереди наши фамилии, но вместо порицания, мы слышали одобрительные свисты своих друзей. Называют фамилию:
— Шарифулина!
А она сидит на стуле в зале и просит:
— Подождите! Я сейчас.
Учительница, перечислявшая нас, торопит её:
— Выходи, говорю! Что там копаешься?
А та, знай себе «щаскает».
Тогда учительница её за руку вытянула в первые ряды. А у Тани с одной стороны юбка на четверть выше колена, а с другой ниже на ту же четверть. Юбка её была подвёрнута вчетверо, и Татьяна на ходу обрывала, распарывая, нитки.
На следующий день нужно было прийти в надлежащем виде. А где же взять форму длиннее моей? Перебрав все свои вещи в шкафу, я нашла форму, которую мне покупали в четвёртый класс. И какое же было моё удивление, когда длина детской формы оказалась больше той, которую я носила в десятом классе. Как ни странно, она на меня налезла.
В последнюю четверть в наш класс пришёл новенький мальчик Саша со смешной фамилией — Бозин. Он был таким спокойным по характеру. Не то, что наши «обормоты». Его губы были, как будто обветренные, не имели чётких границ, а лицо в мелкую оспинку. Он мне совсем мало запомнился. Помню только его краснеющее лицо, если я вдруг замечала, что он смотрит на меня.
Не было особых событий весной, если не считать самой весны, красочно опустившейся на землю. Весной и воздух чище, и солнце ярче, и трава зеленей. А когда зацветают деревья, вся земля превращается в невесту. Благоухают сирени, кружит голову черёмуха, невозможно пройти мимо желтеющей липы, нежная бульденеж сражает наповал белоснежными соцветиями-шариками. А тюльпаны, нарциссы — они пестреют в любом дворе. На наших буграх расцветает сон-трава, белые подснежники. Внизу балок сплошным ковром устилают белые и сиреневые «ряски», синие пролески, жёлтые «петушки», лютики. Жужжат пчёлы, ползают «божьи коровки», жучки, паучки. Просыпается всё от зимней спячки. Каждый радуется, что дожил до весны. Весной все находят себе пару. Даже коты поют серенады под окнами.
А Саша мой далеко. Я только в письмах могу излить свою душу. Рассказать, что чувствует моё сердечко.
Пришла пора готовиться к экзаменам. А готовились мы к ним с подружкой по-особенному.
Это сейчас книги стоят бешеных денег. Потеряв учебник, внучке пришлось уплатить в школьную библиотеку 900 рублей.
Мы же покупали книжки сами, и стоили они сущие копейки. На каждый сдаваемый устный предмет мы с Валюшкой делали «бомбы». Разрывали оба наших учебника, разбирая на страницы, выбирали на каждый билет отдельно по параграфам. Складывали листы вчетверо, подписывая номер билета цифрой. Такие «бомбы» ровным слоем прикреплялись широкой резинкой по окружности ноги или же рассовывали под пояс юбки, или кто куда хотел.
Видя, как подруга сильно переживает, я сказала, что возьму только «бомбы» №5 и №11, потому что мне именно эти числа выпадали чаще всего с прогнозируемой вероятностью.
— А вдруг я вытяну эти билеты? — забеспокоилась Валя.
Я рисковый человек, поэтому отдала ей и эти две. Перед экзаменами многие тряслись от страха. У нас были свои молитвы, такие как: «Господи, еже еси, на небеси! На экзамене шпаргалку принеси!». И «пятак» под пятку в туфлю клали, и кулаки друг за друга держали, и через левое плечо плевали, и по дереву стучали, и крестились, несмотря на то, что на груди красовался комсомольский значок. Устные экзамены мне давались легко, а, может быть, просто везло, кроме физики. Но и тут удача была на моей стороне. Напротив моей парты, куда я села готовиться к ответу, стояли у стенки столы, а на них учитель бросил отобранную у кого-то тетрадку с конспектами. Тетрадь упала так, что осталась раскрытой на странице, где было решение задачи, именно той, что была в моём билете, даже цифры совпадали. А сам билет был лёгким. Я вышла отвечать. Отрапортовала, а Владимир Григорьевич говорит:
— А теперь принеси из-под парты свои шпаргалки.
Он ведь знал, что я не умею решать задачи. И, даже когда сам удостоверился, что никаких шпаргалок у меня нет, а мой ответ тянет почти на «отлично», оценку он поставил «удовлетворительную». Аналогично было и по математике. Её мы сдавали письменно. В классе только два мальчика имели хорошие оценки в четверти, а все остальные списывали у них домашние задания. На экзамене заявленные задачи с трудом решили сами экзаменаторы. Сначала решение переписали «отличники», а потом дали списать и нам. Можно было и не сдавать экзамены. Оценки ничем не отличались от тех, что были в журнале. Поэтому, со средним баллом «4,5», в моём аттестате красовались три «тройки».
Все были уверены, что экзамены мы сдадим, поэтому усиленно готовились к школьному выпускному балу. Девчонки хвастались платьями, которые шили на заказ. Появились новые модные ткани: кримплен, кристален, трикотин, парча, гипюр, шифон. Стало модно носить юбки длиной до половины икры. Между мини и макси — миди.
У одноклассниц отцы работали в шахте. Заработок у них был хороший, и денег они для своих дочерей не жалели. В ушах одноклассниц блестели золотые серёжки, на пальцах рук массивные перстни, на шее кулоны на золотых цепочках. А на выпускной бал в их причёсках будут сверкать диадемы, а на шее колье, пусть даже из не драгоценных камней. Мне такое даже и не снилось. Мой папа после травмы в шахте, работал инструктором по спорту среди шахтёров с окладом в 120 рублей. И мамина зарплата 65 рублей. А нас шестеро. Бабушкину пенсию, в размере 8 рублей, даже не снимали с книжки.
Она 23 года проработала в селе в колхозе. И нужно было доработать ей ещё два года там же, чтобы добавили пенсию. Но бабушка была слепой, и поэтому была на иждивении у родителей.
А ещё нас трое. Брат Руслан перед Армией, сразу после школы, около года работал в восьмилетней Лобовской школе учителем физкультуры. Он со своей первой получки, как и положено, купил нам всем подарки. Подарок для меня оказался самый дорогой.
Я увидела в магазине белые английские туфли «лодочки». Ходила вокруг них несколько дней. Мама, узнав цену: «37 рублей», покачала отрицательно головой и сказала, что я ещё не доросла до таких. А братик дал мне деньги на туфли.
Я «на крыльях» летела в магазин, боясь, что туфли кто-то купит. Но мои «лодочки» стояли на том же самом месте. Померив правый туфель, я воскликнула:
— Самый раз! Беру!
Продавец настойчиво просила померить и левый. На что я ответила:
— У меня левая нога меньше правой. Мерить не буду.
Мне скорее хотелось стать хозяйкой этого сокровища. Придя домой, я обнаружила, что правый туфель 35-го размера, а левый 37-го. На целых два размера больше. Если бы это случилось сейчас, я бы немедленно отнесла обувь обратно. Я же, показав маме только правый туфель, одев его на ногу, сказала, что надену туфли через год на свой школьный выпускной бал, и спрятала их в коробке в шкафу.
Ну, раз у меня есть туфли, осталось купить платье. На модные и дорогие я даже «не заикалась». В комиссионном магазине мы купили платье, похожее на костюм «снежинки». Ткань его основания была точь в точь, как у х/б простыни, а сверху белый капрон, такой, как у детских бантов. Платье было коротким с рюшами.
— Какая ты у меня красавица! — воскликнула мама, когда я вышла из кабинки примерочной.
В волнительный момент начала школьного выпускного бала мы попарно выходили в большое фойе школы. Сашка Бозин, как и подобает кавалеру на балу, держал мою руку на своей вытянутой вперёд ладони. Глядя мне в лицо, он сказал:
— Ты, как сказочная принцесса! Какая маленькая у тебя ножка!
— А так?! — с иронической улыбкой хмыкнула я, повернувшись к нему левым боком. В носок левого туфля я натолкала немаленький кусок ваты.
Выпускной бал для каждого выпускника — незабываемое событие. Мы чувствовали себя, как короли и королевы. Сюрпризом для выпускников учителя подготовили выпуск голосовой газеты «Из будущего». В ней рассказали, кто кем из нас стал через двадцать лет. Мне пророчили стать известной актрисой и покорять лучшие сцены страны. После торжественной части и застолья мы, как и все выпускники до нас, собрались идти на «наши бугры» встречать рассвет. До этого на каблуках я вообще не ходила, ноги растёрла и сомневалась, что до бугров смогу дойти. А главное, мне ещё не приходилось гулять до утра. Я была страшной «соней». Как ни опекал меня Бозин Сашка, поравнявшись с Домом Культуры, я растворилась в темноте. И встречала рассвет в своей кровати сладко спящей.
Вот и позади школьная пора. Я уже взрослая! Родители мне тоже подготовили сюрприз, сообщив, что мы на недельку едем на море. Почему-то Аллочку — младшую сестрёнку отправили в Житомирскую область к бабушке, папиной маме. Она всегда пропадала там целое лето. Соседку попросили, чтобы помогала нашей бабушке Лизе дома. А папа, мама и я, да ещё соседская пара с сынишкой, что жили напротив дверью, поехали на море «дикарями» с палатками. Ещё была одна причина ехать именно в Анапу, там проходил службу в Мор флоте брат Руслан.
Расположившись на берегу, разбив палатки и искупавшись в море, оставив остальных, мы с мамой поехали в часть к Руслану. Я так ревела у КПП, повиснув на заборе, не в силах перенести сцену расставания, что все подумали, будто я его девушка, и завидовали брату.
Я впервые увидела море. Оно так впечатлило своей бескрайностью, что я тут же написала ему оду в стихах. У маленького причала, где крепились лодки местных рыбаков, я стояла на деревянном помосте и смотрела вдаль. Незабываемая картинка предстала предо мной. Над водой кружили и кричали громогласные чайки. Пенящаяся вода набегала на берег. Мелкие волны одна на другую наскакивали, соревнуясь в первенстве, и разбивались на мельчайшие осколки-брызги. Большие волны наоборот, катились огромными валунами, перетекая одна в другую, подчиняя своему напору волны поменьше. Ближе к берегу они становились «на дыбы», вырастая громадной стеной, и обрушивались лавиной, накрывая смелых купающихся, что заплыли чуть подальше остальных. Вода поглощала их и, тут же «выплёвывала», откатываясь назад.
Мне показалось, что далеко на горизонте я увидела белый корабль с алыми парусами, и даже разглядела его капитана. Я помахала ему рукой и верила, что он плывёт именно ко мне.
На фото: я смотрю на море, г. Анапа. Из семейного архива.
(Продолжение следует в "Первая любовь". Часть 7-я.)